«Ебись оно всё конем!!!»
Крыло зимы.
Глава 1.
Базарная площадь шумела сотнями голосов, взрывалась громкими криками зазывал, лоточников наперебой предлагающих свои товары, детским смехом, ржанием мулов и привезённых на продажу лошадей. Кругом носились дети, туда-сюда сновали юркие карманники.
читать дальшеДжек любил выходить в город, бродить вместе с парой охранников по улицам, заглядывать в таверны, садиться в угол, заказывать недорогой обед на троих и наблюдать за тем, как живётся в столице простому народу. Любил бродить по пёстрому базару, торговаться до хрипоты и, как и многие, спешить на выступления трупп бродячих артистов, надеясь увидеть что-то новое.
В этот раз яркие повозки стояли полукругом, создавая подобие сцены. Музыканты били в барабаны, поднимая в душе что-то злое, первобытное, готовое броситься в пляс.
Джек, пробившись сквозь плотную толпу, замер, увидев его. Крепкий, мускулистый, смуглый, он гнулся и взлетал под барабанный бой, танцевал как в последний раз. Длинное полотнище алой ткани с разрезом на боку то и дело взмывало, открывая сильные длинные ноги, распахнутая рубашка показывала волосатую грудь с перекатывающимися мышцами. Темные глаза сверкали, отражая свет факелов.
Джек сглотнул. Он никогда не видел таких… а дальше фантазия ему отказывала, и он мог только молча пялиться на кисти рук, ноги, грудь, твёрдый накаченный пресс.
В последнее время отец будто с ума сошёл, разогнал всех приятелей сына, и с мужским обществом у Джека стало совсем тяжко. Король Сайлас подозревал всё и всех в греховных мыслях — хотя кто бы говорил, будто бы Джек не знал, что у короля по бастарду в каждой деревне на несколько лиг вокруг Шайло. Если до войны он ещё мог позволить себя зайти в бордель с особыми услугами, то теперь за такое можно было лишиться не только части заработка, но и головы, и народ осторожничал.
В паху тянуло. Хотелось прикоснуться к этой смуглой коже, уткнуться носом в стык плеча и шеи и ощутить на бёдрах жёсткую хватку мужских ладоней, именно этих ладоней.
Приметив главного среди артистов, Джек поманил его к себе, вложил в ладонь пару золотых и приказал привести танцора в его дом, купленный когда-то давно, чтобы не таскаться после шумных загулов по трактирам во дворец.
Танцор явился, когда представление закончилось. Он вошел в дом и встал в дверях гостиной, глядя на Джека. Даже на расстоянии в несколько шагов от него пахло чистой водой, благовонными маслами, огнем и немного — потом.
— Десять золотых, — хрипловатым голосом сказал он, — и я твой на всю ночь. Одно условие.
— Говори, — велел Джек и отвернулся.
Его вело от одного только взгляда на совершенно незнакомого мужика. Ни один его прежний любовник не заводил настолько, что начинало коротить мозг, и он совершенно забывал, что хотел от человека. Джек ведь его не трахаться позвал, а попросить о приватном танце, полюбоваться на эту хищную грацию и силу без свидетелей, но такие чёткие рамки и откровенность гостя даже импонировали.
— Браслет снимать не буду, — сказал танцор и потянулся грациозно и гибко, выгибаясь в пояснице и покачивая бедрами. На его левом запястье и правда был грубый железный браслет с оскаленной волчьей головой.
В голове Джека будто что-то щёлкнуло. Ещё никто не предлагал ему себя так открыто, с самодовольным бесстыдством. Паршивец явно знал, насколько хорош, и пользовался этим на всю катушку.
— Идёт, — согласился Джек и кинул ему весело звякнувший золотом мешочек. — Идём, и зови меня Джек, — поманил он танцора за собой в спальню.
— Брок, — представился танцор и пошел за Джеком. — Сплясать для тебя? Или ты хочешь совсем приватный танец, Джек?
Джеку в лицо плеснуло горячим, он шумно сглотнул и повернулся прямо на лестнице, окинув своего гостя долгим взглядом.
— Всё, что ты можешь, — попросил он, очень надеясь, что его голос не звучал настолько жалобно и просительно, как ему показалось.
— Я многое могу, — низким голосом сказал Брок, положив руки Джеку на бедра. — У нас вся ночь впереди.
