*о творчестве

[kroshkavinni]

Вы издеваетесь?
глава 5

Внутрь самой базы Брок не полез. Да и зачем? Когда они заваривали дверь, в просторных помещениях не оставалось ничего, кроме гари и висящей в воздухе отравленной взвеси из заражённого пепла. Так что надежды на то, что бравые защитники человечества оставили — читай проебали — хоть что-то полезное, не было, они вон только гадить горазды. Это же надо умудриться просрать весь мир, открыв одну неприметную с виду дверь. И главное, непонятно, что они здесь искали или кого, раз Зимний уже спрятался под крылышком Кэпа. Но покорёженная дверь, валяющаяся в нескольких метрах рядом с чёрным зевом входа на базу, хранила молчание.

Брок присел рядом, закурил.

Всё же пиздец начался именно отсюда.

Все документы, увезённые с этой базы, Брок прочитал по несколько десятков раз, можно сказать, выучил их наизусть, хотя и половины терминов и названий не понимал, что-то даже надиктовал Зимнему для пущей сохранности...

Вот тут Брок сбился. Может, именно это и послужило главной красной кнопкой? Именно его слова, сказанные в пьяном угаре сгоряча, призыв запомнить, что никогда, ни при каких условиях не должна быть открыта именно эта дверь.

Брок схватился за голову. Дёрнул себя за волосы.

Что бывает, когда дети вырываются из-под контроля родителей? Правильно, первым делом они делают то, что до этого момента было под строжайшим запретом!

Брок от души выматерился в равнодушное небо.

В данном случае, видимо, просто необходимо было сунуть нос именно сюда, чтобы что-то доказать или по другой мифической причине. Хотя и Брока тяжело назвать идеальным родителем для Зимнего, проебал он дитятко. Но факт оставался фактом — дверь вырвана с корнем, мертвецы бродят по улицам, мир пошёл по пизде!

— Охуеть в коме повалялся!

Выпустив в небо тонкую струйку дыма, Брок задумался, а что же ему делать дальше. Теперь стало ясно, с чего все началось, кого винить и так далее. По-хорошему, необходимо было добраться до контейнера с вирусом, благо он припрятан не так уж и далеко от базы, и найти своих ребятишек. В том, что «Страйк» выжил, Брок не сомневался ни минуты. И мало того что выжили, а скорее всего расположились где-нибудь с комфортом и… Взгляд сам собой зацепился за странный и совершенно не подходящий этому месту предмет — горлышко торчащей из земли в самом центре напрочь вытоптанной поляны бутылки с ярко-красной кока-коловской крышкой.

Брок поднялся, подошёл ближе, попинал носком кеда — вкопано на совесть. Хотя и так была понятна неслучайность её нахождения здесь. Как говорила старая черепаха из одного мультика, так любимого детьми Джека — случайности не случайны.

Откопать ее не составило труда. Разглядев сквозь прозрачный пластик свернутую в трубочку записку, Брок хмыкнул. Сразу стало интересно, кто это такой сообразительный. А увидев красивый ровный почерк Мэй, он и вовсе расплылся в улыбке.

Живы.

«Дорогой папуля, если ты читаешь эти строчки, то у дураков мысли сходятся, и мы все подумали про одних и тех же.
Правильно ты говорил, что дружба с этими ребятами до добра нас не доведёт, но мы детки умные и папу слушаемся. А вот остальные… Надеемся, ты наконец поправился, очень надеемся и ждём дома. Для тебя всегда на пляже стоит шезлонг и баночка холодного пива.
Приезжай скорее.
Твои мы!»

Вот теперь Броку сделалось совсем хорошо. Его отряд мало того что жив, так ещё и, верно сложив два и два, тоже явился сюда, проверить правильность догадки, а теперь отошел туда, где и правда можно было жить, ничего не боясь.

Теперь у него была одна дорога — домой.

Вернувшись в Гринвуд Роад, Брок сгрузил на сидение рядом с собой оружейный кофр, спрятанный на том же острове много-много лет назад, и, щёлкнув замками, откинул тяжёлую крышку. Контейнер с вирусом был на месте, паспорт с гражданством Канады и ругер с двумя дополнительными обоймами, упакованные в плотные вакуумные пакеты, тоже оставались нетронутыми временем.

Откинувшись на спинку водительского сидения, Брок расслабленно выдохнул с долей какого-то пофигистичного удовлетворения пусть и не самой простой жизнью. Вот теперь он чувствовал себя почти хорошо, почти спокойно. Мир за окном потихоньку обретал знакомые очертания. Ругер, конечно, не привычный руке зиг, но уже и не простая отвёртка. Можно немного отпустить себя и спокойно выдвигаться в дорогу, даже розовые кеды не казались теперь такой уж серьёзной неприятностью.

***

Выводя машину со стоянки, Брок улыбался про себя. Всё-таки не зря он верил в своих бойцов, притом верил полностью и безоговорочно, без всяких «если». Они и не подвели, выдвинувшись туда, где были в полной безопасности и в то же время совсем недалеко от Лонг-Айленда. Старая тренировочная база «Гидры» на небольшом островке, не фигурировавшая ни в одном из отчетов, всё-таки пригодилась.

