*о творчестве

[kroshkavinni]

Неидеальный идеал
Глава 3

Утром в пятницу Барнс рыскал по всему Трискелиону в поисках Брока и нашел его в самом неочевидном месте — в его кабинете.

— Привет! — радостно оскалился Барнс. — Сегодня пятница!

— Сейчас утро пятницы, Барнс, — напомнил ему Брок. — Утро, а значит, до пяти вечера твой энтузиазм как минимум неуместен. — Брок поднял на него взгляд. — Хули ты радостный такой? Бухать не с кем, так завались к Старку. Тот двадцать четыре на семь под мухой.

— Ну зачем ты так? — насупился Барнс. — Я тебя ничем не обидел.

— Барнс, колись, чего ты ко мне шляешься, а? — Брок устало потёр лицо ладонями и скосил взгляд на завибрировавший принятым сообщением телефон.

Жизнь резко катилась под уклон, хоть работу меняй на глухие леса Канады.

— Нравишься ты мне! — решительно выдал Барнс. — И я за тобой ухаживаю… как могу. Ты же не дамочка и не докер за контейнером, которого можно просто за жопу прихватить.

Брок уронил голову на скрещенные руки, глухо застонал. И этот туда же. Мало им с Кариной Роджерса, так и Барнс клинья подбирать начал.

— Слушай, давай я тебе отсосу и мы закроем эту тему навсегда? — предложил Брок.

Сам бы он двинул за такое прямо в морду, да и от Барнса ждал чего-то похожего. Не хватало ещё и ему вляпаться в суперчеловека.

— Я тебе настолько не нравлюсь? — огорченно спросил Барнс. — Ну вот совершенно? Или ты меня боишься?

Брок откинулся на спинку кресла, рассматривая собеседника впервые в ключе не объекта для дрочки, а возможного партнёра. Барнс был хорош, но Броку нельзя было поддаваться, хоть и очень хотелось, безумно хотелось забрать его себе.

— Барнс, ты вообще слышал, какие сплетни обо мне хотят?

— Про бабу твою, что ли? Так ты не женат. И бабы у тебя нет. У меня на такое чуйка.

— Чуйка у него. Слушай, давай оставим все как есть, сходим вечером выпить? — без особой надежды предложил Брок.

— Выпить — это обязательно, — согласился Барнс. — И если помощь какая-то нужна, зови. Ты мне правда очень нравишься, Брок.

Злость накатила со страшной силой на себя, на Карину. Стоило двери за Барнсом закрыться и снова завибрировать телефону, Брок не выдержал, схватил аппарат и запустил его в стену, флегматично наблюдая за разлетающимися по кабинету деталями.

Он страшно устал жить вот так, скрываться, прятаться, врать всем и каждому. Устал от случайных связей, одноразовых любовников. Хотелось себе что-то настоящее, но как объяснить партнёру все, что творится в его жизни? Как и кем представить ему Карину? И ведь Барнс реально нравился Броку.

***

Стив в очередной раз набрал номер Карины, но равнодушный электронный голос ответил, что абонент недоступен. Стив не понимал, в чем дело. Они с Кариной так хорошо переписывались, но потом она вдруг перестала отвечать, а теперь и вовсе отключила телефон. Может быть, с ней что-то случилось? И не проверить: Стив не знал ни ее фамилии, ни где она живет.

— Впервые вижу моего Капитана таким приунывшим, — с улыбкой протянула Наташа, как обычно, заглянув в его кабинет и не думая стучаться, обошла стол и встала рядом, заглядывая ему через плечо. — Оу, девушка? Красивая?

— А будто ты не видишь, — уныло сказал Стив, глядя на собственный рисунок. — Очень красивая.

— М-м, красивая. — Наташа оперлась бедром о край стола, выдернула из пальцев Стива рисунок, покрутила в руках. — Неужто красавица тебе отказала?

— Нет. — Стив посмотрел на Наташу, помялся и сказал: — Мы отлично переписывались, но она вдруг перестала отвечать. Я звонил — абонент недоступен. Теперь беспокоюсь, не случилось ли с ней что. Я пока ни адреса, ни фамилии, ни профессии не знаю.

— А ты где, мой хороший, работаешь? — словно у маленького или скорбного разумом поинтересовалась Наташа и для лучшего понимания погладила Стива по голове. — С каких пор ЩИТ не мог ничего о человеке узнать по номеру его телефона? Мы террористов по одной фотографии вычисляем, между прочим.

— Это использование служебного положения в личных целях, — недовольно заявил Стив.

