«Ебись оно всё конем!!!»
Семейное положение: -
Бабка всегда говорила Джеку, что если не везёт в чем-то одном, по обязательно повезёт позже, судьба наградит за страдания. Но с каждым прожитым днём Джек верил в это всё меньше и меньше.
Влюбившись впервые, он даже был счастлив, потому что Брок, командир их подразделения мало того что лесом не послал нескладного омегу, так ещё и взаимностью ответил, улыбался только ему с теплотой. Только на Джека смотрел как-то… по-особенному.
читать дальшеИ так было ровно до тех пор, пока прошлое не напомнило о себе, боднув со всей дури в живот, убивая любые надежды на что-то после службы, хоть и Брок что-то там говорил про окончание контракта. Но Джеку не везло.
Страшно не везло.
Бумага из центра планирования, где всем омегам, служившим в горячих точках подбирались контрацептивы и подавители не оставила никакого шанса. Репродуктивный процент — восемь. Восемь! Из ста возможных.
Там ещё что-то писали про нарушение гормонального фона из-за сделанного в юности аборта, некритичной спайке труб, которая только уменьшала и без того мизерный шанс на здоровую семью.
— Не переживайте, сержант Роллинз, — пытался утешать его из полевой врач. — Детишек по приютам много, они же ведь тоже хороших пап заслуживают.
Но Джек его не слышал, он даже прикоснуться к бумагам не сумел, побоясь, что тогда напечатанное на белых листах чёрным орнаментом проступит у него на лбу, всем и каждому сообщая об его ущербности, бесполезности как омеги.
Надо было как-то сказать Броку, поставить его в известность, чтобы он сам решит, хочет ли иметь дело с пустоцветом. Надо было сказать, но Джек не смог, язык не повернулся. Он смотрел на Брока, стараясь навсегда запомнить его в мельчайших деталях. Как он курит, сидя прямо на песке, смотря куда-то вдаль, перекатывая сигарету из одного уголка губ в другой. Как спит, умудряясь мерзнуть даже в этой адской духовке. Как смотрит, говорит, ходит, как дышит…
Оставшиеся до конца контракта дни, до того момента как они сядут в самолёт, что отвезёт их наконец домой, Джек отрывался на полную катушку, чтобы потом уж точно было что вспомнить. Бешеный, почти публичный секс. Ночи вдали от лагеря, вдвоём на хребте бархана. Жизнь наперегонки со смертью. Джек кайфовал, наполняясь Броком до краёв, по-идиотски влюбляясь в него сильнее, жарче, страшнее. Так что уже не оторвать, только с мясом, с половиной самого себя, но Джек был сильным.
Оторвал.
Сразу. Без обезболивающего в виде времени.
— Прости, Рамлоу, что было на войне остаётся на войне. А здесь у меня семья.
Брок ничего не сказал в ответ, не ударил, хотя именно этого Джеку хотелось бы сильнее всего, чтобы хоть немного смазать, притупить боль другого порядка, кислотой выедавшую его изнутри.
Брок только посмотрел в глаза, пристально, внимательно и, вложив что-то в ладонь Джека, вышел из ангара, подхватив сумку с вещами.
«Если не везёт в чем-то одном...».
Хотел бы Джек знать, когда же та невероятная удача обрушится на его голову, искупая все вот это: разбитое сердце, дыру там где у человека должна быть душа, восемь процентов из ста для возможности забеременеть и простенькое обручальное кольцо, зажатое в дрожащей ладони.
Наверное, именно тогда Джек плакал в последний раз.
Дальше его жизнь понеслась по накатанной.
Контракт. Горячая точка. Ранение. Новый контракт. Новое ранение. Удаленная матка. Титановая пластина в голове и шрамы по всему телу и где-то внутри.
Восемь процентов превратились в полный ноль.
Но Джек уже ни о чем не жалел, он слишком много видел дерьма в этом мире, чтобы приводить в него ещё кого-то. Пусть даже и от любимого альфы.
С Броком они не пересекались. Не получалось встретиться в центре ветеранов, хотя Джек точно знал, что альфа там бывал, его фотографии попадались на сайте, просвещённом очередному собранию. Не виделись в барах, на улицах, магазинах. Не то чтобы Джек специально выяснял, где живет его бывший, но в какой-то момент обнаружил себя сидящим в кофейне напротив его дома с тремя пустыми стаканчиками из-под кофе на столе.
Это все начинало попахивать одержимостью.
***
Семейное положение: —
Джек ответил на последний вопрос, поставил дату и размашистую подпись в углу листа, не задумываясь.
ЩИТ. Одна из самых влиятельных военных организаций в стране. Наполовину частная, наполовину государственная.
Лучшее вооружение, лучшая тренировочная база, лучшие контракты и условия работы, самый влиятельный профсоюз — именно это втирал Джеку рекрутёр битые полтора часа, когда он изучал все возможные документы, готовый, впрочем, подписать что угодно. Лишь бы не сидеть на одном месте.
Почему бы не ЩИТ?
Особой разницы, на кого работать, Джек не видел, лишь бы платили исправно и не капали на мозг из-за второго пола, но и тут судьба догнала своего «любимца» и наградила очередным профилактическим пинком, а то, на тебе, расслабился.
Стоя у кабинета своего нового непосредственного начальника, Джек не знал, кого увидит и от того не сразу отреагировал на грозное:
— Нет! С этим я работать не буду!
Земля ушла из-под ног.
Джек смотрел перед собой и не мог поверить, что они встретились именно сейчас, именно в тот момент, когда он уже все для себя решил, примирился, почти забыл, какими бывают желтые глаза. Но факт оставался фактом — Брок, чертом Брок Рамлоу, заматеревший, раздавшийся в плечах, с ещё более тяжёлым хищным взглядом и голосом, от которого Джеку хотелось бухнуться на пузо и скулить, умолять о прощении за одну только возможность оказаться с ним рядом.
— Интересный какой, — протянули рядом и только тогда Джек понял — они не одни.
На массивном, занимающем добрую четверть не самого маленького кабинета, столе сидел, покачивая ногой, омега и с насмешкой рассматривал, словно препарируя взглядом, Джека.
— Пошёл вон! — снова рявкнул Брок, приподнимаясь из-за стола.
И Джека вынесло обратно в приемную. Он вжался спиной в дверь, впервые за добрый десяток лет боясь шелохнуться, вдохнуть чересчур глубоко, чтобы не выдать собственного присутствия.
Перед глазами мутилось. Белёсая пелена не желала смаргиваться. Джек снова почувствовал себя двадцатилетним придурком, запавшим на самого крутого альфу отряда и обнаружившего у него в палатке другого, более удачливого омегу.
