«Ебись оно всё конем!!!»
Никто не выжил
Они не были вместе, когда все началось, только здоровались, сталкиваясь на лестнице, пару раз пили пиво в общей компании, обсуждая очередной проигрыш Лейкерс. Они не собирались даже начинать общаться, слишком разными казались друг другу. Хороший парень Баки Барнс, душа компании, весельчак, надежда и опора своих красиво стареющих родителей, любимый брат целого выводка одинаковых на лица сестер, и Брок, тот, о ком обычно говорят «плохая компания», с кем обычно родители и общаться-то запрещают, что уж говорить о чем-то другом. Байкер с татуировкой «1%» на шее, чуть ниже левого уха. Да, постарел и чутка остепенился, но мнения ни о властях, ни о «хороших мальчиках», типа сынка Барнсов, не изменил и менять не собирался. Вот только судьба никогда и никого не спрашивала, как распорядиться их жизнями.
Конец света застал их на очередном мальчишнике аж в Лас-Вегасе. И выбираться пришлось вместе. Так как и Броку, и Баки очень нужно было попасть обратно в город. У одного там были родители и сестры, а у второго — приличная коллекция не совсем легального оружия, любимый байк и запас сигарет на год вперёд.
читать дальшеПоначалу получалось так себе. Не собачиться по поводу и без не выходило, нервы сдавали у обоих, но потихоньку притирались.
Брок учился не закатывать глаза из-за странной наивности своего напарника по несчастью, открытости этому миру, желания помочь всем и вся. А Баки… черт его знает, чему тот учился, но после недели, что им пришлось просидеть запертыми на чердаке какого-то полусгнившего дома, он перестал так критически относиться ко всем предложениям Брока. По крайней мере, больше не просил не бить витрины магазинов, если не получалось проникнуть через дверь.
Странный вирус изменил и мир, и людей за считанные дни. Кто-то умер по непонятной причине, просто не проснувшись тем злосчастным утром, другие проснулись, но уже не собой.
— Это вода! Это все чертова вода! — уверял один сумасшедший, которого им «посчастливилось» спасти от десятка мертвяков. — Правительство что-то подмешивало в воду, вот и…
Что именно «и», Брока не сильно интересовало. Не верил он в теории всемирного заговора, не искал причин случившегося, а старался банально не сдохнуть. Искал ту самую воду, на которую всё списывал безумный старик, добывал еду, благо магазинов оказалось намного больше, чем выживших и не обратившихся людей, и спасал вполне себе симпатичную задницу Баки.
Хорошо хоть им сразу удалось договориться, что все, кто кидается на них с желанием сожрать, убить или обокрасть — враги и жалеть их не имеет смысла. Хотя Брок честно ожидал от своего спутника чего-то типа странноватых лозунгов парочки то ли недохиппи, то ли полностью прокуривших мозги идиотов, вещавших на одной из местных частот маленького городка под Рочестером о том, что зомби тоже люди и заслуживают права жить. «Ведь нас и так мало осталось, братья».
Брок с Баки тогда переглянулись и синхронно сошлись во мнении, что вот с этими представителями выживших знакомиться не хотят совершенно.
Быстро передвигаться не получалось. Мир накренился в какую-то непонятную сторону и вместе с людьми, казалось, откатился в какое-то чертово темное средневековье, потому что что машины, что электроприборы работать отказывались категорически. Из средств передвижения остались только лошади, велосипеды да самокаты. Брок лошадей не любил, они относились к нему ничуть не теплее, а Баки не умел ездить на велосипеде, чем веселил почти всю дорогу, и учиться не хотел категорически, утверждая, что его вестибулярный аппарат и так вырабатывает свой максимум. А двухколёсный транспорт от лукавого.
Брок ржал и не спорил.
А потому шли медленно. Баки к родителям, а Брок просто шел, чтобы не останавливаться. Ведь все равно мотоцикл не завести, а того оружия, что он успел добыть по дороге, хватить должно надолго. Да и этого дурилку не бросишь же на половине пути, хотя в голове Брока нет-нет да мелькала мысль занять одну из пустующих ферм и обустроить ее для нормальной жизни, но сначала нужно было довести Баки.
— Слушай, а может, мы уже умерли, как все те, кто не проснулся? — как-то тихо спросил тот, зябко закутавшись в спальник.
— Тогда это, по-твоему, такой ад у нас? — хмыкнул в ответ Брок, подкинул в костер пару штакетин и протянул руки к огню. — На двоих?
— Может, так, а может…
Он замолчал, только уткнулся носом в колени. Броку было жаль его, но успокаивать или дарить надежду там, где её не было, он не умел. Они оба прекрасно понимали, что, скорее всего, Баки никто уже не ждёт. И если его родные не погибли или не стали ходячими мертвецами, то они тоже где-то прячутся, как и другие вменяемые люди, и пробуют как-то жить с теми условиями, что им предоставляет новый мир. Понимать понимали, но все равно шли.
