* о творчестве

[kroshkavinni]

О тех, кто видит сны


Дни тянулись неизмеримо долго. Стив просыпался на рассвете, за пару часов до будильника, полз в душ, наскоро вытирался, натягивал на себя спортивный костюм и выходил на пробежку, надвинув козырёк бейсболки на глаза, лишь бы не узнали, не прицепились с просьбами сфотографироваться, подписать очередную необъятную грудь, поцеловать младенца и прочие-прочие-прочие издержки популярности, которые он считал сущим бредом. Ну что он такого сделал? Помог спасти город? Так любой патриот и здравомыслящий человек поступил бы так же — защитил бы свой дом от любого посягательства, просто у него как у Капитана Америка было побольше возможностей и шансов справиться со всем этим пиздецом.
После пробежки — лёгкий душ и желание утопиться в неглубокой ванне. Завтрак, если повезёт или найдутся силы сделать хотя бы элементарные тосты, ежедневная пятиминутная рефлексия в коридоре перед зеркалом, за разглядыванием синяков под глазами, с которыми не справлялся даже его супер-организм, и самая лучшая часть дня — сорок минут по полупустой трассе на мотоцикле. Момент, когда можно отпустить самого себя, почувствовать, как за спиной распахиваются те самые метафорические крылья, и ты летишь, паришь в нескольких сантиметрах над асфальтом, мчишься на предельно разрешённых скоростях, резко забирая на поворотах и, кажется, даже слышишь за спиной его весёлое гиканье, ощущаешь крепкую хватку поперёк груди и живёшь, впервые за семьдесят лет живёшь.
— Капитан, — кивают на входе охранники.
— Капитан Роджерс, доброе утро, — улыбаются проходящие мимо агенты, когда Стив замирает возле кофемашины, выбирая, какой убойной дозой кофеина он будет травиться сегодня.
Хотел бы он сказать им о добром утре того, кто не спит ночами, слепо пялясь в потолок и лишь на два часа уплывает в безвременье, в липкое мутное забытье.
Дежурные расшаркивания с сослуживцами, фальшивые, натянутые улыбки, дружественные подтрунивания о развесёлых ночах Капитана, после которых он выглядит так, будто его читаури пожевали и выплюнули, и спешный побег в кабинет, где можно опустить плотные роллеты и закопаться в бумажную работу до обеда, когда организм вновь напомнит о своей исключительности голодным урчанием.
Стив и рад был бы полевой работе, где можно отпустить себя, выплеснуть всю усталость, глухое раздражение, стылое сосущее чувство одиночества, накрывающие, стоит солнцу закатиться за горизонт, укрывая город сонным покрывалом сумерек, когда тени сливаются, заполняя всё обозримое пространство, открывая дорогу демонам из прошлого.
— Стив, нет ничего зазорного в психотерапевтах, — в очередной раз советует Наташа. — В нашей работе надо быть гибким как в хребте, так и морально, а ты правильный очень, сломаешься и не заметишь.
— Мозгоправ? А потом в досье я найду записи рекомендаций для команд поддержки на всякий случай носить транквилизатор на Капитана Америка, — как можно более беззаботно улыбается Стив.
Наташа смеётся, но по глазам видно — не верит ни слову, однако запоминает на всякий случай, чтобы иметь всё-таки транквилизатор про запас.
Стив размял шею, в сотый раз перекладывая отчёты СТРАЙКа, одинаковые все, как один. И кто их так учил писать, будто бы все бойцы смотрели только прямо, стреляли на раз-два-три и шагали в ногу. Стив помнил пиздец последнего задания, обвалившийся потолок и резкий удушливый запах гари, но в докладах всё было чётко, придраться не к чему.
Электронные часы мигнули, показывая конец рабочего дня. Хорошо было бы дойти до спортзала и немного размяться, но Стив отчаянно не любил общий зал Мстителей. Там о тишине и спокойствии можно было только мечтать. Слишком любил Уилсон, заткнув наушниками уши, штурмовать беговую дорожку, и при этом подвывать в голос чему-то совершенно невообразимому. Стив сколько ни прислушивался, так и не смог понять, что за пение норвежских нарвалов слушает Сокол, а спрашивать не особо-то и хотелось, слишком тот был прилипчив. Либо Наташа, нацепив невообразимого цвета коротенькие шортики, с ором и гиканьем гонялась с Клинтом, на спор сбивая бейсбольной битой тут и там расставленные кегли. Да и Беннер с ароматическими свечами и пилатесом наводил лишь какую-то странную тоску в этом сумасшедшем доме, хотя смотрелся весьма органично. Или того хуже — Старк и очередное великое изобретение. Детский сад, а так хотелось немного побыть наедине с грушей.
