*о челлендже

[kroshkavinni]

14 — Твои глаза на звёзды не похожи

— Что значит, Зимний живёт в твоей комнате? — Джек подавился пивом, ошарашено глянул, прокашлявшись. — А регламент?

— Мы с тобой сейчас о ком говорим? — Брок потёр скулу, где синевой наливался свежий синяк.

— А спит?

— И спит со мной, и ПТРС у него похлеще, и пристрастился к кофе, и курит мои сигареты, и ещё много всяких «и», — Брок устало вытянул ноги.

Сидеть на полу в зале было чрезвычайно неудобно, но стоять не было никаких сил.

Барнсу снова снилась война, не та, через которую они проходят вместе каждый божий день, выходя за двери казармы, а своя собственная, личная, о которой он наотрез отказывается говорить.

В прошлый такой сон он чуть не придушил Брока, навалившись всей массой сверху и сжимая ладонью живой руки горло, шипел что-то сквозь стиснутые зубы, полыхая багрянцем так, что глазам больно было. Что было бы, схватись Барнс за него бионикой, Брок и думать не желал. Пережили и ладно, хотя синяки стали слишком привычным делом.

А сегодня — рёбра ныли, сдавливая лёгкие при каждом вдохе — снова была война, Стив — он звал его, — нескончаемые взрывы ударами в лицо, по рёбрам.

Брок аккуратно затянулся, стараясь не потревожить перетянутую эластичным бинтом грудину.

— Это не нормально, Брок.

— А когда моя жизнь была нормальной?

Брок созрел для покупки собственного жилья с отдельными спальнями для «папы и мамы», когда в очередной раз падает с узкой койки, получив удар под дых от плохо осознающего себя по утрам Барнса.

— Заебало, — оскалился он, ощущая спиной отчаянное сияние светло фиолетового, но не оборачивается, не облегчает задачу.

Барнс вообще был странным в цветовом спектре, неожиданно светлым, хоть и холодным, без ярких всплесков, выжигающих слишком чувствительную роговицу глаза, лишь когда «воевал» вспыхивал так, что закрываться бесполезно, огонь доставал везде.

— Прости, — снова и снова шептал Барнс, скатываясь в койки, падая рядом на колени, укутывая нежно-сиреневым, касался преувеличенно аккуратно, трогая везде, будто бы и правда проверяя на целостность, но Брок бесился. Его вело от желания поддаться этим рукам, позволить присвоить себя, забыть о собственных «если», о далёком несбыточном Стиве, разрешить другому занять его место.

— Прекрати меня тискать, — рявкал он, с сожалением замечая, как нежно-сиреневый смазывался, затягиваясь снова холодной снежной белизной.

Новый дом выбирали вместе. Барнс после того памятного случая вообще старался ни на шаг не отходить от своего куратора, хотя больше не трогал, лишь глядел пристально и даже иногда, если они были не в расположении базы, мог выдавить скупую улыбку, но Брок видел его гораздо глубже, видел среди холодных отстраненных снежинок всполохи оранжевого, тёплого.

— Стены, дверь и соседи.

Брок потёр переносицу.

Привычка Барнса изъясняться вот так вот рублено и по делу его порядком утомляла. В какой бы дом они не входили, этот отмороженный проходился по всем комнатам, залезал на чердак, в подвал, проверял вентиляцию, а потом подходил, отодвигая улыбчивого агента по недвижимости, и бесстрастно выдавал все минусы предполагаемого дома.

— Вот неужто всё настолько и здесь плохо.

Барнс только головой покачал и, нисколько не смущаясь постороннего, залез ладонью в задний карман джинсов Брока, забирая его телефон.

— Вашему другу что-то не нравится? — агент по недвижимости заискивающе улыбнулся и промокнул носовым платком шею. — Мы готовы сделать вам скидку, если…

— Да нет, тут я с ним согласен, — Брок провёл ладонью по шершавой плохо покрашенной стене. Несмотря на свежий ремонт и этот дом им никак не подходил. — Звукоизоляция ни к чёрту, соседние дома очень близко и дверь неудобная, из неё не просматривается достаточное пространство дома.

— Простите?

