*о челлендже

[kroshkavinni]

Тридцать вырванных страниц

задание - посещение знакомого которого никогда не видел
в данном случае Пирс для Стива

25 — … и за его спиной распахнулись крылья

Роджерс ослеплял. Броку хотелось поднять ладонь и закрыть глаза, спрятаться от яркого солнечного света способного, казалось, осветить весь мир, пробраться в самые укромные уголки души, туда, где хранилось самое запретное, спрятанное даже от самого себя. А ещё хотелось огрызнуться, показать зубы, чтобы перестал давить, нависать сверху. Было понятно ради чего воскресшее национальное достояние снизошло до простого оперативника, ладно, не совсем простого, командира группы продержат. Но все равно где он, а где Роджерс?

Он явно их видел, не мог не видеть, и пришёл выяснять, что за мудак посмел лапать его Барнса. Брок внутренне скривился от формулировки, давно и плотно считая Барнса своим.

А тут Роджерс явился заявлять права.

Усмехнувшись, Брок представился, добавил положенное «сэр», дежурно вытянулся по стойке смирно, стараясь придать лицу крайнюю степень дебильности, так любимую многими начальниками. Вот только то, что срабатывало даже на Фьюри, на Роджерса не произвело должного эффекта, лишь светлые брови взлетели почти к линии роста волос и лицо приобрело странное выражение, которое Брок, как ни старался, идентифицировать никак не мог. Да в солнечном свете, практически нимбом, окружающем Роджерса, начали мелькать зеленоватые нотки раздражения.

А ещё Брока коротило от одного только взгляда на широченные плечи, длинную шею, сильные руки, сложённые на груди. Он до странного чувствовал себя старшеклассницей, оказавшейся в раздевалке перед капитаном футбольной команды, так же хотел стечь к его ногам и… дальше все фантазии резко переходили в раздел порнографических. И от этого ещё сильнее хотелось прикоснуться, хотя бы один раз, пусть получить в морду за это, но дотронуться до литых мышц, чтобы наконец поверить — не сон, не горячечный бред не самой удачной ночи, после которой хотелось трахаться до потери человеческого облика, а вот он, стоит напротив, пристально разглядывает, живой… настоящий.

— Где он? — прямо спросил Стив, сбивая весь настрой.

— Не понимаю о чем вы, сэр.

Броку хотелось отвесить себе пинка, но так просто говно из характера не выбить. Роджерс продолжал давить, зелёный стал ярче, хотя Брок был уже готов к ярко-красному, предупреждая о возможных последствиях. Но Брок не был бы Броком, если бы смолчал, стерпел такое отношение от незнакомого мужика, очень мало — разве что только внешне — походившего на его мечту, Капитана Америку, того, что смотрел на него каждое утро с плаката, все же повешенного на стену в гостиной. А хотя, что он знал о мужике своей мечты, выстраивая его образ по старым кинохроникам, явно притянутым за уши и хорошо отредактированным рассказам очевидцев, половина из которых никогда не была знакома с ним, каким-то пожелтевшим вырезкам из газет, комиксам, полным агитрекламы?

— Рамлоу.

Глаза Роджерса опасно сузились, но сам он был подозрительно, неправильно спокоен. Брок едва подавил желание отступить на пару шагов, а ещё лучше сбежать от греха подальше. Одно дело дрочить на светлый образ легенды сороковых, а совсем другое, когда эта легенда с потрясающей легкостью откусит ему голову, и ничего Роджерсу за это не сделается.

— Где Баки? — повторил свой вопрос Роджерс, отчего-то зрительно увеличиваясь, раздаваясь в плечах. Но Брок не боялся, разучился он правильно реагировать на угрозы, сразу же ощетиниваясь сарказмом и в ответ пытаясь укусить побольнее.

— А почему вопрос ко мне? — и оскалился, нутром чувствуя, насколько близко подошёл к краю, потому что в круговерти раздражённой зелени нет-нет, в проскакивали ярко красные искры, высвечивая лицо Роджерса как-то по-особенному зловеще.

— Я вас видел, — в голосе прорезались рычащие нотки, но Брок снова не испугался, не отпрянул, чем, по-видимому, ещё сильнее заинтересовал привыкшего, что его боятся, Роджерса.

— Вам показалось, — в тон ему ответил Брок и, развернувшись на пятках, двинулся вглубь спортзала, где около стен расселись его бойцы, с интересом наблюдая за спектаклем.

Но Роджерс был не из тех, кто так быстро сдаётся.

Брок старался не отвлекаться, не дёргаться от ощущения тяжелого изучающего взгляда в спину, как обычно, рявкал на слегка дезориентированных такой встречей бойцов. Казалось, будь у него звериная форма, то щерился бы, демонстрируя клыки, прижимал уши к голове и бил бы по ногам хвостом, а так приходилось лишь больше обычного огрызаться.

Вот как намекнуть человеку, что даже если ты его не видишь, то чувствовать его никто и ничто не мешает, особенно Роджерса, который умудрялся своим светом освещать всю округу, забивая все остальные цвета напрочь?

