*о творчестве

Не думающий

— Я тебя люблю, — заявляет Зимний Солдат после очередной миссии.

Брок давится дымом, словами, мыслями и готов уже подавиться свинцом, пока Отморозок не добавляет:

— Наверное.

И уходит на своё место в джете, тщательно пристёгивается и закрывает глаза, готовясь ближайшие три часа впасть в забытьё или как там называется то состояние, в котором он обычно пребывает, пока аппарель не опускается достаточно, чтобы совершить прыжок.

«OFF/ON».

— И кто научил ребёнка плохим словам? — хмурится Брок, оглядывая притихших бойцов.

Он-то как никто понимает, чем для всех них может грозить невзначай сказанная Зимним Солдатом фраза и услышанная кем-то не тем. Это он скорее всего окажется жопой кверху на койке, ведь любимая игрушка Пирса всегда получает то, что хочет, а весь отряд в расход. У легенд не должно быть слабостей, а если они и есть, то распространяться о них никто не имеет право. А нет свидетелей — нет проблем.

Что для Гидры списание пятнадцать человек? Всего лишь пятнадцать выстрелов, пятнадцать одинаковых кругленьких дырочек и одна общая могила где-нибудь на задворках Америки.

— Последний раз спрашиваю, кто доколебался до Зимнего с этой ересью?

Лаки нервно ёрзает на сиденье, выдавая себя с головой, краснеет под тяжёлым взглядом, отводит глаза:

— А чего сразу я?

Увернуться от подзатыльника не успевает, громко щёлкает зубами, трёт шею, признаваясь только после того, как слышит о ближайшей перспективе оказаться в ряду пострадавших от максимализма начальника. Бубнит, злобно косясь на умиротворенно спокойного Зимнего, что не подумал о таком варианте и вообще, думать это как бы не его сильная сторона, а вот на спусковой крючок жать — это да, это прям его.

Дебила хочется пристрелить на месте.

Сколько раз Брок уже успел пожалеть о том, что взял его в отряд, и вспомнить сложно, но надо что-то делать. Прямо сейчас, пока у них ещё есть эти три часа.

— Так, — выдыхает Брок, трёт переносицу, собираясь с мыслями. — Ты сейчас идёшь к Отморозку и делаешь все, чтобы он нежно и ласково возлюбил пиццу и сообщил об этом всеми техническому персоналу. Понял?

Лаки кивает, следующие три часа отряд дремлет под тихий монотонный бубнеж. И Брок на всё сто убеждается — ближайшие месяцы вся база провоняет базиликом, соусом маринара и сдобным тестом.

@темы: Брок/Баки

---

---

*о творчестве

Семейное положение: -

Бабка всегда говорила Джеку, что если не везёт в чем-то одном, по обязательно повезёт позже, судьба наградит за страдания. Но с каждым прожитым днём Джек верил в это всё меньше и меньше.

Влюбившись впервые, он даже был счастлив, потому что Брок, командир их подразделения мало того что лесом не послал нескладного омегу, так ещё и взаимностью ответил, улыбался только ему с теплотой. Только на Джека смотрел как-то… по-особенному.

И так было ровно до тех пор, пока прошлое не напомнило о себе, боднув со всей дури в живот, убивая любые надежды на что-то после службы, хоть и Брок что-то там говорил про окончание контракта. Но Джеку не везло.

Страшно не везло.

Бумага из центра планирования, где всем омегам, служившим в горячих точках подбирались контрацептивы и подавители не оставила никакого шанса. Репродуктивный процент — восемь. Восемь! Из ста возможных.

Там ещё что-то писали про нарушение гормонального фона из-за сделанного в юности аборта, некритичной спайке труб, которая только уменьшала и без того мизерный шанс на здоровую семью.

— Не переживайте, сержант Роллинз, — пытался утешать его из полевой врач. — Детишек по приютам много, они же ведь тоже хороших пап заслуживают.

Но Джек его не слышал, он даже прикоснуться к бумагам не сумел, побоясь, что тогда напечатанное на белых листах чёрным орнаментом проступит у него на лбу, всем и каждому сообщая об его ущербности, бесполезности как омеги.

Надо было как-то сказать Броку, поставить его в известность, чтобы он сам решит, хочет ли иметь дело с пустоцветом. Надо было сказать, но Джек не смог, язык не повернулся. Он смотрел на Брока, стараясь навсегда запомнить его в мельчайших деталях. Как он курит, сидя прямо на песке, смотря куда-то вдаль, перекатывая сигарету из одного уголка губ в другой. Как спит, умудряясь мерзнуть даже в этой адской духовке. Как смотрит, говорит, ходит, как дышит…

Оставшиеся до конца контракта дни, до того момента как они сядут в самолёт, что отвезёт их наконец домой, Джек отрывался на полную катушку, чтобы потом уж точно было что вспомнить. Бешеный, почти публичный секс. Ночи вдали от лагеря, вдвоём на хребте бархана. Жизнь наперегонки со смертью. Джек кайфовал, наполняясь Броком до краёв, по-идиотски влюбляясь в него сильнее, жарче, страшнее. Так что уже не оторвать, только с мясом, с половиной самого себя, но Джек был сильным.

Оторвал.

Сразу. Без обезболивающего в виде времени.

— Прости, Рамлоу, что было на войне остаётся на войне. А здесь у меня семья.

Брок ничего не сказал в ответ, не ударил, хотя именно этого Джеку хотелось бы сильнее всего, чтобы хоть немного смазать, притупить боль другого порядка, кислотой выедавшую его изнутри.

Брок только посмотрел в глаза, пристально, внимательно и, вложив что-то в ладонь Джека, вышел из ангара, подхватив сумку с вещами.

«Если не везёт в чем-то одном...».

Хотел бы Джек знать, когда же та невероятная удача обрушится на его голову, искупая все вот это: разбитое сердце, дыру там где у человека должна быть душа, восемь процентов из ста для возможности забеременеть и простенькое обручальное кольцо, зажатое в дрожащей ладони.

Наверное, именно тогда Джек плакал в последний раз.

Дальше его жизнь понеслась по накатанной.

Контракт. Горячая точка. Ранение. Новый контракт. Новое ранение. Удаленная матка. Титановая пластина в голове и шрамы по всему телу и где-то внутри.

Восемь процентов превратились в полный ноль.

Но Джек уже ни о чем не жалел, он слишком много видел дерьма в этом мире, чтобы приводить в него ещё кого-то. Пусть даже и от любимого альфы.

С Броком они не пересекались. Не получалось встретиться в центре ветеранов, хотя Джек точно знал, что альфа там бывал, его фотографии попадались на сайте, просвещённом очередному собранию. Не виделись в барах, на улицах, магазинах. Не то чтобы Джек специально выяснял, где живет его бывший, но в какой-то момент обнаружил себя сидящим в кофейне напротив его дома с тремя пустыми стаканчиками из-под кофе на столе.

Это все начинало попахивать одержимостью.

***
Семейное положение: —

Джек ответил на последний вопрос, поставил дату и размашистую подпись в углу листа, не задумываясь.

ЩИТ. Одна из самых влиятельных военных организаций в стране. Наполовину частная, наполовину государственная.

Лучшее вооружение, лучшая тренировочная база, лучшие контракты и условия работы, самый влиятельный профсоюз — именно это втирал Джеку рекрутёр битые полтора часа, когда он изучал все возможные документы, готовый, впрочем, подписать что угодно. Лишь бы не сидеть на одном месте.

Почему бы не ЩИТ?

Особой разницы, на кого работать, Джек не видел, лишь бы платили исправно и не капали на мозг из-за второго пола, но и тут судьба догнала своего «любимца» и наградила очередным профилактическим пинком, а то, на тебе, расслабился.

Стоя у кабинета своего нового непосредственного начальника, Джек не знал, кого увидит и от того не сразу отреагировал на грозное:

— Нет! С этим я работать не буду!

Земля ушла из-под ног.

Джек смотрел перед собой и не мог поверить, что они встретились именно сейчас, именно в тот момент, когда он уже все для себя решил, примирился, почти забыл, какими бывают желтые глаза. Но факт оставался фактом — Брок, чертом Брок Рамлоу, заматеревший, раздавшийся в плечах, с ещё более тяжёлым хищным взглядом и голосом, от которого Джеку хотелось бухнуться на пузо и скулить, умолять о прощении за одну только возможность оказаться с ним рядом.

— Интересный какой, — протянули рядом и только тогда Джек понял — они не одни.

На массивном, занимающем добрую четверть не самого маленького кабинета, столе сидел, покачивая ногой, омега и с насмешкой рассматривал, словно препарируя взглядом, Джека.

— Пошёл вон! — снова рявкнул Брок, приподнимаясь из-за стола.

И Джека вынесло обратно в приемную. Он вжался спиной в дверь, впервые за добрый десяток лет боясь шелохнуться, вдохнуть чересчур глубоко, чтобы не выдать собственного присутствия.

Перед глазами мутилось. Белёсая пелена не желала смаргиваться. Джек снова почувствовал себя двадцатилетним придурком, запавшим на самого крутого альфу отряда и обнаружившего у него в палатке другого, более удачливого омегу.

Сколько с тех пор минуло времени? Тринадцать лет и восемь месяцев. Слишком долго и безнадежно, чтобы искать хотя бы дружескую приязнь, о чем-то большем и думать не имело смысла, пусть Джек и продолжал таскать кольцо на шею на крепкой цепочке. Сжимая его в ладони, когда наступал пиздец и только чудо могло помочь выбраться.

Он выбрался.

Но, видимо, всё, лимит чудес исчерпал себя полностью.

Джек не знал, что происходило в кабинете. Звукоизоляция не позволяла услышать ни слова, да и не его ума это дело, но собственная судьба виделась теперь в каком-то не самом радужном свете. Так как начинать работу в ЩИТе с перевода в другое подразделение было идеей, прямо сказать, отвратительной. Тем более, что он амбициозно метил сразу в «Альфу».

Вот только «Альфой», как выяснилось руководил самый лучший альфа. Забавная аналогия получалась.

Как Джек нашёл в себе силы добраться до диванчика у стены, он не знал, лишь понял, что сидит комкая в руках собственнную анкету, которую должен был передать своему новому руководителю, когда ее выдернули из его пальцев.

— Капитан Рамлоу сменил гнев на милость, — раздавшийся над ухом голос все того же омеги, хлестко ударил по самолюбию. — Завтра в девять на полигоне и в следующий раз… — жёсткие пальцы сжали подбородок Джека заставляя его поднять голову. — Отсасывать ему будешь сам.

Второй удар пришёлся в сердце.

Джек дернулся, но омега держал крепко рассматривая его и в то же время давая возможность разглядеть самого себя: лукавые серны глаза на половину лица, острые скулы, капризно вырезанные губы — красавец, одним словом. Именно такого омегу заслуживал Брок Рамлоу: сильного, знающего себе цену и, по всей видимости… беременного.

Это стало последней каплей. Джек шёл сюда не наблюдать за счастьем того кого до сих пор безнадежно любил. Он хотел было подняться, но омега снова на позволил, хлопнув неожиданно тяжёлой ладонью по плечу.

— Не дрейфь, красавчик, — усмехнулся он и мечтательно зажмурился. — Брок ебет так, словно гвозди забивает. Тебе понравится.

И скомкав анкету Джека, зашвырнул ее через открытую дверь в кабинет.

— Сука, Барнс, только попадись мне сегодня!

Именуемый Барнсом только разгладил на заметно округлившемся животе худи и выплыл из приемной, и не подумав закрыть за собой ни одну из дверей.

Джек не стал ждать у моря погоды, выскользнув следом за омегой, но в коридоре того не было. Хотя и не очень-то и хотелось его видеть снова.

Рука сама собой потянулась к животу, накрыла место чуть пониже пупка, изуродованное шрамом. Хотелось завыть, как тогда в ангаре, но снова винить было абсолютно некого. Брока он бросил сам, и тот не обязан был всю оставшуюся жизнь существовать лишь памятью одного идиота, слишком испугавшегося озвучить настоящую причину в глаза.

Отряд «Альфа» был лучшим. Джеку не потребовалось много времени понять, почему такие строгие критерии отбора ему выставили.

Бойцы казались единым организмом, функционирующим по точно заданным параметрам. Они жили, стреляли, дышали в унисон и Джек, как ни странно, вписался, вошёл в резонанс практически сразу, заняв давно пустовавшее место правой руки командира.

— Рты закрыли и на полосу препятствий! — рявкнул Брок и не думая выпускать сигареты из зубов. — Роллинз, проследи. Третий норматив. Кто не сдаст — не взыщите.

Он зло оскалился.

— Почему Роллинз? — возмутился то ли самый смелый, то ли самый тупой из бойцов. Джек ещё не успел запомнить из всех по имени. — Омега не так давно в отряде, чтобы… — он осекся под взглядом командира и громко сглотнул, отступив на шаг, явно надеясь спрятаться в толпе бойцов, но не преуспел в этом.

— Таузиг, радость моя. — Брок раздавил в ладони сигарету, даже не поморщившись. — Уж не намекаешь ли ты, что я блядь себе в отряде завести решил, а не такого же как ты, уёбок, бойца?

Остальные притихли, втянули головы в плечи, кто-то даже опасливо отвёл взгляд. Джек чувствовал злость альфы, знал, что он в своём праве, хотя и не мог до конца сам для себя обьяснить почему.

— Правильно, — мурлыкнул бесшумно появившийся из-за спин бойцов тот самый Барнс, бесстрашно приблизился к Броку, коснулся ладонью шеи. — Главная блядь здесь я, и уступать пальму первенства, — он обжег Джека взглядом, — не собираюсь даже этому здоровяку. Так что, сладкие, — Барнс улыбнулся так, что пробрало всех. Будь Джек умнее, бежал бы сломя голову в поисках бункера, а не стоял, неестественно выпрямив спину и пялясь, как беременный омега лапает его альфу. — вперёд, работать.

Джек видел, как смягчается Брок, бурчит на выскочившего на улицу в футболке омегу, натягивает на него свою форменную куртку. Слышал несвойственные альфе нотки в голоса, заботу.

— Вот что тебе в кабинете не сидится? — вздохнул Брок, застегивая куртку на омеге.

— Стив говорит, что я чаще должен быть рядом с отцом нашего сына, — почти урчит Барнс и Джеку становится особенно тошно.

Больших доказательств не требуется.

Он слышал бродившие по Базе слухи, что-то даже казалось правдоподобным, но увидеть своими глазами — совсем другое. Да и Джек всё равно ни на что не рассчитывал. Это в двадцать он мог ещё считать себя достаточно смазливым, чтобы попытаться вернуть себе расположение альфы, но сейчас, Джек потер занывший шрам на подбородке, нечего и думать об этом. Да и ребёнок…

Но сердцу было все равно. Оно замирало, стоило Броку оказаться рядом, пропускало удары, когда Джеку прилетали скупые похвалы, подскакивало к горлу в раздевалке и душевой. Если с признаками возбуждения Джек ещё мог справиться, то с собственными чувствами приходилось считаться.

Отчасти Джек был даже рад, что судьба подарила ему возможность хоть так оказаться рядом с тем, кто настолько прочно занял место в сердце, если бы не Барнс, постоянно возникавший на горизонте, стоило Броку оказаться немного ближе нескольких шагов. Джеку даже отчасти казалось, что омега специально следит, чтобы никто левый не отирался рядом с его альфой и в этом его даже можно было понять.

Но разве Баки Барнс может ревновать к такому, как Джек?

Вот только факт оставался фактом — где бы ни был Брок, там же через какое-то время появлялся Барнс.

— Баки, отойди на десять шагов, дай покурить нормально, — со вздохом просил Брок, заставляя Джека сбиваться с шага и пропускать удары.

— Дай хоть понюхать никотина, — не очень правдоподобно ныл Барнс, подбираясь к альфе ближе и ближе. — Раз курить самому запретили. Или мне у кого из твоих ребят стрельнуть. — он окинул долгим взглядом тренирующихся бойцов и громко расхохотался, когда Брок дёрнул его за руку, разворачивая к себе.

— Я тебе, блядь, стрельну! — рычал Брок, утаскивая омегу в сторону скамеек, устраивая его там, обещая выпороть, чтобы мозги на место встали, раз Роджерс не может призвать его к порядку.

Роджерс и Барнс. Барнс и Роджерс.

О них говорили все и всякое. Двое омег, те самые, нагнувшие систему. Друзья. Соратники. Любовники. Супруги. И имя Брока Рамлоу всегда рядом с их именами через тире, как само собой разумеющееся.

Джека это страшно бесило. Он исподволь наблюдал за тем как Брок ухаживает за беременным омегой, как смотрит на его живот, иногда касается ладонью. Смотрел и умирал каждый раз, истончался, ненавидел себя, собственную ущербность, тот выбор, что он сделал, самого Брока и то, что тот, похоже, был абсолютно счастлив, не замечая несчастья бывшего любовника. Да и не обязан он его замечать.

Только на миссиях было проще. Предельная сосредоточенность не давала думать о лишнем, занимать голову совершенно идиотскими рассуждениями на тему «а что, если...». Во время коротких передышек, ночёвок, перелетов из одной заданной точки в другую Брок снова был рядом. Близкий, понятный. Он, как и тринадцать лет, назад не любил зубоскалить над бородатыми шутками бойцов, лишь вежливо улыбаясь самым удачным, пил кофе, стараясь получить хоть немного лишнего тепла, и очень уютно молчал.

Но по возвращении на базу всё снова вставало на свои места. Джек снова сталкивался с счастливым Барнсом, такое ощущение, призванным нести в этот мир свет и благолепие, и начинал ненавидеть сам себя с ещё большей силой. Кольцо на шее словно тяжестью наливалось, тянуло вниз.

Джек терпел. Утром он невежливо игнорировал Барнса, снова примчавшегося в зал с кофе. На обеде чувствовал себя почти счастливым, когда Брок садился за его стол, а потом утаскивал Джека в тренерскую, чтобы посоветоваться по поводу и без. Вечером снова Барнс и пять минут пустого трепа на парковке, словно между ними с Броком почти ничего не изменилось и они были самыми обычными сослуживцами, без того злополучного романа.

— Роллинз, ты домой или прошвырнемся по барам? — в один вечер предложил Брок, сбив Джека с настроя закупиться вредным дерьмом в супермаркете и страдать под какой-нибудь мерзко слезливый фильм.

Конечно, домой он не поехал и пил в баре на равных, хотя старался особо алкоголь в рот не брать и, видимо, не рассчитал дозу, так как следующее, что он помнил после последнего шота — это крепкую хватку знакомых ладоней на плечах и жёсткие губы, целовать которые было до невозможного сладко.

Джек не думал ни о чем. Даже когда они вывалились из такси у его дома, когда потянул Брока в темную парадную спотыкаясь на ступенях, слушал его тихий смех, ощущал прикосновения сквозь одежду и потом, уже в спальне, когда последняя преграда валялась на полу, думать уже было поздно.

Утром все тело болело, голова раскалывалась на части, но в то же время муторнее всего было на сердце.

Не сказать, что Джек не был рад провести ночь с Броком, не рад был проснуться от легкого касания губ к виску, прикосновения мозолистых пальцев к скуле. Очень рад, но перед внутренним взором тут же появлялся беременный Барнс, и Джеку отчаянно начинало хотеться пустить себе пулю в лоб.

Вот только в следующую пятницу все повторялось.

Бар. Выпивка. Такси. Поспешные ласки на лестнице. Жаркий шёпот, просьба потерпеть хотя бы до спальни. Кожа к коже. Стоны. Толчки. Твёрдый член альфы, идеально таранящий изголодавшуюся задницу. Удовольствие, бьющее через край. Узел и нирвана ровно до утра, когда Брок, просыпаясь, неспешно одевается, стараясь не разбудить давно не спящего Джека, ходит рядом с кроватью прикасаясь так нежно, что скулить хочется, позорно разреветься, давая волю второй природе. Но Джек терпит, сопит в подушку и только тогда когда за спиной Брока закрывается дверь, разрешает себе развалиться на части, потому что в понедельник снова будет Барнс со стаканом кофе для Брока и все та же канитель с заботой и участием, хотя в обед вместо кафетерия Джек, кусая губы, будет подаваться на член альфы и тихо скулить от распирающей сердце любви.

И в то же время закончить эту связь не было никаких сил. Слишком он соскучился, слишком измучил сам себя мыслями и воспоминаниями, и слишком хорошо им было вместе. Действительно хорошо. Джек даже в такие мгновения забывал о собственной ущербности как омеги, о шрамах, нажитых за последние года комплексах. Брок словно открывал в нем его же, того самого Джека Роллинза с которым они познакомились в лагере посреди раскалённых песков пустыни.

Время шло.

Пятницы потихоньку превратились в выходные и Брок уезжал от Джека только в понедельник утром, чтобы через два часа войти в тренировочный зал чисто выбритым и в свежей одежде. Даже традиционный пятничный трип по барам потерял свою актуальность — Брок приезжал сразу домой к Джеку, чтобы выпасть из жизни до следующего понедельника.

Чем больше рос живот Барнса, тем сильнее эта ситуация напрягала Джека.

Он в какой-то момент представил себя на его месте и ужаснулся. Что же он такое творил? Как вообще можно трахаться с альфой, у которого вот вот должен ребёнок от другого появиться? Ладно Брок, Джек вообще мог не знать о нем толком ничего, о том, как тот изменился за эти годы, насколько оскотинился, раз позволял себе подобное поведение, но вот самого себя простить было в разы сложнее.

Надо было поговорить с Броком. Надо было!

Джек даже нашёл в себе силы и решимость поднять эту тему одним из пятничных вечеров, но Брок, словно что-то почувствовав, банально не приехал.

Прождав до полуночи, Джек зло выругался, глядя на мертвенно-чёрный экран мобильного и сам набрал Брока.

Длинные гудки выбесили ещё сильнее. Разве сложно было ответить? Самому позвонить? Скинуть сообщение?

Да за кого он считал Джека? За блядь? Подстилку одноразовую, пока супруг брюхатый ходит?

Когда Джек уже был готов разъебать телефон об стену ему ответили:

— Джекки, детка, прости, что продинамил, — хрипло ответил Брок.

Его голос настолько был пропитан усталостью, что Джек сразу сдулся, подрастеряв запахал скандалить.

— Что-то случилось? Я могу помочь? — участливо спросил он.

— Можешь. Знаешь госпиталь СтаркИндастриз? — у Джека внутри всё оборвалось. Он представил себе аварию, разбитый автомобиль альфы и его самого, зажатого сидением. А он тут себя накрутил, навыдумывал… — Приезжай. Я тут сдурею один с Роджерсом.

Задаваться вопросами Джек не стал. Наплевать. Не его это дело, пусть сами в своей семье разбираются, но он приедет, раз Брок просит, приедет и будет рядом. Потому что так будет правильно лично для него самого.

В госпиталь он влетел через четверть часа. Поднялся на этаж, куда велел Брок и остолбенел, оказавшись в родильном отделении.

Что-то с Барнсом? Он узнал об измене и ему стало плохо?

Накрутить себя Джек не успел, Брок заметил его раньше, поднялся, пошатнувшись и шагнул навстречу, обнимая крепко.

— Баки рожает, — выдохнул он, нисколько не смущаясь сидевшего в соседнем кресле Роджерса.

Джек откровенно перестал понимать, что происходит. Все до единого в ЩИТе знали, что командир «Альфы» капитан Брок Рамлоу живет вместе с Барнсом и Роджерсом, что первый носит от него ребёнка. И сам Брок ни разу эту информацию не оспорил, хотя любые неправомерные слухи всегда старался пресекать. А тут он тискается с другим омегой на глазах у Роджерса в то время, когда в родзале рождается его ребёнок.

— Сдохну сейчас от волнения, — выдохнул Брок и потянул Джека к креслам. — представлять вас друг другу не надо, так что опустим формальности.

Роджерс как ни в чем не бывало пожал руку Джека и снова невидящим взглядом уставился на дверь палаты.

— Блядь, — выругался Брок, когда расслышало едва различимый стон, нервно вцепился в волосы пальцами, дёрнул несильно и снова выругался, когда стон повторился. — Пиздец.

— Брок, — попробовал его успокоить Джек, притянул к себе ближе, прижал лбом к своему. — Омеги природой подготовлены к такому.

— Ещё вспомни, как раньше в полях рожали, — беззлобно буркнуло Брок и легко коснулся его губ в поцелуе. — Если бы там был ты, точно застрелился бы.

— Так не хочешь от меня детей? — криво усмехнулся Джек.

— Так сильно боюсь за тебя, идиота, — окоротил его Брок, не давая подняться и сбежать.

Роджерс никак не прокомментировал происходящее, хотя все точно слышал, а Джек понимать что-то стал ещё меньше.