— Ну лучше же страдать в неведении. — Она наклонилась к его уху и шепнула: — Попроси Баки, для него нет таких моральных дилемм, когда дело касается понравившегося человека. Он Рамлоу едва на член не запрыгивает, лишь бы тот внимание обратил.

И вышла, покачивая бёдрами,

Стив проводил ее взглядом и вздохнул. Убрал телефон в карман, рисунок — в ящик стола и занялся работой, старательно убеждая себя, что личная жизнь Брока его не касается.

***

До вечера Брок так и не выполз из кабинета. У него хватало разговоров с самим собой, разъёбанным телефоном, а выносить это всё на публику не было никакого желания. Ещё чего доброго голову кому откусит, а потом отвечать.

Желание напиться прямо разъедало нутро, а ещё лучше напиться так, чтобы вообще ничего не чувствовать: ни рук, ни ног, ни сердца. Он вообще ощущал себя крайне мерзко из-за ситуации с Роджерсом и Барнсом, из-за собственных желаний, из-за Карины, из-за того, кем она была, а кем не являлась.

Ровно в пять часов к нему снова заглянул Барнс.

— Привет, — сказал он. — Держи, — и положил на стол перед Броком последнюю модель старкфона.

— Ты внезапен, как тайфун, — усмехнулся Брок, выудил из ящика стола обе симкарты. — Спасибо, и пусть бухгалтерия с меня стоимость спишет.

— Угу, — буркнул Баки. — Пять часов. Поехали напьемся.

— Тогда двинули. Знаю я одно отличное место, там настоящее немецкое пиво, рулька и сосиски толщиной с хороший член, тебе должно понравиться.

Брок хлопнул Барнса по плечу и подтолкнул в спину, чтобы закрыть кабинет на ключ.

Барнс вышел в коридор, потянулся, растрепал волосы и сказал:

— Сосиски толщиной с член — это уже сардельки. Или колбаски.

— Ничего ты не понимаешь в настоящих сосисках!

На парковке Брок настоял на том, чтобы ехать на одной машине.

— Ты не пьянеешь, а я сдерживаться сегодня не буду, вот и подбросишь меня до дома или в мотель куда сгрузишь, — предложил Брок, пристёгиваясь.

— Ты мне тогда сразу скажи, где ты живешь, — потребовал Барнс. — А то напьешься и хрен я из тебя адрес выколочу.

До бара добрались весело, с музыкой и шутками. Броку было легко с Барнсом, свободно, словно они знали друг друга целую вечность и столько же уже жили вместе, разделяя хлеб насущный пополам. В "Ягере" яблоку негде было упасть, как и в любую пятницу, но Брока здесь знали хорошо и всегда придерживали для него столик у самой стены, напротив сцены.

— А что тут поют? — спросил Барнс, плюхаясь на стул, который жалобно скрипнул под ним. — Шнапс будешь пить?

— Буду, детка, буду! И как раз со шнапса и можно начать, но сначала давай пожрем как белые люди! — предложил Брок, махнул рукой круглолицей официантке, подзывая к их столику.

— А мы и есть белые люди, — усмехнулся Барнс и зарылся в меню. — Так, мне вот это, это, это, это и еще вот это. Кувшин темного пива, а десерт я попозже закажу.

Брок тоже не стал тушеваться и заказал себе рульку с картофелем и капустой и кружку пива. Всё же за день он так нормально и не поел. Не считать же едой чуть подсохший синабон с кофе утром перед работой.

Музыка заглушала голоса, да и Броку говорить сейчас было не очень охота, он ел, мельком наблюдал за Барнсом и думал.

Барнс наворачивал шницели с капустой, потом рульку, запивая ее пивом, потом сосиски с горохом и дальше по своему списку.

— Отличное место! — сообщил он, прожевав. — И кормят классно. Уже не помню, когда так вкусно ел.

— Это ты ещё в "Неаполе" не был, — ухмыльнулся Брок. — Оттуда не выходить, а укатываться надо.

— Ага, Стив хвастался. Он туда свою красотку водил. Нашел ее все-таки и счастлив.

Брок едва не подавился. Хотя чего он ожидал. Если эти двое не трахаются, то не значит, что не обсуждают своих любовников.

Допив в несколько глотков пиво, Брок позвал официантку и попросил повторить в двойном размере, только без еды.

— А мне десерт, — потребовал Барнс. — Яблочный штрудель, вишневый и еще два грушевых. Люблю груши.

