* о творчестве

[kroshkavinni]

Когда папа не любит птичек

Пэйринг и персонажи: ОМП/Сэм Уилсон, Брок Рамлоу
Рейтинг: NC-17
Жанры: Юмор, Флафф, PWP, AU, Первый раз
Предупреждения: OOC, Насилие, Изнасилование, Групповой секс, ОМП, Кинк
Размер: Мини, 6 страниц, 1 часть


Сэм никогда не думал, что все будет так, что Брок Рамлоу горазд не только угрожать, но и вполне способен натравить своих волкодавов только потому, что он пришёл в спортзал, где занимается СТРАЙК. Ну, ок, не просто так, а решил узнать, за каким там по вечерам пропадает Стив, которому-то и тренироваться не обязательно. Ну, да, Рамлоу обещал выебать, если Сэм появится ещё хоть раз на пороге его святая святых. Но зачем же так?

Сэм отступил в угол, нервно оглядываясь, над ним возвышался… да хрен его знает, кто именно, не разбирался он в дуболомах Рамлоу, но выражение его лица навевало не сильно положительные ассоциации.

— Птичка! — пробасил великан, недобро улыбаясь. — Тупая птичка. Что птичке сказали?

— Н-не соваться? — проблеял Сэм, вжимаясь спиной в стену.

— А что сделала птичка? — пудовые кулаки многозначительно хрустнули, и Сэм зажмурился, прощаясь со своей жизнью.

Он слышал голоса Рамлоу и Кэпа, о чём-то громко спорящих в раздевалке, слышал, как его собственное сердце отчаянно колотится где-то в глотке и явственно ощущал на себе тяжелый взгляд великана. Что же сейчас будет? Его отдадут Рамлоу? Но Кэп же заступится, как и всегда? Или в этот раз Сэм действительно сам виноват? Эх, любопытство.

Хлопнула дверь.

— Роллинз, на тебе зал и мальчики. Мэй не трогай, она за отчётами сидит! — распорядился Рамлоу. — Ой, Кэп, хули ты на меня так смотришь? Тупой я эти бумажки перекладывать, тупой. Давай лучше принцессу заберём и пожрём, как люди.

Сэм растерянно распахнул глаза, задрал голову и снова встретился взглядом с Роллинзом, только сейчас поняв, что за широченной грудью этого великана его попусту не было видно.

— Извиниться вариант? — просипел он.

— Нет, птичка, не вариант, — ухмыльнулся Роллинз и, глянув за плечо, крикнул. — Мужики, нам тут подарочек от командира свалился, надо научить пернатого слушать приказы папочки.

Сэм сглотнул, прикидывая, сколько дней больничного ему могут обеспечить пятнадцать человек во главе с хрупкой на вид Мэй, и только и смог, что обреченно зажмуриться и ждать первого удара.

Но удара не последовало, никто не хватал за руки, не вытаскивал из угла, не бил ногами. Сэм лишь слышал громкое сопение окруживших его мужиков и явный скрип давно не смазываемых механизмов, что заменяли таким дуболомам мозги.

— Что там обещал папочка? — оттеснив с дороги самого широкого, протянула Мэй и встала напротив Сэма, сложив руки под объёмной грудью.

— Выебать, — хохотнув, напомнил ей кто-то справа.

— Так чего вы ждёте, мальчики?

— А может, не надо?

— Надо, птичка, надо, — оскалился Роллинз, хлопнув лапищей по плечу Сэма.

Раздевали его в шесть, а то и восемь рук, Сэм рвался, орал, пытаясь заехать хоть кому-нибудь хоть куда-нибудь. Но вы пробовали бить кулаками в гранитную плиту и ждать, что она падет со стоном к вашим ногам? Вот и Сэм нет, но, по ощущениям, то на то и выходило. Он не знал имён, званий и позывных. Он оставил коммуникатор и свой костюм на складе, как и предписывает регламент, но сдаться? Нет уж! Сэм Уилсон никогда не сдаётся.

— А хорош! — восхищённо цокнул языком конопатый, огладив Сэма по заднице.

— На дугу его, мальчики, — велела Мэй, указав пальцем на тренажёр для отработки пресса. — Жопой кверху. Васкес, неси скакалки, зафиксируем хорошенечко, чтобы наш пернатый друг что себе не повредил.