Если быть совсем уж откровенным, Джек не надеялся на целую ночь. Он, конечно, был ещё совсем молод, но обычно запала хватало совсем ненадолго, потом в душе поднималась какая-то странная гадливость, желание отмыться от чужих прикосновений, а вот Брок, как и его танец, будили в душе какой-то совершенно незнакомый голод, выносящий мозг на раз.
Брок двигался плавно, тягуче, словно хищник, огромный лесной кот. Щурил бесстыжие глаза, ухмылялся, будто бы знал о Джеке всё и мог управлять им одним движением пальца.
Брок поднялся на ступеньку выше, положил руку Джеку на талию и шепнул:
— Веди, Джек.
Джек обнял его, потёрся всем телом, уткнулся носом в плечо, втягивая запах, замер, пережидая, пока голова перестанет кружиться и глотку рвать жалобный просящий скулёж.
В спальне Джек медлить не стал, скинул с себя одежду, взобрался на постель и поманил Брока к себе, с ума сходя от одной только мысли, что эти ладони коснутся его кожи. Джек никогда не бывал снизу, но почему-то с этим совершенно незнакомым человеком он не был бы настолько против.
— Иди сюда.
Брок дурманил одним свои видом, тем, как смотрел, двигался, как пах. Джек на мгновение зажмурился. Брок пах правильно: сильным здоровым мужиком, без всех идиотских притираний и восточной приторной сладости благовоний, пах огнём, металлом, мощью — если у неё вообще мог быть запах, то именно такой — немного потом, и это не отталкивало, а лишь заставляло по-животному взрыкивать, тереться о более сильного в стае.
— Красивый… — Брок обошел спальню, зажигая все свечи, но глядя при этом на Джека. — Такой юный и такой красивый…
Он скользнул на край кровати, разматывая ткань вокруг бедер, потянулся к Джеку, целуя его в колено, и ласково провел мозолистой ладонью по внутренней части бедра.
Джек закусил губу, чтобы не потянуться ближе, не развести податливо бёдра, предлагая себя. Он нередко бывал в борделях, знавал всяких партнёров, кто зарабатывал так себе на жизнь или просто любил секс настолько, что всё равно с кем. Брок не походил ни на одного из них.
Тихо заскулив, Джек не выдержал, подался вперёд, ударяясь в грудь Брока, обнял его за плечи, несмело коснувшись губ поцелуем.
Брок поцеловал его и облизал нижнюю губу.
— Сладкий…
Он обнял Джека, притиснул его к себе, провел ладонью по спине, сжал ягодицу.
— Чего ты хочешь, Джек? — шепнул он в самое ухо и прихватил губами мочку.
— Не знаю, — честно признался тот. — Всего. Тебя хочу. Но я… — Джек замялся, смущённо отвёл взгляд. — Я никогда ещё не был снизу.
— Тебе не обязательно быть снизу, — сказал Брок.
Джек не стал говорить, что с ним хотел, только с ним, именно с ним, вовремя вспомнив, что они не пара и даже не случайные любовники, что Джек лишь щедрый клиент, который сам платит за музыку, под которую они танцуют. От этой мысли в голове немного прояснилось. Потянув Брока на себя, Джек обнял его, оплёл руками, снова уткнулся лицом в шею, стараясь скрыть разочарование в самом себе, собственной мнительности. Ему никогда не хотелось кому-то принадлежать безраздельно, только сейчас, на одно мгновение…
Джек трогал Брока везде, гладил литые мышцы, вылизывал вкусную шею, прихватывая губами кожу, обхватил ладонью его толстый член, пару раз провёл по нему ладонью, дразня головку большим пальцем.
Брок еще раз поцеловал Джека, а потом опрокинул на спину и принялся вылизывать сначала темные маленькие соски, а потом спустился ниже, к подтянутому животу. Взъерошил густые волосы на лобке, погладил стоящий член с розовой головкой и поцеловал ее. Взглянул на Джека, чтобы удостовериться, что тот не против, и провел языком от яиц до уздечки.
— Господи, да! — прошептал Джек, дрожа бедрами.
Непривычная ласка била по нервным окончаниям. Ещё никогда и никто не касался его так. Рядом с Броком Джек чувствовал себя девственником, попавшим сразу к главной храмовой жрице, знающей всё об удовольствии.
