* о творчестве

[kroshkavinni]

Медвежуть

Часть 4

Большой светлый медведь лежал на полу тесной вонючей клетки грудой спутанного грязного меха, отвернув морду от двойной решетки. Брок стиснул зубы, увидев его. Стива он узнал сразу, и позвал, тихо-тихо:
— Стив, проснись. Мы пришли за тобой.
Медведь неверяще повел ушами, повернул морду к решетке и вскочил. Кинулся на решетку и заревел.
Стайка мальчишек, примерявшихся швырнуть в медведя огрызками яблок, испуганно отскочила.
— Не перекидывайся только, — еще тише сказал Брок. — Мы тебя вытащим.
Он обошел клетку кругом, отыскивая замки. Нашел и принялся изучать. Ничего сложного или замысловатого. Простая отмычка возьмет. У него есть при себе.
Брок старался не думать о том, как плохо выглядит Стив: о проплешинах в шкуре, о стертых когтях, потускневших глазах, о том, как ввалились его бока. Главное — вытащить его отсюда, а прочее разрешится со временем.
Баки вжимался в решетку, стискивал в ладонях толстые прутья и смотрел-смотрел-смотрел на своего медведя, своего Стива, тихо-тихо, едва слышно в человеческом гомоне мурлыкал, рассказывая, какой он замечательный, самый лучший, что они пришли только ради того, чтобы вызволить его из беды, забрать отсюда, что они вернутся, обязательно вернутся, пройдут по головам, если потребуется, лишь бы он обрёл свободу.
Он не чувствовал мокрых солёных дорожек, расчертивших щёки, не замечал, как сминается металл под его неживой ладонью, не видел Брока. Баки был там, в клетке, рядом со Стивом.
Уводить Баки Броку пришлось силой. Потому что Баки никак не мог оторваться от решетки.
— После заката вернемся, — тихо сказал Стиву Брок. — Дождись.
Стив согласно рыкнул.
Брок едва ли не за шкирку выволок Баки за ворота зверинца, прижал к стене, накрыл своим телом.
— Дождись вчера, — рыкнул он. — Ради Богини, Баки, давай дотянем до заката. Закрывается в семь, закат в восемь. Придем в шесть, переждем два часа — и все, понимаешь?
Он запустил руку в длинные волосы Баки, прижал его голову к своему плечу.
— Пойдем, котик. Надо забрать вещи с постоялого двора, надо поесть. Надо скоротать время.
Баки дрожал, прижимаясь к Броку, его колотило ознобом. Почему они столько медлили? Думали о том, с кем оставить скотину? Кто присмотрит за домом, выполняли обещанное для соседей, когда надо было торопиться, искать Стива, пока с ним не сотворили такое. Баки зажмурился, ткнулся мокрым носом Броку в шею, вдыхая родной запах, наполняясь им, кое-как собираясь с силами.
Брок был прав, у них было ещё очень много несделанного, и следовало поторопиться. Нельзя было привлекать к себе излишнего внимание метаниями по городу, неразумными действиями. Они должны вызволить Стива, и сделать это нужно было с первого раза. Баки знал, каково это — быть потехой алчущих зрелища людишек. Сам по первости бросался на прутья клетки грудью, скалился, рычал, пока не понял, что так только развлекает посетителей, веселит визгливых, приторно пахнущих городских дамочек и их пищащих детишек.
— Сначала постоялый двор, — глухо сказал Баки, отстраняясь.
Брок рассчитался за комнатушку. Они забрали вещи и весь день бродили по городу, покупая с лотков то горячие пирожки с требухой, то вялые прошлогодние яблоки, то горячие лепешки. Набрали пирожков и лепешек с собой, чтобы было чем перекусить в дороге. А вечером, за полчаса до закрытия, Брок купил билеты и вместе с Баки снова вошел в зверинец.
Они постояли у клетки Стива, шепча обещания и утешения. Брок угостил яблоком грустного серого слона с цепью на ноге. В большом пруду посреди зверинца плавали яркие, нездешние утки и лебеди с подрезанными крыльями. Пруд с двух сторон окружали густые кусты, и Брок затащил Баки в них.