— Завидую тебе чёрной завистью, Барнс. У меня любая булочка потом кровавыми мозолями в зале выходит, — пожаловался Брок, но от себя добавлять ничего не стал, ещё тот самый синабон не был отработан.

— Не завидуй, — покачал головой Барнс. — Цена слишком велика. Лучше Стиву позавидуй, он тоже жрет и не толстеет.

— Барнс, забудь ты уже, то что было. — Брок ткнул его в плечо. — Сейчас все по-другому и у тебя в том числе. Наслаждайся жизнью.

— Так наслаждаюсь же!

Барнсу принесли десерт, и он тут же заказал четыре разных ликера.

— Люблю это время, — сказал он.

— Кухня сегодня работает в основном на тебя, — заржал Брок, опрокидывая в себя кружку за кружкой.

— Я им еще сделаю кассу! — погрозил Баки.

Музыка звучала все громче, отзывалась в висках барабанные боем, вместе с кровью вспыхивала и неслась огнём по венам. Брок и сам не заметил, что запел в голос, приобнял за плечи какого-то мужика за соседним столиком, тоже пытавшегося горланить в такт исполнителю.

Барнс ревниво взглянул на Брока и тоже запел, перекрывая своим баритоном солиста.

Веселье и что-то ещё странное, непонятное били через край, словно куда-то сам собой подевался груз проблем последней недели. Брок отрывался на полную катушку.

Барнс перетащил пьяного Брока к себе на колени и облапал, не переставая петь. Его шею обхватил сильная рука. Брок сверкнул в полутьме глазами и растянул губы в шальной сумасшедшей улыбке, обнажая крупноватые клыки.

Барнс не удержался, уткнулся лицом в шею Брока и лизнул ее — соленую, вкусную, крепкую.

Брок вжался в него плечом, чуть склонил голову, непроизвольно открывая доступ к шеё. Алкоголь резко понизил критичность, и сейчас Броку не казалась такой уж большой трагедией идея потискаться с Барнсом.

— Давай еще по одной — и к тебе! — предложил Барнс.

Официантка тут же поставила с грохотом на столик тяжёлые запотевшие кружки с пивом, расхохоталась в голос, когда Брок чмокнул её в щеку.

— За сегодня! — гаркнул Брок.

— За сегодня! — подтвердил Барнс.

Не облился Брок каким-то чудом, хотя руки уже подрагивали и в голове мутилось. Брок чувствовал горячую ладонь на заднице, дыхание Барнса около уха. Хотелось смеяться, самому его потрогать, рассмотреть наконец как следует и, возможно, попробовать на вкус.

Они выпили еще по три пинты пива. Брок, шатаясь, отправился отлить. Барнс тем временем оплатил оба счета. Дождавшись Брока, он облапил его за талию и потащил наружу.

Брок вис на нем, громко хохоча, то и дело спотыкаясь, тыкаясь губами то в плечо, то в шею, подпевал все ещё слышимой музыке.

— А поехали купаться! — гаркнул Брок, взмахнул рукой и едва не сверзился на землю.

— Май месяц, — придержал его Барнс. — Холодно купаться. Поехали я тебя домой отвезу.

— Скучный ты, Барнс, нет в тебе адреналина!

Брок выудил из кармана ключи и привалился к двери машины, пытаясь нашарить замок. Барнс забрал у него связку, открыл дверь, запихнул Брока на пассажирское сиденье и пристегнул. Потом сел за руль и потрепал Брока по колену.

— Поехали.

Всю дорогу до дома Брок гладил Барнса по бедру, напевая себе под нос одну из страйковских кричалок.

Когда они доехали и Барнс оставил машину на стоянке, он предложил:

— Давай помогу тебе подняться, а то уснешь в лифте.

— Давай, — согласился Брок, но только для того, чтобы вжать его в зеркальную стену лифта и наконец поцеловать жадно, с голодным стоном вжаться в сильное тело, притереться членом к бедру.

— О-оу! — выдал Барнс, когда Брок оторвался, чтобы перевести дух. — Что ж ты так упирался, а?

Он выудил у Брока из кармана ключи от квартиры и закинул его к себе на пояс.

— Держись, поехали!

— Быстрее, детка! — велел Брок, сжав Барнса ногами.

В коридоре было темно, но им было не до валяющихся на полу туфель Карины, не до рухнувшей куртки. Брок держался крепко, слепо тыкаясь губами куда придётся.

— Третья дверь, детка, третья, — направил он Барнса и снова завладел его губами.