Иногда случалось так, что живых мертвецов они не видели по нескольку дней, а потом случалось сидеть на радиовышке пару дней, придумывая способ спуститься, не став ужином столпившихся внизу уродов.
— Тридцать восемь! — гордо заявил Баки, взмахнув в последний раз тяжёлым мачете.
— Девяносто два, — покивал Брок и поудобнее перехватил свой любимый нож, почти точную копию того, что пылится скорее всего до сих пор в его квартире.
Иногда спокойно шли, а иногда… иногда приходилось спасаться бегством.
***
— Блядь-блядь-блядь, — зажмурившись, зачастил Баки, прижал ладонь к груди, стараясь унять кровь. — Быть не может! Только не со мной! Только не так!
Брок, отбросив рюкзак в сторону, подпёр дверь плечом, судорожно огляделся по сторонам в поисках того, чем можно было забаррикадироваться.
— Барнс, где ты ходишь? — зашипел он, стараясь сильно не шуметь.
А когда помощи не последовало, только едва слышный мат из темноты, испугался. Неужто… да нет… не могло такого быть.
Удары сыпались на дверь все реже и реже. Там, на улице, кто-то стонал, надрывно, страшно. В вечернем сумраке невозможно было понять, скольких они с Баки привлекли своей неосторожностью, но сейчас не это было главное.
Кое-как придвинув к довольно-таки крепкой двери тяжёлый шкаф, по крайней мере, на ощупь деревянная махина, которой Брок подпёр единственную преграду на пути зомби, казалась именно шкафом, он принялся слепо шарить перед собой, стараясь добраться до рюкзака и зажигалки в нем или на худой конец спичек.
— Блядь, сука, Барнс, где ты там? — тихо позвал Брок, но в ответ слышал лишь сдавленные всхлипы.
И это пугало намного сильнее толпы мертвяков за дверью. Каким бы не приспособленным к такой жизни Баки Барнс ни был, но моральных сил ему было не занимать. Брок прекрасно понимал, что если бы ни этот мальчишка и его миссия по возвращению домой, то, скорее все, он бы банально допился бы до алкогольной комы, запершись в какой-нибудь баре с парочкой таких же забулдыг, как и он сам, выживших только потому, что у судьбы слишком дрянное чувство юмора.
— Баки! — вновь попытал удачу Брок.
И снова ему никто не ответил.
Рюкзак нашелся с третьей попытки, зажигалка на его дне — со второй, а самого Баки Брок нашел почти сразу в следующей же комнате, на полу в самом дальнем углу.
— Ты чего тут спрятался? Вроде ж пуганый уже, — ворчливо буркнул Брок, освещая мерцающим светом скрючившегося у стены человека.
— Меня укусили… Брок… меня… уку… укусили…
Горло сдавило. Брок стиснул зубы, чтобы не застонать от бессилия, от обиды на этот чертов мир, на судьбу, на самого себя, что не доглядел, позволил случиться непоправимому.
— Убей меня, — вскинув на него черные в неярком свете пламени зажигалки глаза, взмолился Баки. — Убей! Я не хочу как они!
И Брок не хотел. Только не он, не Баки. Наивный, сердечный и такой добрый ко всем, он не должен был… не должен. Но на кровоточащей ладони не хватало приличного куска мяса и они оба знали, что вариантов-то других нет.
— Убей.
Ладони вспотели, Брок потянулся к брошенному на пол мачете, стараясь не глядеть на Баки. Вариантов не было, никаких. Совсем никаких. Ни у Брока, ни для Баки. Обрекать его на судьбу бродячего трупа было нельзя, но и убивать…
Вспыхнувшая в голове идея заставила сорваться с места.
Брок подскочил к Баки, глянул на его ладонь и гаркнул:
— Раздевайся!
Сам тем временем огляделся, нашел старый закопченный камин у стены напротив, разломал какой-то стул, затем второй, третий и, сунув между их обломками какую-то найденную в темноте тряпку, все это подпалил. Огонь занялся быстро, ярко освещая небольшую гостиную, наглухо заколоченные окна и бледного Барнса, успевшего стянуть в себя все, разве что кроме боксеров и носков веселенького салатового цвета.
Разложить его на полу, сунув в рот обмотанную рукавом его же рубашки деревяху, Брок примерился.
Если рубануть в правильном месте, то хватить могло даже одного удара. Пусть и невелик был шанс, что зараза не распространилась по организму, но попытаться-то стоило.
Никакого обезболивающего у них не было. Быстро обработав мачете бурбоном из бутылки, что Брок тащил с собой едва ли не с самого Вегаса, он глянул на Баки.
— Прости, малыш, сейчас тебе будет очень больно.
И с хорошим замахом рубанул.