— Мистер Роджерс, мистер Рамлоу. — Вышедшего из палаты врача встречали чуть ли не салютом и фанфарами. Стив и Брок подорвались с места, тут же оказавшись рядом. — Мистер Барнс чувствует себя удовлетворительно. Малыш родился в полном соответствии норме, так что завтра утром вы сможете обоих их забрать домой. Если хотите сейчас зайти в палату, то выберите кого-то одного.

Понятным было, что вызвался Роджерс, а Брок с Джеком остались сидеть в холле.

— Слава тебе господи, — выдохнул Брок, растекшись в кресле бесформенной амебой. — Как же я пересрался, когда у него воды отошли.

— Брок. — Джек присел рядом. — Я откровенно ничего не понимаю. Это твой сын?

— Мой, — ответил тот и расплылся в счастливой улыбке.

— А Стив с Баки не против, что ты это…

— Тебя, в смысле? — Брок открыл один глаз и глянул насмешливо. — Неужто ты все это время самоотверженном отыгрывал моего любовника. Ох, Джекки, ты пиздец ходячий. — Он хохотнул и ловко подцепил пальцев цепочку на которой болталось его кольцо. — Ты с хуя ли меня прокатил тогда после завершения контракта? Мордой в дерьмо макнул, но кольцо носишь. Как символ моего идиотизма? И сейчас жопу подставляешь ради какой-то великой цели?

— Я тебе сейчас двину, — нахмурился Джек. — То, что я идиот, не объясняет твоего скотства.

Брок сдулся, выпустил цепочку, снова откинувшись в кресле.

— Скотства, говоришь? — хмыкнул он. — Да, я отец мелкого. Но с Барнсом никогда не трахался, чтобы Роджерс голову отожрал за одну только мысль о его дружке. Но ребёночка они хотели. Сам же знаешь, двое омег не могут без альфы. Так этот ебанутый, — Брок покрутил пальцем у виска. — Меня выбрал и приперся с баночкой для анализов. Мол, подрочи, а дальше мы сами.

Джек тряхнул головой.

Вообще за эти месяцы он неплохо успел изучить Барнса и то, что тот немного долбанутый, было видно невооруженным взглядом, но чтобы настолько, он не ожидал. Хотя, чужая душа потёмки.

— Короче, сделали все по нормальному, через ЭКО, как раз в этой же клинике. Ну я к ним и перебрался. Все же омеге нужно присутствие второго отца, так какие-то энергетические каналы. Короче, я разбираться не стал и вот, — Брок развёл руками. — А тут ты, весь такой охуенный. Вот мне крышу снова и сорвало.

Тихо пиликнул телефон. Брок кое-как выцепить его из кармана джинсов, разблокировал отпечатком пальца и расплылся в совершенно счастливой улыбке, развернув аппарат к Джеку экраном.

— Ты смотри какой маленький. Кроха. — У Брока подозрительно заблестели глаза. — Сына родил, дом есть, осталось тебя на себе женить и я буду полностью счастлив. Блин, Джек, у нас сын родился!

Джек молча рассматривал фотографию крошечного сморщенного младенца, смешно растопырившего ладошки и улыбался.

Правильно говорила бабка, если не везёт в чем-то одном, повезёт потом, судьба наградит за страдания. И сейчас, видимо, и наступило то самое «потом», когда все детальки головоломки его жизни вдруг встали на место, открывая целостную картину.

Брок рядом. Несмотря сложный болезненный разрыв, столько лет порознь, он все равно рядом, что-то там говорит о свадьбе. Потом Джек найдёт в себе смелость рассказать, почему тогда так поступил. Про бесплодие. Про все на свете. Потом.

А сейчас… сейчас у них сын родился?

---

осень даётся не так чтобы тяжело.
затратно по энергии, но достаточно продуктивно.
почти 2600 читателей
несколько коммерческих текстов

думаю и дальше писать на заказ.
понял, что вдохновение надо искать в людях, хоть это и сложно не ждать от них подвоха
спасибо всем кто до сих пор со мной.
кто поддерживает и верит.
спасибо, тем кто покупает тексты, кто просто кидает немного на кофе
кто говорит очень важные для любого автора слова

---

фик по заявкам для  Рыжая Рыся


Слабо?

— А тебе слабо поцеловать Роджерса? — хлопнул ладонью по столу Тони и пьяно, с явным превосходством во взгляде, усмехнулся.

Кто бы сказал Броку, что не сданный вовремя отчёт и последующая ночевка на Базе приведут его к пьянке с Тони Старком, причём на его же территории, не поверил бы ни в жизнь. Не то чтобы Брок там считал себя недостойным гения, филантропа и миллионера, ничего подобного. Тут ещё поспорить можно, кто кого недостоин. Просто этот долбанный небожитель сам редко опускался до общения с простыми смертными как-то по-другому, а не в приказной или ультимативной форме. Это даже половина Мстителей подтвердить может. А тут вот те на те. И всему виной закончившиеся не вовремя в кафетерии бисквиты с миндальным кремом, точнее тот последний, что достался Броку вместе с огромной кружкой крепчайшего, хоть и немного мерзкого на вкус кофе.

Оказалось, что не он один остался сегодня на Базе без какого-либо желания ехать домой и что за последний бисквит в половине второго ночи можно попросить практически что угодно.

— Да забирай, — фыркнул тогда Брок. — Все равно кофе здесь дерьмо, а есть всухомятку не интересно.

А вот на той половине Базы, которую занимали мастерские Старка и кофе был отличным, и курить можно было практически везде, и выпивка не считалась чем-то запретным. Да и сам филантроп и миллионер оказался мужиком пусть и слегка дёрганным и повернутым на попытке всем и каждому доказать собственную необходимость для этого мира, но вполне неплохим. По крайней мере, не смотрел на собутыльника как та самая лошадка на говно.

— Кэпа-то? Не слабо, — отмахнулся Брок и отхлебнул вискаря, покатал его по нёбу, наслаждаясь вкусом и только тогда проглотил. — Но потом ему долго и доходчиво придётся объяснять что и зачем я сделал, пытаться увильнуть от обвинений в растлении великовозрастных девственников и далее-далее-далее.

Тони подавился виски и заржал:

— Так и скажи, что Барнса испугался.

— Ну знаешь, — оскалился Брок, плеснул себе в стакан добавки и отсалютовал. — Свои яйца мне как-то к телу ближе, да и не рассчитана страховка ЩИТа на такого рода имплантанты.

— А я бы тебе такие яйца сделал. — Тони мечтательно зажмурился, и Брок очень явственно представил два вибраниумных яйца, позвякивающие при ходьбе и стреляющие лазерами при опасном сближении с противником.

Представил и завис.

Роджерса, кстати, они так и не нашли. И даже не дозвонились.

О следующей встрече как-то не договаривались. Брок и не думал, что ещё случится побывать в мастерских Тони, утром проснувшись на своём диване в тренерской, заботливо укрытый собственной курткой, но удивляться не стал, когда в пятницу вечером рядом с ним остановился чёрный лимузин с тонированными стёклами. И задавать вопросов тоже не стал. Алкоголь, по крайней мере, у Тони был шикарным.

— Ты когда-нибудь спал с балеринами? — с ходу спросил Тони.

Были у Брока и стриптизеры обоих полов, и одна черлидерша, и даже артистка цирка, но вот балерины как-то ещё не попадались. Не тот у Брока как-то круг интересов, чтобы обломилось секса и с этой стороны.

— А слабо выпить на брудершафт со всеми прелестницами? — не остался в долгу Брок, помня Роджерса и возможный поцелуй.

Оказалось не слабо.

Русские балерины пили ничуть не меньше самого Тони, лихо стуча стопками о барную стойку и целуясь между собой после каждого удара. Лёгкие, гибкие, красивые. Вертеть в руках их было одно удовольствие, словно взял с каминной полки старинную фарфоровую статуэтку. Трахаться они любили точно так же сильно, как и пить. При этом чувство смущения балеринам явно свойственно не было.

Так что да, теперь Брок мог похвастаться тем, что спал с балеринами. При том именно во множественном числе и в одной комнате с трахающимся Тони Старком.

В итоге пятничные загулы стали чем-то вроде нормы, хотя они до сих пор ни о чем не договаривались, не перезванивались заранее. Брок даже номера Тони не знал, ну кроме разве что рабочего.

— А слабо тебе сбрить свою пидорскую бородку, Старк?

— Рамлоу, слабо пройтись голышом по Базе?

— Приебаться к Зимнему слабо? Не-не-не, не для этого. Звезду его перекрасить!

— А слабо у Фьюри… стоп, Брок, ты сейчас о чем подумал? Фу, таким быть. Как теперь остановить фантазию? Рамлоу, ты тупой дебил! Я хотел, чтобы ты у Ника телефончик Марии Хилл попросил, а не вот это вот все!

Как-то так получилось, что пятничные вечера плавно перетекли в совместные выходные, когда Тони забрасывал все дела и оседал с Броком в гостиной на диване с пиццей и пивом. Или они могли пойти на гонки, где понты всё же у Старка брали верх и он мог скупить целую ложу просто потому что его бесил запах сырного поп-корна.

Но игра в «Слабо» и не думала утихать.

База то тихо постанывала от смеха, то едва переводила дыхание, переживая очередную выходку этой парочки. Фьюри не обращал внимания ни на что, что не вредило общему делу, закрывая глаза на все остальное, а Брок понимал, что дело пахнет керосином. Слишком привык он к Тони в том самом, совершенно недружеском смысле.

Очередной пятничный вечер начался в обед.

Брок не особо понял, чего Тони набраться решил так рано, но возражать особо не стал. Тем более повод для того чтобы отметить был как нельзя весомый — Страйк сдал нормативы вдвое лучше своей обычной нормы и даже удостоился похвалы от Капитана Сосульки.

— А Роджерса ты так и не поцеловал, — задумчиво протянул Тони, отхлебнул прямо из бутылки и передал ее Броку.

— Да дался тебе Роджерс, — фыркнул Брок, сделал пару глотков и вернул бутылку обратно. — Или втихомолку тоже дрочишь на символ Америки, а подойти стесняешься? Ты не бойся, вон и яйца уже придумал, чем заменить можно. А так зато какие воспоминания на всю жизнь останутся.
Бурбон приятно согрел, чуть туманя сознание.

— Да наплевать мне на Роджерса, — взвился Тони, подскочил с дивана, глянув на Брока и непроизвольно облизав губы.

От этого жеста в паху потяжелело, а мысли понеслись вскачь, открывая глаза на многие моменты таких вот вечеров, которые Брок обычно списывал на алкоголь и вечный недотрах.

— Тони, а слабо… тебе меня поцеловать?

---

*о творчестве

Вы издеваетесь?
глава 5

Внутрь самой базы Брок не полез. Да и зачем? Когда они заваривали дверь, в просторных помещениях не оставалось ничего, кроме гари и висящей в воздухе отравленной взвеси из заражённого пепла. Так что надежды на то, что бравые защитники человечества оставили — читай проебали — хоть что-то полезное, не было, они вон только гадить горазды. Это же надо умудриться просрать весь мир, открыв одну неприметную с виду дверь. И главное, непонятно, что они здесь искали или кого, раз Зимний уже спрятался под крылышком Кэпа. Но покорёженная дверь, валяющаяся в нескольких метрах рядом с чёрным зевом входа на базу, хранила молчание.

Брок присел рядом, закурил.

Всё же пиздец начался именно отсюда.

Все документы, увезённые с этой базы, Брок прочитал по несколько десятков раз, можно сказать, выучил их наизусть, хотя и половины терминов и названий не понимал, что-то даже надиктовал Зимнему для пущей сохранности...

Вот тут Брок сбился. Может, именно это и послужило главной красной кнопкой? Именно его слова, сказанные в пьяном угаре сгоряча, призыв запомнить, что никогда, ни при каких условиях не должна быть открыта именно эта дверь.

Брок схватился за голову. Дёрнул себя за волосы.

Что бывает, когда дети вырываются из-под контроля родителей? Правильно, первым делом они делают то, что до этого момента было под строжайшим запретом!

Брок от души выматерился в равнодушное небо.

В данном случае, видимо, просто необходимо было сунуть нос именно сюда, чтобы что-то доказать или по другой мифической причине. Хотя и Брока тяжело назвать идеальным родителем для Зимнего, проебал он дитятко. Но факт оставался фактом — дверь вырвана с корнем, мертвецы бродят по улицам, мир пошёл по пизде!

— Охуеть в коме повалялся!

Выпустив в небо тонкую струйку дыма, Брок задумался, а что же ему делать дальше. Теперь стало ясно, с чего все началось, кого винить и так далее. По-хорошему, необходимо было добраться до контейнера с вирусом, благо он припрятан не так уж и далеко от базы, и найти своих ребятишек. В том, что «Страйк» выжил, Брок не сомневался ни минуты. И мало того что выжили, а скорее всего расположились где-нибудь с комфортом и… Взгляд сам собой зацепился за странный и совершенно не подходящий этому месту предмет — горлышко торчащей из земли в самом центре напрочь вытоптанной поляны бутылки с ярко-красной кока-коловской крышкой.

Брок поднялся, подошёл ближе, попинал носком кеда — вкопано на совесть. Хотя и так была понятна неслучайность её нахождения здесь. Как говорила старая черепаха из одного мультика, так любимого детьми Джека — случайности не случайны.

Откопать ее не составило труда. Разглядев сквозь прозрачный пластик свернутую в трубочку записку, Брок хмыкнул. Сразу стало интересно, кто это такой сообразительный. А увидев красивый ровный почерк Мэй, он и вовсе расплылся в улыбке.

Живы.

«Дорогой папуля, если ты читаешь эти строчки, то у дураков мысли сходятся, и мы все подумали про одних и тех же.
Правильно ты говорил, что дружба с этими ребятами до добра нас не доведёт, но мы детки умные и папу слушаемся. А вот остальные… Надеемся, ты наконец поправился, очень надеемся и ждём дома. Для тебя всегда на пляже стоит шезлонг и баночка холодного пива.
Приезжай скорее.
Твои мы!»

Вот теперь Броку сделалось совсем хорошо. Его отряд мало того что жив, так ещё и, верно сложив два и два, тоже явился сюда, проверить правильность догадки, а теперь отошел туда, где и правда можно было жить, ничего не боясь.

Теперь у него была одна дорога — домой.

Вернувшись в Гринвуд Роад, Брок сгрузил на сидение рядом с собой оружейный кофр, спрятанный на том же острове много-много лет назад, и, щёлкнув замками, откинул тяжёлую крышку. Контейнер с вирусом был на месте, паспорт с гражданством Канады и ругер с двумя дополнительными обоймами, упакованные в плотные вакуумные пакеты, тоже оставались нетронутыми временем.

Откинувшись на спинку водительского сидения, Брок расслабленно выдохнул с долей какого-то пофигистичного удовлетворения пусть и не самой простой жизнью. Вот теперь он чувствовал себя почти хорошо, почти спокойно. Мир за окном потихоньку обретал знакомые очертания. Ругер, конечно, не привычный руке зиг, но уже и не простая отвёртка. Можно немного отпустить себя и спокойно выдвигаться в дорогу, даже розовые кеды не казались теперь такой уж серьёзной неприятностью.

***

Выводя машину со стоянки, Брок улыбался про себя. Всё-таки не зря он верил в своих бойцов, притом верил полностью и безоговорочно, без всяких «если». Они и не подвели, выдвинувшись туда, где были в полной безопасности и в то же время совсем недалеко от Лонг-Айленда. Старая тренировочная база «Гидры» на небольшом островке, не фигурировавшая ни в одном из отчетов, всё-таки пригодилась.

От Гринвуд Роад до Стонингтона было всего каких-то сто двадцать миль, в сущности, ерунда, несмотря на то, что солнце потихоньку клонилось к закату, да и до хайвея было рукой подать, но это в то время, когда дороги хорошо освещались и можно было не волноваться из-за выскочившего под колёса мертвеца. По хорошему, самым правильным было бы остановиться и переночевать в том же Гринвуд Роад или доехать до Шютсбери, там охрана как-то посолиднее, но Брок обе идеи отмёл как несостоятельные, слишком хотелось к своим, почувствовать снова сродство с людьми, вспомнить, что такое, когда не приходится волноваться за то, прикрыта ли спина, и можно расслабиться на полную.

А потому Брок вместо того, чтобы свернуть налево, вывернул руль в другую сторону, объезжая водохранилище по противоположному берегу.

Не останется он нигде на ночь. Незачем оно ему. Брок ехал домой. К своей семье.

***

До Вустера домчал быстро, на объездных дорогах не было ни мертвецов, ни живых людей, край словно обезлюдел, но это было даже Броку на руку (хотя и вызывало смутное беспокойство, ладно нет людей, а вот куда делись получившиеся из них зомби?), можно было немного увеличить скорость и не особенно оглядываться по сторонам. А вот сам город насторожил.

Брок всегда доверял своему чутью, и вот сейчас оно вопило остановиться и вернуться обратно, поехать той же дорогой, что он добирался до базы, и не лезть во всё это.

В сгущающихся сумерках, да ещё с выключенными фарами и габаритными огнями, его машину было не так просто заметить на пустом сером полотне дороги, а вот он — спасибо ещё не до конца выведенной из крови сыворотке — видел всё прекрасно: и пылающие до самого небы костры, и дикие пляски вокруг них, и вспарываемые животы привязанных к столбам пленников.

Брок ощерился, в горле заклокотал глухой рык. Было чувство, что вот-вот — и клыки удлинятся, он весь покроется чёрной густой шерстью, упадёт на четыре лапы, гулко завоет и, растворившись в ночи, скользнёт туда, блуждать среди чёрных изломанных теней, вспыхивать взглядом в пламени костров, чтобы показать, какого именно зла стоит бояться и какому присягать на верность.

Перед глазами поплыло, затягивая мир красным, почти уводя в долгожданный амок, как вдруг где-то загудел клаксон, вырывая из марева густо замешанных злости, гнева и голодной ярости. Брок тряхнул головой. Сейчас было не время, да и вообще не его это дело, каждый убивал себя, как только мог себе позволить. Перед глазами тут же всплыло недавнее воспоминание — девушка в легком платье, прикрученная к столбу, уже изменившаяся, изуродованная, но в то же время на удивление трогательная — самая первая, кого из этих он увидел так близко, его жертва номер один. Именно тогда Броку стало не все равно, что люди творят с собой и этим миром.

— А Роджерс не так уж и не прав, — тяжело выдохнул Брок, снова выворачивая руль, оставляя Вустер за спиной.

Мир стоило спасать даже ради одной той девочки.

На хайвей Брок выбрался только к полуночи, хотя сейчас понятие времени для него было весьма субъективным, и отмерять его удавалось лишь чисто интуитивно, полагаясь на внутренние часы. Без навигатора и света фар в пригороде Вустера пришлось попетлять изрядно, да и скорость снизить. Все вокруг прямо-таки кишело мертвецами, но они будто бы его не видели. Зомби словно впали в странное оцепенение, они стояли, сидели на обочине, лежали у стен домов, и Брок не был настолько наивным, чтобы думать, что они не кинутся, стоит ему только затормозить.

В Стонингтон он въехал только перед самым рассветом, когда небо едва уловимо начало меняться, сереть на востоке, укутывая всё вокруг невесомой серебристой дымкой, размывающей очертания предметов, стирающей границы между сном и явью.

Усталость давила на виски зудящей болью. Голова нет-нет да клонилась к рулю, но нужно было ехать, как-то пробиться к пристани, найти там катер на ходу или хотя бы лодку — и к своим, домой.

Брок встряхнулся, немного опустил стекло и тут же поднял его, едва сдерживая рвотные позывы. На улице крепко смердело смертью, сладковатой приторной вонью разлагающихся тел, десятков, сотен тел тех, кто не успел убежать, отбиться, кто был заблокирован в своих же квартирах без возможности выйти и медленно умирал от голода.

Напомнив, что в Боготе было хуже, хоть и чисто субъективно, Брок подался вперёд, всматриваясь в висящий на перекрёстке знак. Раньше ему не приходилось проезжать через этот город, на остров их всегда доставляли джетом и обратно тоже увозили на нём, на большую землю выбираться не было нужды. А потому он не особо интересовался тогда ближайшими городами, а сейчас, как выяснилось, очень даже зря.

А ещё было очень-очень тихо, нереально тихо. Лишь звук мотора дребезжащим грохочущим эхом разносился на несколько кварталов вокруг. Броку снова начало казаться, что он попал в собственный страшный сон и вынужден здесь петлять до мифического рассвета, который всё никак не мог наступить, шарахаться от выползших на улицу зомби, ездить кругами и молиться, тупо и бесполезно.

С каждой минутой становилось светлее, восток разгорался ярким оранжевым пламенем, вспарывая пепельное небо первыми утренними лучами. Серебристая дымка истаивала, выпуская Брока из своих сонных объятий.

Маленькая, не очень удобная пристань показалась тогда, когда Брок был готов плюнуть на все, остановиться и спросить дорогу у ближайшего зомби. Ряды разномастных яхт и лодок выстроились словно в магазине — выбирай любую, от красивого блестящего чёрным боком пафосного «Зодиака» до простого вёсельного ялика, черпавшего бортом воду и наполовину затонувшего. Но Броку было не до перебора, он всеми органами чувств ощущал — «город проснулся, пробудился от мёртвого сна». Всему ли виной было яркое солнце, заглядывающее в окна домов, или он сам, дерзнувший нарушить тишину склепа, в который превратился Стонингтон, рёвом двигателя.

Припарковавшись у самой пристани, Брок выскочил наружу, на всякий случай не став запирать машину. Все равно угонять было некому, а так, случись что, можно было заскочить, закрыться изнутри и дать по газам. Лишь верный ругер перехватил поудобнее, да прижал к груди контейнер с вирусом.

Кругом были они. Словно почуяв живого, зомби зашевелились, поднимаясь, оборачиваясь в сторону бегущего к лодкам человека, потянули к нему скрюченные пальцы, голодно защёлкали зубами, словно и правда что видели бельмами глаз.

Брок не оглядывался. Он бегал от лодки к лодке, выискивая что поменьше, поманёвреннее, чтоб не разбираться в управлении, рискуя быть съеденным.

Маленькая одномоторная «Папина дочка» обнаружилась в самом конце пирса. И Брок, усмехнувшись запасливости и предусмотрительности своих ребят, ведь это точно они, никто другой не стал бы малевать на белом борту черной краской такое идиотское название, прыгнул вниз, больно ударившись коленями о дно лодки.

Мотор взревел, заводясь с пол-оборота, рванул вперед, опрокидывая Брока на спину, унося вдаль от замертвяченного города в мир живых. Жаль, нельзя было так же легко отмахнуться от погибшего и начавшего теперь уже не метафорически смердеть мира, жить себе спокойно на острове, ловить рыбу, и будь что будет. Но Брок прекрасно знал — так не получится, он сам себе не позволит сдаться, окунуться в рутину простого быта. Мир ему не нравился, да и тот отвечал Броку взаимностью, но в нём оставались люди, ради которых он готов был вывернуться наизнанку.

Удобно усевшись на низкую деревянную лавку рядом с мотором, Брок невесело усмехнулся. Он жив уже почти трое суток, видел такое, о чём любили показывать в дешевых хоррорах и боевиках с прилизанными журнальными мальчиками в главных ролях, но у него самого не складывалось как по сценарию, не получалось соответствовать навязанному геройскому амплуа. Хотя Брок легко мог сказать, что видел фильм, который начинался вот точно так же. Но ему не обломились бравые попутчики, не свалился на голову рюкзак с амуницией — Брок скосил взгляд на синие, заляпанные машинным маслом штаны комбеза и свои розовые кеды, — не случилось спасать крикливую, но красивую барышню, да и мертвецов он не валил направо-налево, хотя повидать их успел, даже несколько раз чуть не вляпался. Хреновый из него герой получался, неправильный какой-то. Собственно, ничего нового.

Сплюнув в воду, Брок глянул вдаль на медленно приближающийся остров. Его там ждали, зная, что весь мир пошёл по пизде, все равно надеялись, вон даже лодку с полным баком оставили, хотя Брок был на все сто уверен, сунься он на любую другую — горючки обнаружил бы едва ли на дне. Оставалось надеяться, что и две самые главные его головные боли где-то укрылись, а не ходят по улицам Нью-Йорка, клацая зубами и завывая от постоянного голода.

Эти мысли отказывались покидать голову, как-то устаканиваться, отходить на второй план. Брок не мог о них не думать, даже зная, что они не станут никогда думать о нем. Странное получалось уравнение, неразрешимое, пусть и всего с одной переменной. Брок обернулся и в последний раз глянул в сторону Стонингтона.

Нет, он точно не сумеет отстраниться и не попытаться хоть что-то исправить. Вот только откуда в нём всё это, Брок не знал, уж не Стив ли Роджерс заразил его излишней тягой к неуместному геройству?