Брок насадился ртом на член Джека, гладя его по бедрам. Он ласкал его член, облизывал яйца и словно бы невзначай проводил пальцами между ягодиц.
Джек метался, не зная, куда деть руки, вскидывался, то подавая бёдрами, то сжимая ими голову Брока, чтобы не двигался. На самого любовника смотреть не было никаких сил. Джеку казалось, опусти он только взгляд, тут же кончит в тесную жаркую глотку, но Брок будто бы знал его тело наизусть, все точки, места, от прикосновения к которым становилось почти нестерпимо сладко. И стоило Джеку подойти к краю, он тут же отстранялся, сжимал в ладони его яйца, оттягивая момент.
— У тебя есть масло? — спросил Брок, в очередной раз оторвавшись от члена Джека.
— Что? — не понял Джек, поднял на него мутный от возбуждения взгляд. — А, да, сейчас.
Он вывернулся из-под Брока, потянулся всем телом и поднялся. Брок снова его сбивал своей непохожестью на проститутку, у которой всё всегда было с собой, чтобы клиент не отвлекался и можно было закончить побыстрее.
Распахнув стеклянные дверцы шкафа, Джек попытался сосредоточиться и вспомнить, зачем он, собственно, пришёл, испытывая почти болезненную потребность вернуться обратно в сильные жаркие объятия. Схватив первую попавшуюся бутылочку, вроде бы с персиковым маслом, кинул ее Броку.
Брок уложил Джека на спину и лизнул член, чтобы тот не отвлекался. Налил масла на пальцы и принялся гладить его между ягодиц, время от времени легонько надавливая на дырочку. Член Джека тоже не оставался без внимания.
Джек было вскинулся, хотел напомнить про «необязательно быть снизу», но язык Брока, его пальцы на заднице — всё это было настолько желанным, что он лишь упал на спину, раскинул руки и полностью отдался воле человека, которого он, скорее всего, видит в первый и последний раз в жизни.
— Да, — сказал Джек, разрешая всё.
Брок не спеша ласкал его. Он видел, что Джек — аристократ из высокородных. Тонкие пальцы, нежная чистая кожа, податливость на ласку — нет, Джек явно был не из мелкопоместных барончиков. Юный граф, может быть, даже герцог. И так стосковался по ласке…
Обычно Брок соглашался на такую работу, только если звала женщина. Быть с женщиной не казалось ему изменой. И вот — этот нежный податливый чувствительный мальчик с выгнутыми ключицами.
Брок скользнул вымазанным в масле пальцем в тесное колечко тугих мышц — совсем неглубоко. Джек дернулся, но Брок забрал его член в рот до глотки, и Джек расслабился и застонал.
Нечасто Броку доставались девственники голубых кровей. Если честно — вообще не доставались. Поэтому Брок старался, растягивая неопытного любовника.
Изнутри Джек был гладкий, горячий и чистый, и такой возбужденный, что сам не замечал, что принимает уже два пальца. Брок погладил его изнутри в том заветном местечке, из-за которого некоторые мужчины так любили принимать, и понял, что попал верно.
Джека выгнуло дугой. Он совершенно не представлял, что с ним творил Брок, такое чувствовать не приходилось, но эти руки, эти губы сводили с ума.
Вскидывая бёдра, насаживаясь на пальцы — вот кто бы мог подумать, что может быть настолько хорошо и сладко? — Джек тихо подвывал, постанывал. В какой-то момент обхватил Брока ногами, вжал в себя, безмолвно умоляя о большем.
Брок как следует смазал Джека и себя, приставил член к растянутому отверстию, легонько нажал и скомандовал:
— Вытолкни меня.
Джек закрыл лицо руками, тихо болезненно застонал. Странное распирающее чувство не имело ничего общего с удовольствием. Предельная, почти болезненная растянутость, тяжесть внизу живота — всё это скапливалось предательскими солёными каплями в уголках глаз, но Джек молчал, дрожал, боясь дернуться, причинить себе лишнюю боль.
— Давай, — велел он, сам уже не зная, зачем соглашается продолжить.
Брок медленно и неглубоко вошел на два пальца, придерживая Джека за бедра, и вышел, оставив внутри одну головку. Снова толкнулся, уже глубже, и взялся масляной рукой за полуопавший член, нежно подрачивая его.
