* о творчестве

[Крошка Винни Пух]

Виват, король, Виват!

Часть 20

Связь пропала, стоило только пересечь государственную границу Гефа. Ещё Мария говорила, что Клара последние три дня никак не может связаться с сыном и просила проверить Баки, не случилось ли чего страшного, но события последних дней напрочь стёрли мысли об этой просьбе.
Баки не нравился Геф. Было в нём что-то из его прошлого, прошлого Зимнего Солдата. Серые стены, серые лица людей и почти военная чёткость всего, до чего дотягивалась военная машина. Здесь казалось, что сама земля жила войной. В Гефе жили не люди, а патриоты, социальные единицы, готовые по любому приказу сверху встать на передовую, прикрывая своей грудью танки.
Телефон всё ещё не подавал признаков жизни. Баки опустился у стены, запивая водой из фляжки энергетический батончик. Третьи сутки подходили к концу, усталость наваливалась монолитной мемориальной плитой, давила на плечи. Но Баки не хотел останавливаться.
Он так и не смог нормально проститься со своим королём. Губы Баки сами собой растянулись в улыбке, ему нравилось называть Джека — мой король. Не смог попросить не волноваться, если что, ведь Зимний Солдат вылезал и не из таких передряг, а Баки Барнса не смогло убить даже падение в пропасть. Не смог попросить самому быть аккуратным. Только успел раздать указания и расставить тех, кому он доверял, на самых ключевых постах в охране его короля. Зажал в угол Шепарда и напомнил ему, что теперь Джек его король и тем более будущий родственник, а поэтому никак нельзя допустить новых покушений на жизнь своего сюзерена.
На пятый день Баки уже был готов спалить Геф вместе со всеми его жителями.
— Понастроили, — выплюнул он, выбираясь из очередного бункера, стараясь отдышаться от едкого, разъедающего лёгкие дыма.
Баки всегда уважал тех, кто мог почувствовать опасность ещё до того, как в дверь начинали стучать автоматным прикладом, но выковыривать этих крыс из нор он, если честно, устал.
Баки перезарядил винтовку и сел у стены. Ему не нравилось убивать. Чтобы такое нравилось, надо быть отъявленным психопатом. Но это была его работа, и Баки делал её хорошо. После того, как Джек принял его таким: со всеми триггерами, багажом прошлой жизни, и руками, измазанными в крови по самые плечи, стало проще. Зимний Солдат убивал потому, что куратор нажимал на «спусковой крючок», а Баки — чтобы защитить того, что был ему важен.
Геф был бедной страной, не такой развитой, как Гильбоа. И Баки начинал понимать причину такой сильной зависти к соседу. Тот же Шайло казался сказочным городом, будто бы слепленным из тонких лучей солнечного света, слишком богатым и процветающим по сравнению с угрюмыми городами соседа, а люди смотрели репортажи об возведении новой столицы Гильбоа, жадно прильнув к экранам, и мечтали, что у них когда-нибудь будет так же.
По истечении отпущенной его королём недели ничего существенно не поменялось. Баки проходился косой Костлявой по верхушке власти соседей, вырезая одного за другим, не считаясь с перепуганными до смерти родственниками своих целей.
Ещё через три дня он снова вернулся к мысли спалить эту чёртовы страну и не мучиться. Но вот последнее тело из длинного списка тяжело осело к его ногам. Осталось только наведаться к премьер-министру и напомнить, кому он обязан жизнью. На всякий случай заскочить к сыну Клары и проверить, всё ли в порядке. Да и по дороге обратно можно было подорвать несколько складов с боеприпасами и ангары с чёртовыми танками.