***

На низком деревянном пирсе острова Фишерс его уже ждали, свистели, радостно махали руками, явно заметив ещё издалека или и вовсе следя через бинокль за пристанью Стонингтона.

— Да вы издеваетесь, — выругался Брок, присмотревшись к людям, стоящим на пирсе, слишком эти двое выделялись среди его ребят. — Чего же меня так сука-судьба-то не любит?

---

Подарок. Глава 5.



— Блядь, — выругался Брок, отскочив в сторону от раззявившей клюв громадной черепахи. — Откуда эта хрень на нашем газоне?

Из дома выглянул Роллинз, вытер руки о футболку и усмехнулся:

— У принцессы своей спроси, это его новое домашнее животное.

Брок только глаза закатил. Кого только в их доме за эти полгода не перебывало, но каймановая черепаха — это явный перебор. Эта тварь ногу откусить может при должном старании.

— Баки, радость моя, где ты есть? — крикнул Брок.

— Я здесь, — отозвался Баки с кухни и вышел на крыльцо с куском курицы в руке. — Сейчас Аленушку покормлю.

— Баки, — выдохнув, чтобы не заводиться с полуоборота, как можно более миролюбиво начал Брок. — Что я говорил про новых домашних животных в доме?

Баки спустился с крыльца, присел перед Аленушкой на корточки и протянул ей мясо металлической рукой в резиновой перчатке.

— Аленушка не в доме, она во дворе, — терпеливо сказал Баки. — Сейчас я ее покормлю и в домой к ней отнесу, в болото.

— Если тебя там аллигатор сожрет, можешь не возвращаться, — буркнул Брок и поднялся обратно на крыльцо.

С Баки ему было хорошо, до безумия правильно, несмотря на все личные заёбы и другие казусы почти семейной жизни, хоть Брок и не думал, что сможет вот так вот с одним человеком засыпать и просыпаться, сумеет вляпаться в странное чувство на букву «л». И пусть его подбешивала чрезмерная общительность Баки, перезнакомившегося со всеми соседями, такая же страстная любовь ко всему живому и зоопарк в доме. Кого у них только не было: и всевозможные мыши, шипящие и плюющиеся тараканы, парочка мелких аллигаторов, неопозноваемая гуглом змея, какая-то лягушка из южной Африки и ещё много-много-много кто.

Когда черепаха наелась, Баки поцеловал Брока в щеку, подхватил черепаху за бока и понес в сторону южного болота. У ворот он обернулся и сказал:

— Моя лягушка сбежала в озеро. А аллигаторов я отпустил. Они уже большие.

— С соседями, если у них скот пропадать начнет, сам разбираться будешь, — без огонька буркнул Брок и развалился на ступеньках.

Его жизнь, похоже, налаживалась, входила в некую колею. Он больше не рвался крушить всё подряд, не лез в самые опасные места, разбавляя кровь адреналином, выбирая миссии поспокойнее, потому что дома ждали, когда Баки не ездил с ними. У него был дом, постоянный любовник, интересная работа. Чем не «дом — полная чаша»? Но какое-то странное предчувствие не отпускало. Не могла эта история с Гидрой так просто закончиться. Что, проебали супер-оружие и успокоились?

Баки вернулся через полчаса, мокрый по пояс, и принялся раздеваться прямо во дворе.

— Там одна черепаха на другую напала, — объяснил он. — Пришлось разнимать.

— Миротворец, блядь, — вздохнул Брок, чувствуя как от одного взгляда на любовника тяжелеет в паху.

За полгода в доме, кроме комнат бойцов, неосвоенным местом для секса осталась разве что крыша, и всё равно они оба заводились в момент, стоило оказаться рядом, тянулись друг к другу. Джек, не переставая, ворчал по этому поводу, интересуясь, когда же закончится их медовый месяц. Броку же казалось — оно навсегда, по крайней мере, для себя он решил так.

Баки разделся до трусов, развесил мокрое на перилах крыльца и сел рядом с Броком. Обнял его, притиснул к себе, поцеловал и предложил:

— Пойдем в гнездо? По кухне Лаки дежурит, по дому Мэй…

— Предлагаешь снова из жизни на полдня выпасть? — расслабившись в его объятиях, спросил Брок.

— Почему бы и нет? Аларма настроена, Роллинз на дежурстве. Ну пойдем…

— Ты на плечо его закинь и уноси отсюда, чего спрашиваешь? — хмыкнул Роллинз и скрылся за домом.

Брок только хмыкнул и сам поднялся, протянул руку Баки.

— Пойдём.

Они только успели дойти до чердака и начать целоваться, как по громкой связи раздался голос Роллинза:

— Парни, у нас гости! Звонили с южной заправки.

Брок выдохнул. Свершилось.

Устал он жить в постоянном напряжении, ожидании пиздеца, точно зная — грянет в самый неподходящий для этого момент. И уж лучше сейчас, когда весь отряд в сборе и можно нормально организоваться.

Брок вывернулся из объятий, сбежал по лестнице вниз, влетел в кабинет, разворачивая на мониторе ноута камеры слежения за территорией.

Если звонили с заправки, значит, гостей стоит ждать из леса, не по болотам же они попрутся, да и в лоб, с дороги, атаки можно не ждать. Не полные же идиоты.

Баки мгновенно оделся, спустился в арсенал, взял снайперку, патроны к ней и вымелся на свою лежку. Что делать в таких ситуациях, за прошедшие полгода все усвоили накрепко. Барнс сам проводил тренировки. И сколько нервов потратил Брок на ругань по данному поводу — вспомнить страшно. Не хотел он ни слова слышать по поводу «справлюсь сам». Бывших хозяев к Баки и уж тем более его к ним он подпускать не собирался. Мало ли как они могли на него воздействовать.

— Вудсток и Фред, крыша дома и склада ваши. Мэй, залегаешь около полосы припятствий в траве, — начал раздавать приказы Брок, споро вооружаясь.

Их нашли. Это было делом времени, но их вычислили и прислали, скорее всего, разведгруппу. Никто из местных, ни многочисленные банды, ни наркоторговцы не сунулись бы на их территорию, а значит, Гидра.

Первый выстрел Баки сделал, когда черный внедорожник показался на трассе, вынырнув из-за поворота. Бронебойная пуля пробила бронированное стекло. Машина завиляла, потеряв управление, закувыркалась и опрокинулась, перекрыв трассу. Оттуда начали выбираться бойцы в черном, которых Баки неторопливо снял по одному.

Наблюдавший в бинокль Брок ухмылялся, в голове подсчитывая убитых. Не знал он, чем думало руководство Гидры, посылая этих дебилов, но Баки хватило десяти минут, чтобы целая группа наёмников ушла в небытие.

— Машины жалко, — вздохнул пристроившийся рядом Роллинз. — Топить придётся, слишком узнаваемые. Даже местной братве на запчасти сдавать опасно.

— В озеро спихнем, — по рации предложил Баки. — А тела в болото.

Когда последний наёмник повалился на асфальт, Брок выждал пять минут и поднялся.

— Барнс, со мной, глянем что там как. Остальные остаются на местах.

Баки быстро довооружился и выдвинулся с Броком к чужим машинам. Живых не было. Баки положил каждого.

Машины даже Броку стало жаль, когда он рассмотрел их поближе, видимо, Гидра не поскупилась на наёмников и их обмундирование.

— Бак, сгружай тела в машины, отгоним их подальше и притопим. Брать ничего с них не будем, нахер.

Они отогнали машины к дальнему болоту, притопили там тела.

— Тут черепах много, не только Аленушка, — сказал Баки. — Им будет вкусно.

Автомобили они загнали в озеро и пешком вернулись домой под проливным зимним дождем.

— Нам надо уехать, — встретив их на пороге дома, хмуро сказал Роллинз, вручил каждому по полотенцу. — Теперь они к нам как комарьё слетаться будут, это только первые ласточки.

— Не трави душу, — фыркнул Брок, вытирая Баки.

Он и сам это прекрасно понимал. Дом и землю, доставшиеся от какого-то там деда непонятно какой ветви, продавать не особо хотелось. Все же он сам любовно выстроил дом, провёл все коммуникации и вот теперь отдавать это чужим. Но выбор был невелик. Баки или дом, дом или Баки.

— В Колумбию, — сказал Баки. — У Гидры нет в ней никаких интересов. И у меня никогда не было там миссий.

— Надо Милза занять поисками посредников для продажи барахла и сваливать. Чувствую, много времени нам на сборы не дадут.

Так и получилось.

Когда они буквально на третий день после появления разведывательного отряда покинули ферму, туда снова кто-то заявился. Исправно работавшие камеры транслировали на ноут Милза четкую картинку того, как люди на чёрных джипах остановились, не доезжая, как они думали, сотню метров до границы их территории и, шурша по кустам в поисках расставленных ловушек, двинулись к дому.

Наблюдавший за всем этим Брок лишь хмыкнул.

Баки, который вместе с Фредом минировал подходы к дому и ставил растяжки, тоже хмыкнул. Дом и окрестности были заминированы от и до. Приходи кто хочешь, бери что хочешь — уйти не удастся. Предупрежденный обо всем шериф вовремя закроет глаза и заткнёт уши, а потом в местных газетах напишут о бандитской разборке на заброшенной ферме.

Брок захлопнул ноутбук и нацепил на нос очки, вытянувшись в неудобном пластиковом кресле какого-то занюханного аэропорта в Миннесоте. До их рейса осталось всего полчаса и торопиться им было некуда. Частная полулегальная компания, самолёт, по официальным данным, перевозящий продовольственные грузы, несколько часов полёта — и они дома. Практически дома. В новой стране.

Как остальные бойцы будут добираться до места, Брок не знал, каждый сам выбирал себе компанию и маршрут, да и встретиться они все смогут не раньше чем через год, по одному, по двое добираясь до нового пристанища. Отложенных денег должно хватить.

— Жаль, Геллу нельзя с собой было забрать, — вздохнул Барнс. — Но зато ты со мной. А я с тобой.

Брок обнял Баки, притянул его к себе, чмокнул в висок. Милз понятливо отвернулся и принялся убирать ноут в сумку.

— Все у нас будет, — тихо-тихо шепнул Баки Брок.

— Я тебе верю, — отозвался Баки. — Только тебе и верю.

***

Санта-Марта встретила духотой и громким сигналом клаксона промчавшейся мимо машины. Абсолютно зелёный Милз, которого не укачивало даже в воздушной болтанке, вылетел из пикапа и выплюнул, все что съел за последние три часа, прямо под какой-то пышный куст.

Брок выбрался с места водителя, размял плечи, потянулся. Он тоже устал ехать, один только Баки продрых всю дорогу, не обращая внимания ни на что. Баки выскочил из машины, словно и не спал, положил руку Броку на плечи.

— Приехали? — спросил он.

— Можно и так сказать. — Брок потёрся щекой о щёку Баки, обжигая отросшей щетиной. — Сегодня переночуем в гостинице, а завтра дом поедем смотреть и документы в муниципалитете заберём.

— Милз, хорош корчиться, — окликнул Милза Баки. — Не блюй на сколопендру, укусит!

Милз тут же отскочил в сторону, завис на мгновение, встряхнулся, будто бы не он только что прыгал козлом, и потянулся за чемоданами.

— Оставь, — взмахом руки остановил его Брок. — Завтра все равно обратно тащить. Пойдёмте пожрём уже как люди — и спать в номер. Задрало.

— Да, — согласился Баки. — Я голодный. Мы все голодные.

Ресторанчик при отеле не отличался разнообразием меню. Брок заказал себе какое-то мясо с овощами на гриле, краем глаза заметив, что Милз приценивается в карте десертов, а для Баки было проще заказать всё разом, чтобы не гонять официанта туда-сюда по несколько раз.

Баки молотил еду, как промышленный комбайн, опустошая тарелку за тарелкой. Он был неприхотлив, просто любил сладкое.

— Я сыт, — сказал он, вычистив последнюю креманку с десертом, имеющим наглость называться тирамису. — Расплачиваемся и в номер?

Брок выложил на стол карточку от двери номера и махнул официанту рукой.

— У нас один номер? — удивился Милз, повертев карточку в руках, положил ее обратно.

— Экономия. Слышал такое слово? — хмыкнул Брок, расплатившись. — Семейный номер дешевле.

— А я как кто иду? Брат?

— Сын или любовник, — хохотнул Брок. — Тебе выбирать.

— Племянник двоюродной сестры, — хмыкнул Баки. — Идемте уже.

Милз кивнул и поднялся следом.

В номер они поднялись по темной, плохо освещенной лестнице. Брок открыл глухо скрипнувшую дверь и вошёл, привычно оглядываясь по сторонам, отмечая большую двуспальная кровать у окна, застеленную белым бельем, и маленькую одноместную у стены, маленький столик, плоский телевизор у самого потолка и кондиционер в углу, вилка от которого при этом сиротливо, болталась не дотягиваясь до розетки.

— Сервис третьего мира, — буркнул Баки. — Брок, иди в душ первым, вдруг тут горячая вода лимитированная.

Поцеловав Баки, Брок скрылся в крошечной ванной. Долго простаивать под душем он не стал, хоть и хотелось нормально отмыться и хоть ненадолго представить, что никуда им больше ехать не надо, что они дома. Успеется. Да и остался всего один шаг.

После Брока в душ пошел Милз. Баки вымылся последним, вышел из ванной в одном полотенце и сразу растянулся на кровати.

— Спим или дежурим по очереди? — спросил он.

— Спим, — махнул рукой Брок, устроился рядом с Баки, подкатившись к нему под бок, натянул на них тонкую белую простыню, пахнущую стандартной отдушкой и закрыл глаза.

Завтра будет новый день.

Баки спал чутко, обнимая Брока, и проснулся первым, едва жалюзи в номере окрасились оранжевыми лучами восходящего солнца.

Снаружи, на улице, уже гудели машины, были слышны голоса. Город проснулся. Пора было просыпаться и им.

Баки поцеловал Брока в лоб и осторожно, чтобы не разбудить его, выскользнул из кровати.

Милз сопел, обняв тощую гостиничную подушку.

Открыв один глаз, Брок проследил за Баки и снова провалился в сон, удостоверившись, что тот в порядке. Окончательно проснулся он где-то через час от шороха раздвигающихся жалюзи, сел, потянулся, нашел взглядом завозившегося на соседней кровати Милза, Баки же нигде не было.

— А смотри кто у меня есть! — Баки вошел в номер с балкона и протянул Броку сидящую на его руке коричнево-зеленую ящерицу.

Брок со стоном повалился обратно на постель, укрылся с головой простынёй. Ничего не менялось. Только они успели приехать, а Баки уже другом обзавёлся.

— О, ящерка, — подал голос Милз, усилив у Брока желание закопаться в матрас.

— Подъем и завтрак! — провозгласил Баки и посадил ящерку за окно на какие-то лианы. — Жрать хочу!

Из гостиницы они выписались где-то к полудню, устроились в машине, и Брок насел на Милза. Дом покупал он, и адрес тоже спрашивали именно с него.

— Да не помню я, погодите, у меня на почте документы от посредника висят.

— А с чего ты взял, что тут есть бесплатный вайфай? — изумился Баки.

— Но… как же?.. — не поверил Милз, вытащил из сумки ноут и завис, разглядывая совершенно мертвый значок загрузки.

— Что ты как маленький, — вздохнул Брок, закурил, уже предполагая долгие и нудные поиски нужного дома в не такой и маленькой Санта-Марте, как Милз громко фыркнул и выудил из потайного отделения непознаваемого вида модем, воткнул его в планшет и победно улыбнулся, защелкав по клавишам.

— Третий мир, Милз, третий мир, — ехидно сказал Барнс. — Модемный интернет и все такое.

Показав Баки средний палец, Милз громко, чуть ли не по слогам назвал адрес и уставился уже на Брока, как бы спрашивая — чего стоим, кого ждём?

Дом оказался Домом! С большой буквы. Брок даже не сразу понял, что им именно сюда и хотел было проехать мимо, но Милз толкнул его в плечо, указывая на подъездную дорожку.

— И во сколько нам встали эти хоромы?

— Не так дорого, как кажется, тут ремонта дороже станет, — отмахнулся Милз и выбрался из машины.

— Я все проверю, — сказал Баки и перемахнул через забор. Высунулся оттуда и крикнул: — Сидите и ждите!

— Я тебя когда-нибудь пристрелю, — вздохнул Брок, пихнув Милза в бок и закурил.

Знал ведь о его тяге ко всему масштабному, но проверять не стал, понадеявшись, что раз они прячутся, то и дом будет неприметным.

Через полчаса Баки снова перемахнул через забор.

— Сантехнику надо менять, — принялся отчитываться он. — Проводка у меня тоже доверия не вызывает. Всю мебель термиты пожрали. Зато на чердаке есть колония летучих мышей, а в кухне под раковиной — жаба.

— Вот с ремонта и начнём, а если что останется, пустим на тебе на интернет, — хлопнул погрустневшего Милза по плечу Брок.

На самом деле он был рад и дому, и ремонту, и неожиданной живности, потому что второе позволяло все сразу начать делать под себя, не считаясь с дизайном прошлых хозяев, а третье радовало Баки, а ради одной его улыбки Брок и не на такое был пойти согласен.

Пусть они и никогда не говорили о планах на будущее, но Брок любил Баки Барнса, очень любил.

Задний двор у дома оказался огромным, и к вечеру Баки разжег там огромный костер из пожранной термитами мебели.

— Спать придется на спальниках, — сказал он. — Купили уже?

Милз расположился в отдалении, сразу уткнувшись носом в ноут, а Брок, перетащив вещи из машины под навес перед домом, вытащил спальные мешки, купленные специально по такому случаю.

— Романтика, — протянул Брок, расстелил спальники поближе к огню.

— Еще какая! — Баки отмахнулся от москита, зудевшего над ухом, и подтащил к себе пакет с уличной едой. — Ну что, попробуем, как здесь кормят?

Где-то поблизости мяукнула кошка.

— Кис-кис-кис… — позвал ее Баки.

Местная еда Броку не понравилось, слишком жирная и своеобразная на вкус. Обилие фритюра и майонеза не доставило удовольствие желудку.

— Еда — дрянь, — постановил Брок, принявшись за фрукты. — Сам готовить буду, лишь бы это не жрать, а то разнесёт почище местных кумушек. Лучше пусть моя задница продолжает помещаться в твои ладони.

— Пока в твою задницу помещается мой хуй, я буду тебя любить, — пообещал Баки и погладил Брока по жопе. — А остальное фигня.

— Какой ты, — ухмыльнулся Брок, оседлав Баки. — Так и знал, что все дело в моей заднице.

— Твои сиськи мне тоже нравятся, — Баки пожамкал грудные мышцы Брока. — И спина. И шея. И хуй у тебя волшебный. И вообще я тебя всего люблю.

— Как много во мне замечательных частей и вместе, и по отдельности, — в губы ему выдохнул Брок, сжал коленями бёдра.

Страшно хотелось трахаться. Все те дни, что они провели в дороге, Брок позволил себе только пару раз отсосать Баки и один раз отдрочить в туалете заправки. Вроде и экстрим, а хотелось по нормальному.

— Давай дадим Милзу по башке, чтобы не подсматривал, и потрахаемся нормально, — предложил Баки.

— Забей на него, — отмахнулся Брок и потянул с Баки футболку, прижался со стоном, мелко подрагивая. — Хочу тебя. Бак, будь человеком, трахни меня уже. Ебнусь скоро.

— Не ебнешься, а будешь выебан, — уточнил Баки, крепко обнимая его и целуя в шею. — Смазка где?

— В заднем кармане, — ответил Брок, подставляясь под поцелуи.

Собственные чувствительность и ебливость поражали. Словно Баки и правда был каким-то гребаным наркотиком, попадающим в кровь от одного только взгляда, прикосновения, слова, сказанного вслух. Брок хотел его всегда, в любой позе, роли, все равно где. Даже общество Милза нисколько не смущало.

Баки вытащил тюбик смазки, а потом быстро вытряхнул Брока из всей одежды. Поцеловал по очереди соски, разделся сам и спросил:

— Как ты хочешь? Ебать или быть выебанным?

— Детка, — выдохнул Брок, обхватив ладонью член Баки, сжал у основания, подрочил, обвёл головку большим пальцев, не сдержав стона. — Трахни меня.

Баки быстро и жадно растянул Брока, смазал себя и усадил Брока на свой член. Они оба любили пожестче.

Ахнув, Брок вжался в Баки, обнял его за плечи.

Тело вибрировало, наливаясь знакомым жаром. Давая себе лишь краткое мгновение на передышку, Брок плавно задвигался, принимая в себя член как никогда полно.

Баки легко приподнимал его под бедра и насаживал на свой член до самого основания, одновременно покусывая шею, мочки ушей, ключицы. Брок был приятно солоноватый.

В свете огромного костра Баки был похож на жреца майя, красивого, сильного и жестокого, купающегося в крови, чтобы продлить своё почти бессмертие. Брок сходил с ума от двигающегося внутри него члена, распирающего, растягивающего его максимально, от того, как под ладонями вздувались, играя, мускулы, как оживала с тихим жужжанием бионическая рука, как отблески костра раскрашивали кожу в кроваво-алый, отражались в льдисто-серых глазах пламенем адского огня.

Баки был личным демоном Брока. Демоном похоти, искушения и страсти.

— Давай, Брок, прими его, — шептал Баки. — Я же знаю, тебе нравится. А потом ты выебешь меня. Обожаю тебя. Твою жопу. Твой член. Тебя всего.

Тихий шёпот Баки бил прямой наводкой в сердце, распаляя сильнее, ярче, жарче. Брок бился в его хватке, танцевал на члене, сжимая его в себе, почти полностью снимаясь и насаживаясь обратно, задыхаясь от удовольствия и любви.

— Люблю, люблю тебя, — захрипел он, заливая живот Баки спермой.

Баки взвыл, кончая, и стиснул Брока, почти не соизмеряя силы.

Они повалились на расстеленный спальник, не разжимая объятий. Брок вжался в Баки, даже не стараясь отдышаться. Вокруг стрекотали какие-то насекомые, гудел невдалеке костёр, выплевывая в небо снопы ослепительно ярких искр.

Мир и не думал останавливать свой бег. Но Броку казалось, что в данный момент вселенная вращается вокруг них, и они ее центр.

Привстав на локте, Брок потянулся к губам Баки.

— Люблю тебя, Бак.

— И я тебя, — ответил тот, целуя Брока. — Ты меня оживил.

Брок не стал говорить, что сначала не обрадовался такому подарку, как странный мужик в криокамере, как хотел его оставить в кузове грузовика, как и нашли. Баки и правда оказался подарком, наградой за весь пиздец окружающего мира, даром, сумевшим оживить окаменевшее сердце.

— И ты меня, Белоснежка.

Костер потрескивал, прогорая. Баки обнимал Брока, смотрел в огонь и думал о том, как много надо сделать, чтобы дом стал по-настоящему жилым. Хорошо, что они с Броком знают испанский.

— Давай палатку купим и будем жить в ней во дворе, пока идет ремонт, — предложил Баки.

Брок согласно кивнул и, завозившись, устроился на Баки удобнее, натянув на спину один из спальников.

Работы предстояло ещё много. Что-то придётся делать им троим, потом потихоньку подтянутся и остальные ребята, но они справятся, как справлялись сотни раз до этого, обрастут хозяйством, знакомствами и заживут странноватым семейством. Возможно, найдут какую-то работу тут неподалёку или продолжат брать заказы. Кто знает, что будет дальше?

У них есть дом, полностью свой. У Брока — Баки, а с остальным… как-нибудь разберутся.

The End

@темы: @PaleFire

---

Подарок. Глава 4.



— Командир, — обратился Барнс к Броку через пару дней после мексиканской миссии.

Оторвавшись от просмотра новостей рынка наемников, Брок поднял взгляд на Барнса и отложил планшет в сторону.

— Хотел чего-то?

— Имеет смысл тренировать команду как группу поддержки для меня, — заявил Барнс. — Если ты собираешься использовать меня в деле, конечно.

Брок сел в кресле удобнее, заинтересованно глянул на Барнса. Нельзя было отрицать, насколько тот был хорош. Лучшей подготовки Брок не встречал ещё никогда.

— А сам-то ты чего хочешь, Белоснежка?

— Работать с тобой, — прямо ответил Барнс.

— Садись, — Брок указал на соседнее кресло. — Тогда смотри, как мы поступим. Ты свои возможности знаешь лучше, на складе подберёшь себе и бойцам примерное обмундирование, распределишь роли, характеристики тебе Милз выдаст, а я погляжу, что из этого выйдет. Если за неделю сможешь убедить в эффективности такой работы — так и быть, будет тебе группа поддержки.

— Понял, командир.