Когда он толкнулся в четвертый или пятый раз, Джек ахнул, удивленно распахнув глаза. И Брок повторил, и снова, пока Джек не начал стонать — не от боли, а от не испытанного ранее удовольствия.
Желание барабанным боем, под который и танцевал Брок, било в солнечное сплетение, рассыпаясь искрами по всему телу, заново зажигая поутихший в крови огонь. Джек вскидывался на каждое движение, подавался навстречу, то взлетал, оплетая руками Брока за шею, слепо тыкался губами в губы, то падал назад, разбиваясь и собираясь из осколков вновь.
Жаркое, запретное, правильное переворачивало душу, заставляя сердце частить, подпрыгивать к глотке. Брока хотелось со всем возможным пылом любить, принадлежать только ему, уйти вслед за ним из семьи, города, страны, лишь бы быть рядом.
Брок придерживал Джека за бедро одной рукой и ласкал его член другой, и по тому, каким твердым тот был, понял, что Джек уже совсем на грани. Два-три толчка, два-три движения рукой — и Джек излился с жалобным стоном. Брок толкнулся еще раз и тоже кончил в тонкое горячее тело.
Он уложил Джека на кровати поудобнее, наклонился и ласково поцеловал в искусанные яркие губы. Вышел из него, нашел на углу кровати вышитое мягкое полотенце, вытер сначала Джека, а потом себя. Лег рядом, поглаживая его по влажной от пота груди.
Удовольствие оглушило, перетряхнуло кости, вывернуло наизнанку и собрало обратно,что-то поменяв внутри самого Джека. Прижавшись к Броку, он зажмурился, представляя, что тому никуда не надо, и они уже давно живут в этом маленьком домике, завтракают вместе, о чём-то одним им понятном шутят, ходят вместе на рынок. Эти мысли и тепло чужого тела убаюкивали.
Джек и сам не понял как уснул.
Брок задремал рядом с ним и проснулся, только когда начали трещать догорающие свечи, а за окнами забрезжила заря. Тогда он поднялся, укрыл Джека, подоткнул вокруг него одеяло и бесшумно вышел из дома.
Глава 1.
Базарная площадь шумела сотнями голосов, взрывалась громкими криками зазывал, лоточников наперебой предлагающих свои товары, детским смехом, ржанием мулов и привезённых на продажу лошадей. Кругом носились дети, туда-сюда сновали юркие карманники.
читать дальшеДжек любил выходить в город, бродить вместе с парой охранников по улицам, заглядывать в таверны, садиться в угол, заказывать недорогой обед на троих и наблюдать за тем, как живётся в столице простому народу. Любил бродить по пёстрому базару, торговаться до хрипоты и, как и многие, спешить на выступления трупп бродячих артистов, надеясь увидеть что-то новое.
В этот раз яркие повозки стояли полукругом, создавая подобие сцены. Музыканты били в барабаны, поднимая в душе что-то злое, первобытное, готовое броситься в пляс.
Джек, пробившись сквозь плотную толпу, замер, увидев его. Крепкий, мускулистый, смуглый, он гнулся и взлетал под барабанный бой, танцевал как в последний раз. Длинное полотнище алой ткани с разрезом на боку то и дело взмывало, открывая сильные длинные ноги, распахнутая рубашка показывала волосатую грудь с перекатывающимися мышцами. Темные глаза сверкали, отражая свет факелов.
Джек сглотнул. Он никогда не видел таких… а дальше фантазия ему отказывала, и он мог только молча пялиться на кисти рук, ноги, грудь, твёрдый накаченный пресс.
В последнее время отец будто с ума сошёл, разогнал всех приятелей сына, и с мужским обществом у Джека стало совсем тяжко. Король Сайлас подозревал всё и всех в греховных мыслях — хотя кто бы говорил, будто бы Джек не знал, что у короля по бастарду в каждой деревне на несколько лиг вокруг Шайло. Если до войны он ещё мог позволить себя зайти в бордель с особыми услугами, то теперь за такое можно было лишиться не только части заработка, но и головы, и народ осторожничал.
В паху тянуло. Хотелось прикоснуться к этой смуглой коже, уткнуться носом в стык плеча и шеи и ощутить на бёдрах жёсткую хватку мужских ладоней, именно этих ладоней.
Приметив главного среди артистов, Джек поманил его к себе, вложил в ладонь пару золотых и приказал привести танцора в его дом, купленный когда-то давно, чтобы не таскаться после шумных загулов по трактирам во дворец.