Барнс отнес Брока в спальню и с размаху бросил его на кровать. Быстро разделся до белья и плюхнулся рядом, целуя Брока.

В голове Брока все ещё шумело алкогольное море, размывая границы допустимого. Хотелось всего и сразу, а главное — Барнса, наконец присвоить его себе, раздеть, потрогать, пометить собой, безраздельно завладеть его вниманием, и плевать на то, что будет завтра.

Повалив Барнса на постель, Брок оседлал его бедра, провел ладонью по груди, сжал пальцами соски.

— Охуенный.

— Ты тоже, красавчик, ты тоже, — Барнс облапал его за задницу и принялся расстегивать ширинку. — Как ты хочешь?

Брок оскалился, хлопнул Барнса по рукам и сполз с него, уткнувшись носом ровно над резинкой трусов, сжал член Барнса через ткань, погладил важное пятно около головки.

— Дашь попробовать?

Барнс вдохнул с всхлипом и судорожно стянул с себя трусы.

— Дам, красавчик, тебе все дам!

Брок облизнулся и обхватил губами влажно блеснувшую головку, зажмурился от удовольствия, насадился до горла, чувствуя, как последние тормоза отпускают. Дальше он осознавал себя очень плохо, как сосал, брал за щеку, вылизывал тяжёлые яйца, как сам успел раздеться и откуда в его ладони появилась смазка.

У Барнса голова шла кругом. Брок так самозабвенно, так умело сосал, что перед глазами звездочки кружились. Когда Брок полез ему под яйца, Барнс только сунул под задницу пару подушек и пошире развел ноги, подставляясь. Он был вовсе не против того, чтобы Брок, горячий как костер, страстный и такой живой, его трахнул.

От такой податливости Брока вело. А сильные бёдра на плечах напоминали о том, что это всё не сон. Брок вылизывал Барнса, мял его задницу подрагивающими ладонями, обводил языком тугие мышцы входа, гладил их изнутри пальцами, растягивая под себя.

— Сладкий, красивый, сильный, — шептал он, загоняя сразу три пальца в желанную задницу.

— Брок, не тяни, еби! — взмолился Барнс. — Я ж кончусь сейчас!

— Только на моём члене, детка, и без рук, — рыкнул Брок, навалился на любовника, вжал его в матрас. — Только подо мной кончать будешь!

— Давай! — Барнс притиснул Брока к себе.

Приставив головку к растянутой дырке, Брок зарычал в губы Барнса, прикусил нижнюю до крови и одновременно с этим толкнулся вперёд.

Звериная сущность брала своё. Брок часто подавал бёдрами, трахая Барнса… Баки… свою детку, самого сладкого, желанного, принадлежащего только ему.

Барнс подмахивал, стонал и таял под Броком. Ему было хорошо, как, наверное, еще никогда не было.

Контролировать себя удавалось с трудом. Брок вылизывал шею Барнса, чтобы не укусить до крови, как делали предки, выражая свою приязнь. Жмурился, чтобы не испугать светящимся в темноте взглядом.

— Брок, красавчик, давай еще, сильнее! — умолял Барнс. — Хочу сдохнуть под тобой от удовольствия! Глубже засаживай!

Это невольное разрешение на всё только подстегнуло Брока, он стиснул любовника в объятиях, сжал так, что и дышать сложно делалось и отпустил себя, загоняя на полную, чувствуя, как дрожит горячее нутро, как Барнс сжимает его в себе почти до боли, до звёзд перед глазами и хриплого гортанного воя.

Из горла Барнса вырывались уже только бессвязные стоны и крики. Кровь вскипала в жилах. Он чувствовал, что сейчас взорвется, кончится, разлетится на осколки.

Прикоснуться к себе Брок ему так и не дал, сграбастал обе ладони и прочно зафиксировал над головой, не позволяя вырваться.

— Кончай, детка, — уже натурально рычал Брок, часто-часто поддавая бёдрами. — Лови кайф, кончай!

Барнс хрипло взвыл, где-то внутри взорвалась сверхновая, и он кончился, разметавшись по вселенной. Брок вторил ему криком, движениями тела, стуком сердца в груди, отстав всего на пару мгновений, повалился сверху, дотянулся до губ и ласково, едва-едва касаясь, поцеловал.

— Брок… — хрипло выдавил Барнс. — Ты невероятен. Ты космос. Обожаю тебя.

Навалившаяся усталость, помноженная на изрядную долю алкоголя, придавила Брока к груди Барнса неподьёмным грузом, он только пьяно улыбнулся, не открывая глаз, и захрапел.