Барнс взялся за дело серьезно. Он перелопатил вместе с Вудстоком весь склад амуниции и вооружения, уговорил того что-то продать, а на что-то другое, наоборот, увеличить бюджет. Как-то умудрился договориться со скептически настроенным Роллинзом, донёс до отряда своё видение ситуации и на второй же учебной прогонке на местности сумел удивить Брока.

Страйк всегда был самостоятельной, никому не подчинявшейся боевой единицей. Отряд мог дробиться на сколько угодно частей, почти не теряя эффективности. И тут ключевым словом было «почти». Барнс, немного перераспределив роли, эффективность довёл практически до максимума.

— Что скажешь, командир? — обратился Барнс к Броку после последней за неделю тренировки.

— Добро, — дёрнул уголками губ Брок, отдышавшись и опустив винтовку на крыльцо. — Но миссии выбирать пока тебе не доверю, уж прости.

— Командир — ты, — с легким удивлением сказал Барнс.

Брок только фыркнул. Он прекрасно понимал, что Барнс его сильнее во многом, но опыт оставался опытом и от него так легко не отмахнуться. Хотя тот же Лаки нет-нет да пытался двигать локтями Роллинза, чтобы подняться повыше, даже как-то обмолвился о том, что и командир из него бы вышел отличным.

— Кстати, — вспомнил Брок, отщелкнул застежку разгрузки. — Я тебя на блядки взять обещал. Поедешь сегодня? У меня как раз вечер интересный намечается, могу и тебя погулять по барам определенной направленности.

— Поеду, — согласился Барнс. — Ты не как Лаки?

— В смысле? — не понял Брок.

— Лаки напился пьян. Пришлось затаскивать его в машину, — отчитался Барнс.

Брок хохотнул, подмигнул Барнсу, стаскивая с себя всю остальную амуницию.

— До такого состояния не пью. Не люблю контроль из рук выпускать. Так что не волнуйся, меня тащить не придётся.

Он вообще думал не пить этим вечером, не рядом с Барнсом. Опасно оно.

Барнс одобрительно кивнул и спросил:

— Форма одежды штатская?

— Парадно-выходная, хотя ты и в рубище внимание привлечёшь, — сказал Брок, облизав его взглядом, но тут же одернул себя, отвернулся, подхватывая снятые вещи. — Короче, в семь около крыльца. Опоздаешь, решу, что передумал.

Ровно в семь Барнс, в белой футболке с длинными рукавами, синих джинсах и новеньких белых кроссовках ждал Брока у крыльцы. Металлическую ладонь прикрывала черная перчатка из тонкой кожи. Брок едва с лестницы не полетел, запутавшись в ногах.

— Красавец. Тебе по подиуму ходить надо, а не с винтовкой по кустам ползать. Чувствую, тебе отказать никто не сможет.

— Посмотрим, — коротко ответил Барнс.

Ему не особенно нравилась идея идти в тематическое заведение — он не представлял, как себя там вести. Но за командиром Барнс пошел бы хоть в ад.

Машину Брок взял самую неприметную. Это Лаки любил понтоваться перед девушками и гонял в город на крузаке, прибавляя тем самым себе в чужих глазах крутости. Да и не бывал Брок в тех барах, куда стремился попасть его боец.

Припарковавшись около «Толстого Райли», Брок хлопнул Барнса по колену, подмигнул:

— Никто в перьях на тебя с порога набрасываться не будет. Закажи выпить, пообщайся с тем, кто понравится, а дальше оно само пойдет.

— Мне ты нравишься, — едва заметно улыбнулся Барнс и вышел из машины.

Брок моргнул, глянул сам на себя в зеркало заднего вида и встряхнулся, отгоняя все мысли, связанные в Барнсом, в сторону. Парень не так давно человеком-то стал, незачем его ограничивать одним собой, потому что, заполучив Барнса даже на одну ночь, отпустить его в чужие объятия будет очень сложно, не привык Брок своё отдавать. Так что проще губу не раскатывать.

В баре играл джаз.

Ещё от двери Брок приметил парочку знакомых и, завернув в бар за бутылкой бурбона, направился к их столику. За передвижениями Барнса старался не следить. Видеть не желал, кого Белоснежка решится снять на эту ночь.

Барнс проследил за передвижениями командира и подошел к барной стойке. Деньги у него были, и он заказал себе «манхеттэн». Вкус у него, насколько Барнс помнил, был интересным, а опьянеть Барнс все равно не мог.

Вечер только набирал обороты, когда Брок приметил тонкого-звонкого мальчика, вот уже минут двадцать не сводившего томного взгляда с его бицепса. Ухмыльнувшись в ответ, Брок поднялся со своего места и подошёл к его столику.

— Здесь не занято?

— Здесь совершенно свободно, — мальчик взмахнул ресницами. На вид ему было лет восемнадцать, хотя в «Райли» не пускали никого моложе двадцати одного.

Брок оскалился, махнув бармену повторить для себя и своего сегодняшнего визави. Вечер обещал быть томным.

После получаса ничего не значащих разговоров, шуток ни о чём Кевин, новый знакомец, пересел поближе, благосклонно отреагировал на ладонь Брока на своём колене.

Тем временем Барнс пил уже «маргариту». Он решил перепробовать столько коктейлей, на сколько хватит денег. На него смотрели, его обсуждали — он слышал все, что творилось в клубе, — но пока никто не подошел. Прошло ещё полчаса, прежде чем рядом с ним уселся бородатый мужик, чуть меньше Таузига по габаритам, но с такой же наголо бритой головой.

— Угостить тебя чем? — пробасил он.

— Хочу попробовать «Черный русский», — сказал Барнс, окидывая бородатого мужика взглядом.

— Тогда ты по адресу, Райли мастер. Вроде у кого-то именитого учился, пиздит, конечно, но коктейли мешает как бог.

Бородач ударил лапищей по барной стойке, обращая на себя внимание, ткнул пальцем в бутылку за спиной бармена для себя, а для Барнса заказал тот самый коктейль.

— Я Винс, — представился он.

— Барнс, — представился Барнс. — Спасибо. Ты хочешь со мною трахнуться?

Винс поперхнулся выпивкой, немного нервно огладил бороду и оскалился.

— Хочу. Ты мужик крепкий, красивый.

Заметив, что к Барнсу подсел какой-то мужик, Брок нахмурился, потеряв к Кевину всякий интерес.

Барнс оглядел зал. Он был полон красивых, крепких, ухоженных мужиков.

— Охотишься на новичков? —спросил Барнс.

— Новые лица всегда интереснее старых задниц, — ответил Винс, накрыл своей ладонью колено Барнса, чуть сжал.

Барнс посмотрел на его руку. Прикосновение не вызвало в нем никаких эмоций. Спать в обнимку с командиром было куда приятнее.

— Ну так что? Могу я рассчитывать на приятную компанию этим вечером?

Рука бородатого поползла выше по бедру Барнса, заставляя Брока ещё сильнее напрячься. Бесила его эта ситуация, бесил мужик, лапающий его бойца, бесил сам Барнс, позволявший твориться этому беспределу. Да и сам себя Брок сейчас изрядно подбешивал. Хотя ведь именно для этого Барнса сюда и привёз, и знал прекрасно, каким успехом тот будет пользоваться у завсегдатаев.

— Ты мне отсосешь? — спросил Барнс, допив коктейль и обратился к бармену: — «Ирландский флаг», пожалуйста.

— Люблю откровенных мальчиков, знающих, что именно они хотят, — облизал губы Винс, погладил внутреннюю сторону бедра Барнса.

Барнс опрокинул в себя шот, облизнулся и попросил повторить. Посмотрел на Винса, а потом нашел взглядом командира, вздрогнул и вопросительно поднял брови. Командир не одобряет?

Брок в ответ нахмурился. Он не слышал, о чем эти двое так мило беседовали, но страстно хотелось отвернуть головы обоим.

Сам-то Брок и не заметил, что давно сидит за столиком абсолютно один, а его сладкий мальчик, обидевшись на невнимание, усвистал в другой конец бара.

— Извини, — сказал Барнс, расплатился за свои коктейли, соскользнул со стула с грацией сытого питона и сел за столик к Броку.

Посмотрел на него. На его нетронутый бокал. На тающий лед в нем. И сказал:

— Поехали домой. Я тебе отсосать хочу, а не этому.

— А говоришь, что не пьянеешь, — хмыкнул Брок и сразу поднялся.

Его вело от слов Барнса, накрывало от одной фразы, словно он снова был школьником, потому что так стояло у него только в юности.

Стоило им выйти из бара, Брок прижал Барнса к стене, внимательно глянул в глаза и поцеловал легко, на пробу. Барнс ответил так горячо, словно Брок был водой, а Барнс умирал от жажды. Целовался он умело и вдумчиво, постепенно распаляясь.

Броку разом стало плевать на всё, он громко просительно застонал. Барнс обжигал даже сквозь одежду, пьянил вкусом мягких требовательных губ, его хотелось всего развернуть, как подарок, распробовать, навсегда заклеймить.

— Пойдём, — прохрипел Брок, с трудом оторвавшись от Барнса. — А то я в трусы тебе залезу прямо здесь.

— А я без трусов, — Барнс потерся об него пахом. — Пойдем. В гнезде лучше.

— Блядь, — сквозь зубы рыкнул Брок и отскочил в сторону, зашарив по карманам в поисках ключей.

Он был на той стадии, когда ещё миг, ещё слово — и он посреди улицы плюхнется на колени, сдёрнет с Барнса джинсы и возьмёт в рот все, что тот готов ему предложить.

— Давай я поведу, — Барнс выхватил ключи у Брока.

Спорить Брок не стал. Не имело смысла. Отдав ключи, он устроился на пассажирском сидении, пристегнулся для верности.

— Гони, детка.

И Барнс погнал. Чудо, что они не попались полиции. Полчаса, которые обычно добирались до города, превратились в пятнадцать минут, которые Брок едва ли заметил. Смотреть он мог только на Барнса, замечать только его.

— Наверх, быстро, — притянув его для поцелуя, едва они остановились, рыкнул Брок, нашёл член Барнса ладонью, сжал его через джинсу.

Барнс коротко простонал и потянул Брока за собой наверх, на чердак.

— Погоди, — выдохнул Брок, едва они поднялись на второй этаж. — Смазка. Староват я по слюне давать.

Барнс замер у двери, за которой скрылся Брок, едва ли не вибрируя. Он так хотел своего командира, своего… Брока.

С грохотом уронив выдернутый из комода ящик, Брок тихо выругался, но смазку нашёл — новый, ещё не распечатанный флакон, и тут же ломанулся обратно, словно наркоман, снова нуждаясь в дозе Баки Барнса, налетел на него, вжался лицом в шею, втягивая носом крепкий, очень мужской запах.

На шум из соседней комнаты выглянула лохматая голова Мэй.

— Чего вы тут?

— Мы тут, — ответил Барнс и уволок Брока на чердак.

Броку было не до рассматривания обстановки чердака, хоть и где-то на периферии сознания вертелась мысль о том, что интересно глянуть, как устроился его боец, но он был занят, стаскивая с Барнса одежду.

— Секс ходячий, — выдохнул Брок ему в шею, провёл ладонями по мышцам спины.

Барнс забрался руками ему под футболку и прикусил мочку уха.

— Сам такой, — ответил он.

Брока словно током прошило. Никого и никогда он так не хотел, не горел от прикосновений другого человека, теряя самого себя, растворяясь в нём.

Стащив с Барнса джинсы, Брок толкнул его на спальники и чуть не рухнул сверху, запутавшись в приспущенных штанах, выругался вполголоса, разделся и навалился сверху, обжигаясь чужим жаром.

Они тискали друг друга и перекатывались в гнезде из спальников, подушек и пледов, обменивались жадными поцелуями-укусами, переплетались руками и ногами, как подростки, которые еще ничего не умеют.

Прижав Барнса ладонью к спальникам, Брок, красуясь, оседлал его бёдра, потерся задницей о внушительный твёрдый член.

— Как ты хочешь? — спросил Брок, наклонившись вперёд, куснул Барнса за нижнюю губу.

— Как хочешь ты, — выдохнул Барнс. — Я все забыл.

— Тогда надо тебе напомнить.

Брок стёк ниже, сжал член Барнса ладонью и обхватил губами головку, пососал ее, обводя языком по кругу, приласкал чувствительную уздечку. Барнсу хотелось сделать хорошо, очень хорошо, парень заслужил почувствовать себя наконец полностью живым.

Барнс низко, протяжно застонал, раскинул ноги и погладил Брока по затылку. Ему было хорошо, так хорошо…

Взяв до горла, Брок протяжно застонал. Не был он сторонником отсосов, но, видимо, это Барнс на него так действовал, словно самый крышесносный наркотик, да и член у него был красивый, ровный, с пунцовой крупной головкой — так и просился в рот.

Барнс застонал в ответ, явно с усилием не двигаясь: не поддавая бедрами, не давя Броку на затылок.

Остановиться, выпустить эту красоту изо рта было сложно. Брок сосал, гладил ладонями бёдра любовника, сжимал крупные яйца, с восторгом ощущая дрожь сильного тела, видя как Барнс кусает свои блядские ярко-красные губы, как подрагивают пушистые ресницы. Его хотелось всего себе, в единоличное пользование, забрать, спрятать от пиздеца современного мира, дать ему выбор. Возможно, даже влюбиться в него.

Барнс продержался совсем недолго. Он напрягся всем телом, тихо, жалобно заскулил и кончил Броку в рот.

— Вкусный, — выдохнул Брок, вылизал его начисто и благодарен коснулся губами около пупка. — Но я очень надеюсь, что ты многозарядный и покатаешь меня.

— Ты волшебный, — очень тихо сказал Барнс, затянул Брока на себя и нежно поцеловал. — Я не помню, чтобы раньше мне было так хорошо.

Член у него так и оставался твердым, словно он не кончил только что.

— Я ебливый, — в губы ему улыбнулся Брок, ответил на поцелуй и только тогда вновь оседлал бёдра, оглянулся на скинутую на пол одежду, где-то там валялся флакон смазки.

— Научишь меня? — спросил Барнс, гладя Брока живой рукой по груди и теребя твердый сосок. — Я не помню, чтобы был с мужчинами.

Перед глазами Брока потемнело, он вжался в Барнса, потерся скулой о плечо. Получалось практически невероятное, он Броку достался практически нетронутым. Скорее всего, Баки кто-то да отсасывал, слишком жадным тот был до ласк, даже несмотря на свою беспамятность, но то, что он не был нормально с мужиком, подкупило. Хотелось всё сделать по высшему разряду, чтобы Баки, не получалось больше звать его Барнсом, не пришлось терпеть даже мимолетных уколов боли.

— Научу, — сказал Брок, выбрался из объятий.

Смазку удалось найти только после того, как он перетряс всю одежду.

— Что ты ищешь? — спросил Барнс, приподнявшись на локте.

Брок продемонстрировал ему флакон и вернулся обратно.

— Хочу сделать тебе сладко, очень сладко.

— Ты будешь меня ебать? — спросил Барнс.

— Скорее себя тобой, — оскалился Брок, свинтил крышку с флакона со смазкой, обильно полил на пальцы.

— Покажи, — попросил Барнс, — чтобы я знал, как правильно.

Пожав плечами, Брок развернулся спиной, чуть прогнулся, заведя руку за спину, чтобы было удобнее, погладил сам себя, как делал бы с любовником.

— Смотри. Главное — не торопиться.

Барнс смотрел, забирая в обе ладони ягодицы Брока, слегка стискивая их и разводя пошире. Сильные жилистые смуглые пальцы Брока скрывались в блестящей от смазки дырке, черные волоски слиплись, и их очень хотелось потрогать. Не выдержав, Барнс налил смазки на живые пальцы и добавил указательный к пальцам Брока. Внутри него оказалось так нежно, так шелковисто, так горячо, что Барнс задохнулся от восторга.

Всхлипнув, Брок подался назад, насадился по самые костяшки, сжал палец Баки в себе.

— Мышцы… — захлебнувшись стоном, выдохнул Брок, развёл в себе пальцы, — Должным стать… податливыми. Тогда… будет хорошо нам обоим.

Страшно хотелось кончить, хотя бы потереться ноющим от желания членом о бедро Баки, но Брок терпел, кусал губы, стонал, тихо вполголоса ругал себя.

— Выдохни, — сказал ему Барнс. — Расслабься. Дай я тебя…

— Да, давай.

Брок вытащил из себя пальцы, вытер смазку об один из спальников и встал на четвереньки, выставив задницу. Барнс тут же поцеловал его в ягодицу, лизнул ложбинку и очень медленно, на одну фалангу, ввел в Брока сразу два пальца. Покрутил и, продолжая целовать, принялся неспешно растягивать тугие мышцы.

Эмоции били через край. Брок почти выл в голос, вертел задницей, подаваясь на пальцы. Странный незнакомый жар, концентрирующийся в солнечном сплетении, окатил волной, погреб под собой. Впервые Броку было так, словно его действительно любили.

Когда в заднице Брока легко провернулись три пальца Барнса, тот сказал:

— Кажется, уже можно. Много смазки, да?

— Да-а, — со стоном выдохнул Брок, облизал пересохшие губы, обхватил ладонью член Баки, провёл несколько раз по стволу. — Ты крупный мальчик.

Барнс как следует смазал член и приставил головку к сомкнутой дырке. Положил ладони на бедра Брока и очень медленно надавил.

Мышцы растянулись до предела. Брок готов был уже к боли, но Баки единственно верно заполнил его до краёв.

— Еби, — прохрипел Брок, привстав на локтях, сам качнулся навстречу, насаживаясь до упора, заскулил.

— Тебе больно? — встревоженно спросил Барнс, подаваясь назад.

Ему было так хорошо, так правильно, так крышесносно, что он с трудом контролировал себя.

— Охуенно мне! — прохрипел Брок. — Сдохну как охуенно. Блядь, большой, толстый, весь мой… еби!

Мозг буксовал, но телу хотелось больше, сильнее, резче.

И Барнс отпустил себя. Он принялся трахать Брока так, что их тела соприкасались со шлепками, крепко держа за бедра и натягивая на свой член.

Брок орал в голос. Было чувство, что Баки членом душу из него вытягивает, но в то же время хотелось ещё, ещё и ещё, чтобы не останавливался, ебал вечно, сжимая пальцами бёдра, чтобы солнце, разгорающееся в груди, никогда не затухало.

Свет, мигнул и Брока разорвало, разметало по вселенной мелкой звёздной пылью, раскрошило в светящийся песок, отключая от действительности.

Барнс взревел, как разъяренный бизон, так, что весь дом на мгновение затих, и кончил, едва не упав на спину Брока. Потом осторожно вышел, уложил Брока и лег рядом с ним, крепко обняв.

— Я тебя люблю, — очень тихо прошептал он Броку в затылок.

Марево перед глазами и не думало рассеиваться. Брок плыл в белёсой дымке, не чувствуя собственного тела, он был сгустком энергии, звездой, рождённой мгновение назад. Он жил и всем собой бесконечно любил чертового Баки Барнса, так неожиданно возникшего на его пути.

На лестнице, ведущей на чердак Баки, раздались голоса. Бойцы явно хотели подняться, но топтались на месте.

Барнс невесомо касался губами лица Брока, целовал лоб, виски, влажные от испарины веки.

— Сказать им, что все в порядке? — спросил он.

Брок заурчал, потерся о плечо Баки скулой и, со вздохом приподнявшись на локте, крикнул:

— Вы чего, блядь, не спите? Папу потеряли?

На лестнице раздался общий вздох облегчения и шаги загрохотали вниз, затихая, только Роллинз не смог смолчать, крикнув в ответ:

— Как уснёшь, когда вы орете на весь дом?

— Трахаемся мы! — не остался в долгу Брок и повалился обратно в объятия Баки.

@темы: @PaleFire

---

Подарок. Глава 3



Вокруг трехъярусного торта с шоколадным розами Зимний Солдат ходил, наверное, с полчаса. Наконец он выдавил:

— Это все мне?

— Ну да, как договаривались. Ты пришёл первым, был лучшим и получил желание. — Брок стянул куртку, швырнул ее на спинку рядом стоящего дивана. — Он весь твой. Наслаждайся.

Почему-то получилось так, что весь вечер, что он провёл в городе, думалось не о сексе или хорошей выпивки, а именно о торте. Брок катался от магазина до магазина, подбирая идеальное угощение.

Зимний Солдат нашел в шкафу большую тарелку и лопаточку для торта. Лопаточкой снял верхний ярус и сказал:

— Остальное на всех. А это мне.

И достал столовую ложку.

Бойцы нарисовались на кухне в тот же миг, словно только и ждали в коридоре отмашки, разрешения прийти выпрашивать сладкое, а тут счастье само привалило.

Брок покачал головой.

— Жрите, жрите. Завтра вы мне все лишние калории отработаете.

А сам пошёл наверх.

Хотелось набрать ванну, накидать в воду соли с шалфеем, открыть бутылку вина и на часа полтора выпасть из жизни. Слишком о многом хотелось подумать и примерно столько же забыть.

— Командир? — окликнул Брока Зимний Солдат, облизывая шоколадные усы. — Проблемы? Поставь мне боевую задачу.

— Отдыхай, — отозвался Брок. — Посвяти время самому себе.

***
Все последующие дни Зимний Солдат сначала читал все книги, которые нашлись в доме. Было их немного — в основном фантастика и женские романы, которые Таузиг после особо кровавых миссий проглатывал запоем.

Когда книги кончились, Зимний Солдат вместе с остальными начал залипать перед телевизором в гостиной. Он не смеялся ни над комедиями, ни над ток-шоу. Просто смотрел.

За это время Брок успел договориться с пятью полулегальными конторами по доставке крупногабаритных грузов и отослать криокамеру куда-то в Европу, так, чтобы ее можно было отследить только в самом конце, но всё равно его не покидало не самое радужное предчувствие насчёт Гидры. Что-то подсказывало — им ещё аукнется кража такого ценного груза. Но Зимний поистине впечатлял. Утренние разминки и тренировки превратились в избиение младенцев. Остальные бойцы стонали, но раз за разом старались чтобы хоть немного дотянуться до результатов Зимнего.

Солдат же больше не просил тортов, вот только в смену по уборке его после первого раза старались не ставить: он сломал три швабры и ведро, убил пылесос и едва не убил стиральную машину.

Брок ржал, Роллинз десять раз за тот день повторил о том, что он же предупреждал, а Лаки смотрел на Зимнего чуть ли не как на личное божество.

Но работа, как всегда, сваливалась в самый неожиданный момент:

— Так, — гаркнул Брок, когда бойцы собрались вечером в гостиной для просмотра какого-то матча. — В Мексику беру пятерых. Остальные остаются приглядывать за домом.

Он опустил взгляд в планшет, пробежался по списку кандидатов. Был соблазн взять с собой Зимнего, все же более подготовленного бойца и представить было сложно, но пока Брок толком не понял его, не распробовал, да и в команде ни разу не получилось отработать. Этот суперсолдат всегда был быстрее, выше, сильнее, оставляя всех остальных позади, словно хотел выделиться.

— Со мной Мэй, Таузиг, как раз реабилитируется на Сибирь, Вудсток, Васкес и Райд снайпером пойдет. Загляните к Милзу, он вам скинет детали операции. Выдвигаемся через два дня. Остальным приятного вечера.

Зимний не изменился в лице ни на йоту.

Брок, отдав распоряжения, вышел на крыльцо, уселся на ступеньках, закуривая. Их искали, и достаточно активно. Милз докладывал о попытках рыть на них информацию и о том, что на этот раз удалось отмахаться.

Зимний Солдат присел рядом с командиром.

— Если здесь на нас нападут, мы сможем отбиться, — сказал он. Помолчал и добавил: — Я одиночное оружие. Как танк. Нужна группа поддержки, но это не обязательно.

— Как танк, — повторил за ним Брок, выпустил струйку дыма. — Слушай, танк, а почему ты ещё здесь?

— Где мне еще быть? — спросил Зимний Солдат. — Ты мой куратор. Командир. Зимний Солдат полностью подчиняется куратору и выполняет все его приказы.

— Ты — человек, — возразил Брок, снова выдохнул, затушил сигарету о ступеньку. — Можешь быть там, где тебе хочется находиться. Можешь уйти или оставаться. Мы ж тебя украли, случайно, правда. Но украли.

— Мне некуда идти, — ответил Зимний Солдат. — Тот я, кто мог к кому-то пойти, умер. Давно. И они все умерли. Я хочу остаться здесь. Я буду полезным.

— Просто будь.

Брок толкнул его в плечо.

— И обзаведись именем. Милз тебе документы выправит.

Зимний Солдат посмотрел на Брока. Смотрел он долго и вдумчиво.

— Меня зовут, — наконец сказал он, — Джеймс Барнс.

— Ну круто, — усмехнулся Брок. — Вот вернусь, по бабам тебя кто-нибудь сводит. Роллинз, например.