Танцор явился, когда представление закончилось. Он вошел в дом и встал в дверях гостиной, глядя на Джека. Даже на расстоянии в несколько шагов от него пахло чистой водой, благовонными маслами, огнем и немного — потом.
— Десять золотых, — хрипловатым голосом сказал он, — и я твой на всю ночь. Одно условие.
— Говори, — велел Джек и отвернулся.
Его вело от одного только взгляда на совершенно незнакомого мужика. Ни один его прежний любовник не заводил настолько, что начинало коротить мозг, и он совершенно забывал, что хотел от человека. Джек ведь его не трахаться позвал, а попросить о приватном танце, полюбоваться на эту хищную грацию и силу без свидетелей, но такие чёткие рамки и откровенность гостя даже импонировали.
— Браслет снимать не буду, — сказал танцор и потянулся грациозно и гибко, выгибаясь в пояснице и покачивая бедрами. На его левом запястье и правда был грубый железный браслет с оскаленной волчьей головой.
В голове Джека будто что-то щёлкнуло. Ещё никто не предлагал ему себя так открыто, с самодовольным бесстыдством. Паршивец явно знал, насколько хорош, и пользовался этим на всю катушку.
— Идёт, — согласился Джек и кинул ему весело звякнувший золотом мешочек. — Идём, и зови меня Джек, — поманил он танцора за собой в спальню.
— Брок, — представился танцор и пошел за Джеком. — Сплясать для тебя? Или ты хочешь совсем приватный танец, Джек?
Джеку в лицо плеснуло горячим, он шумно сглотнул и повернулся прямо на лестнице, окинув своего гостя долгим взглядом.
— Всё, что ты можешь, — попросил он, очень надеясь, что его голос не звучал настолько жалобно и просительно, как ему показалось.
— Я многое могу, — низким голосом сказал Брок, положив руки Джеку на бедра. — У нас вся ночь впереди.
Если быть совсем уж откровенным, Джек не надеялся на целую ночь. Он, конечно, был ещё совсем молод, но обычно запала хватало совсем ненадолго, потом в душе поднималась какая-то странная гадливость, желание отмыться от чужих прикосновений, а вот Брок, как и его танец, будили в душе какой-то совершенно незнакомый голод, выносящий мозг на раз.
Брок двигался плавно, тягуче, словно хищник, огромный лесной кот. Щурил бесстыжие глаза, ухмылялся, будто бы знал о Джеке всё и мог управлять им одним движением пальца.
Брок поднялся на ступеньку выше, положил руку Джеку на талию и шепнул:
— Веди, Джек.
Джек обнял его, потёрся всем телом, уткнулся носом в плечо, втягивая запах, замер, пережидая, пока голова перестанет кружиться и глотку рвать жалобный просящий скулёж.
В спальне Джек медлить не стал, скинул с себя одежду, взобрался на постель и поманил Брока к себе, с ума сходя от одной только мысли, что эти ладони коснутся его кожи. Джек никогда не бывал снизу, но почему-то с этим совершенно незнакомым человеком он не был бы настолько против.
— Иди сюда.
Брок дурманил одним свои видом, тем, как смотрел, двигался, как пах. Джек на мгновение зажмурился. Брок пах правильно: сильным здоровым мужиком, без всех идиотских притираний и восточной приторной сладости благовоний, пах огнём, металлом, мощью — если у неё вообще мог быть запах, то именно такой — немного потом, и это не отталкивало, а лишь заставляло по-животному взрыкивать, тереться о более сильного в стае.
— Красивый… — Брок обошел спальню, зажигая все свечи, но глядя при этом на Джека. — Такой юный и такой красивый…
Он скользнул на край кровати, разматывая ткань вокруг бедер, потянулся к Джеку, целуя его в колено, и ласково провел мозолистой ладонью по внутренней части бедра.
Джек закусил губу, чтобы не потянуться ближе, не развести податливо бёдра, предлагая себя. Он нередко бывал в борделях, знавал всяких партнёров, кто зарабатывал так себе на жизнь или просто любил секс настолько, что всё равно с кем. Брок не походил ни на одного из них.
Тихо заскулив, Джек не выдержал, подался вперёд, ударяясь в грудь Брока, обнял его за плечи, несмело коснувшись губ поцелуем.