Следующий час Брок хотел бы забыть навсегда. Страшный полустон-полувой, заглушенный самодельным кляпом, звук ударов, черная-черная в полумраке кровь Баки и запах металла. Брок не особо помнил, как обрабатывал культю, как доставал изо рта потерявшего сознание Баки измочаленную в труху деревяшку, как рыскал по дому в поисках хоть какой-то аптечки и колол в остатки плеча чуть ли не всё, что сумел найти. Отрубленную руку спрятал так, чтобы ни самому на нее не натыкаться, ни чтобы Баки, если выживет и не обернется, не видел. Очень хотелось, чтобы выжил.
Домик, в который они забрались, оказался небольшим, в два этажа, с двумя комнатами наверху, почти на чердаке и гостиной с кухней внизу, только что подвал не подвел, оказавшись просторным, без окон и дополнительных дверей, хоть и заваленным разным хламом.
Брок перенес Баки наверх, устроил его на широкой, явно хозяйской кровати, укрыл хорошенько.
Каких-то иллюзий питать не приходилось. Брок видел, что случалось с укушенными, и не раз. Обычно хватало от пары часов до двух суток, чтобы человек превратился в алчущего плоти мертвяка. Но он хотя бы попытался.
Привязывать Баки к кровати Брок не стал, все равно вряд ли проморгает его смерть, но и сам устроился в той же комнате, притащил снизу кресло, поставил рядом, чтобы можно было касаться ноги Баки ступней. Потом взялся обшаривать дом.
Еды набралось не так уж и много. То ли хозяева забрали с собой все, когда уходили, то ли здесь и до этого не водилось особо ничего съестного. Зато в подвале отыскались свечи в огромном количестве, три полные баклахи воды для кулера и целая коробка консервированного супа.
Подогревая над огнем прямо в жестяной, вскрытой ножом банке куриную лапшу, Брок в очередной раз поблагодарил неведомого идиота, создавшего этот странный вирус, хотя бы за то, что зомби не идут на запах дыма, что они достаточно тупые, чтобы запоминать дом, в котором скрылась потенциальная еда и достаточно хоть как то отвлечь от двери или затаиться на пару часов, они убредают в поисках пищи. Вот только какими бы тупыми не были живые мертвецы, пока что именно они выигрывали у человечества, выкашивая его остатки, сжирая его.
Баки пришел в себя через два часа. Вколотый морфин — и где только хозяева этого дома его нашли? — притуплял боль, и Броку даже удалось впихнуть в Баки полбанки супа и почти полную кружку воды.
— Я умру? — перекатив голову по подушке так, чтобы смотреть в стену, спросил Баки, хотя, может, это Брок услышал вопросительные интонации, придумал их самому себе.
— Возможно.
— Что? — Баки повернул голову на его голос.
— Ты возможно умрёшь, — уже увереннее повторил Брок. — Но уж точно не сегодня.
Баки не ответил, может, понял, что ему врут, может, не нашел, что сказать. Он просто лежал, смотрел своими невозможными глазами на Брока и молчал. Им обоим оставалось только одно — ждать, что будет завтра.
— Каково это — умирать? — первым делом спросил Баки, едва на следующее утро Брок растолкал его, чтобы сделать очередной укол обезболивающего и обработать то, что осталось от руки.
— Не знаю, — хмыкнул Брок, отрицательно покачал головой.
И вышел из комнаты, ругая самого себя за излишнюю мягкость к своему спутнику, напоминая о том, что мир таких обычно проглатывал, даже не пережевав, и вот такой вот страшный исход был лишь вопросом времени. Много бы прошёл Баки в одиночку? Сумел бы вообще выбраться из того мотеля, где они пережидали всей ещё живой компанией самое начало, когда начали умирать первые люди? Ответ напрашивался сам собой, но озвучивать его Брок не собирался. Он лишь сходил вниз, быстро согрел воду в стареньком чайнике прямо над огнём, намешал для Баки в пузатой синей кружке джема с водой и вернулся обратно в спальню.
— Пей.
Тот послушно забрал кружку, удерживая ее одной правой, и сделал первый глоток.
— А тебе до всего этого приходилось стрелять в людей? — снова заговорил Баки, смотря куда-то перед собой, слишком явно стараясь не коситься на левую культю.
— Приходилось, — хмуро ответил Брок, устроился в кресле, вновь пихнул ноги к Баки под одеяло.
Так почему-то ему было проще и спокойнее, казалось, что тепло тела этого мальчишки успокаивало, дарило надежду на то, что все ещё не потеряно и, возможно, ну а вдруг, зараза не проникла слишком глубоко и Баки выживет.
— А в тебя стреляли? — продолжил тот, словно не замечая того, что на его вопросы никто не хочет отвечать.
— Стреляли, — сдался Брок, задрал футболку и продемонстрировал старый шрам на левом боку. — Дробь.
— А… — хотел было что-то спросить Баки, но Брок его перебил, хмуро припечатал взглядом.