Брок слышал, как служитель кричит о том, что зверинец закрывается. Как грохочут замки во время вечерней кормежки. В кустах уже совсем стемнело, но сквозь листья было видно еще не до конца погасшее небо.
Наконец зверинец затих, только время от времени раздавались печальные вопли обезьян.
— Пора, — сказал Брок. — Пойдем. Покараулишь, чтоб никто не увидел.
Дверь в клетке Стива была двойная, а вот замки на обеих дверях — одинаковые. Брок возился с ними недолго. Он распахнул внутреннюю дверь, и Стив вылетел из клетки мохнатым клубом. Постоял, встряхнулся всем телом и перекинулся — худой, с мутным взглядом, запущенной бородой и взлохмаченными волосами, но живой и свободный. Брок обнял его с одной стороны, Баки с другой, и их ладони, обе живые, встретились у Стива на спине. Тот обнял их в ответ, и Броку показалось, что небо над головой раскололось и засияло, так ему вдруг стало хорошо.
Они были вместе. Они наконец-то были вместе. Все трое.
Баки громко басовито мурлыкал, сверкал счастливыми глазами, обнимая свои половинки, жался к Стиву, стараясь вылизать ему то нос, то щёку. Он никогда не ощущал себя настолько целым, будто расколотое когда-то сердце собралось, сложилось в правильном порядке, срослось, становясь снова целым, забилось, наполняя тело жизнью, какой-то нездешней музыкой, расцвечивая мир яркими красками, доселе недоступными.
Чутко поведя ушами, Баки настороженно повернул голову в сторону птичника, прислушался, чуть отстранился. Птицы гомонили, перекрикивая друг друга, суматошно взлетали со своих насестов, куда устроились на ночь.
— Кто-то идёт, — шепнул Баки, деловито окинув изрядно похудевшего Стива собственническим взглядом. — Надо убираться отсюда. Дома поговорим и наобнимаемся.
Сунув медведю котомку с одеждой, Баки усмехнулся сам себе. Он пытался пробраться в дом Стива, чтобы взять что-то из его вещей, и Броку бы тогда не пришлось тратиться лишний раз, но вездесущая Картер и тут успела. Полоумная медведица встала грудью на защиту исподнего, которое как раз Баки и пытался достать из большого деревянного сундука. Как она его почувствовала, Баки до сих пор никак понять не мог. Может, конечно, Картер дежурила у дверей, поджидая хозяина? Или сама решила перебраться в дом Стива, а вдруг вернётся и не выгонит, приветит хозяюшку. Баки утробно заворчал. Стив и Брок были половинами его сердца, они принадлежали друг другу и никому больше.
Едва Стив оделся, Брок ухватил своих зверей за плечи и потащил к запертым воротам. Открыть их отмычкой оказалось минутным делом. Они выскользнули на улицу, и Брок потянул Баки, цепляющегося за Стива, и Стива, с трудом переставляющего ноги, прочь, к окраине.
Отойдя на пару кварталов, Брок сунул Стиву лепешку, еще мягкую, а потом протянул флягу с целебным настоем.
— До утра надо убраться подальше от города, — сказал он. — Стив, ты сможешь?
— Смогу, — хрипло оттого, что долго не использовал голос и глуховато от лепешки ответил Стив. — Как вы меня нашли? Баки, у тебя рука?!
— Лесовой помог, — ответил Брок. — И да, руку я Баки сковал. А то что за кот без лапы?
Он помнил, где ближайший храм Богини. Совсем недалеко. Всего-то день пути от города. К полудню доберутся, если Стив не свалится.
— Вы мои суженые, — сказал Брок Стиву. — Оба. Мы с Баки приняли друг друга. Примешь нас?
— Баки, — Стив взглянул на кота, пытаясь удостовериться, что всё это правда, и ему не мерещится то, с какой тот любовью смотрит на Брока.