— Кэп, ты, если что, заходи в наш склеп, — вспомнилось Стиву совсем недавнее предложение случайно заглянувшего в суперсолдатскую богадельню и, видимо, правильно оценившего кислую физиономию Стива, Роллинза.
Интерком пиликнул входящим сообщением. Развернув голо-экран, Стив застонал вслух, чувствуя, как пульсируют виски. Старк, поминать которого себе дороже, видимо, в очередной раз перебрав энергетических коктейлей вместе с вискарём, загорелся идеей в сотый за эту неделю раз перешить форму Капитана Америка или, что лучше, обрядить всех в одинаковое, чтобы выгоднее смотреться на фоне кого-то там. Наташе было всё равно, она, как истинная женщина, любила переодеваться, лишь бы к глазам шло и не уступало по убойности как внешности, так и начинки прошлым вариантам костюма. Уилсон радовался любому кипишу, только бы его брали. Клинт открестился возрастом и семейным положением, мол, ему не пристало щеголять в лосинах. Тор воздел молот к потолку, сверкнул молнией и уехал на лифте, а с Беннером Старк не решился бы связываться. Поэтому все перипетии мозгового штурма Тони слал Стиву, разбавляя чертежи и наброски какими-то совершенно идиотскими на первый взгляд фотографиями и полными сарказма комментариями.
С фотографий на Стива смотрел “его новый костюм”, выполненный почему-то из железа, но с совиной мордой на шлеме и звёздами на груди. Стив зажмурился, досчитал до десяти и крутанул дальше. Видимо, на Старка снизошло вдохновение, так как досталось всем без исключения, Мстителям, он даже свой, красно-золотой, модернизировал, чтобы не выбиваться из коллектива полоумного зоопарка.
Нет, всё! Стив свернул все окна, опёрся ладонями на столешницу. Срочно в зал, к груше, в тишину. Раз Роллинз звал, так почему бы не воспользоваться предложением.
Минус пятый этаж был погружён в полумрак. Лампы горели через одну, окутывая зал приятным глазу матовый тёплым светом, без резкого сияния фонарей дневного света, как наверху.
— Кэп, — поздоровался Роллинз, отдавая вполголоса команды разминающимся бойцам.
Стив кивнул в ответ, отходя в угол к скамейкам. Здесь и правда было хорошо, пахло кожей и потом, а не новомодными отдушками, неприятно режущими непривычное к такому обоняние Стива. Здесь не фотографировались у зеркал, не распивали энергетическую дрянь под странные, непонятные шуточки. Бойцы СТРАЙКа были привычны и понятны Стиву. Они все, как один, были солдатами, такими же простыми ребятами, как Ревущие, грубыми, не боящимися кого-то невзначай задеть, с любимой присказкой “как говаривал командир” они шли в бой, тренировались, орали песни и пили.
— Кто-нибудь, уберите Рамлоу с турников! Навернётся, опять орать полночи будет, — рявкнул Роллинз, заставив Стива отвлечься от вколачивания в грушу всего того дерьма, что довлело над ним в последнее время.
Он обернулся, выискивая глазами этого самого Рамлоу. Приятная слуху тягучая итальянская фамилия была совершенно незнакома, и Стиву было интересно глянуть на новичка, о котором он почему-то ничего не знал, и тем более понять, чего это Рамлоу нельзя было к турникам. Но вместо бойца Стив встретился взглядом с большими пронзительно жёлтыми глазами громадного чёрного кота, с поистине царским величием восседавшим на самой верхней перекладине и с безразличием взиравшего на мельтешение жалких людишек у своих лап.
— Киса-киса-киса, — откашлявшись, хрипло засюсюкал Торрес, приманивая наглое животное, но удостоился лишь нервного подёргивания хвоста и презрительного косого взгляда.