Сколько с тех пор минуло времени? Тринадцать лет и восемь месяцев. Слишком долго и безнадежно, чтобы искать хотя бы дружескую приязнь, о чем-то большем и думать не имело смысла, пусть Джек и продолжал таскать кольцо на шею на крепкой цепочке. Сжимая его в ладони, когда наступал пиздец и только чудо могло помочь выбраться.
Он выбрался.
Но, видимо, всё, лимит чудес исчерпал себя полностью.
Джек не знал, что происходило в кабинете. Звукоизоляция не позволяла услышать ни слова, да и не его ума это дело, но собственная судьба виделась теперь в каком-то не самом радужном свете. Так как начинать работу в ЩИТе с перевода в другое подразделение было идеей, прямо сказать, отвратительной. Тем более, что он амбициозно метил сразу в «Альфу».
Вот только «Альфой», как выяснилось руководил самый лучший альфа. Забавная аналогия получалась.
Как Джек нашёл в себе силы добраться до диванчика у стены, он не знал, лишь понял, что сидит комкая в руках собственнную анкету, которую должен был передать своему новому руководителю, когда ее выдернули из его пальцев.
— Капитан Рамлоу сменил гнев на милость, — раздавшийся над ухом голос все того же омеги, хлестко ударил по самолюбию. — Завтра в девять на полигоне и в следующий раз… — жёсткие пальцы сжали подбородок Джека заставляя его поднять голову. — Отсасывать ему будешь сам.
Второй удар пришёлся в сердце.
Джек дернулся, но омега держал крепко рассматривая его и в то же время давая возможность разглядеть самого себя: лукавые серны глаза на половину лица, острые скулы, капризно вырезанные губы — красавец, одним словом. Именно такого омегу заслуживал Брок Рамлоу: сильного, знающего себе цену и, по всей видимости… беременного.
Это стало последней каплей. Джек шёл сюда не наблюдать за счастьем того кого до сих пор безнадежно любил. Он хотел было подняться, но омега снова на позволил, хлопнув неожиданно тяжёлой ладонью по плечу.
— Не дрейфь, красавчик, — усмехнулся он и мечтательно зажмурился. — Брок ебет так, словно гвозди забивает. Тебе понравится.
И скомкав анкету Джека, зашвырнул ее через открытую дверь в кабинет.
— Сука, Барнс, только попадись мне сегодня!
Именуемый Барнсом только разгладил на заметно округлившемся животе худи и выплыл из приемной, и не подумав закрыть за собой ни одну из дверей.
Джек не стал ждать у моря погоды, выскользнув следом за омегой, но в коридоре того не было. Хотя и не очень-то и хотелось его видеть снова.
Рука сама собой потянулась к животу, накрыла место чуть пониже пупка, изуродованное шрамом. Хотелось завыть, как тогда в ангаре, но снова винить было абсолютно некого. Брока он бросил сам, и тот не обязан был всю оставшуюся жизнь существовать лишь памятью одного идиота, слишком испугавшегося озвучить настоящую причину в глаза.
Отряд «Альфа» был лучшим. Джеку не потребовалось много времени понять, почему такие строгие критерии отбора ему выставили.
Бойцы казались единым организмом, функционирующим по точно заданным параметрам. Они жили, стреляли, дышали в унисон и Джек, как ни странно, вписался, вошёл в резонанс практически сразу, заняв давно пустовавшее место правой руки командира.
— Рты закрыли и на полосу препятствий! — рявкнул Брок и не думая выпускать сигареты из зубов. — Роллинз, проследи. Третий норматив. Кто не сдаст — не взыщите.
Он зло оскалился.
— Почему Роллинз? — возмутился то ли самый смелый, то ли самый тупой из бойцов. Джек ещё не успел запомнить из всех по имени. — Омега не так давно в отряде, чтобы… — он осекся под взглядом командира и громко сглотнул, отступив на шаг, явно надеясь спрятаться в толпе бойцов, но не преуспел в этом.
— Таузиг, радость моя. — Брок раздавил в ладони сигарету, даже не поморщившись. — Уж не намекаешь ли ты, что я блядь себе в отряде завести решил, а не такого же как ты, уёбок, бойца?
Остальные притихли, втянули головы в плечи, кто-то даже опасливо отвёл взгляд. Джек чувствовал злость альфы, знал, что он в своём праве, хотя и не мог до конца сам для себя обьяснить почему.
— Правильно, — мурлыкнул бесшумно появившийся из-за спин бойцов тот самый Барнс, бесстрашно приблизился к Броку, коснулся ладонью шеи. — Главная блядь здесь я, и уступать пальму первенства, — он обжег Джека взглядом, — не собираюсь даже этому здоровяку. Так что, сладкие, — Барнс улыбнулся так, что пробрало всех. Будь Джек умнее, бежал бы сломя голову в поисках бункера, а не стоял, неестественно выпрямив спину и пялясь, как беременный омега лапает его альфу. — вперёд, работать.
Джек видел, как смягчается Брок, бурчит на выскочившего на улицу в футболке омегу, натягивает на него свою форменную куртку. Слышал несвойственные альфе нотки в голоса, заботу.
— Вот что тебе в кабинете не сидится? — вздохнул Брок, застегивая куртку на омеге.
— Стив говорит, что я чаще должен быть рядом с отцом нашего сына, — почти урчит Барнс и Джеку становится особенно тошно.
Больших доказательств не требуется.
Он слышал бродившие по Базе слухи, что-то даже казалось правдоподобным, но увидеть своими глазами — совсем другое. Да и Джек всё равно ни на что не рассчитывал. Это в двадцать он мог ещё считать себя достаточно смазливым, чтобы попытаться вернуть себе расположение альфы, но сейчас, Джек потер занывший шрам на подбородке, нечего и думать об этом. Да и ребёнок…
Но сердцу было все равно. Оно замирало, стоило Броку оказаться рядом, пропускало удары, когда Джеку прилетали скупые похвалы, подскакивало к горлу в раздевалке и душевой. Если с признаками возбуждения Джек ещё мог справиться, то с собственными чувствами приходилось считаться.
Отчасти Джек был даже рад, что судьба подарила ему возможность хоть так оказаться рядом с тем, кто настолько прочно занял место в сердце, если бы не Барнс, постоянно возникавший на горизонте, стоило Броку оказаться немного ближе нескольких шагов. Джеку даже отчасти казалось, что омега специально следит, чтобы никто левый не отирался рядом с его альфой и в этом его даже можно было понять.
Но разве Баки Барнс может ревновать к такому, как Джек?
Вот только факт оставался фактом — где бы ни был Брок, там же через какое-то время появлялся Барнс.
— Баки, отойди на десять шагов, дай покурить нормально, — со вздохом просил Брок, заставляя Джека сбиваться с шага и пропускать удары.