— Да, Стив, мы трое предназначены друг другу Богиней, это всё её провидение и испытания, чтобы найти друг друга, обрести самое нужное. Ты примешь нас? — повторил он за Броком.
— Как я могу отказаться от своей судьбы, суженые мои. Я ваш, целиком и полностью, а вы мои без остатка, — кое-как прокашлявшись и совладав с голосом Стив произнёс ритуальную фразу, чувствуя, как место на спине заметно теплеет.
Брок стиснул обоих с нечеловеческой силой.
— Люблю вас, мохнолапые, — сказал он. — Однако давайте ходу отсюда, пока тихо.
Они пересекли город за час, а к утру были уже далеко-далеко. На рассвете остановились перекусить у родника в стороне от дороги. Стив, вымотанный с отвычки, уснул, положив тяжелую голову на колени Баки и придерживая Брока за лодыжку. Брок переглянулся с Баки и разбудил Стива, только когда солнце поднялось выше.
Баки и сам старался далеко не уходить, хотя звериная сущность рвалась на волю, истосковавшись по лесу, но отойти от Стива с Броком было выше его сил. Стоило медведю пробудиться, Баки уволок его к ручью и принялся намывать, скоблить прямо в ледяной проточной воде, громко мурлыкая, потираясь, согревая своим теплом. Отмыв до скрипа, усадил на большой камень.
— Только не дёргайся, — шепнул он Стиву, напоследок широко лизнув его ухо.
Он уже привык пользоваться железной рукой в быту, приноровился когтями не только потрошить и резать дичь, но и преспокойно брился, игнорируя специально сработанные Броком для этих нужд лезвия.
Рука привычно перестроилась под нужды хозяина, выпуская лезвия.
— Ты только не бойся, хороший мой.
— Какие когти! — восхитился Стив. — Я никогда тебя не боюсь, любимый.
Брок сидел поодаль и смотрел, как Баки сноровисто сбривает Стиву бороду, открывая бледную, не видевшую солнца кожу. А когда клочья бороды слетели в воду и поплыли вниз по течению, Брок подошел и поцеловал Стива в нежную щеку.
— Тут в паре часов пути храм Богини, — сказал он. — Надо зайти, поблагодарить.
— И благословение, — кивнул Стив. — Обязательно благословение. Для нас троих. Вы же не…
— Нет, Стив, мы «не», — усмехнулся Брок. — Как же мы без тебя, медведище?
В храм они входили, крепко взявшись за руки. Брока оборотни обступили с двух сторон. Богиня, хоть и пометила их, но, как и любая женщина, была своенравна и запросто могла решить, что её дети ещё недостаточно настрадались для счастливой жизни, особенно кузнец, от которого она отвернулась сразу после рождения.
Просторное, увитое плющом помещение мерцало тысячей свечей, установленных, казалось, везде. Стоило им приблизиться к алтарю, из густой тени выступил жрец Богини, окинул троицу удивлённым взглядом.
— Триады, да ещё и незапятнанные грязью и похотью, сейчас нечасто встречаются, — он растянул тонкие губы в улыбке, установил на алтарь большую церемониальную чашу. — Тверды ли вы в своём стремлении заключить союз, разорвать который не сможет и смерть? Вы будете вместе в посмертии, перерождаясь для того, чтобы найти своих наречённым.
— Да, — не задумываясь, в один голос ответили все трое, каждый протянул жрецу правую руку ладонью вверх.
— Пусть пламя отведает вашей крови, насладится вашей любовью, распробует её и донесёт до Богини весть о вас и ваших чувствах. Если она примет вас и ваш союз — вы все трое станете одним целым, супругами перед небом и землёй. А если нет… что же, и такое бывает, попытаете счастье в другой раз.
Жрец сноровисто выхватил кривой кинжал, чиркнув каждому по ладони, взрезая кожу, и запел, затянул молитву, испрашивая благословение той, кому посвятил всю свою жизнь.
Призрачное пламя не опаляло, жадно слизывая кровь, принимая добровольно отданную жертву, оно меняло цвет, становясь ярко-багряным, набирая силу.