— Кот? — Стив подошёл к Роллинзу, пожал протянутую руку.
— Кот, — обречённо вздохнул тот.
— Не знал, что на Базе разрешено держать домашних животных.
— Запрещено вообще-то, но для этого мудака Фьюри пошёл на уступки, нравится директору это чудовище, видимо, характерами сошлись, — усмехается Роллинз.
— А почему Рамлоу? Странное имя для кота, — Стив в два прыжка взлетел на турник, сдёргивая грозно рыкнувшее животное за шкирку и опуская его на пол.
Рамлоу громко фыркнул, уничижительно глянул на незваного помощника и отправился по своим кошачьим делам, гордо вздёрнув пушистый хвост.
— Это кот нашего прежнего командира, — ответил Джек, помрачнев лицом. — Мы тогда на Гидру работали по приказу Фьюри, шпионили, операции срывали, а командовал нами Рамлоу. Толковый мужик, жаль, выбрал не ту сторону, — Роллинз поболтал кофе в пластиковом стаканчике. — Но он не идейный, так, за деньги, как и мы все. Многому нас научил, хотя и с первого дня просёк, что не просто так мы нарисовались целым отрядом, но молчал и скалился, ублюдок. Лет восемь мы с ним прожили, считай, душа в душу, привыкли, как к отцу родному, а он возьми и подохни на плёвой миссии, — Роллинз скривился, как от зубной боли. — Мы сколько ни разбирали с парнями тот бой, так и не смогли понять, откуда взялась целая комната, набитая взрывчаткой, и ради какого демона командира туда понесло вместе с оружием Гидры. Кэп, там всё разметало к хренам, мы и опомниться не успели, замерли на местах и тупо пялились на огненный столб. Он же нас сам расставил так, что никого не задело, а сам… — Роллинз махнул рукой. — Остался у него вот этот вот мудак. Весь в хозяина. Как его звать, мы и не спросили, но забрали с собой. Он бы, конечно, не подох, не тот характер, но попасться не в те руки мог запросто. Пожалели, а теперь и не понятно, кто кого подобрал.
Стив допил кофе, молча похлопал распереживавшегося Роллинза по плечу. У всех у них были вот такие вот друзья, ушедшие слишком рано, слишком неправильно. Было в рассказе Джека что-то такое, созвучное потере самого Стива. Может, этот Рамлоу был не просто командиром, отличным мужиком, но и кем-то большим, но служба, разные стороны или что-то другое не дало им возможности выговориться, открыться и быть рядом. Или Роллинз понял, кто они друг для друга, только когда потерял, когда смотрел слепыми от ужаса глазами на полыхающее пламя, когда обшаривал пепелище, чуть ли не на ощупь перебирая прах, пока не наткнулся на закопчёные, чуть оплавившиеся жетоны того, кто роднее всех на свете?
Горечь подкатила к горлу, заставив сглотнуть неприятный колючий комок, напоминая о Баки и самом себе в тот момент, мире вокруг себя, о том, насколько страшно лишиться части себя, самой важной, самой жизненно необходимой. Он понимал Джека и не мог не сочувствовать, но и что сказать, совершенно не знал, да и надо ли что-то здесь говорить? Что смогут изменить слова?
Поднявшись к себе, Стив несколько минут постоял под обжигающе горячим душем, стараясь смыть с себя незаживающие рубцы воспоминаний, немного сгладить, запрятать подальше, запереть хотя бы на время. Надо было отдохнуть, ненадого забыться в тишине кабинета, вытянуться на неудобном диване, закрыть глаза и просто полежать. Стив знал, что не уснёт, не получится, но уставший мозг требовал отдыха.
Стоило закрыть глаза, как на грудь навалилась странная тяжесть. Стив встрепенулся, хотел было сесть, но стоило открыть глаза, как он нос к носу столкнулся с чересчур умной мордой кота, удобно устроившегося на его груди.
— Рамлоу?
Кот в ответ раскатисто зарокотал, заурчал, жмуря свои странные глаза-плошки, дёрнул усами, мол, человек, спи, пока я тебе позволяю, и Стив почувствовал, как его утягивает в сон, впервые за долгие месяцы по-настоящему выключая.