*о творчестве

[kroshkavinni]

Тридцать вырванных страниц
30 - Ну здравствуй, моя любовь

Выстрелить Брок не успел… по рукам ударили, выбивая пистолет, на спину навалились тяжестью, прижимая к полу грудью, вдавливая в него. Брок захрипел, рванулся в сторону, чувствуя, как взор затягивает красным, отключая его от действительности, как в тот раз, когда он чуть было не придушил Пирса, и его вовремя успели оттащить.

Кто-то кричал, полыхая всеми оттенками синего, топали десятки ног, что-то все сильнее давило на плечи, спину, кто-то обхватил голову Брока, прижал щекой к шершавому ламинату, с силой сжал пальцами шею, не давая нормально вдохнуть, и Брок отключился, выгорел дьявольским жарким огнём, смазывающим цвета чужих эмоций в одно серое ничто…

… где-то рядом мерно пищали приборы, отдаваясь в голове барабанным боем, сжимая виски противной тянущей болью. Поморщившись, Брок повернул голову набок и вздрогнул, почувствовав на лбу прохладный металл ладони.

— Не двигайся, я сейчас доктора вызову, — шепнул едва слышно Барнс, наклонившись к самому уху, будто бы все знал про Брока, и про приступ, и про желание сдохнуть, лишь бы не сдаваться, и про головную боль. Коснулся губами пульсирующего виска и пропал.

Брок хотел было его остановить, но смог только просипеть что-то неразборчиво, провести языком по сухим потрескавшимся губам и снова вздрогнуть.

— Тебе же сказали не двигаться, упрямец.

Стив говорил немного громче, и Брок с удивлением сумел уловить что-то тёплое в его голосе, не похожее на сталь или приговор, так говорят с родными, маленькими детьми и сумасшедшими, обнаружившими у себя в кармане гранату. Захотелось открыть глаза и самому удостовериться, увидеть в чужом взгляде то, что он так удачно сам себе только что навоображал.

— Да лежи ты спокойно, — тихо усмехнулся Стив и накрыл глаза Брока ладонью, как тогда в машине, разрушая под ноль тщательно отстроенную стену в душе, за которой так удачно можно было спрятаться от дерьма этого мира, похоронить надежды, собственное больное желание жить и бороться, да и вообще всё, казавшееся лишним или чересчур личным, опасным для самого Брока.

Сердце будто грубо располовинили. Правильная, нужная сейчас боль захлестнула с головой, той самой приливной волной, потащила по острой гальке, сдирая мясо с костей, вскрывая наскоро зашитые раны, оставляя Брока голым, полностью беззащитным.

Он грызанул до крови губу, сглатывая подкатывающую истерику и привкус меди.

— Вот же горе луковое, — вздохнул над ухом Стив, сел рядом на койку, притянул Брока к себе, укладывая на грудь, зачем-то погладил по голове. — Сильный и такой ранимый. Баки всё-таки умеет выбирать людей.

Брок, даже не открывая глаз, видел разлившееся по палате золотое сияние, тёплое-тёплое, почти живое, чувствовал его всем собой. Волшебство, творимое этим странным, непонятным человеком, без спросу склеивало Брока заново, лечило то, на что он сам давно махнул рукой и отодвинул вглубь себя за ненадобностью, то, что раз на разом из него старательно выбивал Пирс, надеясь если не приручить, то доломать окончательно.

— Знаю, — шепнул ему на ухо Стив, накрыл ладонью то место, где на груди у Брока юношеской ошибкой чернело тату с его именем, чуть размытое от времени, с круглыми точками ожоговых рубцов вокруг. — Я научусь тебя чувствовать, потерпи только немного.

Брок немного нервно фыркнул, прижался теснее, пока позволяли быть так близко.

Какие глупости. Потерпеть, подождать. Сколько лет Брок чего-то терпеливо дожидался, что ему теперь время? После того, как мир несколько раз переворачивали с ног на голову, обрушивали всё, чем он дорожил, заставляли делать заведомо неверный выбор только для того, чтобы кому-то угодить, кого-то спасти, вытащить из бездны, куда сам Брок опускался всё ниже и ниже. Но он потерпит, сколько угодно за одну только возможность быть рядом, сопричастным, хоть чуточку нужным. Он потерпит. Он умеет терпеть.

И тут вспомнился вчерашний?.. или сколько он был в отключке? … день, кабинет Фьюри, холодная рукоятка зауэра в ладони и Пирс, живой… в кресле… с чашкой кофе в руках, в тщательно выглаженном дорогом итальянском костюме, с перстнями на руках и холодным мертвым взглядом живых глаз.

Брок дёрнулся, стараясь вырваться, открыл глаза, зашипел, жмурясь, от резанувшего сетчатку яркого больничного света.

— Куда тебя понесло, безумный? — возмутился Стив, прижал его к себе сильнее, не давая даже шелохнуться.

— Пирс!.. Там! — захрипел Брок, рванулся снова, стараясь отбиться от мягких, но в то же время сильных объятий.