— Мужики, да вы что? — взмолился Сэм. — Мужики, не надо! Я всё понял и осознал. Я никогда не ослушаюсь Рамлоу! Никогда не сунусь сюда!

— Это хорошо, что ты понял, птичка, — по-доброму улыбнулась Мэй, устраиваясь прямо на полу перед его головой. — Но, как говорит командир, понять и осознать мало, надо запомнить, вбить в свою тупую голову до автоматизма. Вот мы тебя и научим, не переживай так. Мальчики же не звери, тебе даже понравится.

Сэм заскулил. Руки и ноги были накрепко привязаны скакалками к дуге для пресса, задница вызывающе торчала вверх, выставленная на всеобщее обозрение. Сэму было стыдно и невероятно страшно. Не рассчитывал он, что брошенная между делом фраза Рамлоу будет воспринята его волкодавами всерьёз.

— Не надо! — взвизгнул он, когда его задницы коснулись чьи-то то руки, крепко сжали, ласково огладили половинки, разводя их в стороны. — Отпустите! Это изнасилование! Вас всех посадят! — вопил он, извиваясь.

— Птичка, а ты что, кому-то об этом расскажешь? Как тебя разложили и трахнули четырнадцать мужиков, а ты выл и получал удовольствие? — вкрадчиво поинтересовался Роллинз, наклонившись к самому его уху. — Не волнуйся, мы сделаем тебе хорошо.

Сэм не помнил, сколько и кто мял его задницу, растягивал, вроде бы даже ласково оглаживая мозолистыми от постоянной работы с оружием пальцами судорожно сжимающиеся мышцы входа, не жалея усилий и пошло воняющей клубникой смазки. Он орал, звал хоть кого-нибудь. Сэм был бы особо не против, застань его в этой унизительной позе Кэп, лишь бы развязали, выпустили, но бойцы СТРАЙКа всегда славились четкостью исполнения приказов своего командира.

— Не переживай ты так, — прошептала Мэй, ласково поглаживая его по голове. — Первым будет Кид, он не такой большой, как остальные, тебе не будет больно.

Валик дуги больно упирался в живот, Сэм выл на одной ноте, мотал головой, отчаянно двигал бёдрами, стараясь усложнить жизнь насильникам. Пусть знают — Сэм Уилсон так просто не дастся.

Ягодицу обожгло болью.

— Не дёргайся, птичка, порву — сам же не рад будешь, а я нежно, — пообещал Кид, приставляя головку бодро стоящего члена к смазанному и на славу растянутому входу Сэма.

Больно не было. Очень горячо и до темных кругов перед глазами стыдно. Сэм заскулил, сжимаясь, но Кид лишь сильнее стиснул в своих лапищах его бёдра и двинулся вперёд, входя лишь на пару сантиметров, замер, явно давая привыкнуть. Но Сэм не мог никак оценить такой своеобразной заботе о его заднице. Это было изнасилование, блядское изнасилование в темном спортзале на минус пятом этаже Башни Старка.

— Какой он тугой, — застонал Кид, входя до упора, огладил ягодицы Сэма. — Будто девственницу трахаю.

Киду хватило пары десятков движений, чтобы кончить, забиться на Сэме, сильнее сжимая его в медвежьей хватке, притискивая к груди.

— Помни, птичка, — прошептал он, прижимаясь губами куда-то между лопаток Сэма. — Глупость ведёт в силки.

— Сойер, — громко сказала Мэй, сверяясь с каким-то списком и ставя карандашом одной ей понятные пометки. — Только будь аккуратнее, всё же вы у него первые.

За спиной Сэма согласно угукнули и растянутого, чуть припухшего входа коснулся язык, вылизывая края, пробираясь насколько возможно глубоко внутрь, касаясь неожиданной лаской нежных стенок. Сэм завопил в голос, задергался особенно отчаянно. Это было неправильно, неверно. Он знал, что СТРАЙК и их бессменный Командир были ебанутыми на всю голову отморозками, но они сейчас умудрились сломать систему, разрушить тщательно выстроенную оборону Сэма своими действиями. Это изнасилование! Его должны трахать! Натягивать на члены, один за другим! Но никак не вылизывать, не мять правильно, так, как Сэм и любил, яйца большой ладонью, оттягивая их вниз! И Сэму не должно это всё так нравиться!

— Это неправильно! — завопил Сэм, выгибаясь, почувствовав, как ягодницы коснулась покрытая щетиной щека.