И эта странная близость разрывала Брока на части. Он хотел оказаться рядом, как можно ближе к Стиву, о котором столько лет мог только грезить, а вот Капитан Америка заставлял держаться подальше.

Зазвонил телефон. Броку не надо было даже смотреть на дисплей, чтобы узнать кому он так срочно понадобился, не зря же на Пирса поставил отдельную мелодию. Бойцы, как один, вскинулись. Даже новички успели уяснить: слышите звуки имперского марша из телефона командира — пора закапываться и чем глубже, тем вернее, потому что просто так директор Пирс никогда не звонил. Значит командира будут ебать, а потом он вернётся и поделится полученным опытом с остальными.

— Да, сэр, — скривившись, ответил Брок.

— Ко мне! Сейчас же!

Вот и кончилось спокойствие.

Александр Пирс дураком не был, да и Фьюри, скорее всего, поделился с «соратником» радостью от обретения ни много ни мало целой легенды. И как же всё невовремя.

Брок прекрасно понимал, что сбросить Роджерса, взявшего след и вставшего в охотничью стойку, так просто не получится. Можно, конечно, попытаться, но вероятность такая с каждой минутой стремилась к нулю. Потому что Брок кожей чувствовал накатывающее на Роджерса раздражение, видел щедро разлитый в солнечном свете зелёный, но больше игнорировать Пирса не мог.

Здорово пропетляв по городу и убедившись, что преследователь и не думал отставать, мало того, он особо-то и не скрывал слежку. Рёв мотоцикла за спиной уже начал здорово раздражать и, не выдержав, Брок опустил стекло, высунув руку, вскинул средний палец. Затылок обожгло красным, тут же сменившимся желтыми искрами веселья.

— Тебе, сука, забавно? — рявкнул Брок и утопил педаль глаза в пол.

На этаже Гидры не были развешаны агитплакаты, призывающие к геноциду, не стояли горкой черепа, даже символики и той заметно не было. Самая обычная военная база, разве что закрытая и дохуя секретная, не значившаяся ни на одной карте не то чтобы гражданской, но и свои не все знали, где она находится.

Было бы проще, если бы Пирс сидел в Трискелионе, и Броку надо было бы только подняться на несколько десятков этажей вверх, но руководителю Гидры, видимо, захотелось наказать нерадивого подчинённого по всей форме и без свидетелей, раз приказал явиться именно сюда.

Брок даже порадовался, что Роджерс всё увидит сам и не придётся долго путано объясняться, кто он такой и на какую организацию на самом деле работает на полторы ставки.

— Ты меня разочаровал, Рамлоу.

Пирс даже не поднялся с кресла, но Брок захрипел, задыхаясь, захлёбываясь чёрной мерзостью, всегда окружавшей его непосредственного начальника. Голова закружилась, ворот форменной куртки неудобно надавил на шею.

— Ты ведь ничего не боишься. — Чернота уплотнилась, наползая, наваливаясь сверху, пригибая к ворсу дорогого ковра, почти ставя на колени. — Никого не боишься. — Голос Пирса был едва слышен, проникал словно через несколько слоёв ваты, прицельно попадая под дых. — За себя так точно, а как же твои бойцы? Те, кого ты ещё не успел спрятать.

Брок вздрогнул, до крови вгрызаясь в нижнюю губу, из последних сил оставаясь неподвижным.

— А что, ты думал не раскопаю? На колени! Всё, набегался, кончилась твоя свобода! — рявкнул Пирс, ударил ладонями по столу. — Надо было сразу кастрировать, чтобы и не смел на сторону смотреть. Ты мой! Принадлежишь со всеми потрохами! Со всем дерьмом, что я выбью из тебя. На колени, я сказал!

Ноги подогнулись. Брок опустился на пол, на мгновение коснулся ладонями ковра, мотнул головой, но темнота уже была везде, заползала в глотку, нос, забивала гортань едкой гарью. Он не мог двинуться, не мог отшатнуться, почувствовав на подбородке жёсткие пальцы, не слышал треска разлетевшейся мелкой щепой двери, приказов прекратить, остановиться, лишь отчётливый хруст набатом в голове, и темнота схлопнулась, оглушив на мгновение яркостью красок.

Брок со стоном ссутулился, провёл языком по пересохшим губам. Яркий живой мир вокруг ослеплял, им хотелось надышаться перед следующим разом, посидеть вот так ещё немного, но ему не дали, вздернули на ноги, обняли, укутывая привычной снежной белизной, колкими снежинками проходясь по коже.

— Ты убил его?

Брок скосил взгляд к столу, оглядел распростёртое на нём тело, не испытывая ни грамма сожаления, только брезгливое желание отмыться от чужого неравнодушия к себе, удушающе липкого, мерзкого.

— Давно надо было, — выдохнул Барнс ему в затылок, стиснул сильнее. — Тело спрятать надо.

— Где-то здесь Стив, — равнодушно ответил Брок, чувствуя, что наконец начало попускать: задрожали ноги, к горлу подкатился неприятный колючий комок.

— Знаю. Разберёмся.