Название: Порядковый номер
Автор: Крошка Винни ПухРазмер:драббл
Пейринг/Персонажи: Джеймс Барнс
Категория: джен
Жанр: ангст, даркфик, пропущенная сцена
Рейтинг: G
Предупреждения: ГТП
Примечание: альфа-котикам
Размещение: с разрешения автора
Его не избивают, не заковывают в тяжёлые кандалы, не сажают в тесную клетку, как остальных, лишь связывают за спиной руки и выжигают на левом плече порядковый номер. Он не знает, что означают эти цифры, кто был передним и что с этими «перед ним» творили. Его сажают в одиночку, туда, где с потолка бесконечным потоком льётся слепящий холодный свет. И бесполезно закрывать глаза, утыкаться лицом в колени, этот свет везде, он выжигает глаза, пробираясь сквозь сомкнутые веки.
Он не выходит на работы, как все остальные пленные, лишь сидит в углу и считает шаги проходящих мимо его двери, сбиваясь и начиная считать заново, лишь бы не сойти с ума.
читать дальшеС ним не разговаривают, не задают никаких вопросов, не пытают, не выведывают известные ему данные о расположении части. Молчаливый безликий солдат входит в камеру раз в сутки, после того, когда мимо двери во второй раз прогрохочет нестройным маршем гулкое эхо шагов двух сотен тех, других, в кандалах и из тесных клеток. Он приходит, открывает тяжёлую дверь, выходит на середину камеры, возвышаясь над забившимся в угол пленником, ставит на пол простую алюминиевую кружку с водой и уходит, не забыв закрыть дверь на замок.
В голове мутится. Но он не знает, от чего: от голода, света, нехватки воды, от спёртого тяжёлого воздуха или одиночества. Поговорить не с кем. Он пробует петь песни, рассказывать кому-то неведомому свою жизнь, травит бородатые анекдоты и смеётся над ними же, хватаясь за живот, он зовёт Стива, молит прийти хотя бы во снах, посидеть рядом, касаясь прохладной тонкой ладонью лба, он кричит, кое-как поднимается на ноги и снова падает. Он не знает, сколько прошло времени: минута, час, месяц, или он здесь вечность, завяз в круговороте одного и того же повторяющегося бесконечно кошмара, сошёл с ума и бредит.
К нему приходят, когда он впервые разбивает в кровь голову, когда настолько надоедает подниматься, что он лежит и бьётся затылком о бетонный пол молча, без единого звука. Поднимают, взрезая задубевшие верёвки, стёршие запястья в кровь, оттаскивают куда-то и бросают на белый кафельный пол, окатывают водой снова, снова, снова и снова, пока он не начинает захлёбываться, закрывать лицо руками.
— Семнадцатый, встать, — рокочет над ухом чей-то голос, страшно коверкая слова.
Он не понимает и продолжает жаться к стене, загнано глядя на маленького ухмыляющегося человека в очках, окруженного солидной охраной. В груди леденеет и он отлично понимает свой страх, ужас перед этим неизвестным в белом халате, смотрящего на него, как на распятую на предметном стекле бабочку.
— Семнадцатый, — гаркает один их тех, вооружённых, с подобострастием смотрящий на «белый халат». — Встать! — и бьёт по рёбрам.
— Ну-ну, не надо так, — останавливает его «халат», подходит ближе, подцепляет носком ботинка подбородок, приподнимая голову. — Вы же его испортите, а чего стоят сломанные игрушки. На стол его.
И уходит.
Его не избивают, не заковывают в тяжёлые кандалы, не сажают в тесную клетку, как остальных, не пытают, не режут на куски, хотя он всё бы отдал ради маленького раскалённого свинцового шарика, точно в кость над ухом, лишь бы по венам прекратил прокатываться жидкий огонь, выворачивая суставы, кроша и перестраивая кости заново, под другими неведомыми углами, то ослепляя, то делая зрение невероятно чётким, меняя его, заставляя забывать свою суть.
— Ну же, молодой человек, — «халат» наклоняется ближе, смотрит с отеческой любовью, гладит по щекам. — Скоро вы изменитесь, совсем скоро, осталось совсем чуть-чуть, и вы забудете, Семнадцатый, всё лишнее.
Но он не хочет забывать, он шепчет сухими потрескавшимися губами, слепо глядя в потолок, шепчет один и тот же порядковый номер, крепко удерживающий его память, не дающий соскользнуть в слепящее ничто, стать очередным винтиком машины смерти Гидры, забыть себя, своё имя, далёкого, но родного Стива и что означает — быть человеком.
— Семнадцатый, — шепчет ему «халат».
— Сержант Джеймс Бьюкенен Барнс, три два пять пять семь, — упрямо отвечает он.