Откинувшись на ступеньки, Брок потянулся всем телом. Он немного боялся, что Баки, до чего же идиотское имя, стоит ему отдуплиться, сразу свалит в неизвестном направлении. Но тот решил остаться и это радовало и эстета, Баки все же был мужиком красивым, и командира отряда в Броке. Где он ещё потом такого же бойца найдёт?

— Не надо по бабам, — сказал Барнс. — Не хочу жениться. Вдруг залетит?

— А резина тебе на что? — хохотнул Брок. — Выдам тебе месячный запас презиков и ебись на здоровье.

— А по мужикам можно? — шепотом спросил Барнс и втянул голову в плечи.

— Можно и по мужикам, теперь за это дело, — Брок поиграл бровями, — яйца никто не отстреливает. Но решишься на что-то серьезное — о специфике нашей работы помалкивай. И тебе спокойнее, и сладкому твоему меньше нервотрепки.

Не думал Брок, что Баки Барнс окажется по мальчикам, хотя бисексуальность у него на лице ещё по старым фотографиям прочесть можно. Но тогда и не такое скрывать умудрялись, чтобы выжить.

— Я любил Стива, — тихо сказал Барнс. — Всегда. А потом он умер. Мне показывали газеты. Он не знал.

— Роджерса? — немного прихуел Брок. — Взаимно любил? В смысле, блядь, вы ебались даже тогда?

— Нет, — покачал головой Барнс. — Он не знал. Я не хотел его испачкать. Он был такой чистый. Светлый.

Брок ничего не стал ничего говорить по данному поводу. Светлая и чистая любовь — странное, но знакомое по фильмам и книгам понятие, хотя сам Брок никогда не любил. Если не считать первой влюбленности в Мерилин Кларк, страшненькую дочку директора школы, вечно носящую брекеты и свой дурацкий ланчбокс с эмблемой ЩИТа. Но то чувство и любовью-то не назвать.

— Повезло твоему Роджерсу, — хмыкнул Брок и поднялся.

— Нет, — сказал Барнс. — Он умер. И я, считай, мертвый.

— Нет, Белоснежка, — у самой двери Брок обернулся. — Когда тебя любят — это охуенно. А умираем мы все. И я умру, и Милз с Мэй. Вот только я, например, нахуй никому, кроме ребят, не сдался.

Брок вошёл в дом, стянул с кухни два куска пиццы и поднялся наверх. Чердак для Баки все же следовало начать разгребать, слишком однозначно на него реагировало по утрам тело.

***
Все время, пока командир и часть команды были в Мексике, Барнс обустраивал себе гнездо на чердаке. Он вычистил оттуда все осиные и мышиные гнезда, протер внутренние скаты крыши и все углы от пыли и паутины, вымыл пол. Потом натаскал туда карематов и ненужных спальников, подушек. И уволок на чердак все книги, которые ему понравились. Романы в цветасто-розовых обложках остались внизу.

Мэй подарила Барнсу маленький транзисторный приемник, питавшийся и от батареек, и от сети, и все свое свободное время Барнс валялся в гнезде из спальников и слушал музыку. Он бессистемно перескакивал со станции на станцию. Ему было все равно, что льется из динамиков — спиричуэлы, кантри, джаз, христианский рок, рэп или нью-эйдж.

В один из вечеров, почти перед самым возвращением Брока с бойцами с миссии, к Баки заглянул Лаки, оглядел получившуюся комнату взглядом знатока.

— А уютно. Слушай, Белоснежка, а поехали в город? По барам прошвырнемся, на девочек-мальчиков поглазеем. Деньжата есть.

— Я не пьянею. И денег нет, — сказал Барнс.

— У меня есть, угощаю, — ухмыльнулся Лаки. — И не веди себя как старпер, поехали. Мороженого тебе куплю.

— Книжек лучше, — буркнул Барнс, выключил радио и поднялся.

— И книжек куплю, — обрадовался Лаки.

До Вилл-Платт было совсем недалеко, но и городок это был весьма небольшой, но достаточно оживленный. Там даже свой собственный аэропорт имелся.

Машину оставили на парковке перед каким-то мотелем и дальше гулять пошли пешком.

Лаки вертел головой по сторонам, скалился мимо проходящим красоткам, отвешивал сомнительные комплименты и вообще внешне был очень доволен жизнью.

— Сначала в книжный, потом в бар, — сказал он, кому-то подмигнув.

Барнс тут же свернул в переулок, где успел углядеть магазин подержанных книг. Он поздоровался с продавщицей — седеющей женщиной средних лет в очках с невидимой оправой — и закопался в коробках, где были выставлены книги за доллар.

Со скучающим видом Лаки бродил вдоль полок, доставал какие-то книги, изучал обложки и ставил их обратно, нет-нет да поглядывая на Баки.

— Мужик, ты там долго?

— Долго, — ответил Барнс. — Оставь деньги и иди.

Вручив ему сотню баксов и обозвав кайфоломом, Лаки слился, не забыв, правда, упомянуть, где и в каком баре его потом искать.

Барнс долго рылся в книгах, пока не отобрал самые интересные пятьдесят экземпляров. Хозяйка магазина порадовалась тому, что среди молодежи еще попадаются книголюбы, выдала ему здоровенную тряпичную сумку, сшитую, похоже, из мешка из-под хлопка, и пригласила заходить еще.

Взгромоздив сумку на плечо, Барнс пошел в названный бар, чтобы взять у Лаки ключи от машины. Таскаться с книгами по городу он не хотел.

Лаки сидел за одним из столиков, весь облепленный девчонками, шутил, перекрикивая музыку и, если судить по количеству бутылок и стаканов перед ним, и сам набрался, и напоил половину собравшихся.

— Эй, Баки! — крикнул он, взмахнул руками и едва не повалился на спину, увлекая за собой и девиц. — К нам иди, смотри какие девочки сладкие, конфетки прям. Познакомиться не против.

— Дамы, — наклонил голову Барнс. — В другой раз. Лаки, ключи.

Кинув Белоснежке ключи, Лаки вернулся к прерванным шуткам, тут же потеряв к нему всякий интерес.

До полуночи Барнс сидел в машине и читал. Один раз он выбрался из автомобиля, чтобы купить себе хот-догов, колы и мороженого, но купив, тут же вернулся обратно. Уж очень захватывающей оказалась книга.

Лаки привели в половине первого. Одна из тех девиц, с которыми он зажигал в баре, громко хихикая, постучалась в стекло.

— Красавчик, довезешь нас до дома? А то сладкий так надрался, что, — она снова захихикала, — не вспомнит никак, куда ехать.

Что-то невразумительное пробурчав, Лаки осел, где стоял, улёгся прямо на асфальт и раскатисто захрапел.

— Спасибо, леди, что бы я без вас делал, — мягко поблагодарил Барнс и закинул Лаки на заднее сиденье. — Вы позволите проводить вас до дома? Во избежание неприятностей?

Девушка расцвела от таких оборотов в ее честь и, подав руку, попыталась покраснеть, но вышло у неё лишь снова расхохотаться, когда ее подхватили под локоть.

— Здесь совсем недалеко. — она потянула его дальше по улице, весело щебеча о всякой ерунде и многообещающе поглядывая на своего провожатого.

Барнс проводил даму до ее дома, у крыльца поцеловал ей пахнущую духами и алкоголем руку и распрощался, хотя девушка всячески пыталась затянуть его внутрь. Лаки его возвращения не заметил, лишь всхрапнул громко, когда машина подпрыгнула на лежачем полицейском.

— Быстро вы, — прокомментировала встретившая их машину около гаража Мэй, сунулась было в салон и тут же вынырнула обратно. — Фу, он какую бодягу жрал? Во Милз обрадуется соседству. Хорошо, что Брока нет, есть где перекантоваться, пока этот не проспится.

— К себе не пущу, — быстро сказал Баки, оттаскивая Лаки на его койку. — У меня книги.

— Брок часто Милза к себе пускает, — отмахнулась Мэй, распахнула окно в комнате настежь. — Так что не парься и иди спать.

— У меня книги, — повторил Барнс. — Читать буду.

И он действительно читал «Властелина колец» до трех ночи. А утром, едва рассвело к дому, тарахтя двигателем, подъехала машина. Из неё, посмеиваясь, прямо на гравий дорожки вывалились бойцы, чуть ли землю не целуя и в голос понося Таузига и его манеру езды.

Барнс, встрепанный, небритый, с рубцом от подушки на щеке, оказался во дворе первым.

— С прибытием, командир! — выпалил он.

— Привет, Белоснежка, — улыбнулся ему Брок, потёр перемазанную тактическим гримом и заросшую густой чёрной щетиной щеку. — Разбудил? Иди, досыпай.

— Раненные есть? — напряженно спросил Барнс.

— Есть морально униженный один, — хохотнул Брок, хлопнул Барнса по плечу и подтолкнул в сторону дома. — Давай-давай, рано ещё.

По лестнице прогрохотали шаги, вниз чуть ли не скатилась Мэй, оглядела всех встревоженным взглядом и выдохнула.

— С возвращением.

— И ты иди спать, и я пойду, — зевнул Брок. — Сейчас отмоюсь и пойду.

— У тебя Милз спит, — предупредила Мэй.

— Отлично, пусть спит, будет об кого после душа погреться.

— Приходи ко мне греться, — внезапно сказал Барнс. — У меня много места.

— Ты смотри, я ведь и правда прийти могу, — сказал Брок и скрылся в доме.

Миссия далась тяжело. Было жарко, пыльно и невероятно скучно, Таузиг даже умудрился уснуть в засаде под кустом, на который помочился один из охранников объекта, которого они должны были похитить, перевезти через границу в Штаты, а там уже сдать на руки местной полиции. В итоге тихо не получилось. Таузиг взревел раненым в самое сердце медведем и охранник если и не обосрался, так чуть сердечный приступ не схлопотал.

Сейчас хотелось только одного: спихнуть воняющее потом и Мексикой шмотье, отмыться до скрипа и упасть в постель к кому-нибудь тёплому под бок.

Милз вполне годился, да и привычным уже был к таким моментам, а потому только буркнул что-то невразумительное и позволил себя обнять.

Барнс проводил командира обиженным взглядом, поднялся на чердак и раскинулся в своем гнезде. Он сам не знал, почему ему хотелось тактильного контакта с командиром, и не знал, как предложить так, чтобы командир согласился.

Утро для Брока началось с пропажи персональной грелки. Он слепо пошарил по постели и только тогда открыл глаза. Пусто. Милз, видимо, слился в кабинет, оставив командира замерзать в одиночестве, ещё и окно открыв.

Брок и сам не знал, почему после миссий почти всегда мёрз, хотя обычно спал полностью раздетым и едва ли простыней прикрывался.

Надо было вставать и брести вниз, поближе к кофемашине.

Едва Брок вошел в кухню, его облапил поджидавший там Барнс, расчетливо убравший за спину холодный протез.

— Командир, — сказал он.

— Тёплый, — блаженно выдохнул Брок, чуть ли не засыпая на ходу.

Тех трёх часов сна за последние несколько суток явно было недостаточно.

— Тебе надо поспать, — сказал Барнс, подхватил командира на руки и утащил к себе на чердак. Там он уложил его в гнездо из спальников, улегся рядом и укрыл пледом, который ему отдал Милз.

— Спи.

Брока окутало тепло, с одного бока даже стало жарко, но он сам потянулся к этому живому пламени, непроизвольно вжался всем телом, напитываясь, согреваясь. Обнял.

Барнс погладил командира по голове живой рукой и тоже закрыл глаза, задремывая. Ему было хорошо. Правильно.

Второе пробуждение Броку понравилось куда больше прошлого. Чья-то тяжёлая рука лежала ровно на пояснице, под щекой мерно вздымалась грудная клетка, а горячее дыхание щекотало макушку. Зевнув, Брок потянулся, поднял голову и застыл: не ожидал он, что так отлично выспится в объятиях Барнса.

— Здесь тепло, — расслабленно сказал Барнс, глядя на командира из-под пушистых ресниц.

— Мёрзну после миссий, — зачем-то принялся оправдываться Брок, хотя надо было валить к себе.

Он вообще смутно помнил, как оказался здесь, только то, что шёл куда-то, предположительно вниз к кофемашине, а прибрел, видимо, к Барнсу, раз тот звал.

Перекатившись на другой бок, Брок поднялся, потянулся, покрутил головой, хрустнул шеей.

— Приходи ко мне греться, — пригласил Барнс и едва заметно улыбнулся.

Брок глянул на него из-за плеча:

— Замётано.

И вышел, чтобы не выдать собственной заинтересованности. На либидо Брок никогда не жаловался, но и на своих бойцов у него не стояло, даже на Милза, частенько подрабатывавшего и грелкой, и подушкой, а вот на Барнсе будто крышу сорвало. Член вставал от одного взгляда, случайного прикосновения. И это не могло не напрягать. И пусть Барнс вполне ясно дал понять о своих предпочтениях, но раздуплился ли он до конца, было не ясно. Да и не хотелось Броку такой благодарности.

@темы: @PaleFire

---

Подарок. Глава 2



Из одежды Белоснежке пришлось собирать с миру по нитке. Если в плечах ему подходили только шмотки Таузига, то всего штаны были найденышу безбожно коротки и пришлось раскулачивать Роллинза, а вот с обувью дело обстояло полегче, но своих обделять Брок не стал и выделил Белоснежке пока только пару кроссовок из своих.

— Садись, — велел Брок, кивнув на койку, — и руку мне покажи.

Зимний Солдат послушно сел на койку, снял футболку и вытянул перед собой протез.

— Тут и тут, — он показал, где, — наружные пластины снимаются для технического обслуживания. — Он помолчал и спросил: — Белоснежка — это новый позывной?

— Ага, — буркнул Брок, больше заинтересованный его рукой.

Плотно подогнанные пластинки, искусно сработанные пальцы впечатляли. Брок заставил Зимнего сжать кулак, с интересом вслушиваясь в тихое, едва различимое жужжание, аккуратно вытащил застрявшие между пластинками клочки волос.

— Охренеть, — выдохнул он, переплел свои пальцы с пальцами Белоснежки. — А что ты умеешь?

— Специализации: снайпер, диверсант, подрывник. Точечное изъятие, устранение, ликвидация, устрашение, любые силовые акции с группой поддержки и без. Вождение любого колесного и гусеничного транспорта, малых подводных лодок вместимостью до десяти человек, пилотирование всех типов военных и гражданских вертолетов и самолетов.

Он монотонно перечислял свои навыки и умения.

Тут до Брока дошло — он украл сокровище. Не приходилось сомневаться в том, что этот странный человек говорил правду, такие не лгут, просто не умеют. И тогда выходило, что в покое их теперь не оставят, кто бы ни был хозяином Белоснежки ранее.

Срочно требовалось с кем-то поговорить, но Роллинз уехал в город с Фредом, а никто другой не годился на роль вменяемого слушателя.

Эмоции так и фонтанировали.

— Пить хочешь? — прокашлявшись, спросил Брок
.
— Дефицит жидкости восполнен, — отчитался Зимний Солдат. — Дефицит питательных веществ сорок процентов. Функционирование на уровне шестидесяти пяти процентов от оптимального.

— Дела, — протянул Брок.

Что делать со всеми этими процентами, он тоже мало представлял.

Поднявшись с постели, Брок подошел к окну, выглянул на улицу, наблюдая за тренировкой отряда под предводительством Мэй, и снова повернулся к Белоснежке.

— Что мне с тобой делать-то?

— Модификация Зимний Солдат предназначена для точечного и масштабного устранения, устрашения, изъятия, проведения диверсий… — снова забубнил Солдат.

— Отставить пиздеж, — вздохнул Брок, потёр виски, прикидывая как теперь жить дальше. — Вернутся мужики, организую тебе пожрать, а до этого момента отдыхай пока здесь, потом решу, куда тебя спать сунуть. Будем тебя ассимилировать.

— Так точно! — отчеканил Зимний Солдат, натянул футболку, затрещавшую на его мощных плечах. — Разрешите нормализировать водно-солевой баланс?

— Вперёд, — махнул рукой Брок. — Ты свободен в перемещениях пока что только по дому.

Броку надо было подумать, и крепко.

Такое оружие, как Белоснежка, не могло принадлежать кому-то малосильному, а значит, его будут искать всеми возможными силами. И когда найдут, от Страйка не останется записей нигде, вычеркнут из всех из истории. Если отпустить этого киборга, то вариантов, что их оставят в покое, тоже не было. Если отряд хотели положить после обычной миссии, то тут уж тем более огребут все полной лопатой.

Зимний Солдат протопал в ванную и жадно напился из-под крана. Потом осмотрел себя в зеркале, обшарил аптечку, нашел резинку для волос, расческу и бритву. Причесался, собрал волосы в хвост, побрился. Что резинка была сиреневая, а бритва нежно-голубая, его не остановило.

Приведя себя в порядок, Зимний Солдат обшарил весь дом от чердака до подвала. Взламывать запертые замки он пока не стал, в холодильник даже не заглянул, зато высунулся из каждого окна. А потом вернулся в отведенную ему комнату, вытянулся на кровати и закрыл глаза.

Брок, наблюдавший за шатаниями по дому Белоснежки, только хмыкнул. Оружие хранилось в небольшом схроне на территории, как и остальная запрещенка, но что-то подсказывало, что со своей металлической рукой он способен обойтись и без без пистолета.

Джек с Фредом вернулись к вечеру, едва волоча на себе пакеты.

— Это все для чего? — удивился Брок, разглядывая батарею каких-то баночек, половину из которых необходимо было хранить в холодильнике, если верить описаниям на этикетках.

— Полезности, — буркнул Джек, не сильно довольный обломавшимся выходным. — Витамины, пробиотики, бифидобактерии.

— Плюс детское питание на первое время, да и для Лютика взяли, его запас пополнить, — поддержал Фред, выставив на стол баночки с фруктовым пюре. — Мы и нормальной жратвы привезли.

Брок, которому вручили подробную инструкцию на двух листах: что, как и в какой очередности давать, только угукнул. Он даже не смотрел на график дежурства по кухне, сегодня не до этого было. Слишком много проблем, чтобы занимать себя ещё и готовкой. Им, к примеру, совершенно негде было положить Белоснежку. Или чердак, или гостиная, а хотелось держать его на виду хотя бы первое время.

Все бойцы селились по двое. Только у Мэй и самого Брока комнаты были личные, но к девушке, пусть и лучшему рукопашнику в отряде, селить непонятно кого не следовало. А значит, раскладушка будет стоять него в комнате, не в постельку Белоснежку брать.

Смешав в высоком коктейльном стакане какую-то сероватую сладкую бурду со вкусом тыквы и чернослива, Брок крикнул на весь дом:

— Белоснежка, жрать иди!

Зимний Солдат нарисовался на пороге кухни почти мгновенно и совершенно бесшумно. Он жадно посмотрел на стакан.

— Жри, — велел Брок и поставил стакан на стол. — Не хватит, скажешь.

Зимний Солдат выпил содержимое в три длинных глотка, рыгнул и сказал:

— В течение шести часов повторять каждые полчаса. Далее увеличить перерывы до двух часов. По истечение суток с момента разморозки разрешена твердая пища.

— О, он говорящий, — фыркнул Роллинз, заставив Брока закатить глаза.

Зам изволил гневаться, что его мнение, похоже, по этому поводу задвинули. Брок просто не мог себе позволить упустить шанс заиметь в отряд такого полезного во всех отношениях бойца. Только надо было схорониться где-нибудь какое-то время.

Зимний Солдат оглядел Роллинза с ног до головы, но не произнес ни слова. Сейчас, выбритый, с собранными в хвост волосами, он был совершенно не похож на неандертальца из саркофага.

— Сам бурду намешать себе в состоянии? — спросил Брок, не оборачиваясь к Зимнему, продолжая сверлить спину Джека взглядом.

— Так точно, командир, — отчеканил Зимний Солдат.

Брок оскалился, но спина Джека оставалась такой же напряженной.

— Тогда свободен, — вздохнул Брок и, подойдя к Роллинзу, хлопнул его по плечу. — Парень ведь молодец. Он столько всего умеет. Не человек, а кладезь полезного.

— Мы из-за него влипнем крепко, — покачал головой тот, не собираясь сдавать позиций. — Его будут искать, и если найдут...

— То нам пиздец, — закончил за него Брок. — Но разве впервые?

— Если командир не планирует в будущем применять криокамеру, — сказал Зимний Солдат, — ее можно использовать для создания ложного следа.

Резко развернувшись, Брок прищурился.

— Ну-ка, подробнее.

— Солдат всегда транспортируется в криокамере, — отчитался Зимний Солдат. — Там, где обнаружат криокамеру, будут искать следы Зимнего Солдата. Криокамеру можно отправить куда угодно в морском либо железнодорожном контейнере.

Над этим стоило подумать.

Брок толкнул Джека в бок.

— Я же говорил, парень полезный.

— Поглядим-увидим. — Джек окинул Зимнего нечитаемым взглядом и ушёл наверх в их с Таузигом комнату.

Отчасти Брок понимал своего зама и, по совместительству, старого хорошего друга. Им не раз приходилось жрать дерьмо, влезать в самую жопу, чтобы добиться такой репутации, что они имели сейчас. Последний заказчик, конечно, мог выебнуться и через посредников подпортить им резюме, но и у Брока были козыри за пазухой. И потому запись с горячей встречей на неизвестной базе быстро бы облетела даркнет, отосланная Милзом кому надо.

— С камерой твоей решим завтра, а сейчас жрать и восстанавливаться, а я пока раскладушку тебе приготовлю.

— Солдат имеет массу сто шестьдесят три килограмма, — мрачно отчитался Зимний Солдат. — Рама стандартной раскладной кровати не рассчитана на такую массу. — И с чуть более человеческими интонациями добавил: — Лучше на полу.

— Значит, спальников тебе накидаю, — отмахнулся Брок, но тут же спохватился. — Ты там мою постель не испоганил, надеюсь? Она хоть и многое выдерживала, но, блядь, не хочу на пол к тебе переезжать.

— Кровать командира в порядке, — с едва заметной ноткой неуверенности произнес Зимний Солдат.

Брок хлопнул его по плечу.

— Жри и поднимайся наверх.

Зимний по первому впечатлению нравился Броку, а он ошибался в людях очень редко и нутром чувствовал, что и в этом случае прав на всё сто.

Пока бойцы перекусывали привезённой из города жратвой и разоряли холодильник, Брок натащил в комнату армейских спальников, расстелил их на полу и сам плюхнулся сверху, проверяя. Получилось вполне удобно, даже мягковато на его вкус, но всё лучше, чем на голом ламинате. Да и Белоснежка не болванчик бессловесный, если что, сам под себя переделает.

Ещё на импровизированную лежанку полетело две подушки из тех, что обретались на постели у Брока, и тёплый пушистый плед. Ночи в Луизиане стояли жаркие, и сам Брок предпочитал спать нагишом, укрывшись только простынкой.

— Еще не ночь, — Зимний Солдат вошел и уставился на импровизированное лежбище. — Отбой?

— Свободное время, — пояснил Брок, развалившись на своей постели с ноутбуком. — Занимайся чем хочешь, но в доме и так, чтобы никто не пострадал.

Снизу грохнул взрыв хохота.

— Текущая дата? — спросил Зимний Солдат. — Локация? США?

— Пятнадцатое мая две тысяча второго. Три мили от Вилл-Платт, Луизиана, — прищурившись, ответил Брок, внимательно следя за реакцией Белоснежки.

— Понял, — кивнул Зимний Солдат и устроился на лежанке, вытянувшись на спине и закрыв глаза.

Ровно через двадцать минут он поднялся и ушел на кухню за следующей порцией своего пойла.

Копаясь в даркнете в поисках не очень надежного перевозчика для криокамеры, который в нужный момент может слить про них информацию кому надо, Брок краем глаза поглядывал за перемещениями Белоснежки. У того в голове словно бы был выставлен своеобразный таймер, потому что он вставал каждый раз секунда в секунду и возвращался обратно в комнату через равные промежутки времени.

Так продолжалось до полуночи. После полуночи Зимний Солдат перестал бегать на кухню (а после нее в сортир), вытянулся на спальниках, закрыл глаза и сонно засопел.

А вот Броку не спалось. Ему покоя не давала и сама миссия, и то, почему их попытались пристрелить по ее завершению. Вроде никаких секретных секретов они не узнавали, никому дорогу не перебегали. О базе той сибирской в сети ни слова не было, даже в той ее части, где можно, при должном умении, найти всё и обо всех. Так чем же они не угодили заказчику? Что такого было в той папке, что потребовалось устранять отряд? И главное, где папка? Заказчику ее не сдавали, но забрал ли кто из бойцов ее с собой или она так и осталась сиротливо лежать на сидении джета?

