Тридцать вырванных страниц
9 — Место! Сидеть! Дай лапу!
Брок стоял на коленях, уронив голову на грудь, из разбитого носа капала кровь, заливая чёрную рубашку, тяжело дышал, но не мог прекратить растягивать губы в оскале. Он снова добился своего, сковырнул прилизанную идеальность своего хозяина одной улыбкой на опухших от поцелуев губах. Честер молодец, хорошо справился со своей ролью.
— Не боишься, — хмыкнул Пирс прикуривая сигару, наклонился, подцепив острым краем зажигалки подбородок Брока, задирая его голову, царапая кожу до крови. — Ни бога, ни чёрта не боишься. Думаешь, не смогу сломать?
Брок усмехнулся в ответ. Он способный ученик, он слишком хорошо и подробно изучил своего учителя, чтобы уловить в голосе фальшь, лёгкую испуганную дрожь, неуверенность в своих силах и злость, на которой так нравится играть самому Пирсу.
читать дальше
И набрав полный рот слюны, Брок плюнул, попадая правда не в лицо, а всего лишь на белоснежную рубашку, расцвечивая её багряными брызгами, разбивая последнее подобие идеальности.
— Сучонок, — усмехнулся Пирс, с размаху впечатывая носок дорогого ботинка под рёбра любовника.
Брок потряс головой, хрипло рассмеялся, потому что вместо досады или гнева в голосе хозяина услышал именно торжество, будто бы он сыграл сейчас точно по нотам, сделал то, что от него и ожидали.
С Пирсом всегда было так, он умудрялся обыгрывать Брока на его же поле, давил на случайно обнаруженные болевые точки, выкорчевывал всё светлое, что ещё оставалось, и радовался, когда удавалось заставить питомца дёргаться, отчаянно грызть поводок, рваться, почувствовав манящий запах свободы.
Брок устал не только дёргаться, но и плыть по течению, хоть как-то шевелиться. Борьба отнимала все возможные силы, вытягивала последнее желание жить, но сдаться он не мог. Непривычный прогибаться под других, он каждый день давил в себе желание перегрызть уже глотку Пирсу, выпустить в него всю обойму из личного пистолета и смотреть, как он дёргается, сучит ногами. Брок устал, но не сдался, не прогнулся, продолжая смотреть зло, скалиться, рычать, сбрасывая руки с плеч, горбить спину, чувствуя кожей голодное желание хозяина, отдаваться так, будто даёшь взаймы, будто у тебя воруют редкие минуты близости.
Щёлкнула зажигалка. Пахнуло горящей бумагой.
— Посмотри на меня, — властно приказал Пирс. — Я сказал, подними голову и посмотри на меня, сучонок! Ну же!
Брок нехотя вскинул голову, сплёвывая на дорогой ковёр вязкую кровавую слюну, поймал безразличным взглядом довольное лицо хозяина и дёрнулся вперёд всем телом. Горло сдавило сиплых отчаянным хрипом, горьким воем на грани слышимости.
А Пирс улыбался, скидывая в пепельницу то, что осталось от святая святых — карточек со Стивом, единственной вещи, которой Брок дорожил даже больше, чем собственной жизнью, наслаждаясь очередной победой, правильно нанесённым ударом по самому больному.
— Как тебе, малыш? Надеюсь, теперь ты будешь полностью принадлежать только мне?
Брок откинул голову назад, сел на пятки, безвольно опуская руки, чувствуя, как идёт трещинами последний панцирь, слыша горестный стон, лишь краем сознания понимая, что стонет он сам. По щекам мазнуло горячим, отключая сознание.
Виски пульсировали болью, тянуло разбитые губы. Брок неуверенно пошевелился, переворачиваясь на бок, тронул кончиками пальцев уголки губ, коснулся лба. Вокруг было темно, холодно, воняло кровью. Он едва мог двинуться, что-то тяжёлое прижимало его к полу. Одно радовало — он жив.
В следующий раз Брок проснулся от того, что кто-то гладил его по голове, чувствительно дёргая за слипшиеся от крови пряди.
— Где я? — спросил он, не открывая глаз.
— Со мной, — около уха раздался незнакомый голос, от которого правда стало теплее на душе, правильнее.
— Почему?
— Потому что ты мой. Тебя ведь подарили мне?
Брок дёрнулся, забился выбираясь из крепких объятий, которые совершенно неожиданно для него разжались, отпуская, потерял опору, промазал мимо края кровати и полетел на пол, больно ударившись спиной, только тогда сумев как следует проморгаться.
— Ты! — ошарашенно выдохнул он.
Баки Барнс как ни в чём ни бывало вытянулся на жёсткой армейской койке, закинув руки за голову, и смотрел с искренним весельем.
— Я, — и улыбнулся, сбивая окончательно, легко поднялся, погладил Брока по голове.
Брок сидел на полу, глупо хлопая глазами, настороженно следил за плавными движениями расхаживающего в одних форменных штанах Актива. Он не помнил того настолько живым. Барнс обычно так же, как и Брок сейчас, сидел в углу и молчал. Но тут в голову Брока закралась мысль о том, что Баки, чёртов, Барнс мог специально строить из себя замороженную рыбину, пока разведывал обстановку, приручал к себе собственного хэндлера, приучал того к мысли, что Актив лишь бессловесная кукла с винтовкой и пустотой в черепной коробке.
Барнс присел рядом, дёрнул пальцами железной руки за длинную прядь волос Брока.
— Не нравится?
— Нет, тебе не идёт, — пожал плечами Барнс, поднимаясь. — Такое нравилось твоему бывшему хозяину?
— Нет у меня хозяина! — рыкнул Брок, весь подобрался, готовый кинуться даже на Актива.
— Теперь нет, — согласился Барнс, сев на койку и поджав под себя ноги, становясь совсем живым.
— Я его убил?
— Почти… — Барнс наклонился вперёд, отводя со лба Брока длинную чёлку, нахмурился, собирая волосы в кулак.
Брок нашарил в кармане складной перочинный нож и протянул его, горько улыбнувшись, понимая, что не освободился, а лишь сменил одного хозяина на другого.
— Не нравится, исправь! Я ведь теперь твой…