— Богиня приняла и благословила ваш союз, — торжественно объявил жрец. — Для всех и до конца времен. Любите друг друга, держитесь друг за друга, будьте вместе.
Брок оставил последние деньги в чаше для пожертвований, когда они покидали храм. Ничего, заработает еще. Дороги высохли, теперь они доберутся до дома быстро.
Больше всего ему хотелось найти по пути укромный лесок с мягкой травой или мхом и любить там своих супругов, своих суженых, найденных и обретенных. А такие мелочи, как еда в дороге, или то, что им — двум оборотням и неду — идти через человеческие земли, его не беспокоили. Далекие шапки снежных гор были едва видны на горизонте, но Брок знал — там, в горах, в густом лесу, их общий дом.
А Стива, пожалуй, стоит уговорить покинуть деревню-медвежуть. Нечего ему там делать.
Только они переступили порог храма, Баки притянул в себе обоих супругов, прижался своим лбом к их лбам. Он всегда мечтал о большой семье, любить и быть любимым, но о том, что сможет найти не просто свою половину, а сразу обоих идеальных, не мог и подумать, о таком мечтать не смели, чтобы не спугнуть судьбу.
Баки счастливо рассмеялся, ласково коснувшись губами сначала губ Стива, а потом и Брока, тихонечко лизнул, как бы пробуя обоих на вкус, запоминая навсегда.
Стив не выдержал первым, сграбастал, сжав в поистине медвежьих объятиях, целуя Брока жарко, жадно, прикусывая губы, чувствуя, как рядом ластится, потираясь довольной мордой и что-то неразборчиво урча, Баки.
Брок оторвался от губ Стива, чтобы поцеловать Баки, попробовать на вкус его рот, и плевать на слишком острые клыки, по которым еще век назад опознавали прирожденных оборотней. Баки был сладкий, мягкий, податливый.
— Как же мы… — начал Стив. — Как же вы… И твоя рука, Баки. Это же Брок, да? Брок, это же ты?
— Это мы, — ответил Брок. — Если бы Баки не помогал, ничего бы не получилось.
— А… — начал Стив. — Баки, тебя не обижали без меня?
— Его из деревни выгнали, — рыкнул Брок. — Я забрал.
— Как выгнали? — оторопело спросил Стив и взревел, моментально зверея. Он и подумать боялся, что могло стать с Баки, если бы не вмешался Брок. А если бы кузнеца не было в деревне? — Кто посмел тебя выгнать?
— Хороший мой, замечательный, — заворковал Баки, наглаживая Стива по плечам, прижимаясь в груди, стараясь утихомирить. Всё происходившее с ним до храма, до Брока и Стива более не имело никакого значения. Баки был счастлив и не желал вспоминать склочную медведицу и её подпевал, разносивших слухи один страшнее другого. — Не важно, теперь, когда мы вместе, когда всё хорошо…
Баки пробрался ладонями под широкую рубаху Стива, коснулся живой ладонью голой кожи, огладил живот, обвёл грудные мышцы, чуть выпуская коготки.
— Картер его выгнала, — сообщил Брок. — Все потом, Стив. Пойдемте. Хочу в лесок, на травку.
Он потянул своих мужей от храма, вывел на дорогу и проволок по ней десяток шагов, пока они все вместе не зашагали согласно, успокоившись.
— Я ей пасть-то порву, — пообещал Брок. — На Имболк Баки выгнали, Стив. Им Богиня отплатит — Ламмас наступить не успеет, вот увидишь. Во Время Дома из дома-то выгнать. Сейчас не до того было — лапу ковали, потом за тобой пошли. А теперь вернемся и раздадим всем… что заслужили.
— Да пусть себе живёт, — фыркнул Баки совсем по-кошачьи. — Спокойствия ей всё равно не видать. Она и так глупостью да злобой наказана, никто за такую не пойдет просить Богиню. Да и недосуг мне этим заниматься. И у вас дела найдутся поинтереснее.