— Я не умирал и тебе не советую. Нет там ничего, только темнота и небытие.
Баки умолк и до самого вечера вместо ответов на вопросы только кивал или качал головой, много спал, вздрагивая от любого шороха и очень неплохо ел, что не могло не радовать Брока. Как говаривала его бабка: «Хороший аппетит — явный признак того, что ты идёшь на поправку!»
Вот тут Броку было что добавить. У зомби вон аппетит тоже был дай боже, но о выздоровлении, в их-то случае, говорить не приходилось. Хотя…
— А может, они тоже живые. Ну, в какой-то ином понимании, — как-то огорошил его предположением Баки, когда они только-только выбрались из Вегаса и устроили небольшой привал на обочине хайвея. — Может, это новый виток эволюции?
— Сам-то понял, что сказал? — оборжал его тогда Брок, но теперь… теперь даже и не знал, что думать.
По крайней мере, они точно видели как ходячие мертвецы не только как-то очень своеобразно общаются, но и учатся действовать сообща. Медленно учатся, но все же.
Всю эту ночь Брок не сомкнул глаз. Он сидел напротив постели горячего, словно печка, Баки и ждал-ждал-ждал, боясь коснуться влажной от пота кожи и понять — холодная, отвести взгляд и упустить тот последний вздох. Но Баки дышал, хоть и тяжело, тихо постанывал во сне, метался по подушке, вскидывался, слепо вперившись в темноту перед собой и падал обратно снова, забываясь тяжелым сном.
Брок ждал, сам не зная чего, а уж что он будет делать, если Баки обратится, и представить себе боялся, потому и ружьё специально оставил внизу.
Под утро, когда в окно проник тусклый предрассветный свет, Брок отрубился, очнувшись от тихого вопроса, сказанного вполне нормальным голосом:
— Интересно, а что чувствует человек, становясь зомби?
Брок вскинулся, жадно оглядел Баки и выдохнул. Тот был жив и, если не считать отрубленной руки и лихорадочно горящих щёк, был вполне здоров, а ведь прошло уже достаточно времени, чтобы… продолжать мысль он не стал, лишь хотел было подняться, размять затёкшее за ночь тело, как следующая фраза окончательно выбила землю из-под ног.
— Будь я зомби, я бы охотился за тобой. — Баки выразительно щелкнул зубами.
— Зачем? — аккуратно поинтересовался Брок, радуясь тому, что они хотя бы съехали с умиральной темы.
Он готов был говорить о чем угодно, кроме смерти. Лучше уж про ее виновников.
— Чтобы укусить, — пожал плечами Баки, скривился и искоса глянул на левое. — Мда, не возьмут меня теперь замуж, и дрочил я всегда левой.
— Тебе подрочить, что ли? — с усмешкой поинтересовался Брок, чувствуя как отпускает липкий страх, державший до этого за горло, раз Баки начал хохмить, то тем более жить будет.
— В благотворительности не нуждаюсь! — вспыхнул тот, порозовел ещё сильнее, но непроизвольное движение юркого языка, быстро облизавшего потрескавшиеся, но все ещё красивые губы, выдало Баки с головой — нуждается, и ещё как.
Поднявшись, Брок подался вперёд, опираясь одним коленом на постель рядом с Баки и коротко коснулся его губ своими, прихватил зубами нижнюю, лизнул кончик носа.
— Ты, главное, поправляйся, детка, а там уж и отдрочить, и отсосать, и выебать у меня не заржавеет.
— Это потому, что мы, возможно, последние живые геи? — тихо-тихо спросил Баки, натянул одеяло едва ли не на нос.
И куда только подевалась его привычная бравада?
— Геев, как и пидорасов, меньше не стало, уж поверь мне, — фыркнул Брок, снова усевшись в кресло, и пихнул ноги под одеяло, коснулся ступнями бёдра Баки. — А глядя на то, что творится вокруг, я могу тебе точно ответить — даже многие упёртые гетерасты очень быстро переобуются. Так что пойми, ты красивый, а у меня есть ружьё. — Брок поиграл бровями. — Выбора у тебя особого нет, детка, говорили же тебе папа с мамой, что стоит дружить только с хорошими мальчиками. А ты не слушался. Теперь смотри, что вышло.
Звонкий смех разбил сонную тишину этого странного, богатого на признания утра. Где-то внизу снова забормотали, застонали голодные зомби, заскребли ободранными до костей пальцами в дверь, стараясь прорваться в домик. Брок слушал этот смех, глядел на утирающего слезы Баки, и сам не заметил, как улыбнулся. Ведь и правда дело было не в том, что кроме них, скорее всего, почти никто не выжил. А в сияющих от смеха глазах хорошего парня — Баки Барнса, души компании, весельчака, надежды и опоры своих красиво стареющих родителей, любимого брата целого выводка одинаковых на лица сестер. А уж Брок как-нибудь постарается соответствовать.