— Дай хоть понюхать никотина, — не очень правдоподобно ныл Барнс, подбираясь к альфе ближе и ближе. — Раз курить самому запретили. Или мне у кого из твоих ребят стрельнуть. — он окинул долгим взглядом тренирующихся бойцов и громко расхохотался, когда Брок дёрнул его за руку, разворачивая к себе.
— Я тебе, блядь, стрельну! — рычал Брок, утаскивая омегу в сторону скамеек, устраивая его там, обещая выпороть, чтобы мозги на место встали, раз Роджерс не может призвать его к порядку.
Роджерс и Барнс. Барнс и Роджерс.
О них говорили все и всякое. Двое омег, те самые, нагнувшие систему. Друзья. Соратники. Любовники. Супруги. И имя Брока Рамлоу всегда рядом с их именами через тире, как само собой разумеющееся.
Джека это страшно бесило. Он исподволь наблюдал за тем как Брок ухаживает за беременным омегой, как смотрит на его живот, иногда касается ладонью. Смотрел и умирал каждый раз, истончался, ненавидел себя, собственную ущербность, тот выбор, что он сделал, самого Брока и то, что тот, похоже, был абсолютно счастлив, не замечая несчастья бывшего любовника. Да и не обязан он его замечать.
Только на миссиях было проще. Предельная сосредоточенность не давала думать о лишнем, занимать голову совершенно идиотскими рассуждениями на тему «а что, если...». Во время коротких передышек, ночёвок, перелетов из одной заданной точки в другую Брок снова был рядом. Близкий, понятный. Он, как и тринадцать лет, назад не любил зубоскалить над бородатыми шутками бойцов, лишь вежливо улыбаясь самым удачным, пил кофе, стараясь получить хоть немного лишнего тепла, и очень уютно молчал.
Но по возвращении на базу всё снова вставало на свои места. Джек снова сталкивался с счастливым Барнсом, такое ощущение, призванным нести в этот мир свет и благолепие, и начинал ненавидеть сам себя с ещё большей силой. Кольцо на шее словно тяжестью наливалось, тянуло вниз.
Джек терпел. Утром он невежливо игнорировал Барнса, снова примчавшегося в зал с кофе. На обеде чувствовал себя почти счастливым, когда Брок садился за его стол, а потом утаскивал Джека в тренерскую, чтобы посоветоваться по поводу и без. Вечером снова Барнс и пять минут пустого трепа на парковке, словно между ними с Броком почти ничего не изменилось и они были самыми обычными сослуживцами, без того злополучного романа.
— Роллинз, ты домой или прошвырнемся по барам? — в один вечер предложил Брок, сбив Джека с настроя закупиться вредным дерьмом в супермаркете и страдать под какой-нибудь мерзко слезливый фильм.
Конечно, домой он не поехал и пил в баре на равных, хотя старался особо алкоголь в рот не брать и, видимо, не рассчитал дозу, так как следующее, что он помнил после последнего шота — это крепкую хватку знакомых ладоней на плечах и жёсткие губы, целовать которые было до невозможного сладко.
Джек не думал ни о чем. Даже когда они вывалились из такси у его дома, когда потянул Брока в темную парадную спотыкаясь на ступенях, слушал его тихий смех, ощущал прикосновения сквозь одежду и потом, уже в спальне, когда последняя преграда валялась на полу, думать уже было поздно.
Утром все тело болело, голова раскалывалась на части, но в то же время муторнее всего было на сердце.
Не сказать, что Джек не был рад провести ночь с Броком, не рад был проснуться от легкого касания губ к виску, прикосновения мозолистых пальцев к скуле. Очень рад, но перед внутренним взором тут же появлялся беременный Барнс, и Джеку отчаянно начинало хотеться пустить себе пулю в лоб.
Вот только в следующую пятницу все повторялось.
Бар. Выпивка. Такси. Поспешные ласки на лестнице. Жаркий шёпот, просьба потерпеть хотя бы до спальни. Кожа к коже. Стоны. Толчки. Твёрдый член альфы, идеально таранящий изголодавшуюся задницу. Удовольствие, бьющее через край. Узел и нирвана ровно до утра, когда Брок, просыпаясь, неспешно одевается, стараясь не разбудить давно не спящего Джека, ходит рядом с кроватью прикасаясь так нежно, что скулить хочется, позорно разреветься, давая волю второй природе. Но Джек терпит, сопит в подушку и только тогда когда за спиной Брока закрывается дверь, разрешает себе развалиться на части, потому что в понедельник снова будет Барнс со стаканом кофе для Брока и все та же канитель с заботой и участием, хотя в обед вместо кафетерия Джек, кусая губы, будет подаваться на член альфы и тихо скулить от распирающей сердце любви.
И в то же время закончить эту связь не было никаких сил. Слишком он соскучился, слишком измучил сам себя мыслями и воспоминаниями, и слишком хорошо им было вместе. Действительно хорошо. Джек даже в такие мгновения забывал о собственной ущербности как омеги, о шрамах, нажитых за последние года комплексах. Брок словно открывал в нем его же, того самого Джека Роллинза с которым они познакомились в лагере посреди раскалённых песков пустыни.
Время шло.
Пятницы потихоньку превратились в выходные и Брок уезжал от Джека только в понедельник утром, чтобы через два часа войти в тренировочный зал чисто выбритым и в свежей одежде. Даже традиционный пятничный трип по барам потерял свою актуальность — Брок приезжал сразу домой к Джеку, чтобы выпасть из жизни до следующего понедельника.
Чем больше рос живот Барнса, тем сильнее эта ситуация напрягала Джека.
Он в какой-то момент представил себя на его месте и ужаснулся. Что же он такое творил? Как вообще можно трахаться с альфой, у которого вот вот должен ребёнок от другого появиться? Ладно Брок, Джек вообще мог не знать о нем толком ничего, о том, как тот изменился за эти годы, насколько оскотинился, раз позволял себе подобное поведение, но вот самого себя простить было в разы сложнее.
Надо было поговорить с Броком. Надо было!
Джек даже нашёл в себе силы и решимость поднять эту тему одним из пятничных вечеров, но Брок, словно что-то почувствовав, банально не приехал.
Прождав до полуночи, Джек зло выругался, глядя на мертвенно-чёрный экран мобильного и сам набрал Брока.
Длинные гудки выбесили ещё сильнее. Разве сложно было ответить? Самому позвонить? Скинуть сообщение?
Да за кого он считал Джека? За блядь? Подстилку одноразовую, пока супруг брюхатый ходит?
Когда Джек уже был готов разъебать телефон об стену ему ответили:
— Джекки, детка, прости, что продинамил, — хрипло ответил Брок.
Его голос настолько был пропитан усталостью, что Джек сразу сдулся, подрастеряв запахал скандалить.
— Что-то случилось? Я могу помочь? — участливо спросил он.
— Можешь. Знаешь госпиталь СтаркИндастриз? — у Джека внутри всё оборвалось. Он представил себе аварию, разбитый автомобиль альфы и его самого, зажатого сидением. А он тут себя накрутил, навыдумывал… — Приезжай. Я тут сдурею один с Роджерсом.
Задаваться вопросами Джек не стал. Наплевать. Не его это дело, пусть сами в своей семье разбираются, но он приедет, раз Брок просит, приедет и будет рядом. Потому что так будет правильно лично для него самого.
В госпиталь он влетел через четверть часа. Поднялся на этаж, куда велел Брок и остолбенел, оказавшись в родильном отделении.
Что-то с Барнсом? Он узнал об измене и ему стало плохо?
Накрутить себя Джек не успел, Брок заметил его раньше, поднялся, пошатнувшись и шагнул навстречу, обнимая крепко.
— Баки рожает, — выдохнул он, нисколько не смущаясь сидевшего в соседнем кресле Роджерса.
Джек откровенно перестал понимать, что происходит. Все до единого в ЩИТе знали, что командир «Альфы» капитан Брок Рамлоу живет вместе с Барнсом и Роджерсом, что первый носит от него ребёнка. И сам Брок ни разу эту информацию не оспорил, хотя любые неправомерные слухи всегда старался пресекать. А тут он тискается с другим омегой на глазах у Роджерса в то время, когда в родзале рождается его ребёнок.
— Сдохну сейчас от волнения, — выдохнул Брок и потянул Джека к креслам. — представлять вас друг другу не надо, так что опустим формальности.
Роджерс как ни в чем не бывало пожал руку Джека и снова невидящим взглядом уставился на дверь палаты.
— Блядь, — выругался Брок, когда расслышало едва различимый стон, нервно вцепился в волосы пальцами, дёрнул несильно и снова выругался, когда стон повторился. — Пиздец.
— Брок, — попробовал его успокоить Джек, притянул к себе ближе, прижал лбом к своему. — Омеги природой подготовлены к такому.
— Ещё вспомни, как раньше в полях рожали, — беззлобно буркнуло Брок и легко коснулся его губ в поцелуе. — Если бы там был ты, точно застрелился бы.
— Так не хочешь от меня детей? — криво усмехнулся Джек.
— Так сильно боюсь за тебя, идиота, — окоротил его Брок, не давая подняться и сбежать.
Роджерс никак не прокомментировал происходящее, хотя все точно слышал, а Джек понимать что-то стал ещё меньше.
— Мистер Роджерс, мистер Рамлоу. — Вышедшего из палаты врача встречали чуть ли не салютом и фанфарами. Стив и Брок подорвались с места, тут же оказавшись рядом. — Мистер Барнс чувствует себя удовлетворительно. Малыш родился в полном соответствии норме, так что завтра утром вы сможете обоих их забрать домой. Если хотите сейчас зайти в палату, то выберите кого-то одного.
Понятным было, что вызвался Роджерс, а Брок с Джеком остались сидеть в холле.
— Слава тебе господи, — выдохнул Брок, растекшись в кресле бесформенной амебой. — Как же я пересрался, когда у него воды отошли.
— Брок. — Джек присел рядом. — Я откровенно ничего не понимаю. Это твой сын?
— Мой, — ответил тот и расплылся в счастливой улыбке.
— А Стив с Баки не против, что ты это…
— Тебя, в смысле? — Брок открыл один глаз и глянул насмешливо. — Неужто ты все это время самоотверженном отыгрывал моего любовника. Ох, Джекки, ты пиздец ходячий. — Он хохотнул и ловко подцепил пальцев цепочку на которой болталось его кольцо. — Ты с хуя ли меня прокатил тогда после завершения контракта? Мордой в дерьмо макнул, но кольцо носишь. Как символ моего идиотизма? И сейчас жопу подставляешь ради какой-то великой цели?
— Я тебе сейчас двину, — нахмурился Джек. — То, что я идиот, не объясняет твоего скотства.
Брок сдулся, выпустил цепочку, снова откинувшись в кресле.
— Скотства, говоришь? — хмыкнул он. — Да, я отец мелкого. Но с Барнсом никогда не трахался, чтобы Роджерс голову отожрал за одну только мысль о его дружке. Но ребёночка они хотели. Сам же знаешь, двое омег не могут без альфы. Так этот ебанутый, — Брок покрутил пальцем у виска. — Меня выбрал и приперся с баночкой для анализов. Мол, подрочи, а дальше мы сами.
Джек тряхнул головой.
Вообще за эти месяцы он неплохо успел изучить Барнса и то, что тот немного долбанутый, было видно невооруженным взглядом, но чтобы настолько, он не ожидал. Хотя, чужая душа потёмки.
— Короче, сделали все по нормальному, через ЭКО, как раз в этой же клинике. Ну я к ним и перебрался. Все же омеге нужно присутствие второго отца, так какие-то энергетические каналы. Короче, я разбираться не стал и вот, — Брок развёл руками. — А тут ты, весь такой охуенный. Вот мне крышу снова и сорвало.
Тихо пиликнул телефон. Брок кое-как выцепить его из кармана джинсов, разблокировал отпечатком пальца и расплылся в совершенно счастливой улыбке, развернув аппарат к Джеку экраном.
— Ты смотри какой маленький. Кроха. — У Брока подозрительно заблестели глаза. — Сына родил, дом есть, осталось тебя на себе женить и я буду полностью счастлив. Блин, Джек, у нас сын родился!
Джек молча рассматривал фотографию крошечного сморщенного младенца, смешно растопырившего ладошки и улыбался.
Правильно говорила бабка, если не везёт в чем-то одном, повезёт потом, судьба наградит за страдания. И сейчас, видимо, и наступило то самое «потом», когда все детальки головоломки его жизни вдруг встали на место, открывая целостную картину.
Брок рядом. Несмотря сложный болезненный разрыв, столько лет порознь, он все равно рядом, что-то там говорит о свадьбе. Потом Джек найдёт в себе смелость рассказать, почему тогда так поступил. Про бесплодие. Про все на свете. Потом.
А сейчас… сейчас у них сын родился?
Бабка всегда говорила Джеку, что если не везёт в чем-то одном, по обязательно повезёт позже, судьба наградит за страдания. Но с каждым прожитым днём Джек верил в это всё меньше и меньше.
Влюбившись впервые, он даже был счастлив, потому что Брок, командир их подразделения мало того что лесом не послал нескладного омегу, так ещё и взаимностью ответил, улыбался только ему с теплотой. Только на Джека смотрел как-то… по-особенному.
