* о творчестве

[kroshkavinni]

Виват, король, Виват!


Часть 15

— Артур суров, — тихо сказала Люсинда Джеку, когда они вдвоем стояли перед парадной залой дворца. — Я до сих пор под впечатлением.
Джек сразу понял, о чем она. Да, он тоже был под впечатлением. В газеты снимки тела Катарины Гент не попали, но за расследованием следили во дворце, и Джек видел фото следствия. «Гаитянский галстук» — послание о том, что Катарина слишком много болтала. Полиция расследовала «африканский след» — в Гильбоа в силу исторических решений прежних правителей было много людей с темной кожей.
Джек ввел Люсинду под руку в зал. Засверкали вспышки камер, пресса неистовствовала, дорвавшись впервые за несколько недель полнейшего молчания со стороны королевской семьи до хоть каких-то новостей. Журналисты готовы были преследовать будущих короля и королеву по пятам. После смерти Катарины Гент и похищения неизвестными Хартии Гильбоа жители радостно приветствовали принца Джонатана Бенджамина с его невестой, восторженно следя за прекрасной парой, где бы они ни объявлялись вместе, а праздник по поводу официальной помолвки стал апогеем всего действия.
Баки застыл в неприметной нише, стараясь особо не попадаться на глаза королеве, которая так и не смогла уговорить сына услать хотя бы сегодня куда-нибудь подальше слишком пугающе выглядящего телохранителя. Он следил за тем, как его принц обнимает невесту за талию, иногда прижимая к себе, аккуратно, чтобы не испортить идеальный макияж, касается губами щеки, как они позируют, счастливо смеясь и глядя друг на друга влюблёнными глазами.
Он улыбнулся. Всё складывалось как нельзя лучше. Баки знал, что где-то среди гостей точно так же за героями вечера наблюдает и Марина Кроу. Он выяснил об этой девушке всё, что только смог. Баки хоть и был приятно удивлён предприимчивостью и умом Люсинды и даже отчасти доверял ей, но не проверить все связи невесты своего принца не мог. Однако не нашёл ничего, что могло бы характеризовать её с отрицательной стороны и успокоился. Марина была такой же светлой, как и сама Люсинда, и, хотя немного смущалась рядом с Джеком и слегка побаивалась Баки, но ни разу не усомнилась в успехе задуманного, всячески поддерживая свою вторую половину.
Всё налаживалось. Баки внутренне улыбнулся. Вот если бы и сын фермера пропал с концами, разыскивая никому, по сути, не нужную бумажку, было бы вообще хорошо. Меньше раздражающих факторов для его принца.


— Твои жертвы и твой общий настрой были замечены, — произнес Сайлас, отведя сына в пустую залу со своим портретом. — У нас были трудные деньки. Сдается мне, ты подретушировал свой образ. Навел светлые тени под глазами.
Джек сглотнул и ответил:
— Я учусь у вас, сир.
— Должно быть нелегко. Побасенки с таким размахом… Все-таки выбрал новую невесту, когда свобода была так близка? Был ли то пустяк, или унижение? Ты усвоил жестокий урок: каково это, быть королем.
— Сир?
— Ты слышал меня? Подарок на помолвку. В день твоей свадьбы я предстану перед всеми и объявлю тебя своим преемником. Будущий король Джонатан. Если, конечно, пожелаешь.
Джек почувствовал, как сердце подскакивает к горлу от радости. Отец все-таки сказал это!
Тяжесть короны Джека не пугала. Его растили как будущего короля, и как бы ни выглядело его беззаботное поведение для прессы, Джек всегда держал все дела Гильбоа в голове, был в курсе почти всего. Он не вел записей — слишком опасно — но мысленно составлял список будущих реформ и изменений. Разрешение однополых браков было в этом списке далеко не самым важным и существенным.
— Да, Ваше Величество, всей душой, — ответил Джек.
Он был слишком ошарашен, чтобы еще что-то сказать. Когда отец отозвал его в сторону, чтобы поговорить, Джек ждал какой-то гадости. Потому что, если подумать, ничего, кроме гадостей, он от отца уже давно не ждал.
Даже сейчас Джек думал, что отец назначит еще какие-нибудь условия. Не может же все быть так просто, без малейшего подвоха?
— Королева планирует свадьбу через год, — добавил Сайлас и ушел.
Джек смотрел ему вслед. Год — это долго. Очень долго. За год может произойти что угодно. Король много раз может передумать. Джек пожалел, что отец не объявил о передаче короны в день свадьбы публично. Тогда у него было бы меньше возможностей отступить.
Надо предупредить Люсинду и Баки. Надо предупредить Марину. Сейчас за ними будут смотреть вдвойне внимательнее. Пытаться разбить их союз, заставить кого-то из них разорвать помолвку.
Нужно предложить Лу-Лу и Марине встречаться у Джека. В любом другом месте не так безопасно. С сегодняшнего дня Лу-Лу как невеста принца будет в фокусе особенного внимания. Хватит одного снимка с Мариной, одного задокументированного поцелуя, чтобы все пошло прахом.
Джек коснулся ключицы под воротником костюма, где пульсировала оставленная утром метка. Баки нравилось метить Джека. И Джеку это нравилось. Жаль, на самом Баки метки оставались от силы на пару часов.
Баки отступил от двери, скрывшись за тяжёлой портьерой и дождавшись, когда король вернётся к гостям, проскользнул в залу к Джеку.
— Отвратительный портрет, — хмыкнул он, остановившись рядом со своим принцем, едва заметно ласково огладив его ладонь живыми пальцами. — Стиви бы сказал, что такой образ не подходит королю.
— Для своего портрета я буду позировать в парадной форме, — заверил Джек и очень тихо добавил: — Прикажи Марии и Кларе подготовить комнаты на втором этаже. Скажи Марине, что с Лу-Лу они будут встречаться только у меня.


Баки не успевал получать сообщения за сообщением. Столица Шайло гудела, как растревоженный улей. Всего несколько дней назад относительно спокойная жизнь, несмотря на маячивших чуть ли не под окнами журналистов, закончилась с триумфально вернувшимся Давидом Шепардом.
Баки не знал, по каким канавам тот ползал, добывая хартию. Он потерял следы фермерского сыночка где-то на границе с Экроном. Дальше, если верить доносам, чуть ли не дикие земли и райские для контрабандистов угодья. Многие были бы рады, включая самого короля, если бы победитель танков там и сгинул, облегчив жизнь слишком многим и оставив, наконец, попытки жениться на принцессе Мишель. Но Шепард был тупым и упёртым, что часто означало одно и тоже, и вернулся. Да ещё как! Ввалился в главное здание Совета грязный, заросший по самые глаза, неся подмышкой, как какую-то безделицу, хартию — самый важный документ королевства Гильбоа.
Шум поднялся невообразимый. Вокруг вновь героя столпились восторженные почитатели. Кто-то плакал, кто-то тянул руки в попытке коснуться его замызганной одежды, а Баки в сотый раз пожалел, что не пристрелил Шепарда ещё в Гефе.
Джек сжал зубы. Король тоже не выглядел довольным. Он улыбался, но Джек видел, как закостенела его шея и напряглись плечи.
— Что ж он не сдох по дороге, — выдавил Джек.
— Я выполнил договор, чтобы иметь возможность быть вместе с вашей дочерью, сир! — громко, на весь зал, заявил Шепард.
Джек сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Он видел микрофоны журналистов и знал, что прямо сейчас эта новость будет на всех сайтах, попадет во все вечерние газеты.
— Я принимаю тебя как своего сына, достойного короны, — ответил Сайлас, раскрывая объятья.
Джек почувствовал, что сейчас что-нибудь ударит. В этом весь Сайлас! Он же обещал Джеку!
Но Джеку он обещал с глазу на глаз, это обещание было только между королем и его сыном. А Шепарда Сайлас объявил наследником публично.
Баки витиевато выругался, захлопнув крышку ноутбука. А вот это плохо. Король Сайлас при всех признал этого телёнка наследником, подвинув собственного сына, хотя во всех газетах с первых страниц смотрели счастливые Джека и Люсинда, будущие король и королева.
Откинувшись на спинку стула, Баки поднял глаза к потолку. Шепард по-идиотски был верен королю, до сих пор с детским восторгом взирая на Сайласа, хотя тот ни раз макал его носом в дерьмо, заставил пойти против семьи, совести.
— Кретин, прости господи.
Баки потёр виски. Стоило дождаться принца, чтобы решить, что же делать дальше. Было бы проще, не радей Джек так за своё королевство, будь он кем-то другим, не принцем. Баки давно бы закинул его на плечо — и поминай как звали. С его навыками найти работу, пусть и толь¬ко определённого рода, не составило бы труда. Но Джек любил Гильбоа, а Баки слишком любил своего принца.