Они не были вместе, когда все началось, только здоровались, сталкиваясь на лестнице, пару раз пили пиво в общей компании, обсуждая очередной проигрыш Лейкерс. Они не собирались даже начинать общаться, слишком разными казались друг другу. Хороший парень Баки Барнс, душа компании, весельчак, надежда и опора своих красиво стареющих родителей, любимый брат целого выводка одинаковых на лица сестер, и Брок, тот, о ком обычно говорят «плохая компания», с кем обычно родители и общаться-то запрещают, что уж говорить о чем-то другом. Байкер с татуировкой «1%» на шее, чуть ниже левого уха. Да, постарел и чутка остепенился, но мнения ни о властях, ни о «хороших мальчиках», типа сынка Барнсов, не изменил и менять не собирался. Вот только судьба никогда и никого не спрашивала, как распорядиться их жизнями.
Конец света застал их на очередном мальчишнике аж в Лас-Вегасе. И выбираться пришлось вместе. Так как и Броку, и Баки очень нужно было попасть обратно в город. У одного там были родители и сестры, а у второго — приличная коллекция не совсем легального оружия, любимый байк и запас сигарет на год вперёд.
читать дальшеПоначалу получалось так себе. Не собачиться по поводу и без не выходило, нервы сдавали у обоих, но потихоньку притирались.
Брок учился не закатывать глаза из-за странной наивности своего напарника по несчастью, открытости этому миру, желания помочь всем и вся. А Баки… черт его знает, чему тот учился, но после недели, что им пришлось просидеть запертыми на чердаке какого-то полусгнившего дома, он перестал так критически относиться ко всем предложениям Брока. По крайней мере, больше не просил не бить витрины магазинов, если не получалось проникнуть через дверь.
Странный вирус изменил и мир, и людей за считанные дни. Кто-то умер по непонятной причине, просто не проснувшись тем злосчастным утром, другие проснулись, но уже не собой.
— Это вода! Это все чертова вода! — уверял один сумасшедший, которого им «посчастливилось» спасти от десятка мертвяков. — Правительство что-то подмешивало в воду, вот и…
Что именно «и», Брока не сильно интересовало. Не верил он в теории всемирного заговора, не искал причин случившегося, а старался банально не сдохнуть. Искал ту самую воду, на которую всё списывал безумный старик, добывал еду, благо магазинов оказалось намного больше, чем выживших и не обратившихся людей, и спасал вполне себе симпатичную задницу Баки.
Хорошо хоть им сразу удалось договориться, что все, кто кидается на них с желанием сожрать, убить или обокрасть — враги и жалеть их не имеет смысла. Хотя Брок честно ожидал от своего спутника чего-то типа странноватых лозунгов парочки то ли недохиппи, то ли полностью прокуривших мозги идиотов, вещавших на одной из местных частот маленького городка под Рочестером о том, что зомби тоже люди и заслуживают права жить. «Ведь нас и так мало осталось, братья».
Брок с Баки тогда переглянулись и синхронно сошлись во мнении, что вот с этими представителями выживших знакомиться не хотят совершенно.
Быстро передвигаться не получалось. Мир накренился в какую-то непонятную сторону и вместе с людьми, казалось, откатился в какое-то чертово темное средневековье, потому что что машины, что электроприборы работать отказывались категорически. Из средств передвижения остались только лошади, велосипеды да самокаты. Брок лошадей не любил, они относились к нему ничуть не теплее, а Баки не умел ездить на велосипеде, чем веселил почти всю дорогу, и учиться не хотел категорически, утверждая, что его вестибулярный аппарат и так вырабатывает свой максимум. А двухколёсный транспорт от лукавого.
Брок ржал и не спорил.
А потому шли медленно. Баки к родителям, а Брок просто шел, чтобы не останавливаться. Ведь все равно мотоцикл не завести, а того оружия, что он успел добыть по дороге, хватить должно надолго. Да и этого дурилку не бросишь же на половине пути, хотя в голове Брока нет-нет да мелькала мысль занять одну из пустующих ферм и обустроить ее для нормальной жизни, но сначала нужно было довести Баки.
— Слушай, а может, мы уже умерли, как все те, кто не проснулся? — как-то тихо спросил тот, зябко закутавшись в спальник.
— Тогда это, по-твоему, такой ад у нас? — хмыкнул в ответ Брок, подкинул в костер пару штакетин и протянул руки к огню. — На двоих?
— Может, так, а может…
Он замолчал, только уткнулся носом в колени. Броку было жаль его, но успокаивать или дарить надежду там, где её не было, он не умел. Они оба прекрасно понимали, что, скорее всего, Баки никто уже не ждёт. И если его родные не погибли или не стали ходячими мертвецами, то они тоже где-то прячутся, как и другие вменяемые люди, и пробуют как-то жить с теми условиями, что им предоставляет новый мир. Понимать понимали, но все равно шли.