читать дальшеИ так было ровно до тех пор, пока прошлое не напомнило о себе, боднув со всей дури в живот, убивая любые надежды на что-то после службы, хоть и Брок что-то там говорил про окончание контракта. Но Джеку не везло.
Страшно не везло.
Бумага из центра планирования, где всем омегам, служившим в горячих точках подбирались контрацептивы и подавители не оставила никакого шанса. Репродуктивный процент — восемь. Восемь! Из ста возможных.
Там ещё что-то писали про нарушение гормонального фона из-за сделанного в юности аборта, некритичной спайке труб, которая только уменьшала и без того мизерный шанс на здоровую семью.
— Не переживайте, сержант Роллинз, — пытался утешать его из полевой врач. — Детишек по приютам много, они же ведь тоже хороших пап заслуживают.
Но Джек его не слышал, он даже прикоснуться к бумагам не сумел, побоясь, что тогда напечатанное на белых листах чёрным орнаментом проступит у него на лбу, всем и каждому сообщая об его ущербности, бесполезности как омеги.
Надо было как-то сказать Броку, поставить его в известность, чтобы он сам решит, хочет ли иметь дело с пустоцветом. Надо было сказать, но Джек не смог, язык не повернулся. Он смотрел на Брока, стараясь навсегда запомнить его в мельчайших деталях. Как он курит, сидя прямо на песке, смотря куда-то вдаль, перекатывая сигарету из одного уголка губ в другой. Как спит, умудряясь мерзнуть даже в этой адской духовке. Как смотрит, говорит, ходит, как дышит…
Оставшиеся до конца контракта дни, до того момента как они сядут в самолёт, что отвезёт их наконец домой, Джек отрывался на полную катушку, чтобы потом уж точно было что вспомнить. Бешеный, почти публичный секс. Ночи вдали от лагеря, вдвоём на хребте бархана. Жизнь наперегонки со смертью. Джек кайфовал, наполняясь Броком до краёв, по-идиотски влюбляясь в него сильнее, жарче, страшнее. Так что уже не оторвать, только с мясом, с половиной самого себя, но Джек был сильным.
Оторвал.
Сразу. Без обезболивающего в виде времени.
— Прости, Рамлоу, что было на войне остаётся на войне. А здесь у меня семья.
Брок ничего не сказал в ответ, не ударил, хотя именно этого Джеку хотелось бы сильнее всего, чтобы хоть немного смазать, притупить боль другого порядка, кислотой выедавшую его изнутри.
Брок только посмотрел в глаза, пристально, внимательно и, вложив что-то в ладонь Джека, вышел из ангара, подхватив сумку с вещами.
«Если не везёт в чем-то одном...».
Хотел бы Джек знать, когда же та невероятная удача обрушится на его голову, искупая все вот это: разбитое сердце, дыру там где у человека должна быть душа, восемь процентов из ста для возможности забеременеть и простенькое обручальное кольцо, зажатое в дрожащей ладони.
Наверное, именно тогда Джек плакал в последний раз.
Дальше его жизнь понеслась по накатанной.
Контракт. Горячая точка. Ранение. Новый контракт. Новое ранение. Удаленная матка. Титановая пластина в голове и шрамы по всему телу и где-то внутри.
Восемь процентов превратились в полный ноль.
Но Джек уже ни о чем не жалел, он слишком много видел дерьма в этом мире, чтобы приводить в него ещё кого-то. Пусть даже и от любимого альфы.
С Броком они не пересекались. Не получалось встретиться в центре ветеранов, хотя Джек точно знал, что альфа там бывал, его фотографии попадались на сайте, просвещённом очередному собранию. Не виделись в барах, на улицах, магазинах. Не то чтобы Джек специально выяснял, где живет его бывший, но в какой-то момент обнаружил себя сидящим в кофейне напротив его дома с тремя пустыми стаканчиками из-под кофе на столе.
Это все начинало попахивать одержимостью.
***
Семейное положение: —
Джек ответил на последний вопрос, поставил дату и размашистую подпись в углу листа, не задумываясь.
ЩИТ. Одна из самых влиятельных военных организаций в стране. Наполовину частная, наполовину государственная.
Лучшее вооружение, лучшая тренировочная база, лучшие контракты и условия работы, самый влиятельный профсоюз — именно это втирал Джеку рекрутёр битые полтора часа, когда он изучал все возможные документы, готовый, впрочем, подписать что угодно. Лишь бы не сидеть на одном месте.
Почему бы не ЩИТ?
Особой разницы, на кого работать, Джек не видел, лишь бы платили исправно и не капали на мозг из-за второго пола, но и тут судьба догнала своего «любимца» и наградила очередным профилактическим пинком, а то, на тебе, расслабился.
Стоя у кабинета своего нового непосредственного начальника, Джек не знал, кого увидит и от того не сразу отреагировал на грозное:
— Нет! С этим я работать не буду!
Земля ушла из-под ног.
Джек смотрел перед собой и не мог поверить, что они встретились именно сейчас, именно в тот момент, когда он уже все для себя решил, примирился, почти забыл, какими бывают желтые глаза. Но факт оставался фактом — Брок, чертом Брок Рамлоу, заматеревший, раздавшийся в плечах, с ещё более тяжёлым хищным взглядом и голосом, от которого Джеку хотелось бухнуться на пузо и скулить, умолять о прощении за одну только возможность оказаться с ним рядом.
— Интересный какой, — протянули рядом и только тогда Джек понял — они не одни.
На массивном, занимающем добрую четверть не самого маленького кабинета, столе сидел, покачивая ногой, омега и с насмешкой рассматривал, словно препарируя взглядом, Джека.
— Пошёл вон! — снова рявкнул Брок, приподнимаясь из-за стола.
И Джека вынесло обратно в приемную. Он вжался спиной в дверь, впервые за добрый десяток лет боясь шелохнуться, вдохнуть чересчур глубоко, чтобы не выдать собственного присутствия.
Перед глазами мутилось. Белёсая пелена не желала смаргиваться. Джек снова почувствовал себя двадцатилетним придурком, запавшим на самого крутого альфу отряда и обнаружившего у него в палатке другого, более удачливого омегу.
Сколько с тех пор минуло времени? Тринадцать лет и восемь месяцев. Слишком долго и безнадежно, чтобы искать хотя бы дружескую приязнь, о чем-то большем и думать не имело смысла, пусть Джек и продолжал таскать кольцо на шею на крепкой цепочке. Сжимая его в ладони, когда наступал пиздец и только чудо могло помочь выбраться.
Он выбрался.
Но, видимо, всё, лимит чудес исчерпал себя полностью.