Баки вывернулся из сильной медвежьей хватки, задорно сверкая глазами, и припустил по дороге. Помнил он одну совершенно чудесную полянку, с мягкой яркой травой, окружённую со всех сторон вековыми деревьями, ходи вокруг сколько хочешь, не заметно ничего будет.
Солнце ярко светило, небо над головой было высоким-высоким и до того пронзительно голубым, что Баки от охватившего его благолепия хотелось кричать в голос от счастья. Он шёл чуть впереди, размахивая руками и тихонечко мурлыкая сам себе, чувствуя спиной жаркие взгляды, окатывающие пламенным желанием, казалось, зажигающие в нём даже кровь, струящуюся по жилам. Он плавно скользил, призывно поглядывая через плечо.
— Долго там ещё эта полянка? — взвыл Стив, подхватывая смеющегося Баки на плечо, хлопнул ладонью по заднице и подмигнул Броку, сворачивая с дороги.
Полянка и правда была совсем рядом, окруженная густыми кустами и совсем не видная с дороги. Брок потянул с себя рубаху с такой силой, что она затрещала на сильных плечах, скинул сапоги и распустил завязку на штанах.
Что-то зудело в голове у затылка, не позволяя отпустить себя, что-то не отпускало. И Брок вспомнил.
— Стив, я ведь нед. Знаешь, что это? — спросил он.
— А разве это имеет какое-то значение? — нисколько не удивился Стив, притягивая его к себе, прижимая к могучей груди, провёл ладонями по спине. — Всегда к тебе тянуло. Сильному, красивому, твёрдому, как скала. Подойти не решался. На кой тебе медведь? — Стив стиснул пальцами подбородок Брока, чтобы и не думал отвести взгляд, стесняться того, кто он есть с рождения. — Мы не выбираем, любовь моя, кем родиться, но только нам решать, какими стать.
Он поцеловал Брока, мягко лизнул нижнюю губу, низко рыкнул, почувствовав юркую ладонь, притёршегося со спины Баки у себя в штанах, сжал задницу Брока сильнее.
— Медведище, — мурлыкнул Баки, напоминая о себе.
Брок нашел Баки практически на ощупь, притянул к себе, запустил руку под рубаху. Погладил по груди, по животу, нащупал и потер жесткими подушечками пальцев мгновенно затвердевший сосок. Другой рукой он ощупал внушительный бугор у Стива в штанах, сжал, потянулся к завязкам.
Стив сладко простонал ему куда-то в шею. Брок облизнулся, опустился на колени и стянул со Стива штаны. Тяжелый налитой член внушительно качнулся перед лицом. Брок лизнул головку, глянул вверх, где над ним целовались Стив и Баки, и взял член Стива в рот.
У него не было опыта — ни у кого из них не было, — но была любовь, и ее хватало.
Глядя на то, как крупная нежно-розовая головка члена Стива исчезает во рту Брока, как тот жмурится, стараясь заглотить внушительный ствол как можно глубже, Баки застонал в голос. Он скинул с себя всю одежду и упал рядом с кузнецом, облизывая и вбирая в рот тяжёлые яйца Стива, целуя Брока, когда тот выпускал член изо рта, сам насаживался, пропуская в горло до самой глотки, гнулся, льнул к ласкающему его Броку.
Стив стонал в голос и вздрагивал, когда один рот сменялся на его члене другим. Ему так немного было надо — только его любимых, только их ласк. Он излился в жадный рот Баки, едва устояв на ногах, а потом опустился на колени, расцеловав обоих.
— Любите друг друга, — попросил он. — А я буду ласкать вас, сокровища мои.
Брок поцеловал Баки, пробуя смешанный вкус его самого и Стива, ласкал соски, скользил ладонями ниже, к налитому члену с задорной головкой.
— Дай вылизать тебя, — попросил он. — Ты так пахнешь, котик, так пахнешь…
Баки облизал юрким языком припухшие губы, громко утробно застонав, вывернулся из объятий Брока и встав на четвереньки, прогнулся в спине, предлагая себя. Он знал, что хочет этого больше всего на свете, хочет своих супругов. Он взвыл, когда Брок сжал ладонями крепкие половинки, развёл их в стороны и широко, влажно лизнул, проходясь языком от поджавшихся яиц до копчика. Баки мотал головой, когтил мягкую землю, подаваясь назад, насаживаясь на язык Брока.
Брок вылизывал его неторопливо, вдумчиво, без жадности, пока Стив, устроившись рядом на траве, целовал Баки в шею, в загривок, в плечи.
— Котик мой, — хрипло выдохнул Брок, ненадолго отрываясь. — Хочу тебя. Позволишь?
Баки только выгнулся в спине, открываясь.
Брок лизнул его еще раз и приставил головку стоявшего до боли члена к сжатому входу.
— Вытолкни меня, — сказал он и мягко, плавно подался вперед.
Стив отвлек Баки от вторжения, начав дрочить его член, с которого на траву тягуче падали прозрачные капли.
Баки не знал, куда ему тянуться, как не разорваться между двумя возлюбленными, стать как можно ближе. Толкнув Стива в грудь, уронив его на траву, Баки зажмурился и подался назад, насаживаясь до конца на член Брока, наполняясь им, чувствуя почти болезненную растянутость, звенящее сладкое напряжение в каждой мышце, а сам склонился над Стивом, утыкаясь лицом в завитки волос на его лобке, жарко дыхнул на начавший вновь наливаться член, лизнул головку.
Стив жалобно простонал, не выпуская из руки твердый влажный член Баки.
Брок тем временем плавно двигался в горячей гладкой тесноте, от которой перед глазами вспыхивали огненные звезды. Баки был такой… такой… У Брока в голове не осталось ни единого слова.
Стив вскрикнул, когда Баки всосал его член до корня. У него в голове словно лопались радужные пузыри, и каждый был счастьем.
Они принадлежали друг другу полностью, до самого донышка, нутра, скрытого от посторонних глаз, любили друг друга, отдавались раскрываясь, доверяясь до конца. Стив взревел во всю медвежью глотку, когда тонкий, хорошо смоченный слюной палец Баки ввинтился ему в задницу, чуть оглаживая атласные гладкие стенки, лаская, распаляя желание ещё сильнее, хотя куда уж больше.
Баки сосал член своего медведя, жадно вылизывал, вдыхая тяжёлый мускусный запах, подавался назад, вздрагивал от каждого движения Брока в себе. Если бы его рот не был занят, он бы тоже кричал от переполняющего его чистого удовольствия, потому как невозможно было молчать. Оторвавшись на мгновение от Стива, Баки поднялся на колени, прогибаясь в спине, почти складываясь пополам, потянулся назад, притягивая к себе голову Брока, целуя его, выстанывая ему в губы о том, как же ему хорошо.
Брок подхватил Баки, притиснул его к себе, притираясь, а Стив устроился перед Баки, забрав в рот его член, и очень скоро почувствовал, как Баки, стиснутый между ними, кончает с громким жалобным воплем. Брок и сам кончил почти сразу, чувствуя, как Баки сжимает его в себе, выдаивает до капли.
Они растянулись на траве перепутанным клубком, и Брок протянул руку, чтобы отдрочить Стиву, у которого снова стоял.
Баки же жмурился, громко басовито урчал горлом, чувствуя, как их запахи смешиваются, становясь одним единым, тем, по которому даже за многие мили они смогут найти друг друга, пройти сквозь время и другие жизни, снова узнавая без возможности перепутать. Баки урчал и плёл свою собственную магию, закручивая их судьбы и жизни в тугую спираль, переплетая так плотно, что не разорвать никакими силами, вкладывая в своё колдовство всю любовь, всё желание принадлежать лишь им одним до скончания веков.
Он был счастлив. Его не волновала медвежуть, слишком глазастые языкатые соседи, соперница, которая никогда не была таковой, его больше заботило, как откормить своего медведя до нормальных размеров, чтобы он перестал напоминать вечно голодного узника, как заставить Брока почаще вылезать из кузни и не урабатываться там до невозможности прямо стоять, что надо заказать столяру Клинту кровать побольше и попрочнее, и многое-многое другое.