*о творчестве

[kroshkavinni]

Должны денег? Тогда мы идём к вам!

Под подошвой ботинка захрустела галька.

Раннее утро должно было начинаться с хорошего минета, горячего душа и крепкого кофе, а не дорожной пыли в лицо и рева мотоцикла. Брок, конечно, любил своего железного коня, но не в шесть утра, учитывая, что вчера поспать ему случилось едва ли пару часов. И ладно бы только это. Завалиться в мотель и выпасть из жизни до полудня можно было бы без проблем, вот только работа не отпускала. Да и денег не так что бы уж много в кармане имелось, чтобы забить на очередной контракт.

Художник. Стивен Роджерс. Долг в пять тонн зеленью, тринадцать процентов из которых отойдут Броку, если он вытрясет всю сумму.

Тот самый контракт-мечта, где обычно хватает одного только фирменного взгляда, чтобы должник обделался и пообещал прям срочно все погасить, а то и согласился вот прям сейчас отправиться в банк и перевести всю сумму. Ради такого и в шесть утра припереться не пойми куда было не жалко. Хотя челюсть уже изрядно сводило от зевков. Но клиента надо напугать, обескуражить. А что может быть в таких случаях лучше настолько раннего визита?

Небольшой домик на отшибе Брока не удивил. Художники вообще народ специфически ебанутый. Один этаж, огромные окна в половину стены, легкие белые занавески, дорожка, засыпанная мелким гравием. Светлые стены. Фруктовые деревья в паре шагов от дома.

Не походил этот Стивен на злостного неплательщика. Тем более ставки на лошадей… как-то слишком приземлённо, что ли.

Вообще Брок гордился собственным чутьем, и сейчас оно таки вопило о том, что стоит развернуться и поехать обратно. В крайнем случае, добраться до ближайшего мотеля, снять там номер на ближайшие сутки и забыть дорогу сюда. Вот только упрямство и пустой кошелёк, наоборот, толкали в спину к белой двери.

На стук отреагировали не сразу. Брок был уже готов рявкнуть на возмущение по поводу столь раннего визита, но только рот открыть смог. Вместо хилого любителя мазни и токсичных красок в дверях застыл просто огромный мужик, едва не задевающий плечами косяки.

— Стивен Роджерс? — на всякий случай переспросил Брок, хотя чуйка и следы краски на щеке подсказали — не ошибся.

— Можно просто Стив, — расплылся в улыбке здоровяк. — Я рад, что вы смогли приехать пораньше и можно поработать сейчас. Как раз свет идеальный. Проходите.

Брок откровенно ни черта не понял, но сделал шаг в светлую гостиную.

Обычно по его виду понимали все и сразу. Тем более, должники всегда были готовы, что за ними придут, а даже если не были, то и радостью не лучились, а тут столько теплоты и любования, что Брок невольно глянул на себя в большое зеркало, висящее в прихожей. Нет, все на месте. И щетина, и мешковатые карго, и чёрная майка, и фирменный, не предвещающий ничего хорошего взгляд, даже шрам на щеке, и тот никуда не делся. Но «просто Стив», казалось, не замечал ничего этого. Он провёл Брока по всему дому в заднюю комнату и велел раздеваться.

— Я рад, что Наташа сумела-таки добыть мне хоть кого-то нормального, — продолжил рассуждать он, склонившись над широким столом, заваленным тюбиками с краской и разными другими художественными приблудами, в которых Брок откровенно не разбирался.

Стив продолжал бурчать себе под нос, а Брок молча раздевался. Он сам особо не понимал, зачем это делает, почему не сказал сразу, зачем пришёл, но от восхищенного взгляда этого великана в солнечном сплетении делалось жарко.

— Совсем раздевайтесь, здесь некого стесняться, — с усмешкой велел Стив, когда Брок завис, подцепив большими пальцами резинку от трусов, не зная насколько от него требуется заголиться.

Оказалось, «просто Стив» был любителем мужской обнаженки.

Сложив одежду аккуратной стопкой на ближайший стул, Брок замер. Он не знал, что дальше ему делать. Продолжать стоять? Куда-нибудь сесть? Встать в какую-нибудь позу? Стив молчал. Он три раза медленно обошёл его по кругу, потрогал бицепсы на руках, восхваляя выбор неизвестной Наташи, хотя Брок, конечно, знал одну, но его начальница вряд ли имела хоть какое-то отношение к этому художнику от слова «худо», и, удовлетворившись, по всей видимости, кивнул в сторону заваленной какими-то бумагами кушетки.

— Прямо так? — поинтересовался Брок, разглядывая наброски какого-то другого мужика, тоже мощного, широкого, как шкаф и патлатого.

Стив на мгновение завис, а потом как-то растерянно и очень мило, на этой эмоции Брок чуть воздухом не подавился, улыбнувшись.

Художник был странным, непонятным, но отчего-то Брок чисто физически не мог не следовать его указаниям. Не собирать с кушетки наброски предыдущей модели, не вытягиваться на ней в полный рост, неудобно подогнув ногу, не замирать. Хотя на деле-то он совсем не за этим приехал, но почему-то лежал и ждал, пока Стив не разрешит немного изменить позу, чтобы задубевшее тело хоть немного расслабилось.

Внимательный взгляд скользил по телу стайкой мурашек.

Раннее утро сменилось полуднем, а потом Стив оторвался от мольберта, потер перепачканной углём рукой шею, потянулся.

— Свет ушёл, — с горечью признался он, поднялся в весь свой немалый рост. — Могу я вас угостить завтраком?

— Тогда уж обедом, — усмехнулся Брок, поднялся и со стоном потянулся, расправляя плечи, грудную клетку. Стив вдруг оказался очень близко, черканул чёрным от угля пальцем вдоль шрама от ножевого, повторил другую полосу, обвёл звёздочку пулевого.

— Точно… обедом…

Но руки гладили по плечам, мяли мышцы, обрисовывали родинки, шрамы от старых ранений. Брок уже и забыл, зачем явился в этот дом, почему стоит сейчас голым посреди комнаты, заваленной какими-то рисунками, набросками. Больше его волновали большие ладони на заднице и на удивление мягкие губы.

Брок и сам не понял, как оказался мордой в мягкую обивку кушетки, а Стив притёрся, такой огромный, твёрдый, горячий, к спине, лизнул между лопаток, вновь своими лапищами сжал задницу, явно с определённым подтекстом. Кровь вспыхнула в венах, разнося жар вместе с возбуждением по телу. Против Брок не был. Он лишь тихо шипел сквозь зубы, когда мозолистые пальцы наскоро растягивали его. Выматерился из-за размера Стива-младшего, а потом ему осталось только стонать да подмахивать уверенным размашистым движениям и давиться просьбами ускориться, взять его порезче. Тереться собственным членом о тёмную обивку кушетки и растворяться в чужом дыхании.

Стив был охуенным, таким, какие Броку всегда нравились. Но обычно такие крупные мужики не выбирали себе подобных, предпочитая тонких и звонких. А Броку хотелось силы за спиной, мощи, чтобы его сжимали в объятиях и ебали с оттяжкой, захлёбываться стоном и просить ещё, больше, сильнее.

***

— Я же говорила, сойдутся, — усмехнулась Наташа и пихнула в бок Барнса. — С тебя тот ликер, которым ты меня не изволил угостить.