Джек не знал, что происходило в кабинете. Звукоизоляция не позволяла услышать ни слова, да и не его ума это дело, но собственная судьба виделась теперь в каком-то не самом радужном свете. Так как начинать работу в ЩИТе с перевода в другое подразделение было идеей, прямо сказать, отвратительной. Тем более, что он амбициозно метил сразу в «Альфу».
Вот только «Альфой», как выяснилось руководил самый лучший альфа. Забавная аналогия получалась.
Как Джек нашёл в себе силы добраться до диванчика у стены, он не знал, лишь понял, что сидит комкая в руках собственнную анкету, которую должен был передать своему новому руководителю, когда ее выдернули из его пальцев.
— Капитан Рамлоу сменил гнев на милость, — раздавшийся над ухом голос все того же омеги, хлестко ударил по самолюбию. — Завтра в девять на полигоне и в следующий раз… — жёсткие пальцы сжали подбородок Джека заставляя его поднять голову. — Отсасывать ему будешь сам.
Второй удар пришёлся в сердце.
Джек дернулся, но омега держал крепко рассматривая его и в то же время давая возможность разглядеть самого себя: лукавые серны глаза на половину лица, острые скулы, капризно вырезанные губы — красавец, одним словом. Именно такого омегу заслуживал Брок Рамлоу: сильного, знающего себе цену и, по всей видимости… беременного.
Это стало последней каплей. Джек шёл сюда не наблюдать за счастьем того кого до сих пор безнадежно любил. Он хотел было подняться, но омега снова на позволил, хлопнув неожиданно тяжёлой ладонью по плечу.
— Не дрейфь, красавчик, — усмехнулся он и мечтательно зажмурился. — Брок ебет так, словно гвозди забивает. Тебе понравится.
И скомкав анкету Джека, зашвырнул ее через открытую дверь в кабинет.
— Сука, Барнс, только попадись мне сегодня!
Именуемый Барнсом только разгладил на заметно округлившемся животе худи и выплыл из приемной, и не подумав закрыть за собой ни одну из дверей.
Джек не стал ждать у моря погоды, выскользнув следом за омегой, но в коридоре того не было. Хотя и не очень-то и хотелось его видеть снова.
Рука сама собой потянулась к животу, накрыла место чуть пониже пупка, изуродованное шрамом. Хотелось завыть, как тогда в ангаре, но снова винить было абсолютно некого. Брока он бросил сам, и тот не обязан был всю оставшуюся жизнь существовать лишь памятью одного идиота, слишком испугавшегося озвучить настоящую причину в глаза.
Отряд «Альфа» был лучшим. Джеку не потребовалось много времени понять, почему такие строгие критерии отбора ему выставили.
Бойцы казались единым организмом, функционирующим по точно заданным параметрам. Они жили, стреляли, дышали в унисон и Джек, как ни странно, вписался, вошёл в резонанс практически сразу, заняв давно пустовавшее место правой руки командира.
— Рты закрыли и на полосу препятствий! — рявкнул Брок и не думая выпускать сигареты из зубов. — Роллинз, проследи. Третий норматив. Кто не сдаст — не взыщите.
Он зло оскалился.
— Почему Роллинз? — возмутился то ли самый смелый, то ли самый тупой из бойцов. Джек ещё не успел запомнить из всех по имени. — Омега не так давно в отряде, чтобы… — он осекся под взглядом командира и громко сглотнул, отступив на шаг, явно надеясь спрятаться в толпе бойцов, но не преуспел в этом.
— Таузиг, радость моя. — Брок раздавил в ладони сигарету, даже не поморщившись. — Уж не намекаешь ли ты, что я блядь себе в отряде завести решил, а не такого же как ты, уёбок, бойца?
Остальные притихли, втянули головы в плечи, кто-то даже опасливо отвёл взгляд. Джек чувствовал злость альфы, знал, что он в своём праве, хотя и не мог до конца сам для себя обьяснить почему.
— Правильно, — мурлыкнул бесшумно появившийся из-за спин бойцов тот самый Барнс, бесстрашно приблизился к Броку, коснулся ладонью шеи. — Главная блядь здесь я, и уступать пальму первенства, — он обжег Джека взглядом, — не собираюсь даже этому здоровяку. Так что, сладкие, — Барнс улыбнулся так, что пробрало всех. Будь Джек умнее, бежал бы сломя голову в поисках бункера, а не стоял, неестественно выпрямив спину и пялясь, как беременный омега лапает его альфу. — вперёд, работать.
Джек видел, как смягчается Брок, бурчит на выскочившего на улицу в футболке омегу, натягивает на него свою форменную куртку. Слышал несвойственные альфе нотки в голоса, заботу.
— Вот что тебе в кабинете не сидится? — вздохнул Брок, застегивая куртку на омеге.
— Стив говорит, что я чаще должен быть рядом с отцом нашего сына, — почти урчит Барнс и Джеку становится особенно тошно.
Больших доказательств не требуется.
Он слышал бродившие по Базе слухи, что-то даже казалось правдоподобным, но увидеть своими глазами — совсем другое. Да и Джек всё равно ни на что не рассчитывал. Это в двадцать он мог ещё считать себя достаточно смазливым, чтобы попытаться вернуть себе расположение альфы, но сейчас, Джек потер занывший шрам на подбородке, нечего и думать об этом. Да и ребёнок…
Но сердцу было все равно. Оно замирало, стоило Броку оказаться рядом, пропускало удары, когда Джеку прилетали скупые похвалы, подскакивало к горлу в раздевалке и душевой. Если с признаками возбуждения Джек ещё мог справиться, то с собственными чувствами приходилось считаться.
Отчасти Джек был даже рад, что судьба подарила ему возможность хоть так оказаться рядом с тем, кто настолько прочно занял место в сердце, если бы не Барнс, постоянно возникавший на горизонте, стоило Броку оказаться немного ближе нескольких шагов. Джеку даже отчасти казалось, что омега специально следит, чтобы никто левый не отирался рядом с его альфой и в этом его даже можно было понять.
Но разве Баки Барнс может ревновать к такому, как Джек?
Вот только факт оставался фактом — где бы ни был Брок, там же через какое-то время появлялся Барнс.
— Баки, отойди на десять шагов, дай покурить нормально, — со вздохом просил Брок, заставляя Джека сбиваться с шага и пропускать удары.
— Дай хоть понюхать никотина, — не очень правдоподобно ныл Барнс, подбираясь к альфе ближе и ближе. — Раз курить самому запретили. Или мне у кого из твоих ребят стрельнуть. — он окинул долгим взглядом тренирующихся бойцов и громко расхохотался, когда Брок дёрнул его за руку, разворачивая к себе.
— Я тебе, блядь, стрельну! — рычал Брок, утаскивая омегу в сторону скамеек, устраивая его там, обещая выпороть, чтобы мозги на место встали, раз Роджерс не может призвать его к порядку.
Роджерс и Барнс. Барнс и Роджерс.
О них говорили все и всякое. Двое омег, те самые, нагнувшие систему. Друзья. Соратники. Любовники. Супруги. И имя Брока Рамлоу всегда рядом с их именами через тире, как само собой разумеющееся.
Джека это страшно бесило. Он исподволь наблюдал за тем как Брок ухаживает за беременным омегой, как смотрит на его живот, иногда касается ладонью. Смотрел и умирал каждый раз, истончался, ненавидел себя, собственную ущербность, тот выбор, что он сделал, самого Брока и то, что тот, похоже, был абсолютно счастлив, не замечая несчастья бывшего любовника. Да и не обязан он его замечать.
Только на миссиях было проще. Предельная сосредоточенность не давала думать о лишнем, занимать голову совершенно идиотскими рассуждениями на тему «а что, если...». Во время коротких передышек, ночёвок, перелетов из одной заданной точки в другую Брок снова был рядом. Близкий, понятный. Он, как и тринадцать лет, назад не любил зубоскалить над бородатыми шутками бойцов, лишь вежливо улыбаясь самым удачным, пил кофе, стараясь получить хоть немного лишнего тепла, и очень уютно молчал.
Но по возвращении на базу всё снова вставало на свои места. Джек снова сталкивался с счастливым Барнсом, такое ощущение, призванным нести в этот мир свет и благолепие, и начинал ненавидеть сам себя с ещё большей силой. Кольцо на шее словно тяжестью наливалось, тянуло вниз.
Джек терпел. Утром он невежливо игнорировал Барнса, снова примчавшегося в зал с кофе. На обеде чувствовал себя почти счастливым, когда Брок садился за его стол, а потом утаскивал Джека в тренерскую, чтобы посоветоваться по поводу и без. Вечером снова Барнс и пять минут пустого трепа на парковке, словно между ними с Броком почти ничего не изменилось и они были самыми обычными сослуживцами, без того злополучного романа.
— Роллинз, ты домой или прошвырнемся по барам? — в один вечер предложил Брок, сбив Джека с настроя закупиться вредным дерьмом в супермаркете и страдать под какой-нибудь мерзко слезливый фильм.
Конечно, домой он не поехал и пил в баре на равных, хотя старался особо алкоголь в рот не брать и, видимо, не рассчитал дозу, так как следующее, что он помнил после последнего шота — это крепкую хватку знакомых ладоней на плечах и жёсткие губы, целовать которые было до невозможного сладко.
Джек не думал ни о чем. Даже когда они вывалились из такси у его дома, когда потянул Брока в темную парадную спотыкаясь на ступенях, слушал его тихий смех, ощущал прикосновения сквозь одежду и потом, уже в спальне, когда последняя преграда валялась на полу, думать уже было поздно.
Утром все тело болело, голова раскалывалась на части, но в то же время муторнее всего было на сердце.
Не сказать, что Джек не был рад провести ночь с Броком, не рад был проснуться от легкого касания губ к виску, прикосновения мозолистых пальцев к скуле. Очень рад, но перед внутренним взором тут же появлялся беременный Барнс, и Джеку отчаянно начинало хотеться пустить себе пулю в лоб.
Вот только в следующую пятницу все повторялось.
Бар. Выпивка. Такси. Поспешные ласки на лестнице. Жаркий шёпот, просьба потерпеть хотя бы до спальни. Кожа к коже. Стоны. Толчки. Твёрдый член альфы, идеально таранящий изголодавшуюся задницу. Удовольствие, бьющее через край. Узел и нирвана ровно до утра, когда Брок, просыпаясь, неспешно одевается, стараясь не разбудить давно не спящего Джека, ходит рядом с кроватью прикасаясь так нежно, что скулить хочется, позорно разреветься, давая волю второй природе. Но Джек терпит, сопит в подушку и только тогда когда за спиной Брока закрывается дверь, разрешает себе развалиться на части, потому что в понедельник снова будет Барнс со стаканом кофе для Брока и все та же канитель с заботой и участием, хотя в обед вместо кафетерия Джек, кусая губы, будет подаваться на член альфы и тихо скулить от распирающей сердце любви.
И в то же время закончить эту связь не было никаких сил. Слишком он соскучился, слишком измучил сам себя мыслями и воспоминаниями, и слишком хорошо им было вместе. Действительно хорошо. Джек даже в такие мгновения забывал о собственной ущербности как омеги, о шрамах, нажитых за последние года комплексах. Брок словно открывал в нем его же, того самого Джека Роллинза с которым они познакомились в лагере посреди раскалённых песков пустыни.
Время шло.
Пятницы потихоньку превратились в выходные и Брок уезжал от Джека только в понедельник утром, чтобы через два часа войти в тренировочный зал чисто выбритым и в свежей одежде. Даже традиционный пятничный трип по барам потерял свою актуальность — Брок приезжал сразу домой к Джеку, чтобы выпасть из жизни до следующего понедельника.
Чем больше рос живот Барнса, тем сильнее эта ситуация напрягала Джека.
Он в какой-то момент представил себя на его месте и ужаснулся. Что же он такое творил? Как вообще можно трахаться с альфой, у которого вот вот должен ребёнок от другого появиться? Ладно Брок, Джек вообще мог не знать о нем толком ничего, о том, как тот изменился за эти годы, насколько оскотинился, раз позволял себе подобное поведение, но вот самого себя простить было в разы сложнее.
Надо было поговорить с Броком. Надо было!
Джек даже нашёл в себе силы и решимость поднять эту тему одним из пятничных вечеров, но Брок, словно что-то почувствовав, банально не приехал.
Прождав до полуночи, Джек зло выругался, глядя на мертвенно-чёрный экран мобильного и сам набрал Брока.
Длинные гудки выбесили ещё сильнее. Разве сложно было ответить? Самому позвонить? Скинуть сообщение?
Да за кого он считал Джека? За блядь? Подстилку одноразовую, пока супруг брюхатый ходит?
Когда Джек уже был готов разъебать телефон об стену ему ответили:
— Джекки, детка, прости, что продинамил, — хрипло ответил Брок.
Его голос настолько был пропитан усталостью, что Джек сразу сдулся, подрастеряв запахал скандалить.
— Что-то случилось? Я могу помочь? — участливо спросил он.
— Можешь. Знаешь госпиталь СтаркИндастриз? — у Джека внутри всё оборвалось. Он представил себе аварию, разбитый автомобиль альфы и его самого, зажатого сидением. А он тут себя накрутил, навыдумывал… — Приезжай. Я тут сдурею один с Роджерсом.