Иногда случалось так, что живых мертвецов они не видели по нескольку дней, а потом случалось сидеть на радиовышке пару дней, придумывая способ спуститься, не став ужином столпившихся внизу уродов.
— Тридцать восемь! — гордо заявил Баки, взмахнув в последний раз тяжёлым мачете.
— Девяносто два, — покивал Брок и поудобнее перехватил свой любимый нож, почти точную копию того, что пылится скорее всего до сих пор в его квартире.
Иногда спокойно шли, а иногда… иногда приходилось спасаться бегством.
***
— Блядь-блядь-блядь, — зажмурившись, зачастил Баки, прижал ладонь к груди, стараясь унять кровь. — Быть не может! Только не со мной! Только не так!
Брок, отбросив рюкзак в сторону, подпёр дверь плечом, судорожно огляделся по сторонам в поисках того, чем можно было забаррикадироваться.
— Барнс, где ты ходишь? — зашипел он, стараясь сильно не шуметь.
А когда помощи не последовало, только едва слышный мат из темноты, испугался. Неужто… да нет… не могло такого быть.
Удары сыпались на дверь все реже и реже. Там, на улице, кто-то стонал, надрывно, страшно. В вечернем сумраке невозможно было понять, скольких они с Баки привлекли своей неосторожностью, но сейчас не это было главное.
Кое-как придвинув к довольно-таки крепкой двери тяжёлый шкаф, по крайней мере, на ощупь деревянная махина, которой Брок подпёр единственную преграду на пути зомби, казалась именно шкафом, он принялся слепо шарить перед собой, стараясь добраться до рюкзака и зажигалки в нем или на худой конец спичек.
— Блядь, сука, Барнс, где ты там? — тихо позвал Брок, но в ответ слышал лишь сдавленные всхлипы.
И это пугало намного сильнее толпы мертвяков за дверью. Каким бы не приспособленным к такой жизни Баки Барнс ни был, но моральных сил ему было не занимать. Брок прекрасно понимал, что если бы ни этот мальчишка и его миссия по возвращению домой, то, скорее все, он бы банально допился бы до алкогольной комы, запершись в какой-нибудь баре с парочкой таких же забулдыг, как и он сам, выживших только потому, что у судьбы слишком дрянное чувство юмора.
— Баки! — вновь попытал удачу Брок.
И снова ему никто не ответил.
Рюкзак нашелся с третьей попытки, зажигалка на его дне — со второй, а самого Баки Брок нашел почти сразу в следующей же комнате, на полу в самом дальнем углу.
— Ты чего тут спрятался? Вроде ж пуганый уже, — ворчливо буркнул Брок, освещая мерцающим светом скрючившегося у стены человека.
— Меня укусили… Брок… меня… уку… укусили…
Горло сдавило. Брок стиснул зубы, чтобы не застонать от бессилия, от обиды на этот чертов мир, на судьбу, на самого себя, что не доглядел, позволил случиться непоправимому.
— Убей меня, — вскинув на него черные в неярком свете пламени зажигалки глаза, взмолился Баки. — Убей! Я не хочу как они!
И Брок не хотел. Только не он, не Баки. Наивный, сердечный и такой добрый ко всем, он не должен был… не должен. Но на кровоточащей ладони не хватало приличного куска мяса и они оба знали, что вариантов-то других нет.
— Убей.
Ладони вспотели, Брок потянулся к брошенному на пол мачете, стараясь не глядеть на Баки. Вариантов не было, никаких. Совсем никаких. Ни у Брока, ни для Баки. Обрекать его на судьбу бродячего трупа было нельзя, но и убивать…
Вспыхнувшая в голове идея заставила сорваться с места.
Брок подскочил к Баки, глянул на его ладонь и гаркнул:
— Раздевайся!
Сам тем временем огляделся, нашел старый закопченный камин у стены напротив, разломал какой-то стул, затем второй, третий и, сунув между их обломками какую-то найденную в темноте тряпку, все это подпалил. Огонь занялся быстро, ярко освещая небольшую гостиную, наглухо заколоченные окна и бледного Барнса, успевшего стянуть в себя все, разве что кроме боксеров и носков веселенького салатового цвета.
Разложить его на полу, сунув в рот обмотанную рукавом его же рубашки деревяху, Брок примерился.
Если рубануть в правильном месте, то хватить могло даже одного удара. Пусть и невелик был шанс, что зараза не распространилась по организму, но попытаться-то стоило.
Никакого обезболивающего у них не было. Быстро обработав мачете бурбоном из бутылки, что Брок тащил с собой едва ли не с самого Вегаса, он глянул на Баки.
— Прости, малыш, сейчас тебе будет очень больно.
И с хорошим замахом рубанул.
