Нервные окончания

Глава 3


Артур очнулся от того, что у него сильно ныла спина, огнём горели ожоги на лбу и мучительно выворачивало суставы. Он знал, от чего так бывает, и надеялся, что больше такого испытывать никогда не придётся. Нельзя доверять кураторам, нельзя открываться, показывая, куда тебя можно ударить. Но с Джеком Артур не чувствовал опасности. Зря.
Продали? Вернули обратно как дефектный товар? Он слишком много себе позволил? Артур не помнил, только лицо Джека, а дальше в памяти снова зиял полный чёрной неизвестности провал.
Артур выдохнул и с облегчением расслабил спину, облокотившись на прутья решётки. Активу приказали сторожить другого модификанта, сильного, неуправляемого, до тех пор пока техники не разберутся с его инструкциями, по крайней мере, так сказал новый куратор.
Он обернулся, вглядываясь в темноту камеры, надеясь там увидеть кого-то похожего на себя: наполовину киборга, наполовину человека. Может, они даже когда виделись. В памяти Актива есть что-то про создание модификантов на основе его крови, но этот был не таким.
Артур застыл у решётки, разглядывая прикованного человека, не забывая отслеживать обстановку вокруг. Стоило двери в технический корпус открыться, он развернулся спиной к камере и замер, вытянувшись в стойке смирно, глядя в пустоту перед собой, как и положено Активу.
— Мальчик мой, на тебя возлагается миссия покормить нашего гостя. Откажется есть нормально, вколи ему всё необходимое внутривенно. Как понял?
— Чётко и ясно, командир.

— Баки! — позвал Стив, когда Баки вошел к нему с большой миской и ложкой в ней. Отсутствие узнавания в серых глазах резало по сердцу. — Баки, это я, Стив!
— Какой, к черту, Баки? — огрызнулся тот. Подошел к Стиву, крепко держа миску металлической рукой, зачерпнул алюминиевой ложкой. — Ешь. Иначе внутривенное кормление.
Стив послушно открыл рот, и Баки принялся кормить его, как маленького, с ложки. В миске было густое варево из крупы и консервированного мяса с кусочками овощей. Стив действительно был голоден и до сих пор чувствовал себя слабым, поэтому съел все.
— Баки, — снова позвал он, облизав губы, — можно мне воды?
Баки напоил его из помятой алюминиевой кружки, набрав воду из крана над раковиной.
— И в туалет.
— Может, ещё подержать? — против воли огрызнулся Артур и тут же прикусил язык, гневно глянув из-под чёлки на этого странного. С Джеком он слишком привык говорить то, что приходило в голову. — Распоряжений не поступало, — исправившись, холодно отчеканил он, выходя из камеры и запирая дверь.
Артур понимал, что, по-хорошему, стоило отнести миску и занять пост спиной к камере, но «странного» было жалко, и он, снова глянув в его сторону, решил обратиться к куратору.
— Сантехнические нужды арестанта, — выпалил Артур, застыв за левым плечом командира, внимательно разглядывая и запоминая, всё что разложено на его столе.
— Что? Не отвлекай меня по пустякам, Зимний, — махнул рукой тот.
— Сантехнические нужны арестанта, — деревянно повторил Артур.
— Чёрт с тобой, — куратор обернулся, пристально заглядывая ему в глаза, выискивая что-то, и удовлетворенно растянул губы в улыбке. — Сходи к Николаю и попроси препарат двенадцать. Вколешь модификанту, и он не сможет сбежать, пока справляет нужду.
Артур вернулся к «странному» со шприцем, зажатым в живой руке.
— Баки, нет! — взмолился Стив. — Не надо!
Ему было холодно, он чувствовал себя беспомощным — его сковали со знанием дела, — но хуже всего оказалось чувство вины перед Баки. Это Стив потащил его в ловушку. Это Стив доверился Тони и не проверил данные. Это из-за Стива Баки пытали электричеством и снова превратили его в то, о чем он рассказывал — в послушного, нерассуждающего Зимнего Солдата.
Шприц вонзился в шею, и Стив почувствовал, как подкашиваются ноги и начинает кружиться голова. Баки расковал его, но Стив не смог бы и шагу сделать без его поддержки. Баки, крепко удерживая Стива, отвел его к стальному унитазу и усадил на него. Это было невероятно унизительно, но Стиву правда было очень надо.
Стив только надеялся, что что-то от Баки в Зимнем Солдате что-то осталось. Что-то же проскальзывает в его словах, во взгляде… Может, если Баки не будут обнулять, он вспомнит?

Брок ввалился в кабинет Джека всё в той же одежде, весь помятый и воняя дешёвым коньяком, видимо, ещё из своих запасов. Сгрузился на диван, нашёл мутным взглядом графин с водой и вылакал половину прямо из горлышка, не утруждая себя наливанием в стакан.
— Вот видите, Ваше Величество, на кого приходится полагаться при подготовке миссий, — не мог не вставить своё веское мнение Старк.
— Завались, а? — беззлобно огрызнулся Брок.
Он целый час и так, и эдак вертел карту местности и схемы бункера. По всему выходило, что без регулярной армии Гильбоа здесь не справиться, но это могло повлечь международные проблемы, за что уже потом именно Роджерс ему весь мозг изящной десертной ложечкой выест. Да и ссориться с Россией не с руки никому, тем более — крошечному королевству, которое при желании может захватить любая русская свадьба. А если добиваться официального разрешения от Москвы, то пройдёт слишком много драгоценного в их случае времени и многое придётся объяснять, что не лучше.
Как не кинь, везде клин, как говаривал старый тренер в учебке.
— Ничего не выйдет, — Брок поморщился. Не любил он признавать свою бесполезность.
— Бездарь, — всплеснул руками Старк. — Да там можно ракетами…
— Завались, я сказал. Благодари бога, что мне двигаться сейчас лень и я слишком уважаю Его Величество. Разбил бы тебе ебало в первые пятнадцать минут. За инициативность, — Брок похлопал по карманам, выудил мятую пачку, прикурил. — Но мысли кое-какие всё же есть. Бункер небольшой, но рассчитан на прямой ракетный удар. Так просто ворваться и всех перестрелять — не выйдет. Кто знает, в каком состоянии эти двое. И не пристрелят ли их. От пули в голову никакая регенерация не спасёт. — Брок сел удобнее, обернувшись к королю. — Джек, возьмём троих-четверых из твоей разведки. Больше нам не надо. Но лучших, тех, кого мы сБаки лично тренировали. Им надо обнаружить линии связи и все входы-выходы, заминировать их. Наша же задача — по максимуму усложнить жизнь тем, кто засел под землёй, и не дать подойти подкреплению. В какой-то момент они выпустят на нас Зимнего. Что думаешь?
— Годится, — кивнул Джек. — Назови имена, я подпишу приказ. Мистер Старк, квинджет?
— На подлете, — ответил Тони. Ему было неуютно рядом с Рамлоу и этим молодым, но слишком уж сдержанным и жестким королем, говорившим на английском с мягким европейским акцентом. — Будет через час.
— И Старк, без выкрутасов. Нас там нет и никогда не было, понял, — Брок выставил вперёд внушительный кулак.
Тони лишь раздражённо дёрнул щекой.
Брока раздирало от горячей ослепляющей ярости и холодного колкого ожидания беды. Не верил он, что таких, как его Стив и Баки, так легко можно было удержать на месте без применения тяжёлой артиллерии. О том, что Роджерс может быть ранен, а то и убит, думать не хотелось. Да и Брок на все сто был уверен, что почувствует, если с любовником приключится что-то совсем страшное.
Ещё стоило поговорить с Джеком наедине.
— Старк, иди-ка погуляй, дворец посмотри, — оскалился Брок, с прищуром глядя на Тони. Тот понятливо поднялся и, заложив руки за спину, вышел. — Величество, я понимаю, что доверять мне полностью глупо, но я не суну голову в глотку к демону за Баки, если не буду знать всего. Ведь есть же что-то, о чём ты умалчиваешь и чего боишься больше всего. И это далеко не смерть Барнса.
Джек посмотрел на собранного, жесткого, злого Брока и решился. Открыл сейф, защищенный, кроме механического замка, еще и биометрией, достал серо-коричневую картонную папку и протянул ее Броку.
— Вот этого, — сказал он. — Читай.
С каждой страницей Брок чувствовал, что сатанеет. Пятнадцать лет назад его и его ребят Гидра пыталась завербовать как двойных агентов. Соскочить удалось каким-то чудом, и теперь он понимал, насколько тогда интуиция его не подвела. Брок читал про Баки Барнса, яркого, смешливого, громкого и верного, такого, каким лично он его помнил, читал про лучшего друга Стива и понимал, почему тот вырезает Гидру и всё что с ней связано, как раковую опухоль, отсекая всё, до чего может дотянуться.
Баки Барнс — идеальное оружие, почти что винтовка. Безотказен, точен, максимальная боеспособность. Машина. Точно выверенный механизм, способный только убивать.
Брок поднял взгляд на Джека, совершенно не понимая, как тому удалось отогреть Зимнего Солдата, вернуть ему живое сердце, снова заставить верить людям, полюбить. Потому что такой любви, как у Баки к Джеку, он не встречал ни у кого.
— Пиздец, — высказался Брок, отдавая документы. — Ты и крио с обнулениями делал?
— Нет, ни разу. Первым делом приказал пристрелить техника и уничтожить оборудование, — сказал Джек. — Мне человек нужен был, а не киборг, понимаешь? А теперь, раз Баки у Гидры, он наверняка снова… — Джек понурился. — Очень хочется медленно и не спеша казнить Старка. Но он нам нужен.
Брок подошёл и молча пожал руку Джеку. Приятно иногда ошибиться в человеке, принять внешний образ за настоящее, а рассмотрев нутро, лишь уважительно покачать головой. У Джека был тот же стальной стержень, что и у самого Брока.
— Выгребемся, величество, — Брок хлопнул Джека по плечу. — И долбоёбов этих вытянет, и Старка потом разберём на составляющие. Хотя Роджерс, скорее всего, будет против. Он, сука, жалостливый. Ладно, — он хлопнул себя по коленям. — Пойду ребят твоих обрадую полевыми испытаниями, оружейку разворошу, гляну, что нам Старк предложить может. Через час сбор на взлётке. Не опаздывай, этой рейс никого ждать не будет.

Джек спрятал тревогу за Баки в самую глубину души. Если он начнет метаться, как петух с отрубленной головой, Баки это не поможет. Джек передал разработку операции Броку, потому что тот был опытнее. И сейчас сидел в квинджете, выслушивал последние распоряжения и поправлял непривычный зимний камуфляж — к его удивлению, в арсенале он нашелся, видимо, для ведения боевых действий в горах. Проверял оружие и боеприпасы.
Задачей Джека было противостоять Зимнему Солдату. В первую очередь — ему. Когда на них выпустят Зимнего. А до того Джек, как и его парни, должен был обрубить бункеру коммуникации и проредить количество бойцов. Задачей Старка было глушить радиосвязь, чтобы бункер не смог запросить подкрепление, уничтожить всю технику, которая находится снаружи, если понадобится, провести разведку снаружи. Джек не очень внимательно слушал, какую задачу ставил перед Старком Рамлоу.
Баки столько раз выручал Джека из неминуемой беды. Теперь пришла очередь Джека. Надо отдавать долги, пусть даже Баки и считает, что Джек ему ничего не должен.

совместно с  PaleFire
Иллюстрация  Мели-Су

@темы: марвел, Роджерс, Баки, Рамлоу, Джек Бенджамин, Стив/Брок, Джек/Баки

---

* о творчестве

Остров Никогда

Часть 10

— Какие панталончики! — Баки ввалился в дом с кучей пакетов из разных магазинов. — Стиви, а ты помнишь, в наше время это носили как исподнее! Давай отнесем это все к тебе и развесим в шкафу. Тикки, куда убрать стивово добро?
— Да оставь, — сказала Туу-Тикки, — будет носить как домашнее.
— Я купил себе джинсы с вышитым драконом! — похвастался Баки.
— С китайским или европейским? — спросил Грен.
— С китайским, такой черно-серебряный. И с бубенчиками.
— Покажешься? — спросила Туу-Тикки.
— А то! — Баки расплылся в широкой улыбке. — Брок, я тебе трекинговые сандалии купил, в кроссовках слишком жарко.
Брок приветственно оскалился от камина.
— Обожаю это время! — заявил Баки, поднимаясь по лестнице. — Как девочки-то одеты!
— А мальчики? — хрипловато спросил Брок.
— А мои мальчики у меня все дома, и вообще я больше по мужикам, — рассмеялся Баки.
Стив отчаянно краснел. Одних воспоминаний о Баки в трусах, чуть ли не выплясывающего что-то невероятное в примерочной, когда симпатичная девушка-консультант нашла-таки те самые джинсы его размера, Стиву становилось жарко. А если вспомнить, как сам Баки облизывал его взглядом, стремясь лишний раз потискать, прикоснуться, как впихнул в узкие брюки и футболку чуть ли ни на два размера меньше, чем нужно было...
Город и время были и правда идеальными: светлыми, яркими, наполненными жизнью, как и сам Баки.
Скупили они чересчур много, по мнению того же Стива, и Баки не дал заплатить ни разу, размахивая пластиковой карточкой и вещая, что это подарок его Стиви.
Новые джинсы сидели идеально, обтягивая ноги, как вторая кожа, но Стив, откровенно говоря, боялся в них поворачиваться к кому-нибудь задом, так как Баки, сверкнув глазами, заявил, что под эту модель бельё надевать не стоит.
Баки помогал Стиву раскладывать и развешивать обновки в шкафу.
— Круто, что мы нашли тот магазин, — сказал он, ставя на полку трекинговую обувь на все случаи жизни. — Как раз под твой вес и силу. Стив, я так рад, что в этом времени могу тебя одеть так, как ты заслуживаешь! Ты не представляешь, как мне плохо было от того, как убого на тебе смотрелась одежда из сороковых! Вот сейчас смотрю на этих тощих ребят в шортиках и думаю: почему мы не одевались так до войны? Сейчас можно одеть хоть хромого горбуна, и он будет выглядеть на все сто!
Стив живо представил в таких шортиках Брока и подавился воздухом. Тот слишком горячо умудрялся выглядеть и в обычной для этого дома одежде, что уж говорить о моднике Баки, щеголявшем во всём, на что его глаз упадёт, и доводящим Стива до каменного стояка за секунду.
Но до чего же было странным скупать одежду, обувь и бельё в таком количестве. Стив здраво рассуждал, что хватило бы и пары комплектов, но Баки слишком явственно ловил кайф, наряжая его и крутя так и эдак.
— По мне, и раньше неплохо мне было, — смущённо буркнул Стив, срезая этикетки с десятой пары трусов. Он взял в руки те самые шорты, из-за которых он хотел провалиться сквозь землю. Потому что Баки мало было впихнуть его в них, так он ещё отдёрнул шторку примерочной и громко спросил у сбившихся стайкой консультанток, мол, правда охуительная задница? — Куда мне это непотребство, Бак?
— У бассейна загорать, — объяснил Баки. — Ты что, еще не купался в здешнем бассейне? Многое упустил! Тут вода морская, очень круто. В море-то купаться нельзя, слишком холодно. Арктическое течение вдоль берега.
В дверь, постучавшись, заглянул Алька.
— Мама просила спросить, обедали вы в городе или нет?
— Обедали, — ответил Баки.
— Тогда приходите в сад, как закончите. Будем черешню собирать. Мама варенье сварит, папа вино сделает, а остальное так съедим.
Баки повернулся к Стиву:
— Придем? Я в прошлом году собирал черешню. Было здорово.
— Да, — кивнул Стив. — Только оденусь как-нибудь не так… тесно.
Быстро переодевшись в «домашнее», Стив осмотрел содержимое шкафа. У него никогда не было столько одежды и вообще вещей: ни в сороковых, ни после разморозки. Сначала на нём нормально не сидела никакая одежда, а на портных ни у него, ни у его семьи никогда не хватало. После одеваться как-то модно было не для кого. Зато сейчас хотелось показать, так сказать, товар лицом, хотя Стива и страшно смущала именно эта постановка вопроса. Но насмотревшись на раскованных и свободных от большинства норм и правил, привитых Стиву матерью, людей, и ему хотелось нравиться, привлекать внимание, правда, не всех подряд.
— Спасибо, Бак, — Стив сжал плечо Баки. — Пойдём.
Они вышли в сад как раз вовремя. Хозяйка только начала раздавать добровольным помощникам указания.
— Стив, Баки, Брок, Дани — вы обираете вон то дерево. Вот ведра, ягоды срывайте с черенками, стремянка вот здесь, на само дерево не залазить, веток не ломать. На верхушку заберется Алька, он самый легкий.
— А на второе? — спросил Баки, оглядывая переодевшуюся в короткие шорты и облегающий спортивный топ Туу-Тикки.
— А на второе — я, — ответила она. — Всегда обожала лазить по деревьям. Ешьте ягоды, сколько влезет. В заморозке черешня портится, вкус теряет.
Стив никогда не видел столько ягод на одном дереве, казалось, оно тяжело стонет от натуги, пригибаясь к земле от обилия почти чёрных крупных черешен. Сорвав одну ягоду и забросив её в рот, Стив аж зажмурился от удовольствия, раскусывая плотную кожицу. Сок был пряным, невероятно сладким. Стив обернулся в Баки и залип окончательно. Тот, восседая на верхней ступеньке стремянки, закидывал в рот ягоду за ягодой, от чего его губы из ярко-алых стали бордовыми, припухшими, так и напрашивающимися на поцелуй.
Скольких усилий Стиву стоило отвести взгляд, он бы и сам сказать не мог. Смотреть на такого Баки было сродни пытке. Тряхнув головой, Стив снова принялся наполнять одно из вёдер крупными ягодами, краем взгляда поймав застывшего Брока. Вот уж у кого не хватило выдержки, усмехнулся Стив, заметив, как тяжело ходит его грудная клетка, и голодный взгляд в сторону ничего не замечающего вокруг Баки.
Выбрав самую сочную ягоду и прицелившись, Стив метнул её в Брока. Тот вздрогнул всем телом и выматерился.
— Барнс, кончай эротическое шоу! — хрипло потребовал Брок. — Тут собирать до самого утра!
Алька с небольшим ведерком в зубах вскарабкался на стремянку, ловко забрался Баки на плечи и с них — на дерево. Он залез на самый верх и принялся обирать ягоды с верхушки. Баки принял это совершенно спокойно, будто так и надо.
— А ты не завидуй, — ответил Баки, аккуратно обрывая ягоды и опуская в ведро. — На самом деле на пятерых это дерево часа на четыре, прошлым годом проверено.
— В этом году урожай больше, — заметил Дани, сосредоточенно срывавший ягоды со средних веток. — Будет варенье. Много варенья.
— Я все хотел спросить: почему вы, рыжие, так любите сладкое? — спросил Баки.
— Так мы же киборги. Наноимпланты работают на глюкозе, минимум двести граммов в сутки в пересчете на чистый сахар, — объяснил Дани.
— И Алька?
— Не, я чистый человечек, — крикнул Алька сверху. — И вообще сладкое не очень. Я моллюсков люблю. Мама, а сделаешь на ужин паэлью?
— У нас мидий нет, — отозвалась Туу-Тикки с соседнего дерева. — Завтра с утра смотаемся на тридцать девятый пирс — и сделаю. Кто со мной поедет?
— Я! — крикнул Баки. — Обожаю покупать вкусное! И рыбы побольше!
Стив обрывая ягоды, с теплотой прислушивался к разговорам. Складывалось странное ощущение, будто они не простые постояльцы волшебного эльфийского дома, а члены большой и очень дружной семьи, такой, какая у него была до смерти мамы, когда они и Барнсы выбирались на природу: в лес или на пляж, устраивали пикники, засиживаясь дотемна, а потом разводили большой костёр. Откуда-то сама собой появлялась гитара. Мистер Барнс играл, а мама Стива пела какие-то старинные песни. Баки рассказывал сёстрам страшилки, делая страшное лицо и внимательно следил, чтобы Стиви не сидел на земле.
— Хорошо, — тихо сказал Стив, закидывая в рот очередную ягоду, слизывая сладкий сок с пальцев.
— Тикки, а спой, — внезапно попросил Брок, который ягод не ел, только сосредоточенно складывал в ведро.
— Ммммм… — отозвалась Туу-Тикки. — Сейчас соображу. О! «Мы сушили траву, сон-траву на чердаке, вороха расстилая по вороху газет…»
Стив слушал хозяйку и улыбался. Вот теперь совсем, как дома, только у мамы голос был более высоким и песни не такими звонкими и задорными.
Обобрав ветку полностью, Стив с удивлением заметил, как она, будто благодарно выдохнув, начала подниматься вверх.
Брок отнес полное ведро в кухню и вернулся с пустым.
— Там духи буянят, — сказал он.
— Варенье будет, — объяснил Грен, обиравший соседнее дерево. Он был в коротких джинсовых шортах, в них его длинные ноги казались совсем бесконечными. — Что бы мне спеть? «Бес Зеленого Мыса с повадкою лиса, без особого смысла, без гроша за душой…»
Баки тут же подхватил припев. И не только Баки. Пели Дани и Алька, Бран и Туу-Тикки.
— А чего ты не поёшь? — хохотнул Стив, запустив очередной ягодой в Брока. — Мог бы хоть поподвывать!
Брок ухитрился поймать ягоду ртом и демонстративно раскусил её, измазав соком губы. Сплюнул косточку в траву и ответил:
— Они на русском поют, если ты не понял. Ты знаешь русский? Я — нет.
Стив бездумно облизал губы и громко прочистил горло.
— А волку есть разница, какому языку подвывать?
— Я, блядь, сейчас не волк, — огрызнулся Брок, — а то цапнул бы тебя за задницу как следует! Давай работай. Вон у меня уже второе ведро, а ты никак с первым не закончишь!
Баки тоже отнес полное ведро на кухню и вернулся, неся два стакана с водой. Один он вручил Стиву, второй Броку и сказал:
— Жарко.
Сверху юркой обезьянкой спустился Алька.
— Будь другом, — попросил его Брок, — принеси сигареты и зажигалку.
— А духи? — удивился Алька, вытирая запястьем алый от ягодного сока рот. — Принесу.
— «Раз июльским днем покидает дом шхуна новая в рассветный час…» — неожиданно запел Баки.
Стив во все глаза смотрел на Баки, забыл обо всём на свете. Его Баки был точно таким же, как и до войны. Что бы он ни говорил, но эти его жизнерадостность и умение оказываться вовремя именно там, где он больше всего нужен, всегда поражали малообщительного и нелюдимого Стива Роджерса, на которого вдруг свалился самый замечательный друг на свете.
Ведра потихоньку наполнялись ягодами, песни звучали все веселее и веселее. Стив и не помнил уже, когда ему было так же хорошо и спокойно в компании практически незнакомых людей, хотя как таковых людей там и не было, кроме него и Альки.
— Уф! — Туу-Тикки спустилась на нижнюю ветку, откуда ее нежно снял Грен. — Почти все. Заканчивайте, мальчики, а я вареньем распоряжусь. Грен, тебе сколько на вино?
— Да, все что не на еду в ближайшие дни и не на варенье, — ответил он. — Пусть косточки выберут.
— Жмых я на джем заберу, — сказала она.
Грен поцеловал ее.
— Конечно, родная, — улыбнулся он.
В сад ленивой походкой вышел Эшу. Сорвал пропущенную тройчатку ягод с нижней ветки, чувственно съел.
— Люблю лето в ситтине, — сказал он. — И Йоль люблю.
Стив подобрался. Хоть он и не думал, что Эшу может утворить что-то в стиле Локи, но память сама собой подсовывала кадры разорённого Нью-Йорка и безумные глаза асгартского божества.
— Эшу, — поздоровался он кивком головы.
— Стиииивен… — протянул Эшу, но тут к нему подошел Дани и заткнул собственническим, властным поцелуем. Эшу мурлыкнул ему в губы.
Стив счёл за лучшее отвернуться. Ему было трудно ещё привыкнуть к публичным выражениям симпатии, тем более у партнёров одного пола. Он не был ханжой и тем более гомофобом, не с его пристрастиями, но всё равно не всегда мог понять необходимость лобызаться на публике.
Грен окинул освобожденные от груза ягод деревья взглядом.
— Мы славно потрудились, — сказал он. — Но ужинать поедем в город. Потому что сейчас вся кухня будет занята вареньем. Так что в душ и переодеваться.
— В испанский ресторан! — потребовал Алька. — Паэлья!

совместно с  PaleFire

@темы: Роджерс, сказка, Баки, Рамлоу, Брок/Баки, Остров Никогда, au

---

* о творчестве

Нервные окончания

Часть 2

Болела голова — от виска к виску словно перекатывался тяжелый колючий чугунный шар, ударяясь о стенки черепа. Болели все суставы. Особенно болели запястья и щиколотки, словно их кто-то грыз.
Стив дернулся, еще не открывая глаз, и понял, что не может пошевелиться. Он разлепил веки и увидел над собой бетонный потолок с трубами и проводами коммуникаций. Попробовал шевельнуть головой, но не смог — она была чем-то жестко привязана. Дернул руками, ногами, осознал, что конечности зафиксированы, грудь перехвачена чем-то вроде стального ремня, бедра и талия тоже.
Стив скосил глаза влево и увидел, что в предплечье воткнута игла, от которой отходит красная прозрачная трубка. Полная крови. Его крови. Скосил глаза влево и увидел Баки, зафиксированного точно так же, только ему воткнули иглу в правую руку. Стив не видел больше никого, но слышал голоса. Люди разговаривали на языке, которого Стив не знал.
Роджерс напряг все свои немалые силы и попытался освободиться, но его фиксировали грамотно. Даже шея была перехвачена ремнем. Он не мог и шевельнуться толком.
Грудь обожгло болью и чувством вины. Баки! Он потащил Баки в это место, уверенный, что здесь пусто, собираясь просто поискать оставшуюся информацию, а вместо этого они оба влетели в засаду!
Их ждали — не с огнестрелом, а с убойными транквилизаторами. Стив вспомнил, как они бежали ко входу в бункер, и Баки вдруг схватился за шею, споткнулся и упал. Потом что-то кольнуло Стива в грудь, и дальше он ничего не помнил.
Как можно было не проверить информацию?! Как можно было так подвести Баки?!
Актив открыл глаза. Головная боль фоном через сознание. В голове пусто: ни команд, ни распоряжений. Хранение. Веки опустились.
Он слышал чужое судорожное дыхание, бешеный стук сердца рядом, возню. Он слушал. Жизнь Актива — это сбор информации, анализ и выводы.
— Очнулись, голубки, — решётка скрипнула и в камеру прошёл седовласый человек в узнаваемой по нашивкам военной форме. — Ждали одного, — он потрепал Роджерса по щеке. — А явились двое. Какой подарок. Особенно Актив. Я уже и не чаял вернуть его на родину. Мальчик мой.
— Жду приказаний, — просипел Агент.
— Умница, помнишь, чему тебя учили. Отстегните его, — крикнул он куда-то в темноту. — А что до вас, Капитан, располагайтесь, вы здесь надолго. Актива в кресло.
Двое бойцов споро расстегнули крепления у Зимнего Солдата, он встал, пошатнулся и опёрся о плечо одного из помощников. Слабость угнетала. Кресло. Актив ненавидел его всем своим существом, как зверь может ненавидеть поводок, но сопротивляться не мог, не имел права ослушаться командира. Кое-как выровнявшись, распрямив спину, он бросил короткий взгляд на того, второго.
Модификант. Сильный, но другой, без контроля. Опасен.
— В кресло, — гаркнули из-за спины, ударяя между лопаток электрошоком.
Актив содрогнулся всем телом, но устоял. Боль волной прошла по телу, омыла нервные окончания, давая быстрее прийти в себя, заставить передвигать ноги туда, куда требовалось, разогнать кровь по мышцам.
Больно, но правильно.
Кресло стояло прямо напротив решётки. Актив сел, оказавшись лицом к тому второму, прикованному. Открыл рот, принимая капу.
— Добро пожаловать домой, мальчик мой, — по-отечески улыбнулся куратор, опустив ручку тумблера.
Баки заорал, выгибаясь в кресле, и Стив дернулся изо всех сил. Лопнуло головное крепление, но шейное выдержало, а потом набежали люди в военной форме. Стива выломило под ударами электрошока, за глазами вспыхнули молнии, и он отключился.


— Опаздывает, — выдавил сквозь зубы Джек, когда часы показали одиннадцать ноль пять, а Старк все еще не прибыл.
Вчерашняя попойка расслабила его. Они с Броком до полуночи травили друг другу армейский байки. У Брока их было побольше, и были они пожестче — он воевал в заварушках не чета местным разборкам между Гильбоа и Гефом.
— Пидор! — подал голос Брок, которому с утра было не очень-то и хорошо.
Это Джек, как хороший мальчик, пошёл спать, а Брок не мог. Не спалось ему на пустой постели. И он, прихватив ещё одну бутылку, двинулся бродить по дворцу, распугивая тех немногих, кто бодрствовал в неурочный час. Уснул он на кухне, где и разбудили его слишком рано перешёптывания прислуги, которая не знала, можно ли начинать готовить завтрак для королевской четы.
— Ну, не нам с тобой… — начал Джек.
— Он в не в том смысле, он моральный пидорас, заслуженный, блядь, — застонал Брок, хватаясь за голову.
Джек приказал принести для Рамлоу воду и аспирин. Сам он придерживался привычной в последние годы умеренности. Его давно не накрывало отчаяние такой силы, которое можно было утопить только в алкоголе. Джек даже не знал, где теперь его любимая фляга. Но если с Баки что-то случилось…
— О, Ваше Величество, король Джонатан, — в кабинет ввалился Тони Старк, отпихнув секретаря. Тот, бедняга, едва не расплескал воду для Брока. — Никогда не встречался с королями. Мы, американцы, дикие люди — демократия, то-сё…
Джек внимательно оглядывал Старка. Костюм дорогой, но сшит не на заказ, а подогнан по фигуре. Чисто выбрит, контуры бородки четкие, но волосы растрепаны. Галстук чуть перекошен. Маникюра нет, ногти просто коротко подстрижены. Обувь — дорогая, дизайнерская, но тоже готовая. Желтые очки в золотой оправе не прячут кругов под глазами. Джек отметил взгляд, которым Старк уставился на глотающего воду с растворенным аспирином Брока.
— Доброе утро, мистер Старк, — поприветствовал Джек, не вставая из-за стола.
Нарушая протокол, Джек был одет в полевую форму разведки Гильбоа.
— Явился, — ядовито выплюнул Брок. — Ну садись, птичка певчая, почирикаем. — Броку было наплевать на международные отношения, этикет и прочую казуистику, больше всего на свете он сейчас желал кружку холодного пива и Роджерса под бок, а из-за этого мудака со вторым появились проблемы. — Сейчас Его Величество задаст тебе пару вопросов, а я прослежу, чтобы ты, лапушка, ответил. Коротко! И по существу. Понял меня?
— И что, ему не отрубят голову? — Старк ткнул в Брока. — Ай-ай-ай, какое неуважение к действующему монарху!
Он сел в кресло, не дожидаясь приглашения, закинул ногу на ногу.
— Так чем я могу быть полезен королевству? — спросил Старк. — Вы в курсе, Ваше Величество, что годовая прибыль Старк Индастриз в полтора раза превышает ВВП этой страны?
— Это несущественно, — ответил Джек. — Мне нужны точные координаты базы Гидры, которые вы дали Стивену Роджерсу.
Старк удивлённо моргнул, теряя чуть ли не половину напускного лоска и, дёрнув подбородком, резко развернулся к Рамлоу.
— Ты личные вопросы теперь через королей решаешь? Уважаю, но мог просто позвонить.
— И полтора часа трепаться с Джарвисом? — скривился Брок.
— О, так ты звонил? Как это трогательно, — Старк промокнул сухие уголки глаз и вновь обернулся к королю. — Позвольте узнать, Ваше Величество, а зачем вам проблемы этого плебея и что будет мне за информацию?
— Я тебе, блядь, ноги не переломаю! — как-то лениво рыкнул Брок, даже не двигаясь с дивана.
— Стивен Роджерс и Джеймс Бьюкенен Барнс три дня назад вылетели по указанным вами координатам, — очень спокойно сообщил Джек. — С ними нет связи, от них нет никаких известий. Что вам будет? Директор Фьюри не узнает, что вы сподвигли Капитана Америку на несанкционированную операцию на действующей базе Гидры вне юрисдикции США, например.
Тони сдулся и чуть съехал по спинке кресла.
— Можно мне что-нибудь выпить? — он оглянулся на Брока. — Нет? Там пустая база. — Тони, достал свой телефон, быстро набрал пару команд и развернул голографические экраны с картой местности и фотографиями, сделанными как внутри, так и снаружи. — Бункер пустует уже года три, не подавая никаких сигналов. Один из моих ботов его проверил, там было темно и пусто.
— Тогда где Роджерс? — спокойно спросил Брок, но Старк поёжился.
— Я не знаю. Координаты я лично забил ему в коммуникатор.
— Вернётся — чипирую.
— Координаты, — потребовал Джек. — И квинджет. На время. В аренду королевству Гильбоа. Либо ваш бот взломали, либо с того момента, как он там был, базу расконсервировали. Оба варианта равно плохи.
— Вы собираетесь брать базу Гидры силами королевской гвардии? — Старк перекосил рот в усмешке. — Базу, где удерживают двух суперсолдат? Гильбоа вроде не настолько большая страна, чтобы заявлять свое военное присутствие на чужой территории безнаказанно. Земля Франца-Иосифа принадлежит России. Вы правда думаете, Ваше Величество, что русские закроют глаза на ваши выкрутасы на их территории?
— Кто сказал про гвардию, банка железная? — усмехнулся Брок, перезаряжая любимый зауэр, который у него не смогла отобрать даже служба безопасности дворца. — Да и сдаётся мне, ты-то нам и поможешь.
— Да что ты себе позволяешь? Кто ты вообще такой? — взвился Старк и тут его будто перемкнуло. — Барнс? Джеймс Бьюкенен Барнс жив? — Тони развернулся к Джеку.
— Да, Баки жив. Был жив четверо суток назад, — холодно сказал Джек. — И я бы предпочел, чтобы он оставался живым как можно дольше.
— Что же у нас семья-то такая везучая, — Тони схватился за голову. — Почему мы разгребаем вечно за этими двумя… героями? — он посидел так с минуту, а потом поднялся, что-то прикинув. — Налей мне выпить, Рамлоу, и будем думать, как вызволять этих недоумков.
— Ага, сейчас, передник только поправлю, — огрызнулся Брок, вновь прикладываясь к графину с водой.
Джек приказал принести еще воды для Брока, виски с содовой для Старка — плевать, что еще и полдень не наступил — и кофе для себя.
Отпив глоток, Джек сморщился. Баки варил кофе лучше.
— Брок, тактический план на тебе, — сказал Джек. — Мистер Старк, нам нужна вся поддержка, которую вы можете нам оказать. И, Брок — я иду с вами. Если там Гидра… — «Если там кресло!» — ...возможно, я единственный человек на свете, способный вернуть Баки в реальность. Раньше мне это удавалось.
— Джек, в любом другом случае я хоть связал бы тебя, но оставил во дворце, но сейчас понимаю, и дело не в заёбах твоего мужика. Попробовал бы мне кто приказать остаться, — Брок оскалился. — Старк, все карты мне на комм, и дайте час на составление мало-мальски удобного плана.
Он поднялся и, в очередной раз зло глянув на Тони, вышел, притворив за собой дверь.
— Что в данный момент показывают спутниковые тепловые сигнатуры? — спросил Джек. — Я в курсе возможностей спутников Старк Индастриз.
Тони поболтал льдом в стакане и снова развернул окна.
— Это заповедник. Заброшенный. Там зверья непуганого вокруг ходит стаями, — он увеличил карту с мигающими точками и выругался. Стоило приблизить, как экран пошёл рябью и отключился. — Быть такого не может!
Такая же участь постигла и остальные окна, где бы Старк, лихорадочно переговариваясь с искином, ни пытался развернуть карту местности.
— Меня взломали, — совершенно потерянно заключил Старк.
— Значит, база не бездействующая, — зло сказал Джек. — Сколько времени вам нужно, чтобы перегнать сюда квинджет и подготовить костюм?
— Три часа, — так же безжизненно ответил Тони. — Но только Рамлоу ко мне не подпускайте, со свёрнутой шеей я вам помогать не стану, Ваше Величество.
— Я прослежу, — оскалился Джек.

Совместное творчество с прекрасной  PaleFire
Иллюстрация  Мели-Су

@темы: марвел, Роджерс, Баки, Рамлоу, Джек Бенджамин, Стив/Брок, Баки/Джек, Нервные окончания

---

* о творчестве

Остров Никогда

Глава 9

— Эшу! — Баки выскочил из-за стола, не доев завтрак, едва услышав голос зеркала. — Эшу, котик, как я рад!
Брок с чашкой кофе вышел вслед за ним, принюхался, немедленно упал на четыре лапы, припал к полу и зарычал. Алька, который позавтракал раньше всех, хихикнул и принялся стаскивать с волка штаны и футболку.
Стива аж перекосило, он сам не понял своей реакции и на всякий случай остался, где был, на кухне, попивая ароматный кофе, но подхватился, стоило услышать рычание.
— Брок? — позвал он, входя в гостиную.
Волк, стряхивая с задних лап штаны, подбежал к нему и прижался к ногам.
— Стивен, сын Роджера, — мягким, низким, мурлыкающим голосом произнес высокий длинноволосый брюнет с синими, как кобальт, глазами. — Вот и свиделись.
— Локи, — растерянно прошептал Стив. Брок как-то сразу отошёл на второй план, хотя пальцы сами собой зарылись в густой мех на загривке, ласково поглаживая за ушами. — Ты здесь, принц Асгарда. Я рад, что для тебя всё обернулось лучшим образом. Прости, мы не увидели гнили в нём.
— Я не Локи. И я не принц Асгарда, — возразил тот. — Я Эшу, сын Арроу, лорд Первого Дома.
— И котик! — радостно добавил Баки. — Ты же перекинешься?
— А твой волк не забоится? — ухмыльнулся Эшу.
— Какой чудесный волк, — рыжий парень в коричневом, весь увешанный побрякушками, с красивым венцом поперек высокого лба, с длинными переплетенными между собой косами и косичками, упал на колени и протянул руки к Броку. — Вууууфинька!
— Игорь, он же боится, — сказал второй такой же рыжий, только в голубом и с меньшим количеством украшений.
— Брок, не бойся! — Баки подошел к Броку и стянул с него трусы, очень смешно болтавшиеся на волчьей заднице.
Брок немедленно обнюхал себя и лизнул. Он все еще жался к Стиву.
Стив присел рядом с Броком на корточки, притянул лобастую голову ближе к себе, заглянул в совсем человеческие глаза, ласково погладил, так как давно хотел, пусть и не волчью морду.
—— Не бойся, — шепнул прямо в ухо. — Здесь я и Баки, мы против любого встанем за тебя.
Брок немедленно положил морду ему на плечо и помахал хвостом.
— Оборотень, — одобрительно мурлыкнул Эшу.
К нему подошли Грен и Туу-Тикки, обняли и его, и рыжих.
— А что, вы со Стивом знакомы? — спросил Алька.
— Да, лет сорок пять назад… — Эшу улыбнулся недобро. — Давно было.
— В Мидгарде время течет иначе, — напомнил Грен.
— Но это уже после того как мы с тобой познакомились? — требовательно спросил рыжий в голубом.
— Нет, Дани, — Эшу притянул его к себе и поцеловал. — До того.
— Вы как обычно, до Джера? — спросила Туу-Тикки.
— Да, моя леди, — поклонился Эшу. — Места хватит?
— Еще три комнаты свободны. Но вам с Дани ведь общая, как обычно.
— Да, — Дани кивнул и наконец улыбнулся. — Как обычно. Игорь, ставь свою арфу на место.
Стив смотрел на Локи — Эшу, как тот назвал себя, и не узнавал в сиятельном господине того самого полубезумного бога, пытавшегося подчинить себе миры, ведомого отчаянием и страхом перед братом, перед тем, что ждало его каждую ночь в месте, именуемом домом. Стив гладил Брока, грелся его теплом, окончательно осев на пол, и где-то в глубине души восхищался тем, как изменился Локи… Эшу. В нём поменялось всё, вплоть до глаз, тягучей плавности движения, горделивого поворота головы.
Как жаль, что ему чтобы стать таким: живым, свободным — надо было пройти через ад.
Гости мгновенно разошлись по своим комнатам.
— Снова спать будут до вечера, как всегда, — сказал Алька. — А я вот не сплю после Литы!
— Ну так ты и не ведешь обряд, — объяснил ему Грен. — А Эшу ведет, и каждый раз на новом месте. Это утомляет.
— Интересно, а они купались с венками? — спросил Алька.
— Спросишь, как проснутся.
— А почему вы нас на Литу не позвали? — обиженно спросил Баки.
— Вам рано еще, — объяснил Грен. — А Стиву, может, и вовсе не захочется. Колесо Года языческое, как ни крути.
— Не захочется чего? — подал голос с полу Стив, всё ещё не отпуская Брока, хотя тот вроде и сам не стремился от него уйти. Всё гладил-гладил-гладил.
— Участвовать в языческих праздниках, — объяснил Алька. — Лита, Ламмас, Джер, Самайн, Йоль, Имболк, Остара, Белтайн. Лита завершилась — ну, его еще Ивановым днем называют. Ламмас — первое августовское полнолуние. Мы всегда празднуем.
— Ламмас мы не празднуем. Ночь Зверя будут праздновать Эшу и Брок, если наберется смелости, — поправила Туу-Тикки.
Брок насторожил уши в ее сторону.
— Если это возможно и не противоречит правилам, я хотел бы присутствовать на празднике. И Баки не откажется, чтобы Броку спокойнее было, — ответил Стив, сам особо не понимая, почему ему было так важно состояние Брока, хотя ещё пару дней назад, до того разговора, сам бы с удовольствием прикопал бы его под кустом в дальней части сада.
— Брок просто испугался котика Эшу, — рыжий в коричневом сбежал по лестнице. — Такие большие котики собак и волков едят. Но Эшу не будет, он не такой, — успокоил рыжий. — Я Игорь Стрижевский. На Ламмас люди не ходят, нельзя. Дикий Гон заберет.
— Про Дикий Гон я слышал, — согласился Грен. — Действительно, нельзя.
— Значит, будем ждать дома, чтобы ему было куда вернуться, — улыбнулся Стив, потрепал волка меж ушей и поднялся.
Ему было странно видеть Локи, знать, что он здесь, звать другим именем и знать всё, что знал о нём прошлом, всё, что они не смогли или не захотели разглядеть в Торе. Он готов был принять любое наказание за слепоту, но Баки вроде бы рядом с «большим котом» ничего не угрожало.
— А что такое Дикий Гон?
— Это когда по дорогам и полям несется свора звериных духов, — объяснил Грен. — И живые звери с ними. Напролом, сквозь перекрестки и миры. Полная свобода. С ними часто собаки сбегают, потом вернуться не могут. Для диких зверей это… — он замялся, подбирая слова.
— Духоподъемно, — вмешался Игорь. — Вроде крестного хода для христиан, или молитвы, или церковной службы. О, Стив, а ты слышал «Колыбельную о волке из Анжу»?
— Нет, — покачал головой Стив. Он никак не мог заставить себя не касаться чёрной шерсти Брока и казалось, обернись он сейчас человеком, то будет точно так же жаждать прикосновения, но уже к голой коже.
Баки тут же принес Туу-Тикки гитару. Она подстроила ее и запела:
— «Спи, а я тебе расскажу про серого волка из Анжу…»
Брок тихо-тихо подвывал музыке.
Стив слушал, будто зачарованный, смотрел на чёрного волка у его ног и слушал именно его тихий вой. Новый день принёс ещё больше раздрая и непонятного в его душу, напомнил о столь многом, что, как Стив считал, уже осталось за спиной, а главное, дал почувствовать себя живым и нужным, и именно почему-то этому Броку в чёрной волчьей шкуре.
В голове тихо звенел переливами голос Туу-Тикки, но сам Стив был очень далеко в своих мыслях, где всё не сломано, всё возможно. Где он верит Броку, а Баки доверяет и не стремится вычеркнуть его, где они та триада, о которой говорила хозяйка волшебного дома.


Эшу спустился только к позднему завтраку на следующий день, в черной рубахе с открытым воротом, щеголяя засосами на длинной белой шее. Брок, перекинувшийся обратно во сне, смотрел на него уже без особой опаски.
— Эшу, — попросил Баки. — А расскажи, как ты вынес Гидру, а? Ты не рассказывал, а нам со Стивом и Броком интересно. Стив с ней всю жизнь боролся, а тут пришел черный котик — и все!
Стив отхлебнул из чашки, пряча улыбку. В Эшу и правда было что-то кошачье, это проглядывало ещё в Мидгарде, даже когда от самого Локи мало что осталось, лишь худая истощённая замученная тень асгардского горделивого принца, а сейчас и подавно — Эшу напоминал огромного довольного жизнью кота.
На Брока Стив смотреть опасался, боясь, что в груди снова всколыхнутся те странные желания быть ближе, касаться, и поэтому даже кофе пил, стоя у мойки.
— Сделай мне чаю, — попросил Эшу.
Баки немедленно достал с верхней полки красивый фарфоровый чайник и чайную пару и принялся колдовать с зеленым чаем. Окатывал чайник кипятком, споласкивал чайные листья, снова заливал горячей водой.
Эшу налил себе чашку и улыбнулся.
— Спасибо. С Гидрой было… странно. С одной стороны, только люди. С другой — они нажрались краденых артефактов так, что их чуть не разносило.
— Как венаторы у Игнатовой? — спросил Баки.
— Не читал. У Туу-Тикки есть?
Баки кивнул.
— Значит, прочитаю.
— Стив, хочешь еще кофе с корицей? — спросил Баки. — Тут как раз на еще одну чашку, — он показал на кофеварку.
Стив благодарно кивнул, наблюдая за плавными, почти медитативными движениями Баки, в то же время внимательно слушая Эшу. Стив не опасался того, кого сейчас звали Эшу, он чувствовал за ним силу, небывалую мощь, которой не было у Локи, но она была сродни этому дому, природной, чистой, без искажения сумасшествием.
— И что с ними стало? — спросил Стив.
— Я проклял каждого, кто хоть раз в жизни произнес искренне «Хайль Гидра». Есть такое проклятие — «Сто лет неудачи». В зависимости от вовлеченности в Гидру оно действовало по-разному. Кто-то ногу сломал, у кого-то детей отобрали, кто-то заболел раком и умер за две недели. Ну и потом, Эндрю и Дани, — Эшу улыбнулся вошедшему Дани и потянулся к нему за поцелуем, — тоже постарались.
Дани поцеловал его, достал из кладовки банку варенья, взял ложку и принялся есть.
Стив обеспокоенно глянул на Брока. Хоть он и понимал, что того, скорее всего, не коснулось проклятие, но всё равно не мог сдержать беспокойства. Тут же одёрнул себя, вспоминая слова Туу-Тикки о том, что в этом доме все эмпаты, кроме него и Брока. И не дай Бог, всё, что творилось у него в душе, почувствовать Баки, потому что сам Стив ещё толком не понимал, как его не разрывает от противоречий и ощущений.
— Получили по делам их, — сам для себя добавил Стив, не поднимая взгляда от чёрного омута на дне чашки.
— Да, — кивнул Дани, разгрызая зачем-то сваренный в варенье миндальный орех. — Мы с Эндрю полностью перекрыли все их каналы финансирования. Две недели сидели, раскидывали компенсации жертвам, а остальное отправили на благотворительность. Без финансирования и людей ни одна организация не поднимется. Брок, тебе тоже компенсация полагается, Эндрю знает, сколько.
Брок кивнул и протянул Баки чашку. Тот понятливо кивнул.
— Эндрю еще списки всех членов Гидры слил в ООН, Интерпол, ФБР и вообще во все исполнительные структуры, — добавил Эшу. — Баки, ты стал заваривать чай куда лучше.
— Практика, — улыбнулся Баки. — Ты перекинешься?
— Не сейчас, — Эшу покачал головой. — Смотаюсь, поохочусь, приду сытый, тогда и перекинусь.
— А для Таи ты перекидываешься всегда! — возмутился Баки.
— Ну так то Тая, — улыбнулся Дани. — Ты не юная принцесса.
— Да, и не ветеринар, — буркнул Баки. — Вот вкатит она тебе прививки сразу от всего!
— Не бурчи, — велел Брок. — А то как Заноза.
— О, так тебе понравилось! — обрадовался Баки.
Стив удивлённо вскинул брови. Баки будто и правда ничего не боялся, спокойно «таскал» огромного кота за усы и вообще вёл себя совершенно как Баки в сороковых, с той же беспечной прямотой говоря всё и всем, что вздумается.
Глянув в пустую чашку, Стив её вымыл, поставил на место и вышел в сад. От этой почти семейной атмосферы у него неприятно ныло в подреберье, тянуло, стараясь напомнить о чём-то, но чем занять себя, Стив не знал.
Баки вышел за ним.
— Поехали в город, — предложил он. — Нам с тобой надо приодеться, а то мы как никакие.
— Да, — кивнул в ответ Стив. — Я хочу увидеть людей. Увидеть в их лицах то, чего не было там. Спасибо, Баки.
Стив смотрел в окно, на проносящиеся за окном пейзажи и мир казался невероятно ярким, без серой смазанной обречённости и ожидания. Маленькие аккуратные домики с белыми заборчиками и увитыми цветами палисадниками, бегающие по коротко стриженной траве дети. В Мидгарде всё было другим, даже небо не таким чистым и высоким.
Стив закрыл глаза. Именно о таком мире от мечтал для Баки, своего Баки. Хотел жить в большом доме, пить по утрам кофе, прижимаясь к широкой спине, кормить собаку и просто жить.
Хорошо, что у Баки теперь всё это точно будет.
— Ты глянь, какие джинсы! — восхитился Баки, показывая на девушку, переходящую дорогу перед их машиной.
Джинсы и правда были хороши: расшитые бисерными абстрактными узорами, с бусинами по низу штанин и с колокольчиками в боковых швах.
— Хочу себе такой мужской вариант! — заявил Баки. — А ты какие хочешь?
Стив жмурился на солнце и улыбался, ощущая себя почти счастливым. Его Баки всегда был модником, умудрявшимся даже в сороковых одеваться с иголочки, а сейчас, когда было так много всего, у Стива глаза разбегались. Он хотел Баки видеть в тех джинсах, шортах, как на прошедшем мимо парне, синей шёлковой рубашке, распахнутой на груди, и вообще без всего, открытого, полностью обнажённого.
Стив потряс головой, отгоняя образ, и пожал плечами.
— Ты же знаешь, мне нет особой разницы, что носить, лишь бы удобно было.
— Стиви, это не дело! — возмутился Баки, трогая машину на зеленый свет. — Одежда говорит о тебе прежде, чем ты раскроешь рот! Не вздумай отпираться, сегодня я тебя одеваю так, чтобы каждый видел: перед ним самый лучший и самый надежный парень в стране!
— И зачем мне такая реклама, Бак? — расхохотался он. — Но я отдаю себя в твои руки.
— Ты же собирался устраиваться на работу? Вот придешь ты в том, в чем ты сейчас, и сразу начальник решит: не, этому парню можно платить по минимуму и валить на него все подряд! А так ты приоденешься, и сразу будет понятно: этому парню надо платить как следует, не пихать сверхурочные и переработки и давать отгулы по первому требованию! И страховку от компании побольше! Чтобы дантиста покрывала! Стив, ты не представляешь, сколько сейчас ломят дантисты!
Стив смеялся, смотрел, как Баки в притворном ужасе вскидывает руку к глазам, как дёргает подбородком и улыбается. Смотрел-смотрел-смотрел — и не мог насмотреться. Баки был невозможно живым, ярким, настоящим, и больше всего на свете его хотелось сейчас перетащить к себе на колени, обнять, зарывшись пальцами в отросшие пряди, уткнуться носом в изгиб плеча и рассказать, насколько же сильно Стив его любит, насколько он благодарен всем, кому только можно, за такую возможность для его Баки, но мог только смеяться и отводить глаза.
— С чего тогда начнём, мой командор?

Совместно с прекрасной  PaleFire

@темы: марвел, Роджерс, сказка, проза, Баки, Рамлоу, Брок/Баки, Остров Никогда, au

---

11.01.2018 в 09:54

Пишет  Шеллар~:

ОТПшечка

---

* о творчестве

Долгая дорога домой

Основные персонажи: Брок Рамлоу, Джеймс «Баки» Барнс (Зимний Солдат), Джек Роллинс (агент Гидры), Стив Роджерс (Капитан Америка)
Пэйринг: Стив/Брок
Рейтинг: PG-13
Жанры: Романтика, Флафф, Мистика, Hurt/comfort, AU, Мифические существа
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика

ficbook.net/readfic/6380788

«Кто уснёт в логове зверя,
Проснётся зверем»
амурское поверье

Стив не узнавал, что стало с Броком, не интересовался его делами и что вообще происходило в жизни уже бывшего любовника, стараясь избегать СТРАЙК и их бессменного командира при любой возможности, отправляясь на задания с другими группами. О чём жалел, и не раз. И пусть лучше бойцов Брока никто не справлялся — нервы были дороже. Рамлоу мог ничего не говорить, но от его голодного взгляда было не укрыться.

Стив так и не смог простить Броку ни Гидры, ни проекта Озарения, ни всего, что делали за семьдесят лет с Баки. Хотя последний о своём командире отзывался с неподдельным уважением и частенько шатался с ним по барам и другим сомнительным заведениям в свободное от работы время.

Стиву никак было не принять, что человек, которого он так сильно любил и кому доверял, мог когда-то давно мало того, что связаться с Гидрой, да ещё и поддерживать её принципы и идеологию. Пусть Рамлоу и потребовалось достаточно немного времени, чтобы понять, в какое дерьмо он с ребятами влез, но Гидра всегда умела схватить за яйца так, что не вырвешься.

Брок пытался что-то объяснить, поговорить с любовником, но Стив отказывался слушать, а потом и вовсе отказался от услуг СТРАЙКа, выбирая для заданий другие группы поддержки.
Об увольнении Брока по собственному желанию он узнал уже постфактум, когда злой, как десяток демонов, Баки обозвал его твердолобым кретином и отказывался с ним разговаривать в течение самой долгой недели.

— Поговори с ним, мелкий, — в тысячный раз старался убедить Стива Баки, уставший наблюдать хмурую физиономию друга по утрам и то, насколько старательно тот обходит все письма, что упорно продолжал слать Брок, удаляя их, не открывая. — Не боишься, что мо­жет стать поздно?

Стив толь­ко отмахивался, но глухая тоска все сильнее сжимала сердце нехорошим предчувствием. Вот только собственные убеждения Капитан Америка менять не привык и молча страдал, не имея возможности нормально выговориться даже лучшему другу, тем более лучшему другу, потому что знал дословно, что тот скажет. И очень боялся, что Баки Барнс, как и всегда, окажется прав.

Но однажды надоевшие уже порядком письма приходить перестали, по началу дав Роджерсу хоть какую-то передышку, но и одновременно заставив волноваться. Ну не мог он до конца поверить, что Броку это все настопиздит, хотя в тайне от самого себя он этого страшно боялся, и он бросит идею помириться с ним.
Выждав ещё пару месяцев и так и не получив больше ни одной весточки, Стив не выдержал и постучался в дверь кабинета командира военизированного подразделения огневой поддержки СТРАЙК Джека Роллинза, сменившего Брока на его посту.

— Чем обязан, Капитан? — Джек даже голову от бумаг не поднял, заполняя какие-то отчеты от руки.

— Я не могу связаться с Рамлоу… — начал было Стив, но осекся под тяжёлым внимательным взглядом.

— А вам зачем? Он больше не работает на ЩИТе.

— Я знаю. Мне надо с ним поговорить, — Стив нахмурился, старательно подбирая слова, очень сильно надеясь, что Джек не пошлёт куда подальше, и не придётся обращаться к кому-то ещё более постороннему, к Наташе или Старку, которые обязательно пройдутся по любимой мозоли Роджерса. Роллинз в этом плане был куда надёжнее. Он не станет трепаться, даже не смотря на нелюбовь этого гиганта к Роджерсу, да и Брок был все же его лучшим другом.

— Поздно ты спохватился, Капитан, — ещё сильнее помрачнел Джек. — Но если хочешь, то я отвезу тебя. Командир сейчас бывает толь­ко в одном месте.

Стив и не обратил внимания, как Джек перешёл на ты, ему и дела до этого не было, все его мысли сейчас занимало это «поздно». Он нисколько не сомневался, что, реши Брок его забыть, то долго он один не будет. Таких мужиков надо держать рядом с собой крепко, но в душе все равно шевельнулся гнусный червячок кислой ревности. Хотя какое Стив теперь имел на неё право? Сам ведь прогнал. Игнорировал любые попытки примириться или хотя бы поговорить, объясниться. Сам для себя все придумал и решил.

Но Стив никак не ожидал оказаться на военном кладбище перед небольшой белой мраморной табличкой с именем Брока и годами его жизни, без посвящений, пожеланий покоиться с миром и обещаний помнить.

— Вот оно как, — просипел он, опускаясь на влажную после дождя траву.

Ноги не держали, сердце частило, отказываясь верить прочитанному, увиденному. Брок не мог умереть. Чтобы ни происходило в его жизни, он казался практически бессмертным, несгибаемым, вечным. Смеясь, выходил из любого пиздеца и своих выводил. Был ранен не один десяток раз, но всё равно вставал и приползал на службу на следующий день, чтобы сидеть в удобном кресле, пить кофе и тихим голосом вынимать душу из любого, кто, по его мнению, решил пофилонить из-за ранения командира.

И вот эта вот мемориальная табличка никак не укладывалась в образ мудаковатого, наглого, саркастичного и живучего Брока Рамлоу, каким знал его Стив.

В груди будто ледяной водой плеснули. Стив ощущал себя так же, потеряв Баки, когда тот рухнул в пропасть по его вине, оставив один на один с не совсем честным миром. Баки вернулся, но Брок… Стив осёкся, когда осознал что бездумно гладит белый мрамор, обводя пальцем буквы. Брок не мог умереть. Толь­ко не его Брок.

— Когда? — Стив облизал пересохшие губы и нисколько не удивился, ощутив на губах вкус пепла. Когда погиб Баки весь его мир затянуло серым, стирая все остальные краски. И только с Броком Стив вновь почувствовал вкус жизни, ощутил себя живым и нужным одному конкретному человеку, а не тряпичной марионеткой, которую дергали за ниточки все кому не лень.

— Два месяца назад. Сибирь, — бесцветно ответил Джек, закурил.

Стив поморщился. Брок курил другие: более крепкие, дорогие, терпкие. Запах его сигарет так приятно было сцеловывать с жестких губ, пить вместе с дыханием.

— Это точно он? — спросил Стив, не в силах оторвать взгляд от белой мраморной таблички.

— Капитан, думаешь мы не искали? Всем отрядом землю рыли на несколько километров вокруг. И если бы была хоть малейшая надежда, думаешь, мы бы с тобой здесь разговаривали? — Джек поджал губы. — Кэп, ты хороший мужик, и я отчасти понимал командира, но ты такой же баран твердолобый, как Брок. Но не мне вас судить. Я бы тебе в рожу дал, но это ничего не изменит, живи и знай, что всё это, — он кивнул в сторону могилы. — Именно твоя вина.


***


Болела спина, бочина, горело обожжённое лицо. Легкие словно дрянью какой-то забило, мешая сделать нормальный вдох. Он не мог бежать, идти, толь­ко полз, подволакивая ничего толком не чувствующие ноги, упирался локтями, оскальзываясь на влажной прелой листве. Он знал, что один, что вокруг никого на многие километры, слышал это в ветре, слишком живом говоре местных непуганых обитателей.

Он не знал кто он, не помнил, толь­ко то, что он чужой, чуждый этому огромному бескрайнему миру, с интересом разглядывающему полумертвое тело под деревьями. Он чувствовал спиной внимательный взгляд, но не было сил обернуться, нестерпимо хотелось пить.

Шершавый язык коснулся лица, слизывая грязь и сукровицу, обжигая горячим дыханием, рук, зализывая кровавые полосы, спины, боков. Он просяще скулил, ластился в жаркому жёсткому меху, тёрся головой о бока, подставляя живот и беззащитное горло, просил проявить милость и не гнать. И она сжалилась, вновь умывая его, как неразумного глупого щенка, поворчала для порядка, но всё равно пустила под бок, уложив тяжёлую голову на спину, согревая не обросшие пока что шерстью лапы.

Он понимал её злость, её желание проучить, но она всегда любила и заботилась, даже о пришлых, потому не отказала, не прошла мимо него, странного, не способного нормально стоять на лапах, без голоса, с тупыми зубами и почти мёртвого, пустила в логово, вылечила, научила говорить правильно.

С каждым днём становилось проще подниматься на лапы, жрать принесённое «матерью», стачивая зубы, слабо подвывать песне, виляя куцым хвостом. Он начал чувствовать острее, слышать то, чего раньше не мог, не знал, что так можно, водить носом в воздухе, в сладкой мешанине запахов, чтобы узнать её, подобраться ближе и цапнуть игриво за хвост, чтобы отпрыгнуть в сторону от тяжёлой лапы и припасть к земле.

Бока больше не болели, спина не светила проплешинами. Его оскала побаивался альфа стаи, но он не претендовал на власть, не рвался вести за собой, всё ещё держась рядом с «матерью». Охотился только ради неё, вылизывая потом окровавленную морду, ластился, как щенок, сучил лапами, лез лизаться и ходил гордый с прокушенным ею ухом.

Он знал, что скоро его позовёт дорога и незаконченные дела, знал, что больше никогда не вернётся к ней, и потому в последний раз пел особенно жалобно, пронзительно, рассказывая о себе всё, делился с ней остатками себя того, другого, ещё со слабыми лапами.

Он долго шёл по следу людей, прятался за кустами, наблюдая, принюхиваясь, узнавая, и вышел, встретившись взглядом со стариком, сидящим у костра, греющим сухие, разбитые артритом руки. Остальные кричали, тыкали в него едко пахнущими порохом палками, но старик гортанно крикнул, одёргивая слишком молодых и глупых, пахнущих вином и женщинами.

— Звери с человечьими лицами, — усмехнулся он, глядя на смущённо отступивших. — Человек со зверем внутри, — указывая на него, заставив остальных вздрогнуть и по новому взглянуть на ночного гостя, уважительно склониться.

Старик поманил его ближе к костру, плеснул сладкого молока в плошку, поставил рядом, выжидательно смотря.

— Ты не боишься меня, но они боятся тебя. Пей. Редко кто выживает в лесу, редко кого зверь пускает в своё логово и делит свою жизнь пополам с человечьей. Ты сильным был, смелым, отчаянным и влюблённым, — глаза старика затянула поволока. — Но стал ещё сильнее, смелее, отчаяннее. Вернуться хочешь, но не знаешь как, не помнишь. Ты пей, пей, сынок, пей и вспоминай. Редко кто выживает в лесу, сынок, ты достойный, а мы должны помогать достойным.


***


Стиву не спалось слишком долго. Он приходил «к Броку» почти каждую неделю, приходил бы и чаще, но слишком тяжело было на сердце, слишком неправильно было сидеть на земле, рассказывать о произошедшем и не надеяться услышать в ответ смеха, не почувствовать прикосновения ладоней к плечам. Слишком сложно собирать себя по частям, выстраивая стену между миром и собой, не ждать, не надеяться однажды проснуться и услышать

— Спи, — тяжёлая ладонь между лопаток, придавливает к постели. — Не рассвело. Никто твоего пернатого не украдёт, сам побегает, а я соскучился, так что спи.

Стив не мог спать один, больше не мог. С тех пор, как перестали приходить письма, которые он так ни разу и не прочёл, удаляя. Лишь последнее, присланное на день рождения с двумя строчками, без опостылевших извинений, будто бы Брок всё же смирился, смог отпустить, оставить всё как есть.

«С лвл-апом, Роджерс.
Желаю, чтобы член стоял и деньги водились.
Рамлоу»

Роллинз говорил, что именно в тот день он улетел в Россию и пропал с радаров ровно в полночь, не отвечая на позывные и приказы вернуться, преследуя одному ему ведомых демонов. И, видимо, демоны одержали верх, оставив залитое пепелище на месте лагеря.
Стив перечитывал сообщение раз за разом, пытаясь понять, где же всё-таки не успел и почему не захотел слушать раньше никого, кто твердил услышать. И сейчас только и оставалось, приходить, садиться рядом на клетчатый старомодный плед, рассказывать и слушать тишину в ответ.

Стив не отсчитывал больше дни, не следил за календарём. С тех пор, как он почти поселился на кладбище, всё остальное отчего-то утратило смысл, оставшись в таком далёком «до», когда дом был наполнен жизнью, пах свежесваренным кофе и табаком, когда можно было ввалиться ночью в прихожую, тяжело осесть на банкетку и тут же оказаться в заботливых руках, стягивающих простреленную порванную форму, слушать приглушённую ругань, щедро приправленную матом и обещаниями завтра отыграться на одной непоседливой заднице. Оказаться в душе, так и не открывая глаз, льнуть к твёрдому горячему телу, слепо тянуть руки, получая по ним. Растянуться на простынях, зная, что скоро рядом окажется Брок, и можно будет спокойно заснуть, уткнувшись носом ему в шею, понимая — дома.

С тех пор, как Стив ушел, собрав вещи и не оставив даже записки, он больше не появлялся на пороге дома Брока, не мог найти в себе силы, чтобы забрать оставшееся даже после его смерти, хотя Роллинз и просил.

— Ты хочешь продать его дом? — возмутился было Стив, сам не понимая от чего, но быстро одёрнул себя.

— Нет, — Джек закурил. — Хочу очистить то, что осталось от памяти о нём от тебя, Роджерс.
— Ты всё ещё…

— А ты нет, Капитан? Ты уже сам себе всё списал? Только как кого? Случайную жертву твоего мудачизма или сопутствующий ущерб? — Джек нахмурился, напоминая Стиву те времена, когда верный Роллинз всегда был за спиной Брока Рамлоу, как тень, безмолвный страж, от взгляда которого даже у него мурашки бежали вдоль позвоночника.

Стив открыл дверь своим ключом, который так и не смог отцепить от брелка и оставить на тумбочке, каждый раз оправдываясь излишней занятостью и нежеланием даже приближаться к дому предателя.

Дом Брока совсем не изменился: тот же аскетизм и минимализм, разве что диван стал больше и удобнее, а в углу гостинной появились гантели. На кухне рядом с мойкой стояла грязная кружка со следами давно высохшего кофе, будто хозяин выскочил за булочкой или молоком в ближайший гастроном и скоро вернётся, наполняя дом запахом свежей сдобой, включит музыку на полную громкость и будет подпевать, отчаянно фальшивя и смешно морща нос, если заметит взгляд Стива.

Никаких лишних вещей, чужих. Казалось, что никто кроме Стива здесь и не бывал никогда.

— Он никогда не приводил в своё логово гостей, Роджерс, — Роллинз возник за спиной совершенно бесшумно, прошёл из коридора в гостиную, по-свойски скинув куртку на диван, заставив Стива внутренне поморщиться. Это был его диван, точнее Брок купил этого монстра и-за него, потому что на прошлом «совершенно невозможно смотреть матчи, Брок, то задница съезжает, то ноги не вытянуть». Брок лишь отмахнулся, обозвав Стива гедонистом, но, видимо, всё же запомнил.

— Что ты мне хотел показать, Роллинз?

— Не что, а кого, — Джек нервно потёр переносицу. — Я не приезжал сюда с похорон ни разу, не мог зайти. Всё думал, что, если переступить порог, рухнет последняя надежда найти его, но недавно мне позвонили соседи и сказали, что в доме снова кто-то живёт.

Стив вздрогнул. Сердце глухо бухнув в груди забилось с новой силой, оживляя, разгоняя кровь, вновь возвращая краски привычно серому миру.

Он ведь знал, был на все сто уверен, что такие, как Брок просто так не уходят, не оставляют дела незавершёнными, и не давал себе возможности серьезно задуматься, поверить в реальность места на кладбище.

— Брок? — затаив дыхание, спросил он.

— Нет, Кэп, не Брок, — покачал головой Роллинз распахивая дверь спальни.

На широкой кровати сидел огромный чёрный пёс, горделиво задрав лобастую голову и внимательно следя за застывшими людьми жёлтыми внимательными глазами.

— Хей, ублюдок, — Джек сплюнул на пол, заставив пса гневно рыкнув. — Он тут, знаете ли, живёт. Думал загадит всё, но он, скот, чистоплотный, но выгнать не могу, да и как он попадает в дом никак не могу понять.


***

В доме были посторонние.

Он повёл носом, принюхиваясь, и чуть не заскулил. Среди чужих был свой, тот, к кому рвалась душа, не обращая внимания на изъяны памяти и желание тела остаться с «матерью». Он не помнил своего, но знал, что тот есть, не может не быть.

Первый ему не нравился, пах слишком резко, неправильно, наводил свои порядке в его логове, ходил в грязной обуви, оставляя следы, касался вещей, которые пахли правильно, пятнал их собой.

А вот второй был своим. Он повернул голову стоило им войти, встал на четыре лапы, показываясь «своему» во всей красе.


***

— И он тут уже давно, — Роллинз поскрёб подбородок. — Подойти к себе не даёт, но и не уходит. Я пробовал запирать дом, но как видишь, Кэп, ему поебать, такой же мудак, как и Брок.

Услышав имя, пёс повернул голову, навострив уши.

Стив приблизился, безбоязненно протягивая руку ладонью вверх, давая себя обнюхать.

— Ты знаешь Брока? — спросил он, заглядывая в жёлтые глаза. — Ты был его псом?

Стиву показалось, что пёс явственно закатил глаза, мол, человек, чего же ты тупой такой, а? Было в нём и правда что-то от Рамлоу, то что цепляло и не отпускало до последнего, даже когда в груди не остаётся ничего кроме глухого раздражения. И этот взгляд жёлтых ехидных глаз, слишком человеческий, умный, понимающий, казалось, дословно. Пёс ткнулся мордой в бок Стива.

— Может ветотлов вызвать? — подал голос Джек, выглянув из-за плеча Стива и тут же отшатнувшись.

Пёс вздыбил шерсть на загривке и оскалился, всем своим видом показывая, что он думает об этой затее, но всё равно прижимался боком к Стиву.

— Ну что ты? — заворковал он, перебирая длинную чёрную шерсть на загривке, но замер, нащупав тонкую цепочку, потянул на себя, звякнув армейскими жетонами, которые Стив знал от и до, не раз накрывая их ладонью на груди Брока. — Джек, я забираю его, если конечно пойдет. Ты ведь пойдёшь? Хороший мальчик.

Роллинз опасливо приблизился.

— Уверен, Кэп? Не похож он на домашнего, как и вообще на собаку. Мне не кажется, что Брок его чипировал или там прививки делал. Не видел вообще это адское отродье раньше, да и в доме ничего не напоминает о том, что командир в собачники заделался.

Пёс оторвал голову от Стива, глянул остро, будто бы понимал каждое слово, и громко фыркнул. Стив про себя восхитился. Этот зверь до невозможного напоминал своего хозяина, такой же самодовольный самодостаточный мудак. Явно решивший что-то для себя и благополучно ебать хотевший мнение окружающих.

Именно так у них и начались отношения. Брок его выбрал и начал кружить рядом, иногда прихватывая в самых неожиданных местах, ухаживал как-то по-особенному мило и в то же время без излишней пошлости, не позволяя кому-то приближаться ближе чем на пять шагов, рычал, скалился зло.

Стив был польщён, заинтригован таким поведением. О Броке ходило много слухов, и такая вот волчья верность не была одним из них, наоборот, поговаривали о совершенно блядской натуре командира СТРАЙКа, но стоило на горизонте появиться свежеразмороженному Капитану Америка Брока как подменили, он не видел больше никого, не замечал заинтересованных на себе взглядов, не слышал подколок.

Пёс шёл следом, не отставая ни на шаг. Спокойно запрыгнул на заднее сиденье, стоило Стиву открыть дверцу, и удобно улёгся, будто всю жизнь только и делал, что катался в автомобилях. И Стив порадовался сам себе, что передумал и решил не брать мотоцикл. С этого чёрного товарища стало бы и следом кинуться нисколько не уступая в скорости.

Стив постоянно поглядывал в зеркало заднего вида и никак не мог понять отчего же так привычно эта чёрная зверюга смотрится в его машине? И ведь не стал метаться, портить когтями обивку, а спокойно пролежал всю дорогу вывалив розовый язык и флегматично пялясь в окно.

— Ну, добро пожаловать? — неуверенно спросил у пса Стив, открыв перед ним дверь дома.

По-хорошему, стоило сначала позвонить Баки и уточнить, а не против ли он такого соседства. Всё же, Чёрный не какая-нибудь карманная болонка, которую и не заметишь, если в угол забьётся и тявкать не будет. Этот мудак сразу прошёлся по всему дому, обчихал дверь комнаты Баки и улёгся в его любимое кресло.

— Блэки, — позвал Стив, сильно сомневаясь в успехе данного мероприятия.

Он не знал, как Брок назвал это наглое мудаковатое чудовище и, помня изощрённую фантазию своего бывшего любовника, даже представить не мог имя, которым он успел наградить пса.

Пёс даже ухом не повёл, положив огромную голову на лапы и внимательно наблюдая за мельтешением нового «хозяина» вокруг из-под полуприкрытых век.

— О, — только и смог сказать проснувшийся к полудню Баки, обнаружив перед телевизором в гостиной чёрное чудовище, которому было, похоже, наплевать на фирменный убийственный взгляд, и вообще он был «пуленепробиваемым».

— Это Блэки, — представил Стив нового жильца, нарезая ему в новенькую миску сырую говядину.

— А сам Блэки в курсе что его так зовут? — хмыкнул Баки, обходя кресло по кругу. — Где ты вообще его нашёл?

— Это Брока.

— Да уж, — присвистнул Баки. — Что командир, что домашнее животное — оба те ещё мудаки, подстать друг другу. Только это не собака, а волк, но это я так, чтобы ты знал и не удивлялся, чего это вдруг от нас все соседи переедут.

Так и зажили. Стив смотрел на Блэки и всё чаще вспоминал Брока, рассказывая волку про его хозяина, и каждый раз натыкаясь на чересчур внимательный и вполне разумный взгляд, смущался, сворачивая тему.

Баки вскоре подружился с Блэки, Стив всё чаще заставал их за просмотром каких-то передач по дискавери и сидящими при этом в одном кресле.

— Он тёплый, — пожимал плечами Баки, сильнее зарываясь в длинный мех пальцами и поглаживая чуть ли не урчащего зверя между ушами, со Стивом Блэки себе такого не позволял, задирая морду и насмешливо косясь жёлтым глазом.

Стив упорно давил в себе иррациональную ревность, каждый раз напоминая себе, что Блэки его «собака», но всё равно почему-то было до ужаса обидно, что, похоже, Баки любили сильнее.

В доме тоже происходило странное. Не раз и не два они с Баки возвращались насмерть упаханные после заданий, когда удавалось с трудом доползти только до ковра гостинной и там вырубиться, но просыпались оба тщательно отмытые и перевязанные у себя в спальнях, а на плите стояла турка ещё горячего кофе и из духовки тянуло запахом жареного с травами мяса.

— Что же ты такой тяжеленный, — слышалось сквозь сон. — Ну же, Роджерс, давай, помоги мне хоть немного. Вставай и ножками-ножками. — усталый вздох и чьи-то ладони помогают выпутаться из формы, разминают затёкшие плечи. — Вот хули ты творишь-то? Кроме тебя, долбоёба, некому по минам скакать? Даже у супергероев есть выходные и предел прочности.

А на утро Стив снова просыпался у себя с тяжёлой головой и брёл на кухню пить кофе под внимательным взором разлёгшегося у миски Блэки.

— Что ты так смотришь? — наливая кофе в кружку, спросил Стив. — Тоже осуждаешь?

Волк громко чихнул, но взгляд не отвёл, внимательно следя за его действиями. Стив присел на корточки, аккуратно погладил, принюхался.

— От тебя шампунем пахнет, а вроде не мыли.

— Я его выкупал вчера, пока ты в Конгрессе задвигал очередную шальную идею Фьюри, а сегодня хочу вывести его в лес побегать, лапы размять. Да, Мудак? — улыбнулся Баки, потрясая в руке массивным ошейником.

Волк лениво зевнул, показывая ряд длинных острых клыков и звучно щёлкнул пастью, как бы намекая, что будет с Баки, если он приблизится к нему с этой дрянью, рука-то у него только одна съёмная.

— Э-нет, товарищ, — протянул Баки, уперев руки в бока. — Хочешь в лес — согласишься на ошейник. Я, конечно, понимаю, что ты всех соседей запугал настолько, что они боятся на тебя жаловаться, но остальные-то не в курсе твоего золотого характера, так что как хочешь — или ошейник, или задний двор.

— Баки, — Стив покачал головой, поднимаясь. — Он же тебя не понимает.

— Всё эта скотина понимает, — усмехнулся тот. — Ну, что решил?

Блэки тяжело встал и, понурив голову, ткнулся носом сначала в живот Стиву, как бы ища поддержки и защиты, а потом горько вздохнул и подошёл к Баки, обречённо подставляя шею.

— И что? — покачал головой Баки. — Стоило так упираться? Он же только для вида, приедем — сниму.

Стиву хотелось напроситься с ними, но он должен был явиться в ЩИТ для обсуждения каких-то сверхважных задач. Значит опять придётся сидеть, с умным видом перекладывая бумажки, всей душой стремясь домой, к Баки и Блэки.

Стив вернулся поздно, когда уже давно перевалило за полночь, тихо разулся, приставив щит к стене. Очень хотелось завалиться в постель, позвать Блэки, каким-то волшебным образом затащить его к себе, уложить рядом и уснуть, зарывшись носом в чёрный мех. Но, как ни странно, волк предпочитал, как только начинало темнеть, отправляться либо в комнату к Баки, либо, если того не было дома, убегал во двор и устраивался спать в каких-то кустах, прячась от Стива.

— Блэки, — позвал он, не надеясь, что волк отзовётся и придёт.

Подошёл к двери в комнату Баки, толкнул её на пробу и вздохнул. Закрыто. Раньше, до того, как Стив привёл домой домашнего любимца Брока, Баки никогда не закрывался, не было такой надобности, но что же изменилось сейчас?

— Баки? — Стив постучался.

В комнате что-то упало. Бак громко выматерился, послал кого-то в такие дали, что Стив смущённо отвёл глаза. Как-то не подумал он, что и у его друга может быть своя личная жизнь, хотя он и не замечал, чтобы Баки кого-то приводил домой. Всё же с Броком Стив встречался всегда на его территории, даже когда жил один.

Баки выскочил за дверь, подтягивая штаны.

— Ты что-то хотел? — зевнул он, жмурять от включённого в гостиной яркого света.

— Хотел Блэки к себе забрать.

Баки вздрогнул, покосился на дверь.

— Ты же знаешь, что не пойдет. Иди, ложись, а? Ты на время смотрел? Утром пришлю его тебя будить.

И скрылся за дверью, не забыв закрыть её на замок. Стиву, конечно, ничего не стоило вынести такую хлипкую преграду, но он прекрасно понимал, что никогда так не сделает. Что Баки, что Блэки оба имеют право решать, где и с кем им комфортнее, только в груди неприятно тянуло. Ему казалось, что он в очередной раз что-то упускает.

С появлением волка на душе Стива стало не так тоскливо. Он, конечно, даже не пытался забыть Брока или примириться с его гибелью, корил сам себя за непростой характер, но сделанного не воротишь. Мёртвые навсегда оставались мёртвыми, как бы сильно мы их ни любили и ни вымаливали у смерти ещё одного шанса. Стив любил Брока, по-настоящему любил и умудрился потерять, не дав возможности рассказать свою версию того пиздеца, что творили и Гидра, и ЩИТ. Только сейчас, ковыряясь в архивах, Стив начал понимать, что не всё так просто было с отрядом военизированной поддержки СТРАЙК, и по всему выходило, что да — они были двойными агентами, все до единого, но верны были только своему командиру, а Брок подчинялся напрямую Фьюри, шпионя на ЩИТ в обход всех правил и регламентов. А Стив, как обычно, упёрся в свою принципиальность и вышло как вышло.

Стив сел, потёр ноющие виски. Ему совершенно не хотелось спать, да и слишком большая кровать лишь наводила тоску.

— Не надоело ещё? — с кухни послышался едва слышный шёпот Баки. — Может расскажешь ему или так и будешь сидеть, и вздыхать под дверью, когда он дрочит выдыхая твоё имя?

— Пошёл нахуй, Барнс, — отозвался некто голосом… Брока?

Стив подобрался, прислушиваясь. Брок? Такого быть не могло или могло, но только во сне?

— Я бы с радостью, но ты не даёшь! Сидишь на полу и в стену тоскливо смотришь! — рыкнул Баки, добавив обиженно. — Никакой с вами личной жизни.

Голоса смолкли, хлопнула дверь комнаты Баки.

Стив ещё долго сидел на краю постели, обхватив голову руками. Он понимал и не понимал одновременно. Слишком реальным был голос Брока, его Брока, а то, что это именно он, Стив нисколько не сомневался. Слишком он хорошо знал голос любовника и мог узнать его в любом состоянии.

Утром всё было как всегда: сонный совершенно невыспавшийся Баки, неизменный кофе на плите, хотя никто из них ТАК его готовить не умел и грустная морда Блэки поглядывающего в пустую миску.

— Возьми Мудака с собой сегодня, а? — зевая предложил Баки. — Я выспаться уже наконец хочу.

— Бак, что ему делать на базе? — помешивая кофе, поинтересовался Стив, глядя на заинтересовано шевелящего ушами волка.

— На СТРАЙК натрави, а то распустил их совсем Роллинз, смешно сказать — минимальные нормативы просрали. Эх, не то что при Броке — летали аки феи легкокрылые, ступить на землю боялись лишний раз, чтобы пиздюлинами не накрыло. Хорошее время было, — протянул Баки, почесывая живот. — Так, что забирай, и валите уже наконец, а то ни поспать, ни подрочить нормально.

— Баки! — возмутился Стив.

— Знаю-знаю, — махнул рукой тот в ответ. — Валите уже.

Бойцы СТРАЙКа поначалу обрадовались Блэки, как родному, хотя и видели его впервые, но, видимо, Джек рассказал о чёрном ублюдочном псе размером с телёнка, поселившемся в доме их незабвенного командира на правах хозяина. Но вскоре пожалели, потому как характер у Блэки был таким же мудацким, как и у Брока, вот только бегал он быстрее, прыгал выше и зубы имел не в пример острее. И бойцы очень скоро вспомнили, что такое полная выкладка в условиях, приближенных к боевым.

— А малыш неплохо справляется, — Фьюри всегда появлялся бесшумно и в тот момент, когда Стив был к этому не готов.

— Вы только при нём так не скажите, сэр, — вздрогнув, ответил Стив.

— Прямо Броковское самомнение, удивительно, — хмыкнул Николас, рассматривая довольно прыгающего по залу волка. — Может, стоит взять его на постоянной основе тренером, вон как бойцы рады.

— Сэр? — Стив недоумённо глянул в спину уходящему директору ЩИТа обычно не позволяющего никаких вольностей подчинённым. Но Стив был даже рад, не то чтобы он ревновал Блэки к Баки, но да, дело было именно в ревности. Блэки всегда напоминал о Броке и его хотелось видеть как можно чаще, касаться густой чёрной шерсти, ловить на себе изучающий взгляд по-человечески внимательных глаз и быть нужным.

Но в тоже время Блэки был другим, он будто бы страшно скучал по человеческому обществу и больше походил на человека, вынужденного жить в изоляции, чем на, пусть и необычное, но домашнее животное. А Брок смотрел только на Стива, стараясь не выпускать из поля зрения, всегда был где-то рядом, чтобы поддержать, подставить плечо в каком бы состоянии сам не был.

Стив опёрся на стену, осел на пол. Тянущая силы и саму жизнь тоска оглушала. С каждым днём становилось всё хуже, казалось, Брок тянул Стива за собой в могилу, не желая расставаться и после смерти. И с каждым днём Стиву было всё сложнее не подчиняться этому саморазрушению, не уходить в себя. Если бы не Блэки, он и не знал, как прожил бы столько без Брока.

Лобастая морда легла на колени. Большой влажный язык прошёлся по щекам, вылизывая.

Стив рассмеялся, обняв его, притянул ближе к себе, зарываясь лицом в шерсть. От Блэки всегда до странного пахло Броком, даже едва уловимый шлейф крепких сигарет, хотя ни Стив, ни Баки не курили.

Теперь Блэке не оставался дома, стоило Стиву собраться утром на пробежку, он уже сидел у двери с какой-то вселенской обречённостью поглядывая на массивный ошейник, без которого на улице ему нечего было делать. