О способах, как не убить дебилов вокруг тебяБаки
Злость клокотала где-то в горле.
Баки, стиснув крепче зубы, зажмурился, чтобы не оскалиться, не броситься на идиота их беты, не вскрыть его от горла до паха за одну невзначай обронённую фразу, за сальный взгляд в сторону Стива, за предвкушающе облизанные губы, за… да наплевать за что!
Бесит! Злит!
И всё бы это осталось историей, если бы не проснулся Зимний, не вплёлся в сознание сладким обещанием отомстить, уничтожить того, кто посмел посягнуть, подумать, глянуть в эту сторону. Баки уступил, поддался и всего лишь прошёл мимо, не отреагировал вовремя на просьбу о помощи, проигнорировал, чуть не доведя до беды.
Хотя какое ему дело?
«Идиот» выжил, отделался легкой контузией, но по взгляду было понятно, что впечатлился, осознал, понял почему он не в баре отмечает окончание миссии, а отлёживается в лазарете с горстью таблеток, зажатых в подрагивающей ладони. Он прекрасно всё уяснил.
И Баки попустило. Зимний снова отступил в тень, затихариться до следующего момента, когда потребуется помощь, толчок, да что угодно, на что у самого Баки может не хватить ни сил, ни решимости.
читать дальшеНо отпустило. На этот раз.
Он понял, что поступил неправильно, в корне неверно, но, в то же время, не мог не согласиться со своим вторым “я”, требовавшим клеймить обоих своих мужиков во избежании повторения такого вот дерьма. Единственное, Баки боялся, что Стив не оценит такого подхода. А не оценил именно Брок.
— Пять минут - и ты чистый и голый в спальне, — даже не взглянув на Баки, спокойным тоном приказал Брок. — Отсчёт пошёл.
Вдоль позвоночника продрало холодом. Баки отступил в полумрак коридора. Он знал этот тон. Прекрасно знал. И радостнее от этого не делалось. Брок был из тех, кто «любит глазами», жестами, прикосновениями. От одного его взгляда кончить можно. Кровь вскипала моментально, разнося по телу горячее возбуждение. Брок мог вылюбить взглядом, разложить и трахнуть, не поднимаясь с неудобного стула во время брифинга, не говоря ни слова, вообще не двигаясь. Завести, отыметь и заставить кончить.
А сейчас не смотрел. Нет, не отводил взгляда, а именно не смотрел, не видел никого перед собой, не замечал просто. И это настораживало, пугало до дрожащих коленей, поджимающихся пальцев на ногах.
Лучше бы ударил.
— Брок, — начал было Баки.
— Быстро. В спальню, — раздельно произнёс Брок, и Баки словно ветром сдуло.
Пять минут на душ, быстрая растяжка, подготовка, так, на всякий случай, а вдруг дело закончится пусть и жёстким, но сексом. И Баки через положенное время стоял у постели, впервые неуверенно переступая с ноги на ногу, не зная, куда деть руки, и вообще как себя вести со странно спокойным любовником, даже немного равнодушным. Обычно Брок за проёбы ебал так, что поутру Баки встать не всегда мог, ноги не сходились, а задница приятно ныла, или орал. Не спасала даже дорогущая шумоизоляция, и соседи снова звонили в службу спасения с сообщениями о домашнем насилии.
Баки сглотнул.
Брок прошёл мимо, не задел плечом, оттесняя в сторону, как делал всегда, когда злился, а невозмутимо остановился у не заправленной ещё с утра постели, хотя Баки обещался всё прибрать. Сел, откинув одеяло в сторону.
— На колени.
Замявшись, Баки нерешительно опустился на пол.
Он видел, что любовник не возбужден, и немного не понимал, что происходило, но слушался, наверное, впервые испугавшись сделать что-то не так. Хотя, если задуматься, за день он и так натворил немало.
— Ко мне на колени.
Яснее не стало.
— Брюхом на мои колени, — пояснил Брок и хлопнул ладонью по обтянутому джинсой бедру.
Краска стыда бросилась Баки в лицо. Потихоньку он начал понимать, что его сейчас ждём, но отказаться, ослушаться было страшнее смерти.
Неловко устроившись животом на коленях любовника, Баки зажмурился, закусил губу. Он ждал чего угодно, но точно не… не порки. Как с маленьким.
— Великовозрастный дебил!
Левую ягодицу обожгло болью.
Баки скрипнул зубами и ещё сильнее зажмурился.
— Ревнивый придурок!
Хлёсткий удар по правой уравновесил. Вновь по левой, точно, по тому же самому месту, куда пришёлся и первый удар, по правой. Снова, снова, снова и снова. Трудно было сосредоточиться.
— Роджерс жопу ради тебя рвёт! — Баки вскрикнул. Чужая ладонь сжала горящую огнём ягодицу, потёрла, с силой разминая кожу. — Чтобы тебя реабилитировать! Для общества!
Удар.
— Для ЩИТа!
Новый удар.
Едва терпимый жар начал подниматься куда-то выше, сконцентрировался в месте, где касалась Баки вторая ладонь Брока, придавливая к коленям, свернулся клубком и ухнул в желудок, добавляя к стыду новых оттенков, щедро замешанных на удовольствии.
— Кто-то жопу Роджерса оценить посмел!
Баки вскрикнул, дернулся, но всё равно остался на месте.
— И ты взбесился! Приревновал!
Жёсткие пальцы прошлись по другой ягодице, разгоняя кровь, сжимая, с силой надавливая, чтобы боль стала резче, ярче, горячее.
— Ты идиота ещё бы самолично придушил! — рявкнул Брок особенно громко и замолчал.
Удары на многострадальную задницу Баки сыпались один за одним, оглушая громким резким хлопком, выбивая воздух из лёгких и неожиданно… возбуждая. И от этого сладкого, запретного чувства становилось отчаянно стыдно. Не за красную, как помидор, задницу, не из-за того, что вполне справедливо наказали, а потому, что хотелось большего.
Только чего именно, Баки никак не мог сформулировать.
Боли? Нет, он не любил боль. Порицания? Тоже не о том, но болезненно твёрдый член требовал внимания, тыкая головкой в неприятно жёсткую джинсу, пачкая ее смазкой.
— Сучонок, — почти ласково протянул Брок, потёр сухими пальцами загодя растянутую дырку, и Баки захлебнулся стоном, вскинул бёдра, стараясь насадиться, почувствовать внутри хотя бы их, унять бушующее во всём теле пламя, но Брок и не думал помогать ему в этом.
Новый удар заставил разочарованно всхлипнуть, но возбуждение и не думало утихать, закручиваясь новыми и новыми витками колючей, больно ранящей нутро, но такой мучительно сладостной, проволоки.
— Бро-ок! — заныл Баки, вскинул бёдра, сам подставляясь под удар. — Я понял…
— Что ты, блядь, понял? — хмыкнул Брок и снова коснулся кончиками пальцев дырки, обвёл по кругу, толкнулся внутрь указательным, входя всего лишь на одну фалангу… сладко, правильно, но так мало.
— Не буду так больше, — заскулил Баки, подрагивая всем телом, но не двигаясь, покорно принимая всё, что ему приготовил любовник.
— Не будешь? — палец вошёл по костяшку, погладил внутри. — Нихуя ты не понял! Ревнивый говнюк! — ко первому пальцу присоединился второй. — И не поймёшь! Так, сука, и будешь срываться на каждого… — третий. — ...кто посмеет даже глянуть в нашу с Роджерсом сторону, да?
— Да-да-да! — заорал Баки, толкаясь назад, насаживаясь на полную, сжимая в себе пальцы, словно это любимый член, засасывая их глубже, удовлетворяя голодного зверя, живущего в груди, желающего порвать любого, кто посягнёт на его людей. И не важно, что будет потом и будет ли вообще хоть что-то.
Брок и Стив были его. Полностью. Только его…
Сознание возвращалось по крупицам. Где-то на его периферии ругался Брок, что-то влажное касалось лица, отгоняя потихоньку сходивший на нет жар.
— Дебила кусок, — ласково произнёс Брок и коснулся виска Баки губами. 
-
-
08.01.2020 в 17:15