Джек сел в машину на переднее сиденье, рядом с Баки. Пристегнулся, глядя строго вперед, и приказал:
— Домой.
Сегодня Сайлас вызвал его к себе и потребовал, чтобы Джек предъявил Шепарду обвинение в государственной измене.
— Пора заканчивать этот фарс, — кривя губы, сказал король. — Шепарда будут судить. Вот материалы обвинения, — Сайлас кивнул сыну на папку. — Подготовься.
Сначала Джек даже обрадовался. От приказа Баки принести ему голову Шепарда Джека до сих пор удерживало только опасение расстроить королевские планы. Но потом он вспомнил, что только вчера Баки сообщил ему: Мишель беременна. Если Шепард умрет, болезненная, чувствительная Мишель может не пережить этого. Джек не был особо близок с сестрой, но все же любил ее и оберегал, как мог.
А потом он просмотрел бумаги и файлы, и его затошнило.
— Баки, — сказал Джек, когда машина отъехала от здания Совета. — Я не могу участвовать в этом.
Сайлас явно сходил с ума. Баки коротко кивнул, увеличивая скорость. Он очень удивился бы, согласись Джек полоскаться во всём это болоте. Обвинения в измене национального героя, чьим именем восторженные мамаши называли своих сыновей? Баки не видел представленных доказательств, не знал, кого налгали в свидетели, но точно мог сказать — обвинить Шепарда в измене мог толь¬ко полный идиот. Если так разбираться, сын фермера хоть и был клиническим и незамутненный дураком, но все же был по-идиотски честен. И Баки, следивший за ним через жучки и своих людей, мог поклясться на чем угодно — Давид Шепард верен своей стране и королю как никто другой.
— Не легче его увезти и спрятать, мой принц, пока он на свободе? — спросил Баки, стоило двери апартаментов захлопнуться за их спиной.
— Не знаю, — устало сказал Джек. — Я могу думать только о том, что если послушаюсь короля, войду в историю Гильбоа как тот, кто уничтожил человека, спасшего ему жизнь, понимаешь? А что, ты можешь? — он посмотрел на Баки. — Откуда у тебя такие связи?
Баки чуть склонил голову к плечу, как делал, если хотел сказать что-то слишком очевидное, но взгляд у него при этом был строгим, колючим.
— Слишком многое могут решить деньги, мой принц, которые мне просто больше некуда тратить. Но если вы хотите вывезти его за пределы королевства, — Баки замолчал, отстраняясь, прошёл в гостиную, снял поднадоевший пиджак, стянул рубашку, оголяя на бионическом плече звезду, — я, конечно, могу попробовать что-то придумать, но могут найтись те, кто меня ещё помнит другим.
Он замолчал. За все это время Баки не забывал о кодах ни на минуту, уверенный на все сто, что, стоит высунуться за границу мало кому известного Гильбоа — и красная записная книжка всплывёт, побуждая новых вершителей судеб попытаться заграбастать себе почти безотказное оружие — Зимнего Солдата. И если на себя Баки было плевать, то за своего принца он боялся. Кому нужны такие свидетели?
Джек подошел к Баки и обнял его. Провел рукой по металлическому плечу с красной звездой, поцеловал шрамы на стыке живой плоти и бионики.
— Найди способ вывезти его, не подставляясь. Во Францию или Бельгию. Французский в государственных школах — основной иностранный язык, Шепард должен помнить хотя бы зачатки. И тебе надо было сказать мне о деньгах раньше, Баки. Я переведу сколько требуется. — Джек помолчал. Поднял голову, глядя Баки в лицо. — Пусть перекрасит волосы — и сломай ему нос. Меньше будут узнавать. Сколько нужно времени, чтобы сделать на него документы?
— Недели должно хватить, мой принц, — ответил Баки и потянулся за поцелуем.
Но они не успели. За Шепардом пришли этой же ночью, вытащив из объятий принцессы, скрутили, ничего не объясняя, и увезли.
Шайло лихорадило. Жители выходили на улицы, выстраивались живой стеной, окружая здание Совета, не понимая, что происходит, почему национальный герой в наручниках побитой собакой смотрит со всех каналов и клянётся, что ни в чём не виноват, что его подставили.
Сайлас зверствовал. Если внешне он ещё и оставался спокойным, рассудительным, по-отечески заботливым монархом, то внутри его распирало злое довольство. Баки видел, как он расплывается в улыбке, стоит Шепарду пасть ниже, растоптанному теми, кому он мог верить. Обвинитель знал своё дело, выворачивая даже нелепые несостоятельные доказательства так, что и придраться было не к чему.
И в какой-то момент все до единого поверили — Шепард виновен.
Но и Баки не упустил своего шанса и на всякий случай всё же нашёл человека в Лангедоке, согласного назвать Давида Шепарда своим братом и приютить у себя, пока всё не уляжется. Но творящееся вокруг бывшего героя светопреставление напрягало даже Баки. Он нисколько не сомневался — Сайлас придумает, как приплести сына ко всей этой истории. И не ошибся.
Джек шел в зал суда, как будто там должны были судить его. Он нёс с собой все, что дал ему король. Весь фальсификат.
Джек собирался свидетельствовать в пользу Шепарда, и ему было плевать на последствия. Король не убьет его на месте, а пока он жив, все можно будет исправить.
Джек не говорил Баки о своих планах. С Баки бы сталось просто его не пустить.
Его вызвали как свидетеля, и Джек начал говорить. Он обвинил короля в предательстве и подставе. Он, перекрывая голосом шум в зале, говорил громко и уверенно, расправив плечи и подняв голову. Он бросил королю обвинения, глядя ему в лицо.
Хватит. Принц Джонатан Бенджамин — не игрушка. Не кусок сырой глины в руках своего короля, из которого можно вылепить что угодно. У него есть честь. А обвинить Шепарда по приказу Сайласа — значит ее лишиться. Джек не сможет смотреть на себя в зеркале после такого. И что хуже — он не сможет посмотреть в глаза Баки, который верит в своего принца.
Баки выматерился в голос, распугивая стайку шушукающихся в углу горничных, с силой впечатал кулак в стену, зло глядя на расходящиеся трещины. Вот куда он сунулся в одиночку! И главное, смолчал, знал, что Баки не одобрит.
Зло сплюнув под ноги, Баки рванул в сторону парковки. Джек всегда смеялся, называя Баки параноиком, за привычку возить половину арсенала в багажнике. И пригодилось же.
Баки знал, что после такого его принцу не жить, даже судить не будут, пристрелят, как взбесившегося пса, посмевшего укусить хозяйскую руку, и вся недолга. Баки переодевался в тактический костюм прямо на улице, стоя около машины, не обращая внимания на ошарашенные взгляды охранников у входа. Ему было плевать, кто и что про него узнает. Если Джека успеют вывести, то его жизнь не будет стоить и ломаного гроша.
— Мистер Кросс, — Баки поставил телефон на громкую связь, распихивая ножи по местам и проверяя крепления. — Кажется вы мне предлагали более тесное сотрудничество. Я согласен, но при одном условии.
— Внимательно слушаю, Артур, — слишком поспешно ответил Эндрю, явно что-то роняя.
— Вы поможете укрыться Его Высочеству, пока я не придумаю, как принцу будет лучше покинуть страну, а после я в полном вашем распоряжении.