Выскользнув из комнаты, Брок спустился в гараж. Вещи после миссии пока так никто из бойцов не разобрал, сказались, видимо, адреналин и общая абсурдность ситуации. Папка обнаружилась в сумке Мэй. Вот только русского Брок не знал.

***
Утром Зимний Солдат поднялся первым. Бросил быстрый взгляд на папку с надписью «Дело №17», лежащую на тумбочке у командира, но трогать не стал. Он принял душ, побрился все той же голубой бритвой, соорудил себе еще один стакан питательной болтушки с пробиотиками, выпил и вернулся в отведенную ему комнату.

Брок открыл один глаз и зажмурился. Не любил он ранние подъемы в принципе, а после почти бессонной ночи и подавно.

Он и не помнил, как вырубился. Сначала листал личное дело Зимнего Солдата, пусть и не понял ни слова, но фотографий хватило, чтобы оценить масштаб пиздеца, потом сидел в темноте, слепо уставившись перед собой.

Самым смешным было то, что он знал мужика, спящего на горе из спальников. Со школьной программы по истории знал, из комиксов, хоть и однорукий качок очень мало походил на сержанта Баки Барнса, кореша Кэпа Америки. Но фотографии в личном деле были слишком красноречивы.

Зимний Солдат лежал на спальниках и смотрел в потолок. На спальниках было мягко. Он был сыт. У него был командир, зато здесь не было ни техников, ни кресла. И даже бойцы боялись его как-то не всерьез.

— Ты там живой? — Брок сел на постели, глянул на… Барнса и, вытащив из дела фотографию смазливого сержанта, ткнул в неё пальцем. — Это ты?

Зимний Солдат долго смотрел на фото, а потом сказал:

— Я был им.

— Заебись.

Брок удержался, чтобы не сплюнуть. Сегодня утром все происходящее в свете новой информации заиграло совершенно неожиданными красками.

Они украли не кого-то там неизвестного, а мертвую легенду — Джеймса Бьюкенена Барнса, безвестно пропавшего во Вторую мировую, как-то выжившего, не слабо так модифицированного, отрастившего себе железную руку. И за это с них спросят. Не могут не спросить.

— Я был у русской Гидры, — добавил Зимний Солдат. — Долго.

— Я догадался.

Брок поднялся, дошёл до шкафа, натянул на голое тело домашние штаны, завис ненадолго, собираясь с мыслями. Гидра — это плохо, очень плохо.

— Жри и с бойцами на плац, на разминку, — из-за плеча бросил он.

— Есть, командир.

И Зимний Солдат вымелся из комнаты еще до того, как командир надел футболку.

Проводив Зимнего внимательным взглядом, Брок подхватил папку с его делом и двинулся в кабинет, прекрасно зная, пил Милз или не ложился ещё или уже проснулся, накачался кофе по самые глазницы и штурмует сеть.

И оказался прав.

— Так, малой. — Брок кинул перед ним на стол папку. — Ты и от тренировок, и от кросса освобождён, но для тебя есть другая задача — найти все, что только можно, на современную Гидру.

Милз вылупился на Брока.

— Так мы… ой, ёёё! Мы влипли?

— Очень запросто, — хмыкнул Брок и вышел.

Бойцы гремели посудой на кухне, переглядывались, косясь на Зимнего. Тот спокойно смешивал себе очередную болтушку в литровой кружке для пива и ни на кого не смотрел.

— Хули детки расслабились? — ухмыльнулся Брок на нестройное приветствие. — Десять минут — и все на улице.

— Командир, — обратился к нему Зимний Солдат. — Обувь не подходит для тренировки. Мала. — И он продемонстрировал кроссовок со смятой пяткой, которая в него не помещалась.

Брок чесанул затылок.

— Доедай и посмотрим, что с этим можно сделать.

Снабжением у них обычно занимался Вудсток, и Брок никогда не задумывался над вопросом — все ли у них есть.

Кофемашина мерно загудела, погружая Брока в привычный утренний транс.

Зимний Солдат принюхался.

— Мне разрешен кофе, командир?

— Если желудок позволяет, жри что хочешь, если оно не подписано одним из имён, — ответил Брок и представил каждого из сидящих на кухне. — Есть ещё Милз, мелкий самый, потом познакомлю. Роллинза ты вчера видел, здоровый такой. Так вот, не подписанное — общее. Потом ты и своим добром обрастёшь.

Бойцы молча прислушивались к разговору, не рискуя влезать.

— Понял, командир.

Зимний Солдат выпил свою болтушку, вымыл кружку и налил себе кофе, вбухав в него шесть ложек сахара.

— А не склеится? — высказала общую мысль Мэй.

— Не склеится, — мрачно ответил Зимний Солдат и медленно, с наслажением выпил свой кофе.

Брок фыркнул и махнул рукой:

— Пойдём довольствие тебе выдам.

Пристройку за домом себе отжал Вудсток и стаскивал туда с миссий все, что было не приколочено. Бабла немерено тратил на все новое и полезное, отжимая едва ли не треть из общей части гонорара.

— Есть! — Зимний Солдат двигался в шаге за командиром.

Брок отпер тяжёлую дверь, нашарил в темноте выключатель. Лампочки на потолке вспыхнули неожиданно ярко, резанув по глазам. Брок зажмурился на мгновение и, когда смог проморгаться, присвистнул. Вудсток, зараза, оказался хомяком запасливым.

— Выбирай, — щедро махнул рукой Брок, уже заранее зная, что Терри Вудсток потом ещё неделю будет ныть и всем рассказывать, как нагло и вероломно обнесли его маленькую кладовую.

Зимний Солдат цапнул было свой чистый и сухой поддоспешник, в котором вылез из криокамеры, но потом отложил: миссий не намечалось. Ботинки он взял свои, носки — тактические. Полностью оделся в черное и повернулся к командиру.

— К несению службы готов!

— Интересно, ты и в сороковые таким деревянным был? — риторически поинтересовался Брок и закурил. — Ты вглубь сходи, там из гражданки даже что-то есть. Не всё же тебе в моих трусах разгуливать.

— Требуется гражданское дооснащение? — уточнил Зимний Солдат.

Брок закатил глаза. С новым бойцом было сложно, но интересно, особенно посмотреть, на что он способен хотя бы в условиях полосы препятствий.

— Слушай сюда, Белоснежка, восемьдесят процентов времени мы живём вот в таких домах. ЖИ-ВЁМ, понимаешь? Тренируемся, конечно, почти каждый день, изучаем что-то новое, но не постоянно же в снаряге. Так что да, требуется и гражданское оснащение.

Брок ещё подумал, что надо бы чердак разобрать и остеклить там смотровое окно, чтобы не дуло, и у Зимнего своя берлога была, хотя особо против его проживания в комнате на полу Брок не был.

— Белоснежка — новый позывной? — спросил Зимний Солдат, с интересом меряющий кроссовки.

— Да нет, — ухмыльнулся Брок, разглядывая его. — Это я так. Хотя во время работы, скорее всего, так тебя звать и будут. А в миру… — Брок задумчиво потряс пачкой сигарет около уха. — Имя сам себе выбери. Хоть Баки Барнсом снова зовись.

— За просачивание воспоминаний положено обнуление и наказание на выбор куратора, — неохотно сказал Зимний Солдат.

— Сейчас только по головке тебя поглажу, — со вздохом протянул Брок и вышел со склада.

Он ничего не понял из личного дела Зимнего Барнса, но досталось, по всей видимости, парню не слабо. Одно «наказание за воспоминания» чего стоило.

Зимний Солдат перелопатил весь склад, выбирая себе белье, одежду и обувь. Там же он нашел тактический рюкзак, сложил в него все обновки, включая пачку бритв, расческу и непонятно как затесавшуюся туда упаковку черных резинок для волос. Отволок добычу в комнату командира и аккуратно поставил в углу.

За то время, пока новичок разгребался с вещами, Брок выстроил бойцов перед домом, раздавая первостепенные задачи каждому. Особенно досталось Таузигу, не попавшему в последнем задании в голову противника с десяти метров, чуть не подставив напарника.

— Значит так, — Брок обвёл бойцов тяжёлым взглядом. — Разбиваемся на тройки и поскакали. Полоса препятствий, стрельбище, кросс и, спасибо Джону, снова стрельбище. За каждый промах — повторный круг. Кто придёт первый… — Брок ухмыльнулся, — получит выполнение одного желания. Последний неделю следит за чистотой.

— Командир? — подал голос нарисовавшийся крайним в шеренге Зимний Солдат, оставшийся без задания.

— Белоснежка, тебя вышесказанное тоже касается. Бежишь вместе с Мэй и Роллинзом. Заодно покажешь, на что способен.

— Так точно!

Бегал Зимний Солдат быстро, на полосе обогнав и Роллинза, и Мэй, совершенно не напрягаясь. Отстрелялся в десятку в первый раз. Обогнал всех на кроссе. Снова отстрелялся, кладя пули в «яблочко» словно рукой.

Наблюдать за Зимним было приятно. Все бы бойцы отрабатывали свою задачу так, Брок не срывал бы голос на тренировках и не обещал бы порой перестрелять их всех к демонам.

Когда Зимний замер перед ним, снова вытянувшись в стойке смирно, Брок ухмыльнулся:

— Загадывай.

— Торт, — сказал Зимний Солдат. — Хочу большой торт. Мне одному. — И он сурово оглядел остальных наемников.

— Торт? — переспросил Брок. — Ну, ок, будет тебе торт. Поеду в город трахаться, привезу тебе заказанное, а пока иди отмывайся.

— Так точно, командир!

Ванную Зимний Солдат занял надолго, но к нему в дверь почему-то никто не стучался. Когда он наконец вышел, отмытый и одетый в гражданское, наемники рассредоточились по всему дому.

Брок перебрался на кресло в кабинет, матерясь сквозь зубы, и в третий, наверное, раз перечитывая то, что напереводил из личного дела Зимнего Милз.

Пытки электричеством, дегуманизация, депривация сна… Зимнего травили собаками, как дикого зверя, готовили для охоты на людей и стирали почти подчистую, оставляя лишь пустую оболочку, чтобы снова начать наполнять нужными сведениями, проверять на нем, как на подопытном кролике, новые методики контроля сознания. Брок не мог, представить каким надо было быть уродом, чтобы так обращаться с другим человеком. Даже смертники не заслуживали такого обращения. И да, Брок привезёт Белоснежке торт, самый шоколадный из всех, что возможно купить.

@темы: марвел, Баки, Рамлоу, @PaleFire, Брок/Баки

---

Фик по заявке — кот, который гуляет сам по себе

Немного в отношениях

Телефон пиликнул принятым сообщением с приглашением на вечер субботы. Брок ответил отказом и убрал его обратно в задний карман джинсов.

— Опять кого-то послал? — хмыкнул Роллинз, допивая ром.

— Можно и так сказать.

Брок не любил постоянные отношения, не видел в них смысла. Зачем себя ограничивать одним партнёром, когда, посвятив пятницу загулам по барам, в субботу можно необременительно зажигать с Кристи из статистики, а в воскресенье поехать на пикник с красавчиком Джейкобом? И в понедельник ни о ком из них не вспоминать.

Идеально.

Новый день — новое любовное приключение без всей этой занудной обязаловки, скучных праздничных ужинов, поездок к родственникам, знакомства с родителями и обязательной, сводящий зубы верности. Что делать, если тебе понравился новенький из Беты, или Медалин из отдела кадров специально ради тебя купила новую узкую юбку? Правильно — валить и трахать.

Брок не был мудаком, ну разве что до определенных пределов, не был блядуном, просто предпочитал легкость каким-либо долгам и всегда предохранялся.

— Тебе не понять, что это такое — возвращаться домой, где тебя ждут, — вздохнул Джек и накрыл стакан ладонью.

— Не понять, — оскалился Брок, проводив заинтересованным взглядом одну из официанток, хотя Джо и не одобрял заигрывания с его девочками. — Да мне и так неплохо.

А ведь действительно, чего плохого в таком отношении к жизни?

Только иногда одолевала усталость, хотелось чего-то другого, настоящего, но такие мысли отпускали быстро, стоило очередной упругой заднице или длинным ногам промелькнуть на горизонте.

Собственная беспринципность только один раз дала осечку, на Кэпе. Одноразовый перепих на скрипучем диване в тренерской отчего-то остро отложился в памяти, грозя из крутой эротической фантазии перерасти в полноценный кошмар.

Роджерс снился ночами на пару со своим долбанутым дружком, грезился наяву, прятался в тенях, светил охрененной задницей на миссиях, ею же доставлял неудобства определенного плана в тренажерке. И все бы ничего, можно было бы повторно попытаться к нему подкатить, несмотря даже на Барнса или к ним обоим, лучше сразу два члена, чем просыпаться со стояком и спускать вхолостую, но чувство самосохранения прямо вопило не влезать во всё это ни в коем случае. Кончится плохо. Но когда Брок кого слушал?

А потому даже не удивился, когда в понедельник вместо того, чтобы привычно обойти Баки ебаного Барнса по широкой дуге, застав его в тренажерке, залип, разглядывая капельки пота, стекающие по сильной шее за ворот тесной футболки, острые скулы, прихотливо вырезанные природой губы. Не удивился и тому, что интерес оказался замечен.

Барнс отложил тяжёлые гантели в сторону, поднялся со скамейки и глянул так, что Броку показалось — его либо пристрелят в самом ближайшем будущем, либо трахнут прямо здесь на матах, несмотря на толпу народа и вездесущие камеры.

В паху потяжелело.

Брок развернулся на пятках.

Надо было немного остыть, привести себя в относительную норму или подрочить, в конце-то концов. Барнс был хорош, и Брок понимал Роджерса, который надышаться не мог на своего астрального близнеца, а вместе они, наверное, и вовсе опасное для психики зрелище. Два самых отпадных мужика столетия в одной койке — мечта или сумасшествие?

Но определённо не про его честь.

Брок тщательно запер за собой дверь тренерской и привалился к стене, пару раз для верности приложившись о неё затылком. Но идиотские мысли о том, как бы эти блядские губы смотрелись бы на его члене, из головы идти отказывались.

Во вторник проблема только усугубилась. И если усланный в одиночку Роджерс приходил только во снах, то Барнс, будто издеваясь, появлялся везде, где был Брок, словно преследовал. И выглядел при этом до невозможного невинно, словно это не он за каким-то непонятным хреном спустился в архив, а вообще ходит сюда как на работу, а Броку все это только кажется. И вообще, не надо быть таким мнительным.

В среду Брок с кристальной ясностью осознал, что сходит с ума, потому что не нашёл ничего лучше, чем обнаружив Барнса в душевой, ввалиться в одежде к нему, вжаться в шикарную круглую жопу членом, облапать за сиськи, которые, между прочим, ничем не хуже кэповских, и не получить при этом в морду. Барнс только громко фыркнул, развернулся в объятиях и стёк на пол, притеревшись щекой к вздыбленной ширинке Брока.

То, что происходило дальше, ничем объяснить не получалось. Только сумасшествием.

Брок знал, что эти двое, Роджерс и Барнс, как отдельная ото всех вселенная, замкнуты только друг на друге. Они не видели никого вокруг, практически не разговаривали ни с кем. Если до возвращения Барнса в мир живых кто-то из посторонних ещё имел возможность приблизиться к Роджерсу, вон, даже Броку раз обломилось капитанского члена, то после любые нерабочие контакты почти полностью сошли на нет.

И Брок даже мог их понять. Зачем нужен ещё хоть кто-то?

Но Брок прикусил ребро ладони, чтобы не заорать в голос, это тот же самый Барнс сейчас стоял коленями на кафельной плитке и со смаком ему отсасывал, с легкостью индивидуалки забирая до самого горла и жмуря глаза словно бы от удовольствия.

Оргазм, словно попадание бронебойной, вышиб мозги на раз. Когда Брок пришёл в себя, о присутствии в душевых Барнса напоминал лишь запах его идиотского цитрусового геля для душа и льющаяся сверху едва тёплая вода.

Четверг прошёл относительно спокойно.

Барнс все так же маячил перед глазами, раздражал и не давал сосредоточиться ни на чем, кроме него самого. Броку даже на какое-то мгновение показалось, что он за ним приглядывает, не даёт обратить внимание на кого-то другого. Потому что стоило ему приблизиться к кому-то ближе допускаемого рабочим этикетом, Барнс появлялся рядом.

— Блядь, — выругался Брок, когда осознал, что за все эти дни ни разу всерьёз не обратил внимания на кого-то другого, сам пристально следя за этим патлатым чудовищем.

Надо было что-то делать. Не привык Брок зависеть даже эмоционально от кого-то одного, и происходящее вокруг начинало подбешивать. В снах был Роджерс, наяву Барнс. Роджерс и Барнс, Барнс и Роджерс. Два гребаных идеала, с которыми не получится один раз переспать. Такие навсегда вплавляются в душу.

А вот в пятницу Брок с работы позорно сбежал. Потому что вернувшийся после миссии Роджерс добил его самообладание окончательно.

Вот какого хера он приперся в общие душевые? Своей что ли не было?

Красивый, с идеальным телом. Не человек, а мечта фетишиста. И эти страшные чёрные синяки на бёдрах и груди, неловкое движение левой рукой, словно он бережёт ее, выбили землю из-под ног.

Миссия была сложной, страшно сложной, если судить по отметинам на теле и усталости, сквозящей в каждом его движении. По тому, как он приваливался к стене, стараясь сохранить равновесие, как подставлял лицо под струи воды с тихим блаженным стоном, как поморщился, потянувшись за мочалкой.

Это и стало последней каплей.

Брок, не задумываясь, шагнул к нему, сам выдавил на мочалку голубоватый, пахнущий свежестью гель для душа, развернул не сопротивляющегося Роджерса к себе спиной и пропал.

Тихие стоны били по барабанным перепонкам, руки дрожали, ноги подкашивались, но Брок упрямо стискивал зубы, заставляя себя оставаться на месте, только мыть. Только МЫТЬ! Не трогать, не гладить, не вжиматься лицом между лопаток, ничего такого, что стояло ночами перед внутренним взором. Только помощь. Только… блядь… помощь.

Когда душ был уже выключен, а в руки Стива перекочевало огромное темно-синее полотенце, Брок хотел было уйти, спрятаться от пронзительного взгляда голубых глаз. Запереться в своей крепости одиночества и воплотить в жизнь все фантазии разом, чтобы хоть остаток дня можно было провести относительно спокойно, а не звенеть яйцами от упоминания Святого Роджерса и его дружка. Но Стив решил по-своему. Он навалился влажной тяжестью, обнял крепко, что не вырвешься, и жарко выдохнул в шею:

— Спасибо, заботливый мой.

У Брока перед глазами поплыло. Он каким-то чудом вывернулся из объятий, чувствуя что-то новое, неправильное в самом себе, где-то за грудиной, где, по медицинским сводкам, находилось сердце, и припустил из душевых. Ещё не хватало. Только не оно, не то самое, больше похожее на болезнь чувство.

Пришёл в себя Брок только на стоянке, вжавшись лбом в холодное стекло своей машины. Руки подрагивали, ладони всё ещё чувствовали гладкость кожи, твердость мышц. Хотелось обратно, заглянуть в глаза гребаному Роджерсу и убедиться хоть в чем-нибудь. Но впервые храбрость, вильнув хвостом, растворилась, оставив вместо себя какую-то болезненную юношескую нерешительность.

И это убивало.

Несмотря на то, что до конца рабочего дня было ещё три часа, Брок не нашёл в себе силы вернуться в зал из-за мифической возможности встретиться хоть с одним из парочки супердебилов. Надо было отвлечься, забуриться в бар с Роллинзом или сразу позвонить кому-то из всегда доступных любовников и выкинуть из головы… Брок сглотнул, стоило закрыть глаза, даже моргнуть — и он видел перед внутренним взором широкую спину Роджерса, доверчиво подставленную шею, острые пики мокрых ресниц, видел губы Барнса, ярко-алые, натертые, растянутые вокруг члена, слышал его громкие стоны.

Брок тряхнул головой. Приложился лбом о руль.

Они — болезнь, самая страшная зараза, отравляющая кровь и тело. И самым обидным было то, что Брок где-то в глубине души понимал, что совсем и не против быть отравленным, принадлежать этим двоим на постоянной основе. А вот разум и природное упрямство сопротивлялись.

— Соси, — велел он хорошенькой блондинке, хлопнул членом по пухлым чересчур алым губам. — Давай, милая, покажи все, на что способна.

Она старалась, как она старалась, сжимался тоненькими пальчиками ствол, вылизывала головку, давилась, прилежно заглатывая до горла, а Броку было тошно смотреть в эти огромные синие глаза и видеть другого, мерзко от следов помады на члене, от резкого запаха сладких духов, и чужие старания отзывались в груди тянущей болью. Похоже, он попал, вляпался по самые яйца, при том даже не в фигуральном смысле.

Трахать красотку в попытке что-то ещё доказать себе, Брок не стал, он честно напоил ее парочкой приличных по стоимости коктейлей и отправил на такси домой, сам оставшись в баре до закрытия.

В голове мысли крутились не самые радостные. С каждым новым шотом все яснее вырисовывались в голове перспективы одна забавнее другой. Он влип в суперов, неслабо так влип — принять это оказалось не так и просто, но врать себе получалось всё хуже и хуже.

Брок не помнил, как оплачивал заказ и вызывал такси, не помнил как ехал, а потом тупил около двери из темного дерева, как пнул ее вымещая злость и растерянность, а вот тёплые руки на плечах, чужое дыхание и уверенность, что приехал правильно, врезались в сознание клеймом принадлежности.

— Вот что ты дурак-то такой? — спросила темнота голосом Барнса. — Сколько бегать от нас можно? Пьяный, весь в этой мерзкой помаде, даже хуй и тот…

— Бак, — окоротил его Роджерс.

Руки на плечах сместились и спине стало тепло, горячо даже. Брок уронил голову на чьё-то плечо, слепо ткнулся носом в шею.

— Всё, набегался. Баста. Ты сам к нам пришёл и теперь наш, — кто-то, видимо Барнс, прижался к груди. — Нагулялся, кошак ебливый.

Нагулялся. Да, он нагулялся.

Брок попробовал улыбнуться, притереться к внезапно ставшим важными мужикам, хоть к одному из них, сказать что-то очень нужное, вертевшееся на языке, признаться, но сознание решило, что показало достаточно и отключилось, отправляя Брока в блаженное ничто. Утром они поговорят, обязательно поговорят и решат, что будет дальше. Но то утром, а сейчас — спать.

@темы: марвел, Роджерс, Баки, Стив/Баки, Рамлоу, Стив/Брок, Стив/Брок/Баки, Брок/Баки

---

*о творчестве

>Подарок. Глава 1.


Не сказать, что Брок очень любил свою работу, скорее, пополняемый дважды в месяц счёт на круглую сумму и доступ к лучшему вооружению, но были и свои подводные камни — заказчик не всегда исполнял свои обязанности по отношению к выполнившим работу наёмникам. Ведь проще было убрать нежелательных свидетелей, чем выплачивать шестизначную сумму. Нет человека — нет проблемы, пусть даже это и целый отряд. Вот только за столько лет работы на себя, а не на дядю Сэма, у Брока выработалась чуйка, как у овчарки-пограничника, дерьмо он чуял за милю.

Новая работа не стала исключением.

Заказ пришёл, как и всегда, по тщательно засекреченным каналам, Милз мог собственную кепку сожрать в подтверждение безопасности любых переговоров. Сумма впечатляла, но и работы предстояло немало — проникнуть на какую-то русскую базу в глухой тайге, где до ближайших людей только если сутки на оленях, и выкрасть какие-то секретные документы.

Сказано — сделано.

Отряд выбросили в полудне пути. Двенадцать часов они пёрлись по сугробам, тихо охреневая от непуганной местной фауны, сбегавшейся посмотреть на идиотов, решившихся на прогулку в минус тридцать. Ещё столько же лежали под кустами, изучая обстановку кто в бинокль, а кто в снайперский прицел. Чуть не примёрзли к земле, но требуемое добыли. Правда, положить пришлось всех до одного, хотя и было на базе, смешно сказать, всего пять человек. Но то ли русские все через одного патриоты и берсерки, то ли идиоты. Никак по-другому Брок не мог объяснить, почему дрались они до последнего.

Сейф с документами искать пришлось долго. Потому что сейфа никакого не было, а искомая папка пылилась в ящике рабочего стола некого “Некрасова А.И.”.

Потом был обратный путь, джет и какая-то база на территории Штатов.

Уже на подлёте к месту высадки Броку стало не по себе. Тошнота подкатило к горлу, виски сдавило болью, и Роллинз, отлично знавший командира и его ни разу не подводившую чуйку, велел бойцам приготовиться.