Джек с головой погрузился в работу, чтобы не считать дни до возвращения Баки. С тем не было связи, да и не могли они связаться. Не имели права. Это грозило погубить всю операцию.
В первый же день, в день коронации, Джек объявил, что отзывает предложение предыдущего короля о передаче Гефу Порта Процветания и прилегающих земель в обмен на мирный договор. Он произнес речь о том, что Гильбоа не должна прогибаться под северного соседа и пообещал привести свой народ к победе.
Джек потребовал, чтобы армию немедленно вооружили противотанковыми орудиями. Благо теперь все оружейные заводы принадлежали короне. Джек был готов к тому, что на перепроизводство потребуется пара месяцев, и чуть не выругался вслух, когда узнал, что все, что нужно — это доставить имеющееся вооружение на фронт и призвать из запаса артиллеристов. О чем только думал Сайлас! В арсеналах Гильбоа хватало и пушек, и противотанковых ружей, и боеприпасов к ним. Так пугавшие всех «голиафы» не бесконечны, у Гефа не так много ресурсов, чтобы производить два танка на каждый подбитый, и не так много людей.
Похороны Сайласа прошли помпезно и громко. Джек стоял над гробом отца и думал о том, что фанатик Дэннис Смитсон оказал ему огромную услугу. Да и всей стране.
Королева плакала. Мишель, очень бледная в траурном платье, опиралась на Шепарда, который тоже плакал. Сайлас никого не оставлял равнодушным. Его любили, ненавидели, возмущались, восхищались, призывали на его голову кары и благословения.
Преподобный Сэмуэлс прочел речь о том, что закончилась целая эпоха. Джек был с ним согласен. Эпоха и правда ушла.
Джек перетряхивал Совет и министерства, заседал по четырнадцать часов в день, не обращая внимания на жар и боль в плече. Из-за того, что он сбежал из госпиталя всего через сутки, рука заживала с осложнениями. Рана воспалилась, потребовалась повторная операция, но Джек вернулся к работе, как только отошел наркоз.
Он спал в апартаментах наследника во дворце, приказав матери переоборудовать королевские. Две спальни, две ванных комнаты между ними. Вроде бы из соображения удобств и приличий. Люсинда подтвердила желание своего короля. Убитой горем королеве осталось только смириться.
Розу сильно подкосило вдовство. Она бродила по дворцу тенью, все время в трауре, с темной помадой. Томасина следовала за ней, как верный пес. Она держала лицо, но ее взгляд останавливался на Джеке всякий раз, как Томасина его видела. Однако подойти она пока не решалась.
Было просто неприлично играть свадьбу так скоро после смерти отца, еще до истечения траура, но Джек отчего-то торопился. Его томили предчувствия, он и сам не знал, какие. Роза выторговала у него месяц траура и потребовала, чтобы по случаю свадьбы не было больших торжеств. Джек посоветовался с Люсиндой и согласился.
Мишель сторонилась Джека. Они встречались только за ужином, когда все, о чем мог думать Джек — это как бы не уснуть в тарелке. Традицию королевских завтраков Джек зарубил на корню. Хватит этих игр. Вот вернется Баки — и Джек с удовольствием съест приготовленный им омлет. Сейчас завтрак Джека начинался с пригоршни таблеток, перевязки и уколов. Врач сопровождал Джека везде, таская с собой экстренный чемоданчик: пару раз в перерыве между заседаниями Совета и инспекцией арсеналов Джеку становилось нехорошо от не желавшей спадать температуры. Джек знал, что тело еще предъявит свой счет за все стимуляторы и нежелание отлежаться, но это будет потом.
Люсинда перенимала у королевы Розы секреты управления дворцом и готовилась к свадьбе. Утверждала у Джека списки гостей. Ждала Баки, чтобы обсудить с ним безопасность мероприятия.
Из Гефа приходили странные вести. В стране было неспокойно. Геф перешел на военное положение, хотя официально о войне с Гильбоа объявлено еще не было. Джек до сих пор держал гефских послов под домашним арестом, но так и не получил возмущенной ноты на этот счет.
Баки не хватало до слез. Джек отвык засыпать и просыпаться в одиночестве. В постели он все время мерз, несмотря на зимнее одеяло. Иногда он думал, не попросить ли Люсинду лечь с ним, но такого пункта не было в их договоре.
Марина Кроу готовила проект указа об однополых браках. Когда Джек вызвал ее к себе и поставил задачу, Марина долго молчала, а потом ответила только:
— Все, что прикажет Ваше Величество. Но я бы советовала вам обдумать проект усыновления детей однополыми парами.
— Подготовь статистику по странам, где есть такая практика, — попросил Джек. — Я хочу точно знать, что дети в таких семьях будут в безопасности.
— В большей, чем в традиционных, — твердо сказала Марина. — Статистика будет, сир.
Люсинда улыбнулась ей и погладила Джека по здоровому плечу. Тот вздохнул и принялся изучать бумаги о компенсации всем, кто пострадал от неправомерных действий короля Сайласа. Порт Процветания, все, кто был до него… Сайлас убивал непокорных с легкостью, какая Джеку и не снилась. Верно, думал, что королю дозволено все.