Два мордоворота вывели Джека во внутренний двор. Джек окинул взглядом пятерку автоматчиков, небо, стены. Значит, все закончится здесь и сейчас.
Жаль, он не успел попрощаться с Баки.
Сейчас, на пороге смерти, Джек мог себе признаться: он полюбил свое чудовище, своего Зимнего Солдата. Своего Баки.
Ничего. После смерти Джека Баки будет свободен. Сможет вернуться в Америку, найти своих родственников. Джек давно вписал его в завещание.
Громкий свист разрезал тишину, привлекая внимание автоматчиков. Баки спрыгнул с карниза третьего этажа, куда успел забраться, заметив встречающих принца бойцов, вооружённых до зубов. Как же он не хотел, чтобы Джек увидел его таким.
Голова опустела. Остались рефлексы, чёткие выверенные движения. Баки не слышал, как с хрустом ломаются кости в его ладони, не ощущал запаха заливающей лицо крови. Зимнему Солдату было всё равно, кого убивать, сколько противников и чем они были вооружены. Два пистолета и короткий нож, если приходилось сходиться лицом к лицу, — это всё что требовалось Активу, чтобы выйти победителем.
Первые двое умерли почти мгновенно, даже не поняв, что произошло, отчего асфальт под их ногами дрогнул и пошёл трещинами. Нож в руках Актива порхал, взрезая глотки, словно мягкое масло. Одному Зимний Солдат вырвал кадык, отбрасывая тяжёлое тело в сторону. Другому ударом ноги раскрошил рёбра, не помог даже усиленный бронежилет.
— Бросай оружие, — истерично взвизгнул последний автоматчик, наводя ствол на Зимнего Солдата, и тут же осел, схлопотав нож промеж глаз.
Конвоиры попятились, выпустив Джека, но Актив их уже пометил и занёс в свой собственный список. Два выстрела почти в упор — и два тела осели на асфальт.
— За мной, — сухо бросил Зимний, уводя Джека к спрятанной под аркой машине. — На заднее сидение! Лечь!
Джек послушно улегся на заднем сиденье, бросив телефон под колеса автомобиля, чтобы его не выследили по вышкам сотовой связи. Баки сел за руль. В салоне запахло кровью, металлом и порохом. Джек облизал губы. Ему хотелось вопить от восторга, оттого, что смерть заглянула ему в глаза, но была отброшена прочь Зимним Солдатом.
В крови гулял адреналин, обжигая кожу. Джек понимал, что с этого момента он — государственный преступник, но ему все равно хотелось кричать от счастья.