Брок поцеловал его и облизал нижнюю губу.
— Сладкий…
Он обнял Джека, притиснул его к себе, провел ладонью по спине, сжал ягодицу.
— Чего ты хочешь, Джек? — шепнул он в самое ухо и прихватил губами мочку.
— Не знаю, — честно признался тот. — Всего. Тебя хочу. Но я… — Джек замялся, смущённо отвёл взгляд. — Я никогда ещё не был снизу.
— Тебе не обязательно быть снизу, — сказал Брок.
Джек не стал говорить, что с ним хотел, только с ним, именно с ним, вовремя вспомнив, что они не пара и даже не случайные любовники, что Джек лишь щедрый клиент, который сам платит за музыку, под которую они танцуют. От этой мысли в голове немного прояснилось. Потянув Брока на себя, Джек обнял его, оплёл руками, снова уткнулся лицом в шею, стараясь скрыть разочарование в самом себе, собственной мнительности. Ему никогда не хотелось кому-то принадлежать безраздельно, только сейчас, на одно мгновение…
Джек трогал Брока везде, гладил литые мышцы, вылизывал вкусную шею, прихватывая губами кожу, обхватил ладонью его толстый член, пару раз провёл по нему ладонью, дразня головку большим пальцем.
Брок еще раз поцеловал Джека, а потом опрокинул на спину и принялся вылизывать сначала темные маленькие соски, а потом спустился ниже, к подтянутому животу. Взъерошил густые волосы на лобке, погладил стоящий член с розовой головкой и поцеловал ее. Взглянул на Джека, чтобы удостовериться, что тот не против, и провел языком от яиц до уздечки.
— Господи, да! — прошептал Джек, дрожа бедрами.
Непривычная ласка била по нервным окончаниям. Ещё никогда и никто не касался его так. Рядом с Броком Джек чувствовал себя девственником, попавшим сразу к главной храмовой жрице, знающей всё об удовольствии.
Брок насадился ртом на член Джека, гладя его по бедрам. Он ласкал его член, облизывал яйца и словно бы невзначай проводил пальцами между ягодиц.
Джек метался, не зная, куда деть руки, вскидывался, то подавая бёдрами, то сжимая ими голову Брока, чтобы не двигался. На самого любовника смотреть не было никаких сил. Джеку казалось, опусти он только взгляд, тут же кончит в тесную жаркую глотку, но Брок будто бы знал его тело наизусть, все точки, места, от прикосновения к которым становилось почти нестерпимо сладко. И стоило Джеку подойти к краю, он тут же отстранялся, сжимал в ладони его яйца, оттягивая момент.
— У тебя есть масло? — спросил Брок, в очередной раз оторвавшись от члена Джека.
— Что? — не понял Джек, поднял на него мутный от возбуждения взгляд. — А, да, сейчас.
Он вывернулся из-под Брока, потянулся всем телом и поднялся. Брок снова его сбивал своей непохожестью на проститутку, у которой всё всегда было с собой, чтобы клиент не отвлекался и можно было закончить побыстрее.
Распахнув стеклянные дверцы шкафа, Джек попытался сосредоточиться и вспомнить, зачем он, собственно, пришёл, испытывая почти болезненную потребность вернуться обратно в сильные жаркие объятия. Схватив первую попавшуюся бутылочку, вроде бы с персиковым маслом, кинул ее Броку.
Брок уложил Джека на спину и лизнул член, чтобы тот не отвлекался. Налил масла на пальцы и принялся гладить его между ягодиц, время от времени легонько надавливая на дырочку. Член Джека тоже не оставался без внимания.
Джек было вскинулся, хотел напомнить про «необязательно быть снизу», но язык Брока, его пальцы на заднице — всё это было настолько желанным, что он лишь упал на спину, раскинул руки и полностью отдался воле человека, которого он, скорее всего, видит в первый и последний раз в жизни.
— Да, — сказал Джек, разрешая всё.
Брок не спеша ласкал его. Он видел, что Джек — аристократ из высокородных. Тонкие пальцы, нежная чистая кожа, податливость на ласку — нет, Джек явно был не из мелкопоместных барончиков. Юный граф, может быть, даже герцог. И так стосковался по ласке…
Обычно Брок соглашался на такую работу, только если звала женщина. Быть с женщиной не казалось ему изменой. И вот — этот нежный податливый чувствительный мальчик с выгнутыми ключицами.
Брок скользнул вымазанным в масле пальцем в тесное колечко тугих мышц — совсем неглубоко. Джек дернулся, но Брок забрал его член в рот до глотки, и Джек расслабился и застонал.
Нечасто Броку доставались девственники голубых кровей. Если честно — вообще не доставались. Поэтому Брок старался, растягивая неопытного любовника.
Изнутри Джек был гладкий, горячий и чистый, и такой возбужденный, что сам не замечал, что принимает уже два пальца. Брок погладил его изнутри в том заветном местечке, из-за которого некоторые мужчины так любили принимать, и понял, что попал верно.
Джека выгнуло дугой. Он совершенно не представлял, что с ним творил Брок, такое чувствовать не приходилось, но эти руки, эти губы сводили с ума.
Вскидывая бёдра, насаживаясь на пальцы — вот кто бы мог подумать, что может быть настолько хорошо и сладко? — Джек тихо подвывал, постанывал. В какой-то момент обхватил Брока ногами, вжал в себя, безмолвно умоляя о большем.
Брок как следует смазал Джека и себя, приставил член к растянутому отверстию, легонько нажал и скомандовал:
— Вытолкни меня.
Джек закрыл лицо руками, тихо болезненно застонал. Странное распирающее чувство не имело ничего общего с удовольствием. Предельная, почти болезненная растянутость, тяжесть внизу живота — всё это скапливалось предательскими солёными каплями в уголках глаз, но Джек молчал, дрожал, боясь дернуться, причинить себе лишнюю боль.
— Давай, — велел он, сам уже не зная, зачем соглашается продолжить.
Брок медленно и неглубоко вошел на два пальца, придерживая Джека за бедра, и вышел, оставив внутри одну головку. Снова толкнулся, уже глубже, и взялся масляной рукой за полуопавший член, нежно подрачивая его.
Когда он толкнулся в четвертый или пятый раз, Джек ахнул, удивленно распахнув глаза. И Брок повторил, и снова, пока Джек не начал стонать — не от боли, а от не испытанного ранее удовольствия.
Желание барабанным боем, под который и танцевал Брок, било в солнечное сплетение, рассыпаясь искрами по всему телу, заново зажигая поутихший в крови огонь. Джек вскидывался на каждое движение, подавался навстречу, то взлетал, оплетая руками Брока за шею, слепо тыкался губами в губы, то падал назад, разбиваясь и собираясь из осколков вновь.
Жаркое, запретное, правильное переворачивало душу, заставляя сердце частить, подпрыгивать к глотке. Брока хотелось со всем возможным пылом любить, принадлежать только ему, уйти вслед за ним из семьи, города, страны, лишь бы быть рядом.
Брок придерживал Джека за бедро одной рукой и ласкал его член другой, и по тому, каким твердым тот был, понял, что Джек уже совсем на грани. Два-три толчка, два-три движения рукой — и Джек излился с жалобным стоном. Брок толкнулся еще раз и тоже кончил в тонкое горячее тело.
Он уложил Джека на кровати поудобнее, наклонился и ласково поцеловал в искусанные яркие губы. Вышел из него, нашел на углу кровати вышитое мягкое полотенце, вытер сначала Джека, а потом себя. Лег рядом, поглаживая его по влажной от пота груди.
Удовольствие оглушило, перетряхнуло кости, вывернуло наизнанку и собрало обратно,что-то поменяв внутри самого Джека. Прижавшись к Броку, он зажмурился, представляя, что тому никуда не надо, и они уже давно живут в этом маленьком домике, завтракают вместе, о чём-то одним им понятном шутят, ходят вместе на рынок. Эти мысли и тепло чужого тела убаюкивали.
Джек и сам не понял как уснул.
Брок задремал рядом с ним и проснулся, только когда начали трещать догорающие свечи, а за окнами забрезжила заря. Тогда он поднялся, укрыл Джека, подоткнул вокруг него одеяло и бесшумно вышел из дома.
-
-
21.09.2018 в 11:26-
-
21.09.2018 в 11:37-
-
21.09.2018 в 12:34Какая интересная история тут начинается!
Спасибо!
-
-
21.09.2018 в 12:39Чой то у меня сомнения на счет профессии Брока...
Шуты и циркачи слишком часто были маской убийц