Задаваться вопросами Джек не стал. Наплевать. Не его это дело, пусть сами в своей семье разбираются, но он приедет, раз Брок просит, приедет и будет рядом. Потому что так будет правильно лично для него самого.
В госпиталь он влетел через четверть часа. Поднялся на этаж, куда велел Брок и остолбенел, оказавшись в родильном отделении.
Что-то с Барнсом? Он узнал об измене и ему стало плохо?
Накрутить себя Джек не успел, Брок заметил его раньше, поднялся, пошатнувшись и шагнул навстречу, обнимая крепко.
— Баки рожает, — выдохнул он, нисколько не смущаясь сидевшего в соседнем кресле Роджерса.
Джек откровенно перестал понимать, что происходит. Все до единого в ЩИТе знали, что командир «Альфы» капитан Брок Рамлоу живет вместе с Барнсом и Роджерсом, что первый носит от него ребёнка. И сам Брок ни разу эту информацию не оспорил, хотя любые неправомерные слухи всегда старался пресекать. А тут он тискается с другим омегой на глазах у Роджерса в то время, когда в родзале рождается его ребёнок.
— Сдохну сейчас от волнения, — выдохнул Брок и потянул Джека к креслам. — представлять вас друг другу не надо, так что опустим формальности.
Роджерс как ни в чем не бывало пожал руку Джека и снова невидящим взглядом уставился на дверь палаты.
— Блядь, — выругался Брок, когда расслышало едва различимый стон, нервно вцепился в волосы пальцами, дёрнул несильно и снова выругался, когда стон повторился. — Пиздец.
— Брок, — попробовал его успокоить Джек, притянул к себе ближе, прижал лбом к своему. — Омеги природой подготовлены к такому.
— Ещё вспомни, как раньше в полях рожали, — беззлобно буркнуло Брок и легко коснулся его губ в поцелуе. — Если бы там был ты, точно застрелился бы.
— Так не хочешь от меня детей? — криво усмехнулся Джек.
— Так сильно боюсь за тебя, идиота, — окоротил его Брок, не давая подняться и сбежать.
Роджерс никак не прокомментировал происходящее, хотя все точно слышал, а Джек понимать что-то стал ещё меньше.
— Мистер Роджерс, мистер Рамлоу. — Вышедшего из палаты врача встречали чуть ли не салютом и фанфарами. Стив и Брок подорвались с места, тут же оказавшись рядом. — Мистер Барнс чувствует себя удовлетворительно. Малыш родился в полном соответствии норме, так что завтра утром вы сможете обоих их забрать домой. Если хотите сейчас зайти в палату, то выберите кого-то одного.
Понятным было, что вызвался Роджерс, а Брок с Джеком остались сидеть в холле.
— Слава тебе господи, — выдохнул Брок, растекшись в кресле бесформенной амебой. — Как же я пересрался, когда у него воды отошли.
— Брок. — Джек присел рядом. — Я откровенно ничего не понимаю. Это твой сын?
— Мой, — ответил тот и расплылся в счастливой улыбке.
— А Стив с Баки не против, что ты это…
— Тебя, в смысле? — Брок открыл один глаз и глянул насмешливо. — Неужто ты все это время самоотверженном отыгрывал моего любовника. Ох, Джекки, ты пиздец ходячий. — Он хохотнул и ловко подцепил пальцев цепочку на которой болталось его кольцо. — Ты с хуя ли меня прокатил тогда после завершения контракта? Мордой в дерьмо макнул, но кольцо носишь. Как символ моего идиотизма? И сейчас жопу подставляешь ради какой-то великой цели?
— Я тебе сейчас двину, — нахмурился Джек. — То, что я идиот, не объясняет твоего скотства.
Брок сдулся, выпустил цепочку, снова откинувшись в кресле.
— Скотства, говоришь? — хмыкнул он. — Да, я отец мелкого. Но с Барнсом никогда не трахался, чтобы Роджерс голову отожрал за одну только мысль о его дружке. Но ребёночка они хотели. Сам же знаешь, двое омег не могут без альфы. Так этот ебанутый, — Брок покрутил пальцем у виска. — Меня выбрал и приперся с баночкой для анализов. Мол, подрочи, а дальше мы сами.
Джек тряхнул головой.
Вообще за эти месяцы он неплохо успел изучить Барнса и то, что тот немного долбанутый, было видно невооруженным взглядом, но чтобы настолько, он не ожидал. Хотя, чужая душа потёмки.
— Короче, сделали все по нормальному, через ЭКО, как раз в этой же клинике. Ну я к ним и перебрался. Все же омеге нужно присутствие второго отца, так какие-то энергетические каналы. Короче, я разбираться не стал и вот, — Брок развёл руками. — А тут ты, весь такой охуенный. Вот мне крышу снова и сорвало.
Тихо пиликнул телефон. Брок кое-как выцепить его из кармана джинсов, разблокировал отпечатком пальца и расплылся в совершенно счастливой улыбке, развернув аппарат к Джеку экраном.
— Ты смотри какой маленький. Кроха. — У Брока подозрительно заблестели глаза. — Сына родил, дом есть, осталось тебя на себе женить и я буду полностью счастлив. Блин, Джек, у нас сын родился!
Джек молча рассматривал фотографию крошечного сморщенного младенца, смешно растопырившего ладошки и улыбался.
Правильно говорила бабка, если не везёт в чем-то одном, повезёт потом, судьба наградит за страдания. И сейчас, видимо, и наступило то самое «потом», когда все детальки головоломки его жизни вдруг встали на место, открывая целостную картину.
Брок рядом. Несмотря сложный болезненный разрыв, столько лет порознь, он все равно рядом, что-то там говорит о свадьбе. Потом Джек найдёт в себе смелость рассказать, почему тогда так поступил. Про бесплодие. Про все на свете. Потом.
А сейчас… сейчас у них сын родился?
-
-
30.10.2019 в 19:44я рада что у Брока и Джека все будет хорошо!
-
-
30.10.2019 в 21:27-
-
30.10.2019 в 21:53_Ир-Рианн_, спасибо, безумно радостно такое слышать
-
-
30.10.2019 в 21:56-
-
30.10.2019 в 22:08-
-
30.10.2019 в 22:14-
-
31.10.2019 в 08:00"Завтра в девять на полигоне и в следующий раз… — жёсткие пальцы сжали подбородок Джека заставляя его поднять голову. — Отсасывать ему будешь сам."
Так Баки всё наврал?
-
-
31.10.2019 в 09:27У них с Броком очень тёплые, но суру о дружеские отношения
-
-
31.10.2019 в 10:32-
-
31.10.2019 в 15:22