— Ну же, птичка, не переживай так, — Мэй вновь сверилась со списком. — Адкинс!

И снова руки на бёдрах, пальцы в заднице, растягивающие и смазывающие, снова член, только чуточку толще, попадающий со снайперской точностью по простате. Сэм выл, кажется орал, плакал, умолял отпустить его, что он никому-никому совсем ничего не расскажет, что он уволится, переедет в другой штат, страну, покинет планету, что угодно лишь бы это стыдное сумасшествие прекратилось, лишь бы проснуться в своей постели и…

Адкинс зарычал, с неумолимостью отбойного молотка вбиваясь в Сэма, навалился сверху, бездумно шаря по груди, сжал соски, перекатывая горошинки между пальцами.

— Был бы ты бабой, птичка, женился бы, — пророкотал он, сползая с Сэма, так же как и Кид, прижавшись губами между лопаток и будто выжигая там клеймо, от которого избавиться уже не получится.

На Васкесе Сэм провалился в пустоту. Он не слышал, что ему говорила Мэй, наглаживая по голове, уговаривая расслабиться и потерпеть. Сэм бездумно вскидывал бёдра, сам насаживаясь на один член за другим, выл на одной ноте, выкручивая голову, подставляя шею губам, зубам, как угодно, лишь бы это поскорее закончилось, лишь бы огненный вихрь, тугой пружиной скручивающийся где-то внизу живота, наконец разрядился, отпуская его в блаженную темноту, подальше от всего этого.

Сэм пришёл в себя от того, что его кто-то поливал водой из бутылки и где-то рядом гневно шипела Мэй.

— Сколько можно только хуем думать! — возмущалась она, промакивая лицо Сэма полотенцем. — Вас много, а он один! Нежнее нельзя? Командир сам вас на хуй натянет, если вы повредите птичку, — она наклонилась к нему ближе. — Сэм, Сэмми, потерпи ещё немного, всего пятеро осталось.

А вот новости почему-то не обрадовали. Сэм закатил глаза, снова попытался съехать в беспамятство, но кто ему даст? Мэй снова плеснула в лицо водой, похлопала по щекам.

— Стоун, хорош дрочить, — крикнула она. — К станку! Быстрее вставишь — быстрее слезешь!

Член, член, член, член! Сэм сбился, не мог считать, не понимал, это ещё Стоун или уже кто-то другой натягивает его, пережимая член Сэма у самого основания, не давая такой желанной разрядки. Как он ни старался удержать в голове постоянно ускользающую мысль о том, что это изнасилование, против его воли, сконцентрироваться никак не получалось. В голове вспыхивали фейерверком яркие искры удовольствия на грани боли, когда уже ничего не можешь хотеть, лишь бы вставили сильнее, плотнее натянули натруженный мышцы.

Когда Сэм бездумно вскинул бёдра, почувствовав на заднице чью-то ладонь, Райд и Таузиг обменялись понимающими взглядами.

— Птичка, в рот возьмёшь? — спросил Таузиг, присев рядом с головой Сэма.

— Да пошёл ты, — прохрипел тот, едва ворочая во рту распухшим языком.

— Как хочешь, — хохотнул Таузиг, подставляя к его губам трубочку спортивной бутылки и давая их неожиданному любовнику напиться. — Я хотел облегчить тебе немного участь, но если ты против, то кто я такой…

— Джон, не пизди, а еби птичку, скоро утро, командир не обрадуется.

Сэм сам себя не понимал, вроде бы он должен был быть против, вроде бы должен кричать и звать на помощь, а не подаваться на член, стонать, выть умоляя не останавливаться, трахать сильнее. Ведь он не по мужикам! Совсем не по мужикам! И ведь это не секс, это… изнасилование?

— Прости, птичка, — выдохнул Роллинз, подходя со спины, погладил по спине, придавливая огромной лапищей к сидушке дуги. — Я покрупнее ребят буду.

Сэм взвыл, выгнулся, чувствуя, будто бы в него пропихивают бейсбольную биту, растягивая на максимум, умоляя не двигаться. Роллинз замер, зашипел сквозь стиснутые зубы, сжал ладонями ягодицы, разводя их в стороны.

— Ладно, мальчики, — Мэй легко поднялась на ноги, в последний раз погладив Сэма по голове, нагнулась, поцеловав в лоб, — отнесу-ка я таблицу папочке. — И танцующей походкой направилась в кабинет Рамлоу.