От Гринвуд Роад до Стонингтона было всего каких-то сто двадцать миль, в сущности, ерунда, несмотря на то, что солнце потихоньку клонилось к закату, да и до хайвея было рукой подать, но это в то время, когда дороги хорошо освещались и можно было не волноваться из-за выскочившего под колёса мертвеца. По хорошему, самым правильным было бы остановиться и переночевать в том же Гринвуд Роад или доехать до Шютсбери, там охрана как-то посолиднее, но Брок обе идеи отмёл как несостоятельные, слишком хотелось к своим, почувствовать снова сродство с людьми, вспомнить, что такое, когда не приходится волноваться за то, прикрыта ли спина, и можно расслабиться на полную.

А потому Брок вместо того, чтобы свернуть налево, вывернул руль в другую сторону, объезжая водохранилище по противоположному берегу.

Не останется он нигде на ночь. Незачем оно ему. Брок ехал домой. К своей семье.

***

До Вустера домчал быстро, на объездных дорогах не было ни мертвецов, ни живых людей, край словно обезлюдел, но это было даже Броку на руку (хотя и вызывало смутное беспокойство, ладно нет людей, а вот куда делись получившиеся из них зомби?), можно было немного увеличить скорость и не особенно оглядываться по сторонам. А вот сам город насторожил.

Брок всегда доверял своему чутью, и вот сейчас оно вопило остановиться и вернуться обратно, поехать той же дорогой, что он добирался до базы, и не лезть во всё это.

В сгущающихся сумерках, да ещё с выключенными фарами и габаритными огнями, его машину было не так просто заметить на пустом сером полотне дороги, а вот он — спасибо ещё не до конца выведенной из крови сыворотке — видел всё прекрасно: и пылающие до самого небы костры, и дикие пляски вокруг них, и вспарываемые животы привязанных к столбам пленников.

Брок ощерился, в горле заклокотал глухой рык. Было чувство, что вот-вот — и клыки удлинятся, он весь покроется чёрной густой шерстью, упадёт на четыре лапы, гулко завоет и, растворившись в ночи, скользнёт туда, блуждать среди чёрных изломанных теней, вспыхивать взглядом в пламени костров, чтобы показать, какого именно зла стоит бояться и какому присягать на верность.

Перед глазами поплыло, затягивая мир красным, почти уводя в долгожданный амок, как вдруг где-то загудел клаксон, вырывая из марева густо замешанных злости, гнева и голодной ярости. Брок тряхнул головой. Сейчас было не время, да и вообще не его это дело, каждый убивал себя, как только мог себе позволить. Перед глазами тут же всплыло недавнее воспоминание — девушка в легком платье, прикрученная к столбу, уже изменившаяся, изуродованная, но в то же время на удивление трогательная — самая первая, кого из этих он увидел так близко, его жертва номер один. Именно тогда Броку стало не все равно, что люди творят с собой и этим миром.

— А Роджерс не так уж и не прав, — тяжело выдохнул Брок, снова выворачивая руль, оставляя Вустер за спиной.

Мир стоило спасать даже ради одной той девочки.

На хайвей Брок выбрался только к полуночи, хотя сейчас понятие времени для него было весьма субъективным, и отмерять его удавалось лишь чисто интуитивно, полагаясь на внутренние часы. Без навигатора и света фар в пригороде Вустера пришлось попетлять изрядно, да и скорость снизить. Все вокруг прямо-таки кишело мертвецами, но они будто бы его не видели. Зомби словно впали в странное оцепенение, они стояли, сидели на обочине, лежали у стен домов, и Брок не был настолько наивным, чтобы думать, что они не кинутся, стоит ему только затормозить.

В Стонингтон он въехал только перед самым рассветом, когда небо едва уловимо начало меняться, сереть на востоке, укутывая всё вокруг невесомой серебристой дымкой, размывающей очертания предметов, стирающей границы между сном и явью.

Усталость давила на виски зудящей болью. Голова нет-нет да клонилась к рулю, но нужно было ехать, как-то пробиться к пристани, найти там катер на ходу или хотя бы лодку — и к своим, домой.

Брок встряхнулся, немного опустил стекло и тут же поднял его, едва сдерживая рвотные позывы. На улице крепко смердело смертью, сладковатой приторной вонью разлагающихся тел, десятков, сотен тел тех, кто не успел убежать, отбиться, кто был заблокирован в своих же квартирах без возможности выйти и медленно умирал от голода.

Напомнив, что в Боготе было хуже, хоть и чисто субъективно, Брок подался вперёд, всматриваясь в висящий на перекрёстке знак. Раньше ему не приходилось проезжать через этот город, на остров их всегда доставляли джетом и обратно тоже увозили на нём, на большую землю выбираться не было нужды. А потому он не особо интересовался тогда ближайшими городами, а сейчас, как выяснилось, очень даже зря.