Он понимал, что Стив скорее всего остановит, не позволит куда-то мчаться, рисковать собой, ведь случись что — это может расстроить Барнса или всё же…

— Так! — полыхнуло красным — и снова все пространство комнаты залило чистым золотым светом, ладони на плечах Брока сжались сильнее. — Ты сейчас успокоишься и выслушаешь всё, что я тебе скажу. Молча выслушаешь.

И как тут возразишь? Особенно когда в голубых (странно, сколько Брок ни разглядывал плакат или старые фотоснимки, не замечал мелкой россыпи зеленоватых искр на радужке) глазах столько всего странного, непонятного. Брок видел такое в глазах Тони, но то Тони, с ним вообще непонятно чего ждать и чем обернётся новая встреча.

— Стив…

— Ты упрямый, да? — усмехнулся Стив, переложил Брока на подушку, сам не торопясь при этом вставать с койки. — По-мол-чи! И послушай, хоть раз послушай. — Ладонь снова переместилась на место татуировки, обжигая, заставляя захлебнуться вздохом. — Тебе ведь за язык и прилетало всегда и ото всех.

И снова не возразишь. Прилетало, шрамами пятная кожу, оседая на сердце мутью.

Невовремя оно вспомнилось, очень невовремя. И Пирс с его наукой, и собственная «удачливость», и ребята, половина из которых сейчас жила по норам, выходя только по ночам за жратвой. И Фьюри, и человек в его кабинете, который выглядел очень знакомо, смотрел так же, пах правильным парфюмом, но… не был Александром Пирсом, не чувствовалось от него холода, чёрное марево не наваливалось на плечи, привычно стараясь продавить. Там была маска, тщательно выстроенный образ, но не более. Но Брок это понял только сейчас, когда хватило времени проанализировать.

— Кто был в кабинете Фьюри?

— И умный, — одними глазами улыбнулся Стив, скосив взгляд на Брока. — Коулсон. Он сам предложил этот способ — заслуженная пенсия, сохранение всех почестей и наград, остров где-нибудь в тропиках…

— И симпатичная мулатка в постели.

Барнс возник неслышно. Брок его даже не почувствовал, не уловил появления серебристых снежинок среди золота Стива. Расслабился, видимо.

— Какая ему мулатка? — фыркнул Брок.

— Ну или мулат. — Барнс навалился сверху, с тревогой заглянул в глаза, как бы спрашивая, не наговорил ли тут Стив чего лишнего и не стоит ли дать ему по шее, хотя бы чисто в профилактических целях, но углядев что-то своё, расплылся в улыбке, потёрся колючей щекой о плечо и устроился прямо на Броке, придавил к постели приятной, очень знакомой тяжестью. — Детка, ты дебил!

Стив рядом фыркнул и тихо рассмеялся, перевернулся на бок, так, чтобы удобнее было гладить Барнса по спине, тискать задницу под одобрительное ворчание последнего.

— Чего это? — без энтузиазма огрызнулся Брок, шалея от ощущения дрожи горячего и невероятно тяжелого тела Барнса на себе, знакомо-незнакомой вибрации. С ним Барнс никогда не открывался на полную, не становился настолько присыщенным жизнью котярой, а всегда был настороже, следя краем глаза за периметром, даже когда в какой-нибудь подсобке лез в трусы Броку.

Принцесса не стеснялся ничего и никогда, и сейчас не стал — заурчал под руками Стива, подался сначала к нему вперёд, поцеловал жадно, прикусывая губы почти что до крови, а потом притерся к Броку, выдохнул в шею, вмиг воспламеняя.

— Придурок! Идиот любимый и бесстрашный, — выдохнул Барнс, притерся твёрдым членом к бедру, глянул расфокусировано и улыбнулся так, что сердце в груди ёкнуло, пропустило удар и следующим подскочило к горлу.

— Бак, — шепнул ему на ухо Стив, наклонившись, нависая и над Броком непозволительно близко. — Клиника ЩИТа — не лучшее место для секса, а ты ведь к этому ведёшь?

— Почему?

И Брок не понимал, ничего не видел и не хотел видеть, только губы Стива, его глаза, чувствовать только руки Барнса на своих боках, хватку сильных бёдер. Всё это выбивало из колеи, нарушало привычную череду мыслей, не давало сосредоточиться на чем-то важном, что не имело отношения к этим двоим суперлюдям. И наплевать на здравый смысл, незапертую дверь, мигающую красным огоньком камеру в углу палаты. Наплевать на то, что ещё совсем недавно Стив готов был ему шею свернуть и был прав в своём желании, если уж так разобраться. Главным было почувствовать его ладонь в своей, переплести пальцы, вздрогнуть, почувствовать ответную дрожь, утонуть в вихре бело-золотых искорок и ощутить собственную принадлежность.

Не сказать, что сразу жизнь стала проще. Мудак Фьюри так и остался мудаком, суды и разбирательства никто не отменял, да и общественное мнение вряд ли оценит небесно-голубую ориентацию их героя на все времена. Но теперь Стив смотрел не покровительственно и жёстко с плаката в спальне, а тепло улыбался, даря надежду, что в личном дневнике неудач Брока Рамлоу больше не появится новых записей.