Страйковцы обступили Сэма, уговаривая не зажиматься и понося Роллинза, за то что нормально не растянул и вообще сунулся со своей дубиной к птичке, а он такой хрупкий.

— Утро, детки! — гаркнул Рамлоу, открывая пинком дверь спортзала. — У вас час на разминку, пока я кофе пью.

— Не успели, — прошептала, проскочившая мимо командира Мэй. — Джек, давай быстрее и птичку в душевые.

— Так! — дверь кабинета с грохотом открылась, ударившись о стену. — Это что ещё за ебанина? — вкрадчиво поинтересовался Рамлоу, потрясая листом бумаги с какой-то табличкой, заполненной аккуратным почерком Мэй. — Что за «Хуева таблица»? Вы чем тут ночью занимались с голыми жопами?

Бойцы расступились.

Сэм приподнял голову, обвёл шальным мутным взглядом зал и криво улыбнулся Броку. Вот оно — его избавление. СТРАЙК не боялся ни бога, ни черта, но вот своего командира обожали все как один, слушаясь беспрекословно.

— Ебическая сила, — присвистнул Рамлоу, обойдя Сэма по кругу.

Наконец-то. Его отпустят. Отвяжут наконец и позволят уйти, забиться в какой-нибудь темный угол и сдохнуть там, всеми забытым и презираемым, потому что он сильно сомневался в желании Рамлоу держать язык за зубами, но он хотя бы пооткусывает головы этим. этим…

Сэм затаил дыхание.

— Вы совсем охуели, соплячьё? — рыкнул Рамлоу. — Кто всё это дерьмище убирать теперь будет? Все мозги себе вытрахали, идиоты? Брезент постелить не могли? Так, — Командир сложил руки на груди. — Уилсона отмыть и в медсанчасть! А сами вёдра в руки и пидорасить, пока зал, блядь, сиять не начнёт.

Сэм никому не сказал, что с ним приключилось. От врачей отмахнулся, лишь выпив горсть обезболивающего. Хотелось домой, забраться в постель, завернуться в одеяло и проспать недели три, пока тело не забудет ощущение грубых рук, сжимающих бёдра, шарящих по животу и груди, пока задницу не перестанет тянуть и дергать от сладостного ожидания, каково это — кончать раз от раза, срываясь в слепящую пучину, не понимая, кто из бойцов дарит наслаждение, которого совершенно не ждал.

Интерком мигнул принятым сообщением.

«Уилсон. Двухнедельный отгул тебе от Кэпа. Рамлоу».

Сэм выматерился в голос, даже не представляя, как теперь теперь работать со Стивом, как смотреть ему в глаза после всего этого? Было бы странным надеяться на деликатность Рамлоу.

Натянув на плечи куртку, Сэм вызвал такси.

Две недели пролетели как один день. Сэм слонялся по своему дому, ища пятый угол, не понимая, что с ним творится. Он хотел бы злиться, ненавидеть СТРАЙК, но не выходило, и это злило ещё сильнее.

Сэм замер на парковке, зажмурился, боясь подниматься на этажи Мстителей, боялся встретиться с брезгливыми или жалостливыми взглядами тех, чьего уважения он так упорно пытался добиться, и всё из-за Рамлоу и его, Сэма, любопытства.

— Доброе утро, Сэм, — улыбнулся Стив, в очередной раз доламывая кофемашину. — Тебе уже лучше? Брок сказал, что ты с турника навернулся. Будь аккуратнее, пожалуйста.

— Да, — ошарашенно кивнул Сэм, поражаясь странной деликатности Рамлоу. Он, конечно, мог банально прикрывать своих бойцов, вот только Сэм помнил, как ему было хорошо, и всё это изнасилованием назвать никак не выходило.

Сэм шёл по коридору, улыбался встречным, здоровался, отвечал на пожелания не болеть кивком головы. Войдя в свой кабинет, он замер. На столе стояли два огромных букета цветов. Сэм замер, обошёл стол по кругу несколько раз, приблизился. Пионы? Один букет ярко-розовый, в цвет клубничной карамели. Внизу живота сладко потянуло. А второй белоснежный, словно фата невесты.

«Твой номер пять» — значилось на одной карточке. «От номера восемь. Не могу забыть тебя, птичка» — на второй.

Сэм закатил глаза. Вот интересно, как детки будут объяснять папочке, почему ему придётся полюбить птичку?