Баки вернулся глубокой ночью лишь на двенадцатые сутки, тихо прокрался по сонным коридорам дворца в душевые для слуг, чтобы отмыться как следует и прийти к своему королю, не воняя гарью и кровью.
— Артур, вы? — испуганно дернулась куда-то спешащая посреди ночи горничная. — Мы все переживали, что с вами что-то произошло плохое.
— Я просто был в отпуске, — уголками губ улыбнулся Артур, стирая с лица копоть и вгоняя горничную в ступор.
Баки усмехнулся. Артура и так боятся чуть ли не всем двором, а теперь слухи пойдут один интереснее другого.
Наскоро отмывшись и переодевшись, Баки направился в покои своего короля надеясь, что тот давно уже спит и можно будет тихонечко привалиться к его боку и наконец отпустить себя.
В покоях пахло странно, тревожно и очень знакомо: лекарствами и болезнью. Баки бросил амуницию на пол прямо у двери и кинулся к постели своего короля. Едва коснувшись губами его лба, выматерился в голос. Джек весь горел, к влажному лбу прилипли волосы, делая его лицо ещё более худым и измождённым.
В груди сильно ныло. Вновь вспомнился Стив, его горячечные сны, хриплый, едва различимый шёпот, изломанное судорогами тело, когда температура зашкаливала, когда он каждый раз оказывался на грани, лишь каким-то чудом удерживаясь от падения в темноту. Баки метался по апартаментам разъяренным зверем, рычал на вздрагивающего доктора, костерил всех, кто не досмотрел, довёл до такого, и самого себя, что не приехал раньше.
Джек неловко повернулся во сне и тихо застонал. Он почти проснулся, но надеялся еще хотя бы на пару часов дремоты, хотя знал, что обезболивающее не действует всю ночь, а колоть его часто нельзя. Судя по тому, как его знобило, температура опять подскочила. Хотелось пить. Джек приподнялся на постели и тихо позвал Клару, чтобы она принесла воды и жаропонижающее. Сам он сейчас просто не добрался бы до края широченной кровати. А Клара и Мария дежурили возле Джека посменно, и кто-то их них наверняка сейчас в соседней комнате.
— Ни на минуту те¬бя нельзя оставить, мой король, — проворчал Баки, протянув растворенное в воде лекарство.
Сел рядом и беспокойством заглядывая в мутные глаза Джека, стараясь припомнить, осталось ли у него ещё что-то, что кололи Зимнему Солдату для ускорения регенерации.
— Баки, — Джек сел, поддерживаемый под спину, поднес к пересохшим губам стакан, отпил. — Ты мне снишься?
— Снюсь, сердце моё, снюсь. Ты пей давай, полностью пей, не так тут и много, и ложись, а я дальше тебе сниться буду, договорились?
Поставив пустой стакан на столик рядом с кроватью, аккуратно опустил Джека на подушки, подоткнул одеяло. Сон как рукой сняло. Вроде он почти две недели почти не смыкал глаз, забываясь минут на сорок в сутки, но сейчас не мог позволить себе отдыха. Главное — это состояние Джека, а сам он ещё успеет отоспаться.
Когда Джек окончательно проснулся, Баки рядом не было. Конечно. Он же ему приснился. Одеваясь и бреясь, Джек мысленно прикидывал планы на день. Как только вернется Баки, надо будет выпустить из-под ареста гефских послов. Расследование по поводу убийства короля и покушения на Джека почти закончено, надо не затягивать с судом. Нужно узнать, передал ли Шепард Мишель пожелание Джека, и что она решила. Надо проверить, как дела у Пардесов. Джек еще в больнице сдал анализы для возможной пересадки костного мозга и ждал результатов, хотя и понимал, что после ранения ни о какой пересадке речи не может идти еще не меньше месяца. И пора что-то сделать с Томасиной. Джеку надоело смотреть на ее скорбную физиономию.
— И куда это ты собрался, мой король? — ехидно уточнил Баки, бесшумно, как и всегда, просачиваясь в комнату. — Не надоело ещё себя гробить?
Вот так всегда. Отойдёшь на пять минут, а он уже готов скакать, размахивая шашкой, и рубить головы. И вроде ещё несколько часов назад метался по постели в бреду, пыхал жаром и не замечал никого вокруг. А смотрите-ка, чуть-чуть лучше стало — и туда же.
— Баки! — Джек резко повернулся к нему, покачнулся, ухватился за стену, чтобы не упасть. — Господи, Баки, наконец-то!
Баки подхватил его на руки, аккуратно прижал к себе, оберегая раненное плечо, коснулся губами виска. За почти две недели он истосковался по Джеку, не имея возможности не то что коснуться — даже просто посмотреть издали на своего короля. Джек мерещился ему всюду, незримо сопровождая, поддерживая. И Баки не думал, что, едва отвоевав для своего короля трон и более-менее свободную жизнь, мо¬жет снова чуть не потерять его лишь потому, что Джек слишком ответственно отнесётся к новой для себя роли.
— У короля тоже бывают выходные, — устроив Джека среди подушек, безапелляционно заявил он.
— Послы Гефа, — принялся объяснять ему Джек. — Мишель. Томасина. Господи, Баки, я так счастлив, что ты вернулся!
— По-до-ждут, — по слогам произнёс Баки, наклонился и коснулся своими губами губ Джека. — Я скучал, мой король.
Баки целовал жадно, стараясь восполнить все дни, пока был далеко, насытиться хотя бы такой, почти невинной лаской, гладил по лицу, шее, зарывался пальцами живой руки в волосы на затылке Джека.
— И, мой король, — мурлыкнул он. — Если ты всё же хочешь принимать посетителей сегодня, то придётся это делать прямо здесь. Можешь что хочешь со мной потом сделать, но пока ты полностью не поправишься, из постели я тебя не выпущу и, боюсь, твоя будущая супруга меня поддержит.


Совместный труд с прекрасной  PaleFire