Следующий час Брок хотел бы забыть навсегда. Страшный полустон-полувой, заглушенный самодельным кляпом, звук ударов, черная-черная в полумраке кровь Баки и запах металла. Брок не особо помнил, как обрабатывал культю, как доставал изо рта потерявшего сознание Баки измочаленную в труху деревяшку, как рыскал по дому в поисках хоть какой-то аптечки и колол в остатки плеча чуть ли не всё, что сумел найти. Отрубленную руку спрятал так, чтобы ни самому на нее не натыкаться, ни чтобы Баки, если выживет и не обернется, не видел. Очень хотелось, чтобы выжил.
Домик, в который они забрались, оказался небольшим, в два этажа, с двумя комнатами наверху, почти на чердаке и гостиной с кухней внизу, только что подвал не подвел, оказавшись просторным, без окон и дополнительных дверей, хоть и заваленным разным хламом.
Брок перенес Баки наверх, устроил его на широкой, явно хозяйской кровати, укрыл хорошенько.
Каких-то иллюзий питать не приходилось. Брок видел, что случалось с укушенными, и не раз. Обычно хватало от пары часов до двух суток, чтобы человек превратился в алчущего плоти мертвяка. Но он хотя бы попытался.
Привязывать Баки к кровати Брок не стал, все равно вряд ли проморгает его смерть, но и сам устроился в той же комнате, притащил снизу кресло, поставил рядом, чтобы можно было касаться ноги Баки ступней. Потом взялся обшаривать дом.
Еды набралось не так уж и много. То ли хозяева забрали с собой все, когда уходили, то ли здесь и до этого не водилось особо ничего съестного. Зато в подвале отыскались свечи в огромном количестве, три полные баклахи воды для кулера и целая коробка консервированного супа.
Подогревая над огнем прямо в жестяной, вскрытой ножом банке куриную лапшу, Брок в очередной раз поблагодарил неведомого идиота, создавшего этот странный вирус, хотя бы за то, что зомби не идут на запах дыма, что они достаточно тупые, чтобы запоминать дом, в котором скрылась потенциальная еда и достаточно хоть как то отвлечь от двери или затаиться на пару часов, они убредают в поисках пищи. Вот только какими бы тупыми не были живые мертвецы, пока что именно они выигрывали у человечества, выкашивая его остатки, сжирая его.
Баки пришел в себя через два часа. Вколотый морфин — и где только хозяева этого дома его нашли? — притуплял боль, и Броку даже удалось впихнуть в Баки полбанки супа и почти полную кружку воды.
— Я умру? — перекатив голову по подушке так, чтобы смотреть в стену, спросил Баки, хотя, может, это Брок услышал вопросительные интонации, придумал их самому себе.
— Возможно.
— Что? — Баки повернул голову на его голос.
— Ты возможно умрёшь, — уже увереннее повторил Брок. — Но уж точно не сегодня.
Баки не ответил, может, понял, что ему врут, может, не нашел, что сказать. Он просто лежал, смотрел своими невозможными глазами на Брока и молчал. Им обоим оставалось только одно — ждать, что будет завтра.
— Каково это — умирать? — первым делом спросил Баки, едва на следующее утро Брок растолкал его, чтобы сделать очередной укол обезболивающего и обработать то, что осталось от руки.
— Не знаю, — хмыкнул Брок, отрицательно покачал головой.
И вышел из комнаты, ругая самого себя за излишнюю мягкость к своему спутнику, напоминая о том, что мир таких обычно проглатывал, даже не пережевав, и вот такой вот страшный исход был лишь вопросом времени. Много бы прошёл Баки в одиночку? Сумел бы вообще выбраться из того мотеля, где они пережидали всей ещё живой компанией самое начало, когда начали умирать первые люди? Ответ напрашивался сам собой, но озвучивать его Брок не собирался. Он лишь сходил вниз, быстро согрел воду в стареньком чайнике прямо над огнём, намешал для Баки в пузатой синей кружке джема с водой и вернулся обратно в спальню.
— Пей.
Тот послушно забрал кружку, удерживая ее одной правой, и сделал первый глоток.
— А тебе до всего этого приходилось стрелять в людей? — снова заговорил Баки, смотря куда-то перед собой, слишком явно стараясь не коситься на левую культю.
— Приходилось, — хмуро ответил Брок, устроился в кресле, вновь пихнул ноги к Баки под одеяло.
Так почему-то ему было проще и спокойнее, казалось, что тепло тела этого мальчишки успокаивало, дарило надежду на то, что все ещё не потеряно и, возможно, ну а вдруг, зараза не проникла слишком глубоко и Баки выживет.
— А в тебя стреляли? — продолжил тот, словно не замечая того, что на его вопросы никто не хочет отвечать.
— Стреляли, — сдался Брок, задрал футболку и продемонстрировал старый шрам на левом боку. — Дробь.
— А… — хотел было что-то спросить Баки, но Брок его перебил, хмуро припечатал взглядом.
— Я не умирал и тебе не советую. Нет там ничего, только темнота и небытие.
Баки умолк и до самого вечера вместо ответов на вопросы только кивал или качал головой, много спал, вздрагивая от любого шороха и очень неплохо ел, что не могло не радовать Брока. Как говаривала его бабка: «Хороший аппетит — явный признак того, что ты идёшь на поправку!»
Вот тут Броку было что добавить. У зомби вон аппетит тоже был дай боже, но о выздоровлении, в их-то случае, говорить не приходилось. Хотя…
— А может, они тоже живые. Ну, в какой-то ином понимании, — как-то огорошил его предположением Баки, когда они только-только выбрались из Вегаса и устроили небольшой привал на обочине хайвея. — Может, это новый виток эволюции?
— Сам-то понял, что сказал? — оборжал его тогда Брок, но теперь… теперь даже и не знал, что думать.
По крайней мере, они точно видели как ходячие мертвецы не только как-то очень своеобразно общаются, но и учатся действовать сообща. Медленно учатся, но все же.
Всю эту ночь Брок не сомкнул глаз. Он сидел напротив постели горячего, словно печка, Баки и ждал-ждал-ждал, боясь коснуться влажной от пота кожи и понять — холодная, отвести взгляд и упустить тот последний вздох. Но Баки дышал, хоть и тяжело, тихо постанывал во сне, метался по подушке, вскидывался, слепо вперившись в темноту перед собой и падал обратно снова, забываясь тяжелым сном.
Брок ждал, сам не зная чего, а уж что он будет делать, если Баки обратится, и представить себе боялся, потому и ружьё специально оставил внизу.
Под утро, когда в окно проник тусклый предрассветный свет, Брок отрубился, очнувшись от тихого вопроса, сказанного вполне нормальным голосом:
— Интересно, а что чувствует человек, становясь зомби?
Брок вскинулся, жадно оглядел Баки и выдохнул. Тот был жив и, если не считать отрубленной руки и лихорадочно горящих щёк, был вполне здоров, а ведь прошло уже достаточно времени, чтобы… продолжать мысль он не стал, лишь хотел было подняться, размять затёкшее за ночь тело, как следующая фраза окончательно выбила землю из-под ног.
— Будь я зомби, я бы охотился за тобой. — Баки выразительно щелкнул зубами.
— Зачем? — аккуратно поинтересовался Брок, радуясь тому, что они хотя бы съехали с умиральной темы.
Он готов был говорить о чем угодно, кроме смерти. Лучше уж про ее виновников.
— Чтобы укусить, — пожал плечами Баки, скривился и искоса глянул на левое. — Мда, не возьмут меня теперь замуж, и дрочил я всегда левой.
— Тебе подрочить, что ли? — с усмешкой поинтересовался Брок, чувствуя как отпускает липкий страх, державший до этого за горло, раз Баки начал хохмить, то тем более жить будет.
— В благотворительности не нуждаюсь! — вспыхнул тот, порозовел ещё сильнее, но непроизвольное движение юркого языка, быстро облизавшего потрескавшиеся, но все ещё красивые губы, выдало Баки с головой — нуждается, и ещё как.
Поднявшись, Брок подался вперёд, опираясь одним коленом на постель рядом с Баки и коротко коснулся его губ своими, прихватил зубами нижнюю, лизнул кончик носа.
— Ты, главное, поправляйся, детка, а там уж и отдрочить, и отсосать, и выебать у меня не заржавеет.
— Это потому, что мы, возможно, последние живые геи? — тихо-тихо спросил Баки, натянул одеяло едва ли не на нос.
И куда только подевалась его привычная бравада?
— Геев, как и пидорасов, меньше не стало, уж поверь мне, — фыркнул Брок, снова усевшись в кресло, и пихнул ноги под одеяло, коснулся ступнями бёдра Баки. — А глядя на то, что творится вокруг, я могу тебе точно ответить — даже многие упёртые гетерасты очень быстро переобуются. Так что пойми, ты красивый, а у меня есть ружьё. — Брок поиграл бровями. — Выбора у тебя особого нет, детка, говорили же тебе папа с мамой, что стоит дружить только с хорошими мальчиками. А ты не слушался. Теперь смотри, что вышло.
Звонкий смех разбил сонную тишину этого странного, богатого на признания утра. Где-то внизу снова забормотали, застонали голодные зомби, заскребли ободранными до костей пальцами в дверь, стараясь прорваться в домик. Брок слушал этот смех, глядел на утирающего слезы Баки, и сам не заметил, как улыбнулся. Ведь и правда дело было не в том, что кроме них, скорее всего, почти никто не выжил. А в сияющих от смеха глазах хорошего парня — Баки Барнса, души компании, весельчака, надежды и опоры своих красиво стареющих родителей, любимого брата целого выводка одинаковых на лица сестер. А уж Брок как-нибудь постарается соответствовать.
-
-
11.02.2021 в 23:11