Заказчик, видимо, ожидал немного другого, а потому, когда опустилась аппарель и джет окружили автоматчики, вместо расслабленных после успешно выполненной миссии наёмников на посадочную полосу полетели гранаты.

— Ходу! — рявкнул Брок и метнул светошумовую.

Бойцы, пригибаясь, высыпали из джета, грамотно отстреливаясь и прикрывая друг друга. Оценив обстановку. Брок рванул к стоящему неподалёку грузовику. Если судьба на их стороне, то ключи обязательно обнаружатся в замке зажигания. Брок даже малодушно пообещал сходить в церковь на исповедь, если всё обойдётся и они сумеют уйти.

Выдохнул он, только выруливая на хайвэй.

Хотелось орать, бить кулаком в крышу, врубить музыку на полную.

Они смогли! Ушли почти без потерь, лишь Таузигу не повезло попасть под рикошет, да и то ранение было несерьезным. Пуля прошла по касательной, не задев ни мышц, ни кость. Хотя если судить по тому, какую страдальческую рожу тот корчил, казалось, что самое меньшее, что ему грозит — это ампутация ноги до самой жопы.

Через три часа петляния по дорогам Брок остановился.

Сердце заходилось в бешеном ритме, качая кровь.

Откинувшись на сидение, Брок постарался как можно спокойнее выдохнуть, зажмурился. Смерть прошла мимо, подолом балахона мазнув по лицу, лишний раз намекая, что давно уже имеет на всех них контракты, а заставлять даму ждать — последнее дело.

— Командир, тут это… проблема.

Брок вздрогнул, недобро глянул на высунувшегося из смотрового окна кузова Сойера. Каждый в отряде знал, что трогать командира сразу после пиздеца опасно для собственных зубов, и это правило не нарушалось никогда и ни при каких условиях, но, видимо, в этот раз произошло что-то из ряда вон.

— Что там у вас? — устало буркнул Брок, собираясь.

— Э… труп.

— В смысле, труп? — Брока аж подбросило. — Вы охуели?

— Да нет. — Сойер оглянулся. — Он тут был, когда мы влезли. Он в саркофаге.

— Пиздец.

Брок, конечно, сразу понял, что заказчик слегка с ебанцой, раз решился ломануть русскую базу, но огромный, занимающий половину кузова железный саркофаг с смотровым окошком в центре — это уже чересчур. У Брока нервно дёрнулся глаз.

— Мэй, Кид, проверить грузовик на следилки. Стоун, вперёд на четверть мили. Райд, назад столько же. Держим связь на третьем канале. Остальные отдыхают.

Когда бойцы разошлись, Брок приблизился к саркофагу, ладонью провел по заиндевевшему стеклу и заглянул внутрь.

И правда человек.

Небольшой дисплей на боку капсулы мерно мигал, выдавая показания. Человек в капсуле был жив, если можно считать криосон жизнью, но данные твердили, что в трупы неизвестного записали по ошибке.

— Что же нам с тобой делать, подарочек?

По идее, можно было оставить саркофаг прямо так в машине и убраться своим ходом, однако что-то подсказывало Броку, что это будет его величайщей ошибкой, но и как обращаться с капсулой, Брок не знал. И уж тем более, что потом делать с замороженным человеком.

В итоге Белоснежку, как неизвестного прозвал Милз, взяли с собой. Вместе с капсулой, грузовиком и всеми возможными проблемами.

— Что-то мне кажется, наплачемся мы с ним ещё, — прикуривая, сказал Роллинз.

— Ой, не каркай, — попробовал отмахнуться Брок. — Прорвёмся.

Странное чувство пиздеца все равно не отпускало. Брок нет-нет да оглядывался назад, всматривался в зеркало заднего вида, каждый раз ожидая увидеть чёрные внедорожники с наглухо тонированными стёклами, но на дороге было чисто. Редкие встречные машины проносились мимо, а позади и вовсе никого не было.

Все три дня, пока они добирались до одной из перевалочных баз, Брок почти не спал, давая возможность бойцам нормально отдохнуть, курил, сидя наверху кузова, вглядываясь в ночную темень, сам для себя придумывая, что делать с саркофагом и человеком в нем. Им же не было ничего о нем известно. Мало ли это какой-то шибко важный правительственный эксперимент? Тогда их из-под земли достанут. А если мужик в капсуле болен чем-то очень заразным? Или лёг туда вполне добровольно? Бойцы, конечно, уже решили, что нашли чуть ли не узника совести, запертого за… а вот тут единого мнения не было, каждый представлял свою теорию. Одна невероятнее другой.

— Не спишь? — Роллинз сел рядом, забрал сигарету, затянулся. — Откуда в тебе пацифизм?

— Паци- кто? — фыркнул Брок, отбирая сигарету обратно. — Ну не выкидывать же его. Милз что-то там про заряд генераторов говорил, а отзваниваться тем уродам и сообщать, где их груз двести — много чести. Они нам ещё бабла немерено должны, хорошо хоть расходники оплатили.

— А ты бы не взялся, если бы не оплатили, скупердяй, — растянул губы в кривой ухмылке Роллинз. — Ещё и амуниции на пару десяток тысяч увёл, грузовик и мужика чужого.

— Ой не ревнуй, сладкий, — с хохотом Брок толкнул зама в бок. — Я одного люблю.

— Ну так иди и поцелуй, — в тон ему отозвался Джек.

Когда добрались до дома в болотах Луизианы, вымотались все. Даже вечно флегматичный Вудсток вывалился из кузова, втянул полной грудью влажный тяжелый воздух.

— Хорошо дома.

Капсулу с телом из кузова достали только к вечеру. Долго спорили, куда поставить. Лаки даже предлагал в гостиной, как символ семейного идиотизма и человеколюбия, но достаточно места нашлось только в гараже и то одну из машин пришлось выгнать на улицу и оставить под навесом.

— Он такой необычный, — протянула Мэй, заглянув в капсулу через стекло. — У него рука железная.

— А что если он киборг? — тут же оживился Лаки.

— Ещё скажи — терминатор. Ладно, все спать. Завтра день отдыха — и на плац, чтобы жиром у меня от безделья не заплыли, — велел Брок и выставил всех из гаража.

Человек в капсуле притягивал взгляд. Рядом с ним хотелось находиться, узнать, кто он, разобраться, как он попал в эту капсулу. Зачем согласился на эксперимент? Да и вообще, вопросов было в десятки раз больше ответов.

Следующие два дня Брок едва удерживал себя от того, чтобы по какой-нибудь причине сунуться в гараж, ругал сам себя, обрывая на половине движения.

— Брат, ты меня пугаешь, — покачал головой Роллинз, в очередной раз столкнувшись с Броком у самой двери. — Если неймется, давай откроем и ты рассмотришь парня.

— Не ерунди, — отмахнулся Брок, хотя мысль засела в голове зудящим насекомым, раздражая, действуя на нервы. — И вообще я с Фредом и Глазго в город за жратвой. Присмотри тут за всем.

Если бы Брок знал, что застанет по возвращении, то заставил бы сухпаи жрать, лишь бы не упустить момент и не проглядеть слишком любопытных Милза и Лаки на пути к капсуле.

Ни один, ни второй так и не признались, на какую из кнопок нажали и почему система принялась, нудно твердя о нарушении протокола, размораживать Белоснежку.

На дисплее капсулы шел обратный отсчет. Когда Брок вернулся, красные цифры указывали, что до окончания процесса осталось десять часов девять минут, а секунды быстро отсчитывались назад.

— Дебилы, — обречённо выдохнул Брок.

Что делать с размороженным человеком, он так и не придумал, да и не знал толком, человек ли перед ними или какой-то военный образец супер-солдата, тот же терминатор, если судить по железной руке. А ни спецификации, ни каких либо данных не было.

— Пиздец подкрался незаметно, — пробурчал Брок, открывая вторую по счету пачку, когда на таймере осталось каких-то десять минут.

— Но виден был издалека, — поддержала Мэй.

Через десять минут крышка саркофага с шипением поднялась. Из-под нее повалил белый, едко пахнущий пар. Еще через пару минут, когда воздух очистился, за края саркофага ухватились две руки — одна живая, а вторая металлическая. Обитатель саркофага сел и огляделся из-под спутанных волос. Нижнюю часть его лица закрывала странная маска.

— Доброе утро, принцесса, — хмыкнул Брок, разглядывая незнакомца.

Остальные бойцы рассредоточились по гаражу, обманчиво спокойные, расслабленные, они заранее подписали человеку из морозильника приговор, дёрнись он как-то неправильно, попытайся причинить вред кому-то из них. Остальные успеют оттащить и накостылять по дороге.

Обитатель саркофага воздвигся в полный рост и произнес:

— Я жду приказаний.

— Охуеть, — выдал Брок, чесанул подбородок.

То, что вылезло из капсулы, впечатляло. Там, за толстенным бронестеклом, он не казался таким огромным. Литые мускулы, раскачанная грудная клетка, руки как бревна и голос из-за маски, грудной, чуть томный.

Брока бросило в жар.

Это ж надо было им так вляпаться.

— Слушай сюда. — Брок приблизился, оглядел уляпанного с ног до головы какой-то липкой дрянью мужика. — Отмыться, привести себя в порядок и доложиться по полной форме.

— Куратор? — спросил мужик. — Новый куратор?

— Командир, — поправил его Брок, понимая, что увязает в этом дерьме все глубже и глубже.

— Так точно, командир, — отозвался мужик.

Он выбрался из саркофага, просто переступив через борт, оглядел гараж, бойцов, открытую дверь гаража.

— Санитарные процедуры, — сказал он.

— Они самые, — хмыкнул Брок, взглядом велев бойцам расслабиться и заняться своими делами. — Дуй в ванную, потом подберем тебе что-нибудь из одежды.

Он видел по лицу Роллинза, как много хорошего, важного думает о нём зам, и куда готов послать за такое неожиданное пополнение в отряде.

Двигался житель саркофага плавно и вроде бы неспешно, но вот он был в гараже — а вот уже что-то гремит на втором этаже над гаражом.

— Интересно, а он реально живой или всё же механизм? — протянула Мэй, потыкав по кнопкам цифровой панели криокапсулы.

— Живой, — ответил Милз, отпихнул ее в сторону. — И пролежал он в гробу ледяном без малого полтора года.

Брок лишь присвистнул. Всё чудесатее и чудесатее. Мальчик-то с железной рукой и правда оказался почти принцессой, Белоснежкой. Вот только не ясно — они его спасли или сперли?

— Тогда ему жрать обычную еду нельзя, — влез в разговор Глазго, успевший сгонять наверх и вернуться обратно. — Я когда в коме неделю пролежал под препаратами, потом всякую полезную хрень жрал.

— Пребиотики, — подсказала Мэй.

— Вот, да. Иначе желудку каюк, а этот столько вообще не ел. — Глазго для верности заглянул в капсулу, чуть не навернулся, поскользнувшись на натёкшей с капсулы воде. — Назагастралки с питательной смесью тут нет.

— Значит так, — Брок прикинул, что можно купить в соседнем городке. — Фред, Роллинз, вы дуйте в город, купите там полезного всякого в аптеке, в этом магазинах для диабетиков или в детских. Ну, посоветуйтесь с кем-нибудь. Мол, родственника забрали под свою ответственность из дома престарелых. Проблемы с желудком, а дед врачей отстреливает на пороге и они не вариант. Может, подскажут вам чего, а нам пока следить за новеньким.

Вслушиваться в гневное бормотание Брок не стал, он захлопнул капсулу, вытащив перед этим из неё Глазго и стребовав обещание с Милза, что тот не подорвёт ничего в гараже, вошёл в дом.

Пока было непонятно, на что он обрёк себя и ребят. В отряд не попадал никто случайный, всех Брок отбирал лично, долго тренировал и только тогда подпускал к остальным. А тут получалось, не пойми кого — и сразу в общий дом привёл.

— Санитарные процедуры закончены, — отчитался голый мокрый мужик, нарисовавшийся перед Броком. — Жду приказаний.

У него была металлическая рука от самого плеча, плечо и грудь в шрамах, между пластинами протеза на ладони нацеплялись волосы, с мокрой головы текло. Он оказался странно безволос, при этом небрит — под маской, которую он снял, темнела щетина.

Мэй присвистнула.

— А ничего так у нас приёмыш.

Брок на неё рыкнул и со вздохом подошел к Белоснежке.

— А вытереться мозгов не хватило? Звать-то тебя как?

— Не предусмотрено инструкцией, — ответил мужик. — Позывной Zimniy Soldat.

— Инструкцией? — Брок нахмурился и, оглянувшись через плечо, гаркнул на сгрудившихся бойцов: — Вам, что, заняться нечем? Так я быстро найду!

Гостиная тут же опустела. Где-то за домом загрохотали выстрелы, зазвучали зычные команды. Отряд принялся за дело, что не могло не радовать.

Брок обошёл Белоснежку по кругу.

— Как, говоришь, твой позывной? Только давай по-английски.

— Зимний Солдат, — отозвался мужик, вытянувшись по стойке “смирно”.

— Белоснежка, — фыркнул Брок, вытащил из заднего кармана пачку сигарет, зажигалку. Машинально закурил, глубоко затягиваясь. Стоящий перед ним даже внешне был чертовски опасен, это чувствовалось, ощущалось нутром, но в то же время Брок его не боялся. — А теперь сядь и озвучь мне все инструкции, что помнишь.

Зимний Солдат огляделся, не увидел в коридоре ни стула, ни табуретки, сел на пол и принялся монотонным голосом говорить.

Сигарета, зажатая в пальцах Брока, дрогнула. Он отступил на шаг, глядя на сидящего у ног абсолютно голого человека, не совсем понимая, что происходит. По всему выходило, что Солдат выполнял приказы четко и без каких-либо отступлений. Тихий голос и подробная, но какая-то странная для живого человека инструкция напрягали.

— Поднимись. Ещё застудишь себе что. И пойдём со мной.

Надо было одеть это дитятко, чтоб он яйцами не светил, и заодно подумать, как жить дальше.

Зимний Солдат поднялся и бесшумно пошел за Броком.

---

драбблы по заявкам.
Джек - колея, горошина

Принцесса

Джек с трудом встал с постели. Все тело ломило, будто по нему промаршировал целый взвод, шея затекла так, что гнуться отказывалась, а голова просто раскалывалась на части. В душе лучше не стало, зато вспомнились сны: разоренная войной Гильбоа, красные от бешенства глаза отца, автоматное дуло, прижимающееся к виску. Вроде он уже полгода как сбежал, спрятался от всего этого совершенно на другом континенте, затесавшись среди беженцев, но воспоминания и не думали отпускать.

На кухне что-то загремело, заставляя Джека улыбнуться.

Жизнь входила в свою колею совершенно неожиданным способом. Повезло же ему нарваться на парочку геев, искавших себе в квартиру соседа, который согласился бы ухаживать за рыбками, котиком с одним ухом, подобранной на улице собакой, парой вечно размножающихся хомячков и пока ещё маленькой каймановый черепахой. Джек сначала подумал — его разыгрывают. Слишком низкая арендная плата для фешенебельного района Бруклина и целый зоопарк в одной отдельно взятой квартире. Зоопарк оказался правдой, как и сумма, которую с него как жильца просили, да и мужики интересные, настолько влюблённые друг в друга, что завидно делалось. Но при том именно мужики, а не смазливые мальчики со страниц лгбт изданий.

Брок и Баки Рамлоу-Барнс.

Натянув на себя лёгкие домашние штаны и футболку, Джек побрел на кухню, сразу окунувшись в жизнь. Под ногами, едва не уронив его на пол, проскочила одноухая Матильда, с разбегу запрыгнула на диван, перепугав до визга трусишку Макса.

— О, утро, — улыбнулся Брок, с порога протягивая Джеку пинтовую кружку с кофе. — Ты чего такой помятый?

— Утро, — автоматически отозвался Джек, отхлебнул кофе и застонал.

Идеально! Только Брок на памяти Джека так варил кофе, что после него жить хотелось.

— Доброе утро! — провозгласил вечно улыбающийся и довольный жизнью Баки.

— Не очень доброе. — Брок кивнул в сторону Джека.

— А что такое?

Вот тут бы Джеку напрячься, слишком заинтересованным сделался взгляд Баки, но сил этим утром ни на что толковое не хватало.

— Спал плохо?

— Отвратительно просто, — пожаловался Джек и потёр ноющую поясницу.

Баки расплылся в улыбке и ускакал, как ни странно в сторону комнаты Джека, оставив их с Броком лишь недоуменно переглядываться. Вернулся он почти тут же и высыпал на стол крупные, примерно дюйм в диаметре, металлические шарики из подшипников.

— Даже боюсь спросить, что это и откуда, — хмыкнул Брок, но взгляда от шариков не отвёл, из чего Джек сделал вывод, что он тоже понятия не имеет, что здесь вообще происходит.

— Дубина! — заулыбался Баки. — Это горошины!

Ответом ему была тишина, так как и Джек, и Брок продолжали бессовестно тупить, не понимая грандиозности мысли одного отдельно взятого индивидуума.

— И? — решился на вопрос Брок, который, видимо, не боялся получить за несообразительность тяжёлой железной рукой по шее. Да, Джек тоже в первый и во второй, впрочем, раз обалдел, увидев этот шедевр протезирования.

— Ну, Брок, помнишь сказку «Принцесса на горошине»? — попробовал намекнуть Баки.

— Допустим? — продолжал недоумевать Брок, хотя до самого Джека потихоньку начало доходить.

— Ну не тупи! — взвыл Баки. — Джек же нам рассказывал, что он принц, а как ещё вернее это проверить, чем горошиной под матрасом?

Джек хихикнул, глянув на вытянувшееся лицо Брока и, не выдержав, заржал в голос.

Он уже упоминал, что попал к очень странным геям? Нет, так вот в их доме было восемь комнат, целый зоопарк, везде валялось оружие, на ужин и по праздникам в гости заваливались совершенно странные личности, но было безумно тепло и правильно.

А ещё Джек теперь кому угодно мог сказать, что он самая настоящая принцесса на подшипнике.

@темы: моё, проза, Брок/Баки

---

*о творчестве

Шоколадный заяц

Баки страшно не любил спонтанные миссии, когда его срывали прямо из спортзала, впихивали в руки винтовку, сумку с какими-то вещами и папку с материалами и со всем этим закидывали в готовящийся к старту джет. Не любил не иметь возможности проститься с любовниками, облапать их напоследок, ткнуться носом в шеи, снова запоминая запах, но кто его спрашивал? Начальству всегда виднее, как им жить.

Ввалившись в номер какого-то бессовестно дорогого отеля, Баки швырнул сумку в угол.

Что за гадство?

Снова сидеть на жопе ровно целый день, выбираясь из номера только к ночи вырядившись в яркую гавайскую рубашку, дебильные шорты и шлёпанцы, спасибо хоть нано-масксеть для руки выдали и не приходится париться в тридцатиградусную жару в свитшотах. Снова бродить с вечеринки на вечеринку, пить как не в себя, изображая непойми что. И всё ради чего? Какого-то торговца дурью? Ладно, торговца инопланетной дурью и такой убойной, что одновременно возносит на седьмое небо и делает тебя рабом дилера после одной единственной разноцветной таблеточки.

Его Мария искала-искала, не нашла. Наташа следила-следила, не выследила. Ещё кого-то посылали, Тони рвался, но этого сразу же отбрили. Во-первых, физиономия у него хрен забудешь и только последняя собака ещё не знает, что вся компания «Старк Индастриз» трудится во благо ЩИТа. Во-вторых, существовала вероятность того, что Тони не удержится и проглотит таблеточку. Так, чисто в исследовательских целях, и всё, прости прощай гений, плейбой, филантроп. Говорят, что даже после одной дозы в себя не приходят.

А потому Баки.

Сокол недостаточно представительный. Стив очень честный. Бартону никто не поверит, что он ширнуться решил, да ещё и такую сумму на это потратить. На лице у него крупными буквами, на каждой вечеринке у Старка в Башне, написано, что он вообще хотел бы домой, барбекю жарить, на банджо лабать, а не все это.

Баки вытряхнул содержимое сумки на постель, тяжело вздохнул и рухнул на шмотки сверху.

— Хочу домой! — громко сказал он тишине номера.

А дома хорошо. Дома Брок должен был пастуший пирог приготовить к возвращению Стива. Дома можно валяться на диване, орать в телевизор, обложившись самыми лучшими мужиками на свете. Дома трахаться дают.

— Домой хочу!!!

Но сначала работа.

Яркая гавайка на полтора размера больше, шорты какого-то чересчур эксклюзивного дизайнера, шлёпанцы ценой в полтора его оклада — вот и вся маскировка. Баки умел кутить с шиком, знал, как надо говорить, что заказывать, чтобы даже одетым в драное рубище сойти за своего в любом пафосном заведении. Баки умел пить. Модифицированный организм сжигал алкоголь почти мгновенно, но с каждым шотом роль становилось играть интереснее. Именно на таких миссиях пригождался Зимний Солдат с его просто нечеловеческой пластикой и грацией.

Свет, алкоголь, женщины, мужчины, деньги, секс. На таких вечеринках, куда Баки привезли после третьего же клуба, можно было найти все: купить себе раба за астрономическую сумму, договориться о контракте, сделать заказ элитному киллеру и попробовать «Небесную благодать» в первый раз почти за бесценок. Каких-то пятьдесят тысяч и «ты полетишь, приятель».

Ага, полетел.

Вперёд спиной в бассейн с какой-то верещащей девицей в обнимку.

Таблетка в крошечную капсулу и в микро-отделение за панелькой в ладони, на чувака, продавшего «благодать», — жучок, и можно обратно в номер.

Нельзя сразу прыгнуть в джет. Нельзя примчаться домой ночью, забуриться между двумя горячими со сна телами и пару часов объяснять, как сильно он успел соскучиться.

Баки со стоном повалился на постель в своём номере, раскидал чертову прорву подушек в стороны и зажмурился до боли, стиснул зубы, прижал ладони к ушам, чтобы словно наяву услышать:

— Ты чего смурной, конфетка?

Почувствовать ладони под рубашкой, горячее дыхание на шее.

Баки закусил губу, выгнулся, подставляясь собственной фантазии, рванул полы рубашки в разные стороны, не заботясь о пуговицах.

— Так соскучился?

Вторая пара рук помогает стянуть дурацкие шорты.

— Глянь, на этого паршивца. Мы тут дрочим, а он без белья шляется. — сильная ладонь сжала горло. — Признавайся, сладкий, сколько блядей тебя облапать успело?

Баки хрипит, облизывается, тянется обнять, прижаться кожа к коже, стонет, когда вокруг члена смыкаются мягкие губы, а задницу собственнически мнут, задевая кончиками пальцев, словно невзначай, пульсирующую желанием дырку.

Да, он соскучился! Да, лапали! Да, готов на всё! Да! Да! Да!

Тугая струя спермы выстрелила, пачкая содрогающееся, горящее желанием тело, подбородок, щеки, волосы. Баки заскулил, зажал рот ладонью, чтобы не заорать, не начать звать, тех, кто от него за несколько тысяч километров, не расплакаться от обиды.

Кое-как придя в себя, он дотянулся до телефона и, наплевав на секретность миссии, написал, что скучает, страшно скучает, получив в ответ точно такие же парные уверения в любви.

Нужно было отдыхать. Поспать пару часов до джета, а не метаться по номеру, кидаясь на стены.

Обложившись подушками со всех сторон, Баки закрыл глаза. Тепло накатывало мягкими воспоминаниями, откуда-то убаюкивающе-сладко пахло хорошим шоколадом. Он справился, сделал, что требовалось, осталось только дождаться полудня, потом взойти на борт джета, почти не открывая глаз и не выпуская из рук спертую из отеля подушку, снова проспать пару часов и… сразу же, не успев ступить на землю, попасть в крепкие объятия.

— Глянь на этого паршивца.

Баки икнул и разом открыл глаза. Слишком дословно повторялась его ночная фантазия. Нет, он конечно не против, но не прямо же тут у опущенной аппарели джета, когда вокруг народу полно.

— Ты где ночью лазал? — не сдерживая улыбки, спросил Брок и развернул Баки лицом к Стиву.

— Боже, Бак, — расхохотался тот и что-то стёр с его щеки.

— Прямо шоколадный зайка, — подтвердил Брок, широко лизнул скулу, зажмурился. — Сладкий какой. Я же говорил, что он конфетка.

До самого Баки дошло что за вакханалия с его прилюдным облизыванием только уже в лифте, где он в зеркальной панели имел удовольствие лицезреть собственную щеку, всю вымазанную в шоколаде. Вот только он не помнил вчера ничего шоколадного, разве что в номере очень похоже пахло.

— Дурила, — Брок потрепал его по волосам. — Знаешь маленькие конфетки,что на подушках в отелях оставляют? Вот это видимо она и была. Как ты умудрился не заметить?

Баки только улыбнулся, прикидывая, стоит ли просвещать любовников в то, чем он занимался и кого представлял в этот момент, раз проглядел шоколадную конфету.


Драббл для моей дорогой  PaleFire
на её слова для Баки -- подушки и конфетка

---

СКОРО!!!!!!!!!!!!!!!!! ВО ВСЕХ КОМПАХ ФАНАТОВ НАСТОЯЩИХ МУЖИКОВ

---

04.09.2019 в 10:13

Пишет  TsissiBlack:

Красоты ПОСТ
Какой-такой кат? Ниче не знаю.

Пишет  madam Kara:

04.09.2019 в 07:07

И снова доброе утро!
Не любите видео, вот вам гифочки))
убрать красоту под кат рука не поднялась

Кому Фрэнка лохматого? Он ещё и дразнится


Редчайший вид с тыла. Хм, а не хуже, чем у Кэпа Задорно так


Есть немножко горячего. Очень горячего))
Вот чтоб таким Брок из-под любовников выползал…


Ну и немножко Фрэнка красивого. Улыбательного


Всем доброго дня и прекрасного настроения!!

URL комментария

---

*о творчестве

драббл по заявке Мирослава Любова

Я почему раньше злой был? Потому что у меня велосипеда не было.

Мяу.

Всю дорогу обратно Броку было неуютно. Он ерзал на обычно удобном сиденье, стараясь хоть как-то устроиться и поспать хотя бы немного, но что-то упорно мешало. Словно смотрел кто-то через перекрестье прицела, внимательно так, испытующе. Стоило открыть глаза и оглядеться, он понимал — все остальные, кроме пилотов, спят и видят давно десятый сон, только он один крутится. Но стоило снова устроиться и закрыть глаза — ощущение возвращалось.

Миссия была самой обыденной, тем более для хорошо подготовленного отряда, даже, скорее, плевой — скрытное сопровождение и охрана очередной гидровской шишки. Даже Зимнего для чего-то приплели. Понятно было, что не хотели, чтобы он застаивался, всё равно разморожен и шляется тенью по Базе, пугая до икоты техников и статисток из снабжения, но для муторного лежания на солнцепеке со снайперской винтовкой у щеки Брок мог выделить и кого-то из своих. Да и шишка была не такой уж важной, чтобы так печься о ее сохранности. Но начальство сказало НАДО, значит, заткнись и радуйся, что хотя бы танком не доукомплектовали. Вот тогда была бы совсем скрытная скрытность.

Брок снова поёрзал в своём кресле.

Поспать, видимо, так и не получится.

Вздохнул, открыл глаза.

Миссия прошла штатно, даже, можно сказать, скучно. Брок поначалу думал, что будет тенью ходить за объектом, а пришлось приглядывать именно за Зимним. В чем, собственно, не было никакой нужды. Эта супер-модифицированная турель спокойно могла в штатном режиме работать бесконечно долго, зачем ей пригляд? Но снова Брока никто не спросил, а потому он жарился на крыше, развалившись рядом с одетым во все чёрное Зимним. Как ещё, сука, не сварился во всей этой сбруе, непонятно.

Можно было хоть спать, хоть загорать, раздевшись до трусов, только кобуру с пистолетом далеко не убирать, так, на всякий случай.

Время тянулось бесконечно медленно. Брок тихо зверел от ничегонеделания, переворачивался с боку на бок, подставляя их испанскому солнцу, пил давно оставший кофе, чтобы не уснуть и к чертям не сгореть к концу дня и вообще подумывал, смеха ради, спихнуть явно зависшего Зимнего с крыши на балкон под ними. А то этот киборг, казалось, и не дышал.

Единственным светлым пятном за весь долбанный день был визит маленькой трёхцветной кошечки, по-хозяйски прошествовавшей по спине Зимнего и спрыгнувшей прямо на живот таки задремавшего Брока. Она сама лезла под ладонь, громко урчала, жмурила бесстыжие зелёные глазищи и даже цапнула Брока за подбородок, когда тот решил, что хорошего понемножку и ссадил кошку на крышу рядом с собой. Пришлось снова гладить, чесать за ушами и под хитрой мордочкой, там, где тарахтел маленький генератор умильности, выпрашивая прощение. И был милостиво прощён только после того, как из собственно пайка отдал всё вяленое мясо.

А Зимний? Зимний за всё это время даже ни разу не шевельнулся.

Брок плюнул на попытку выспаться, достал из нагрудного кармана телефон и врубил какую-то совершенно кретинскую игрушку, предустановленную ещё до покупки аппарата. Всё равно больше ничем толковым было не заняться, того же сталкера, например, не вычислить.

По приземлению сдав Зимнего техникам, уверив, что ничего с их сокровищем не приключилось и детка отработал на все сто, засобирался домой. Вот с того момента и начались в его жизни странности.

Первого обнаруженного ранним утром на пороге дома кота Брок не воспринял как вестника пиздеца, а лишь, подхватив пискнувший комочек пушистого недовольства под животик, направил машину не прямиком на базу, а в сторону приюта. Потом был второй, третий, четвёртый кот и все на пороге. Большие, маленькие, пушистые, почти лысые, даже был какой-то кудрявый, что ли, и что делать с таким вот нашествием, Брок не знал.

В приюте его уже узнавали как родного, здоровались, наливали кофе, ни разу не спросив откуда у хмурого мужика очередное хвостатое мяукало взялось. Видимо решили, что он кошачий Бэтмен и спасать пушистиков ни много нимало его работа или даже призвание.

Ебал Брок такую работу.

Он даже выходить из дома начал намного раньше, чтобы хоть на этой неделе обойтись без опозданий из-за очередной поездки в “Два хвоста”.

Что приманивало к его порогу кошачье племя, Брок не знал, даже не догадывался и строить предположения откровенно опасался. Но на всякий случай перестал выкидывать остатки рыбы в бак с пищевыми отходами, сам отвозя мусор на переработывающий завод, чем заслужил и там уважение и звание истинного борца за экологию. Обползал все кусты, фотографируя листья и гугля не сходя с места, что растёт вокруг его дома, чтобы там не оказалось какой-нибудь разновидности кошачьей мяты. И тоже потерпел неудачу. Перестал петь в душе. Нет, он не принцесса, ни в коем месте. Но мало ли? Других предположений у него просто не было.

Сдался Брок на двадцать третьем коте, огромном хмуром мейнкуне с подранным левым ухом и обкусанным почти у самой худой жопы хвостом, поглядывающем на человека с явным подозрением зверя, успевшего попробовать эту жизнь на зуб, но в дом вошел, милостиво позволил себя отмыть, накормить, свозить к врачу и устроился спать под боком, снисходительно лизнув пальцы.

Так и зажили — Брок и кот, точнее Кот и Брок.

Рыжий Ватсон принял под своё высочайшее покровительство и человека, и его жалкий дом, недостойный так называться. По крайней мере, именно это то и дело мог прочитать Брок на усатой морде. А вот коты на его пороге оказываться перестали, и своего нового жителя Брок зауважал ещё сильнее, пока однажды утром не нашёл у двери Зимнего.

— Не понял, — вылупился он на поглядывающего через спутанные нечёсанные патлы модификанта.

— Мяу, — раздалось в ответ.

В дверях тут же нарисовался и Ватсон, оглядел Зимнего и перевёл немного прифигевший взгляд Брока, как бы говоря — если и этого возьмёшь в дом, то только через ванную, меня же ты мыл!

— Ну проходи, коль не шутишь, — немного заторможенно предложил Брок, оступая в сторону.

Он очень боялся, что Зимнего или очень неудачно уронили в прошлый раз при разморозке, или изжарили остатки мозгов обнулениями окончательно, но тот не двинулся на четвереньках, косплея кота, а поднялся на ноги и даже задницу отряхнул, сам пошёл в ванной, почти час отмокал там, а потом явился и забрался с ногами на диван к Броку, устроился у него на коленях и буркнул:

— Гладь?

— Чего это? — не понял Брок.

— Кота подобрал, гладишь. Меня подобрал, гладь.

— Л — логика, — вздохнул Брок и на пробу почесал за ухом.

Зимний прижмурился, посидел так и как-то умудрился достаточно компактно свернуться на его коленях.

Вопросов меньше не стало. Брок сидел, гладил тихо урчащего Зимнего и вообще ни черта не понимал в этой жизни. Пришедший за утренними почесушками Ватсон возмущенно чирикнул и устроился в соседнем с диваном кресле, обещаясь ночью отомстить пришельцу.

Да, он нассал Зимнему в берцы, навернул его чашку с кофе, сжевал ремень разгрузки, но в те немногие моменты, когда Зимний не отлёживался в криосне, они уживались довольно-таки мирно. Это потом Брок узнал, откуда брались все те коты, и чего Зимний хотел всем этим добиться.

Всё объяснилось очень просто и до ужаса логично, страшно.

— Когда ты с кошками, ты добрый и ласковый, — логично объяснил он. — Так что… мяу.

---

Второй драббл

Сколько стоит большая лопата?

Вино не лезло в глотку, но Фенрис пил, пил и пил, явственно ощущая, что скоро у него дёргаться будет не только левое веко, но и всё лицо разом или, чего доброго, и вовсе удар хватит. И всё из-за чего? Из-за странных вывертов идиотки-судьбы. Потому что по-другому собственное «везение» столкнувшее его с на всю голову долбанутым магом и его, с позволения сказать, бандой, он объяснить не мог.

Уже одно то, что он по всему Киркволлу и окрестностям носился следом за этим полоумным, чего стоило, так ещё и разгребать приходилось ой как не мало. Храмовники, наемники, местные бандиты, прожорливая флора и фауна — и всё по их душу, и чаще всего всем скопом. А Хоук всё туда же — посох в руку и побежал.

Кто пойдет в Костяную яму, услышав о драконах?

Правильно! Хоук! И не пойдет, а побежит, таща всех остальных за собой, потому что — вы прикиньте, какие сапоги можно Андерсу справить!

Тьфу! Противно!

И ведь Фенрис мало того что пошёл, так ещё и ползал по уши в драконьем дерьме по пещере, выслушивая восторженные вопли по поводу светящихся грибов на стенах, громадных пауков размером с мабари и запаха гнилостных отложений какого-то там очень ценного минерала.

Помогать первому же обратившемуся? А его бы и нет? «Это наш долг, Фенрис, мы же может помочь. Ты с нами?»

Ага, с вами...

Команда мечты: маг-пиромант, пиратка с птичьей болезнью (вечный «перепил»), припадочный маг из Клоаки, прикармливающий всех кошек в окрестностях, хотя в самом едва жизнь держится, магичка-долийка с глазами Галлы (ну почему в отряде маг на маге?), стражница с комплексом вины за весь остальной мир, вечно обиженный на этот самый мир воин и единственный нормальный во всём этом балагане — гном, который умело сочетает в себе несочетаемые качества — дружелюбие ко всем и вся и умение вытрясти из заказчика не только душу, но и последние штаны, вместе с купчей на дом, рабов и счета в кирквольском банке.

Прижав холодный бутылочный бок к виску, Фенрис выдохнул сквозь зубы и застонал, прислушавшись к разговору магов.

Только не опять...

Снова какой-то безумный и, скорее всег,о гениальный план, где срубить золотишка. А потом обязательно выяснится, что они вообще просто так горбатились. И вообще — это благое дело, Фенрис, разве можно за него деньги брать?

От вина першило в горле. Хотелось заткнуть уши, чтобы не слышать о долийцах и их проблемах, зажмуриться, чтобы не видеть складку между бровей Хоука, потому что завтра уже точно новые проблемы придавят почище дрянного вина в “Висельнике”. А сегодня можно было притвориться в стельку пьяным, повиснуть на плече Хоука и всю дорогу до Верхнего Города дышать ему в шею и рассказывать, как сильно ненавидишь и магов, и людей, и именно его. Да, именно его, а завтра будет завтра, вместе с большой лопатой, которой снова придётся им с гномом разгребать благотворительность Хоука.

---

*о творчестве

Первый драббл по заявкам

Не об этом напишут в книгах.

Вжух… вжух… вжух…

Пламя костра отразилось на полированной глади серебряного клинка, блеснуло на волчьем амулете, высветив серое от усталости лицо.

Вжух… вжух… вжух…

Точильный камень не дрожал в руках, хотя Геральт едва мог найти в себе силы держать глаза открытыми. Он бы, может, и завалился спать, наплевав и на меч, и на задубевшую от крови утопцев куртку, и на тошнотворную горечь Ласточки на губах, если бы не вбитая Весемиром привычка держать амуницию в порядке, что бы ни случилось.

— Ты можешь подыхать, мальчик мой, но меч должен блестеть и вспарывать плоть одним ударом. Когда-нибудь это спасёт тебе жизнь.

Когда-нибудь.

Геральт отложил камень и коснулся подушечкой пальца кромки лезвия, проверяя остроту. Нет, ещё недостаточно.

Вжух… вжух… вжух…

Костёр вспыхнул особенно ярко, облизав влажный корень березы, плюнул в небо слепящими искрами, возвращая Геральта на несколько часов назад в болото у Нежинок, когда в нужном месте недалёко от гнезда утопцев вылезла Водная Баба полюбопытствовать, кто шумит и коряги выворачивает.

Горло сдавило кашлем, резануло чувствительно под рёбрами. Ласточка делала своё дело, но больше всего Геральту хотелось наплевать на всё и просто лечь, не думать ни о чем.

Да, крестьяне расплатились в полной мере, даже накинули «уроду седовласому» за старательность, и ему даже хватит не только отправить часть денег в Каэр-Морхен, но и залатать продранную в нескольких местах куртку, если она, конечно, от крови отстирается, но любви к людям все это не добавило.

— Мы токмо на Утопцев контракт давали. А Бабу и не видали раньше. Может это она Аннека и подрала? Вон когтищи какие.

Когтищи…

Вжух… вжух… вжух…

Эти когтищи на два пальца мимо прошли, царапнули только. Не было у Геральта с собой ни масла подходящего, ни эликсиров. Вообще ничего не было, с чем ушёл из крепости, тем богат и был. Думал, как раз плёвый контракт, ингредиентов насобирает потом, наварит чего полезного, а пришлось по кустам полудохлому лазать и для Ласточки собирать, чтобы к утру от заразы, попавшей в кровь, не загнуться.

И ведь ни одна сволочь из деревенских даже воды не вынесла. Зачем? Ведьмак же — он тоже нечисть. Выполнил заказ — и всё, свободен до следующего умертвия. Хорошо хоть заплатили, а не на вилы подняли, а то, говорят, и такое бывало.

Как там говорил Весемир? Все мы дети Предназначения? И Ведьмаками становятся те, кто на первом заказе не подохнут?

Геральт не подох, выбрался. Пусть это будет Предназначение, пусть умения или удача. Не важно.

Ласточка потихоньку действовала. Костёр плевался искрами в чёрное весеннее небо, согревая. Геральт был жив.

---

*о творчестве

Тридцать вырванных страниц
30 - Ну здравствуй, моя любовь

Выстрелить Брок не успел… по рукам ударили, выбивая пистолет, на спину навалились тяжестью, прижимая к полу грудью, вдавливая в него. Брок захрипел, рванулся в сторону, чувствуя, как взор затягивает красным, отключая его от действительности, как в тот раз, когда он чуть было не придушил Пирса, и его вовремя успели оттащить.

Кто-то кричал, полыхая всеми оттенками синего, топали десятки ног, что-то все сильнее давило на плечи, спину, кто-то обхватил голову Брока, прижал щекой к шершавому ламинату, с силой сжал пальцами шею, не давая нормально вдохнуть, и Брок отключился, выгорел дьявольским жарким огнём, смазывающим цвета чужих эмоций в одно серое ничто…

… где-то рядом мерно пищали приборы, отдаваясь в голове барабанным боем, сжимая виски противной тянущей болью. Поморщившись, Брок повернул голову набок и вздрогнул, почувствовав на лбу прохладный металл ладони.

— Не двигайся, я сейчас доктора вызову, — шепнул едва слышно Барнс, наклонившись к самому уху, будто бы все знал про Брока, и про приступ, и про желание сдохнуть, лишь бы не сдаваться, и про головную боль. Коснулся губами пульсирующего виска и пропал.

Брок хотел было его остановить, но смог только просипеть что-то неразборчиво, провести языком по сухим потрескавшимся губам и снова вздрогнуть.

— Тебе же сказали не двигаться, упрямец.

Стив говорил немного громче, и Брок с удивлением сумел уловить что-то тёплое в его голосе, не похожее на сталь или приговор, так говорят с родными, маленькими детьми и сумасшедшими, обнаружившими у себя в кармане гранату. Захотелось открыть глаза и самому удостовериться, увидеть в чужом взгляде то, что он так удачно сам себе только что навоображал.

— Да лежи ты спокойно, — тихо усмехнулся Стив и накрыл глаза Брока ладонью, как тогда в машине, разрушая под ноль тщательно отстроенную стену в душе, за которой так удачно можно было спрятаться от дерьма этого мира, похоронить надежды, собственное больное желание жить и бороться, да и вообще всё, казавшееся лишним или чересчур личным, опасным для самого Брока.

Сердце будто грубо располовинили. Правильная, нужная сейчас боль захлестнула с головой, той самой приливной волной, потащила по острой гальке, сдирая мясо с костей, вскрывая наскоро зашитые раны, оставляя Брока голым, полностью беззащитным.

Он грызанул до крови губу, сглатывая подкатывающую истерику и привкус меди.

— Вот же горе луковое, — вздохнул над ухом Стив, сел рядом на койку, притянул Брока к себе, укладывая на грудь, зачем-то погладил по голове. — Сильный и такой ранимый. Баки всё-таки умеет выбирать людей.

Брок, даже не открывая глаз, видел разлившееся по палате золотое сияние, тёплое-тёплое, почти живое, чувствовал его всем собой. Волшебство, творимое этим странным, непонятным человеком, без спросу склеивало Брока заново, лечило то, на что он сам давно махнул рукой и отодвинул вглубь себя за ненадобностью, то, что раз на разом из него старательно выбивал Пирс, надеясь если не приручить, то доломать окончательно.

— Знаю, — шепнул ему на ухо Стив, накрыл ладонью то место, где на груди у Брока юношеской ошибкой чернело тату с его именем, чуть размытое от времени, с круглыми точками ожоговых рубцов вокруг. — Я научусь тебя чувствовать, потерпи только немного.

Брок немного нервно фыркнул, прижался теснее, пока позволяли быть так близко.

Какие глупости. Потерпеть, подождать. Сколько лет Брок чего-то терпеливо дожидался, что ему теперь время? После того, как мир несколько раз переворачивали с ног на голову, обрушивали всё, чем он дорожил, заставляли делать заведомо неверный выбор только для того, чтобы кому-то угодить, кого-то спасти, вытащить из бездны, куда сам Брок опускался всё ниже и ниже. Но он потерпит, сколько угодно за одну только возможность быть рядом, сопричастным, хоть чуточку нужным. Он потерпит. Он умеет терпеть.

И тут вспомнился вчерашний?.. или сколько он был в отключке? … день, кабинет Фьюри, холодная рукоятка зауэра в ладони и Пирс, живой… в кресле… с чашкой кофе в руках, в тщательно выглаженном дорогом итальянском костюме, с перстнями на руках и холодным мертвым взглядом живых глаз.

Брок дёрнулся, стараясь вырваться, открыл глаза, зашипел, жмурясь, от резанувшего сетчатку яркого больничного света.

— Куда тебя понесло, безумный? — возмутился Стив, прижал его к себе сильнее, не давая даже шелохнуться.

— Пирс!.. Там! — захрипел Брок, рванулся снова, стараясь отбиться от мягких, но в то же время сильных объятий.

Он понимал, что Стив скорее всего остановит, не позволит куда-то мчаться, рисковать собой, ведь случись что — это может расстроить Барнса или всё же…

— Так! — полыхнуло красным — и снова все пространство комнаты залило чистым золотым светом, ладони на плечах Брока сжались сильнее. — Ты сейчас успокоишься и выслушаешь всё, что я тебе скажу. Молча выслушаешь.

И как тут возразишь? Особенно когда в голубых (странно, сколько Брок ни разглядывал плакат или старые фотоснимки, не замечал мелкой россыпи зеленоватых искр на радужке) глазах столько всего странного, непонятного. Брок видел такое в глазах Тони, но то Тони, с ним вообще непонятно чего ждать и чем обернётся новая встреча.

— Стив…

— Ты упрямый, да? — усмехнулся Стив, переложил Брока на подушку, сам не торопясь при этом вставать с койки. — По-мол-чи! И послушай, хоть раз послушай. — Ладонь снова переместилась на место татуировки, обжигая, заставляя захлебнуться вздохом. — Тебе ведь за язык и прилетало всегда и ото всех.

И снова не возразишь. Прилетало, шрамами пятная кожу, оседая на сердце мутью.

Невовремя оно вспомнилось, очень невовремя. И Пирс с его наукой, и собственная «удачливость», и ребята, половина из которых сейчас жила по норам, выходя только по ночам за жратвой. И Фьюри, и человек в его кабинете, который выглядел очень знакомо, смотрел так же, пах правильным парфюмом, но… не был Александром Пирсом, не чувствовалось от него холода, чёрное марево не наваливалось на плечи, привычно стараясь продавить. Там была маска, тщательно выстроенный образ, но не более. Но Брок это понял только сейчас, когда хватило времени проанализировать.

— Кто был в кабинете Фьюри?

— И умный, — одними глазами улыбнулся Стив, скосив взгляд на Брока. — Коулсон. Он сам предложил этот способ — заслуженная пенсия, сохранение всех почестей и наград, остров где-нибудь в тропиках…

— И симпатичная мулатка в постели.

Барнс возник неслышно. Брок его даже не почувствовал, не уловил появления серебристых снежинок среди золота Стива. Расслабился, видимо.

— Какая ему мулатка? — фыркнул Брок.

— Ну или мулат. — Барнс навалился сверху, с тревогой заглянул в глаза, как бы спрашивая, не наговорил ли тут Стив чего лишнего и не стоит ли дать ему по шее, хотя бы чисто в профилактических целях, но углядев что-то своё, расплылся в улыбке, потёрся колючей щекой о плечо и устроился прямо на Броке, придавил к постели приятной, очень знакомой тяжестью. — Детка, ты дебил!

Стив рядом фыркнул и тихо рассмеялся, перевернулся на бок, так, чтобы удобнее было гладить Барнса по спине, тискать задницу под одобрительное ворчание последнего.

— Чего это? — без энтузиазма огрызнулся Брок, шалея от ощущения дрожи горячего и невероятно тяжелого тела Барнса на себе, знакомо-незнакомой вибрации. С ним Барнс никогда не открывался на полную, не становился настолько присыщенным жизнью котярой, а всегда был настороже, следя краем глаза за периметром, даже когда в какой-нибудь подсобке лез в трусы Броку.

Принцесса не стеснялся ничего и никогда, и сейчас не стал — заурчал под руками Стива, подался сначала к нему вперёд, поцеловал жадно, прикусывая губы почти что до крови, а потом притерся к Броку, выдохнул в шею, вмиг воспламеняя.

— Придурок! Идиот любимый и бесстрашный, — выдохнул Барнс, притерся твёрдым членом к бедру, глянул расфокусировано и улыбнулся так, что сердце в груди ёкнуло, пропустило удар и следующим подскочило к горлу.

— Бак, — шепнул ему на ухо Стив, наклонившись, нависая и над Броком непозволительно близко. — Клиника ЩИТа — не лучшее место для секса, а ты ведь к этому ведёшь?

— Почему?

И Брок не понимал, ничего не видел и не хотел видеть, только губы Стива, его глаза, чувствовать только руки Барнса на своих боках, хватку сильных бёдер. Всё это выбивало из колеи, нарушало привычную череду мыслей, не давало сосредоточиться на чем-то важном, что не имело отношения к этим двоим суперлюдям. И наплевать на здравый смысл, незапертую дверь, мигающую красным огоньком камеру в углу палаты. Наплевать на то, что ещё совсем недавно Стив готов был ему шею свернуть и был прав в своём желании, если уж так разобраться. Главным было почувствовать его ладонь в своей, переплести пальцы, вздрогнуть, почувствовать ответную дрожь, утонуть в вихре бело-золотых искорок и ощутить собственную принадлежность.

Не сказать, что сразу жизнь стала проще. Мудак Фьюри так и остался мудаком, суды и разбирательства никто не отменял, да и общественное мнение вряд ли оценит небесно-голубую ориентацию их героя на все времена. Но теперь Стив смотрел не покровительственно и жёстко с плаката в спальне, а тепло улыбался, даря надежду, что в личном дневнике неудач Брока Рамлоу больше не появится новых записей.

@темы: марвел, Роджерс, моё, проза, Баки, Рамлоу, Стив/Брок/Баки