— Мы военные, — попытался объясниться Брок. — ПТРС, профдеформация и прочие радости, с которыми соседей знакомить не хотелось бы.

Агент по недвижимости кивал, отсвечивая раздражённой зеленью, и делал какие-то пометки у себя в блокноте. А Барнс уже стоял у дверей, невозмутимо копаясь в телефоне Брока.

Им не подошёл ни пятый, ни одиннадцатый, ни даже двадцать второй дом, про квартиры в высотках с панорамными окнами и таунхаусы и говорить не приходилось. Их Барнс отвергал ещё на стадии обсуждения, никак не реагируя на справедливые замечания Брока о том, что это они ему дом вообще-то ищут, а отморозок вроде как по регламенту обязан ночевать на базе, но потом сам ловил себя на мысли, что уже с кем-то это всё обсуждал.

— Заебал, — рыкнул Брок, захлопывая дверь перед носом Барнса.

По хорошему хотелось напиться и не видеть этого отмороженного мудака, потому как первым желанием, что вспыхивало в голове Брока при виде невинно белоснежных снежинок и непонимания в голубых глазах — въебать и так, чтобы в мозгу прояснилось.

— Командир? — Барнс влез в распахнутое окно, сел на подоконник

Брок только что не застонал.

— Заебал! — повторил уже в лицо своей личной головной боли, морщась от лимонных всполохов непонимания вокруг Барнса.

Вот какой идиот прописал в регламенте работы с Зимним Солдатом, что он бесчувственная машина, механизм, робот? Кто додумался обнулять, пытаясь стереть эту любопытную заразу и хитрого манипулятора?

— Спишь на полу, понял?

— Есть спать на полу, — отчеканил Барнс раздеваясь.

Брок врал сам себе, врал Роллинзу описывая сложности жизни с Зимним. Главным пиздецом было не это. Брок хотел Баки Барнса, хотел касаться его тела, попробовать на вкус кожу, узнать, как бьётся его пульс когда…

Тряхнув головой, Брок отвернулся, зажмурился, отсчитывая до десяти.

Так было нельзя. Им срочно нужно было что-то с этим делать! С иссушающей жаждой прикоснуться к одному, и странным чувством перед другим, настолько сильным, что хотелось упасть на колени и просить прощения у мертвеца.

— Нам нужен дом, — без надежды, что Барнс его поймёт, в сотый, наверное, раз, повторил Брок, сев на койку.

— Нужен?

— И срочно!

Барнс кивнул, укрываясь с головой их единственным одеялом, хоть и лёг, как и приказали, на пол. Брок ещё долго лежал на койке, глядя в потолок, и раздумывал над тем, в какое дерьмо окончательно превращается жизнь. Он не хотел такой любви, не хотел принадлежать человеку, которого больше не существовало, но и забыть, выкинуть из головы Стива было выше его сил.

На полу спал Барнс. Живой, близкий, в чём-то по особенному правильный, но и Барнс принадлежал Стиву, всё лучшее в жизни Брока принадлежало Стиву. Даже особенные прикосновения посреди ночи — и те были для Стива, из-за Стива.

Следующий дом Барнс одобрил без вопросов, даже смотреть толком не стал, прошёл в гостиную, сел в стандартное для таких интерьеров кресло и будто застыл, вмёрз в него, полностью выцветая, не двигаясь ровно до того момента, пока счастливый агент по недвижимости, избавившийся наконец-то от таких проблемных клиентов, не передаст документы и ключи.

— Говори, — устало велел Брок, уселся напротив, скрестив руки на груди.

— Стены, окно в гостиной и подвал, — бесстрастно отозвался Барнс. Среди снежинок мелькнуло что-то оранжевое и тут же пропало.

— Почему молчал?

— Командиру нужен дом. У командира есть дом.

А Брок смотрел Барнсу в глаза и не мог никак понять, отчего этого суперсолдата, которого боится половина мира, другая половина в него не верит, так хочется усадить себе на колени и погладить, пожалеть, чтобы из голубых глаз пропал холод беспросветного одиночества, окончательно отогреть, дать возможность выбирать что-то большее, чем положено по регламенту. Хочется сделать своим.