А ещё было очень-очень тихо, нереально тихо. Лишь звук мотора дребезжащим грохочущим эхом разносился на несколько кварталов вокруг. Броку снова начало казаться, что он попал в собственный страшный сон и вынужден здесь петлять до мифического рассвета, который всё никак не мог наступить, шарахаться от выползших на улицу зомби, ездить кругами и молиться, тупо и бесполезно.

С каждой минутой становилось светлее, восток разгорался ярким оранжевым пламенем, вспарывая пепельное небо первыми утренними лучами. Серебристая дымка истаивала, выпуская Брока из своих сонных объятий.

Маленькая, не очень удобная пристань показалась тогда, когда Брок был готов плюнуть на все, остановиться и спросить дорогу у ближайшего зомби. Ряды разномастных яхт и лодок выстроились словно в магазине — выбирай любую, от красивого блестящего чёрным боком пафосного «Зодиака» до простого вёсельного ялика, черпавшего бортом воду и наполовину затонувшего. Но Броку было не до перебора, он всеми органами чувств ощущал — «город проснулся, пробудился от мёртвого сна». Всему ли виной было яркое солнце, заглядывающее в окна домов, или он сам, дерзнувший нарушить тишину склепа, в который превратился Стонингтон, рёвом двигателя.

Припарковавшись у самой пристани, Брок выскочил наружу, на всякий случай не став запирать машину. Все равно угонять было некому, а так, случись что, можно было заскочить, закрыться изнутри и дать по газам. Лишь верный ругер перехватил поудобнее, да прижал к груди контейнер с вирусом.

Кругом были они. Словно почуяв живого, зомби зашевелились, поднимаясь, оборачиваясь в сторону бегущего к лодкам человека, потянули к нему скрюченные пальцы, голодно защёлкали зубами, словно и правда что видели бельмами глаз.

Брок не оглядывался. Он бегал от лодки к лодке, выискивая что поменьше, поманёвреннее, чтоб не разбираться в управлении, рискуя быть съеденным.

Маленькая одномоторная «Папина дочка» обнаружилась в самом конце пирса. И Брок, усмехнувшись запасливости и предусмотрительности своих ребят, ведь это точно они, никто другой не стал бы малевать на белом борту черной краской такое идиотское название, прыгнул вниз, больно ударившись коленями о дно лодки.

Мотор взревел, заводясь с пол-оборота, рванул вперед, опрокидывая Брока на спину, унося вдаль от замертвяченного города в мир живых. Жаль, нельзя было так же легко отмахнуться от погибшего и начавшего теперь уже не метафорически смердеть мира, жить себе спокойно на острове, ловить рыбу, и будь что будет. Но Брок прекрасно знал — так не получится, он сам себе не позволит сдаться, окунуться в рутину простого быта. Мир ему не нравился, да и тот отвечал Броку взаимностью, но в нём оставались люди, ради которых он готов был вывернуться наизнанку.

Удобно усевшись на низкую деревянную лавку рядом с мотором, Брок невесело усмехнулся. Он жив уже почти трое суток, видел такое, о чём любили показывать в дешевых хоррорах и боевиках с прилизанными журнальными мальчиками в главных ролях, но у него самого не складывалось как по сценарию, не получалось соответствовать навязанному геройскому амплуа. Хотя Брок легко мог сказать, что видел фильм, который начинался вот точно так же. Но ему не обломились бравые попутчики, не свалился на голову рюкзак с амуницией — Брок скосил взгляд на синие, заляпанные машинным маслом штаны комбеза и свои розовые кеды, — не случилось спасать крикливую, но красивую барышню, да и мертвецов он не валил направо-налево, хотя повидать их успел, даже несколько раз чуть не вляпался. Хреновый из него герой получался, неправильный какой-то. Собственно, ничего нового.

Сплюнув в воду, Брок глянул вдаль на медленно приближающийся остров. Его там ждали, зная, что весь мир пошёл по пизде, все равно надеялись, вон даже лодку с полным баком оставили, хотя Брок был на все сто уверен, сунься он на любую другую — горючки обнаружил бы едва ли на дне. Оставалось надеяться, что и две самые главные его головные боли где-то укрылись, а не ходят по улицам Нью-Йорка, клацая зубами и завывая от постоянного голода.

Эти мысли отказывались покидать голову, как-то устаканиваться, отходить на второй план. Брок не мог о них не думать, даже зная, что они не станут никогда думать о нем. Странное получалось уравнение, неразрешимое, пусть и всего с одной переменной. Брок обернулся и в последний раз глянул в сторону Стонингтона.

Нет, он точно не сумеет отстраниться и не попытаться хоть что-то исправить. Вот только откуда в нём всё это, Брок не знал, уж не Стив ли Роджерс заразил его излишней тягой к неуместному геройству?

***

На низком деревянном пирсе острова Фишерс его уже ждали, свистели, радостно махали руками, явно заметив ещё издалека или и вовсе следя через бинокль за пристанью Стонингтона.

— Да вы издеваетесь, — выругался Брок, присмотревшись к людям, стоящим на пирсе, слишком эти двое выделялись среди его ребят. — Чего же меня так сука-судьба-то не любит?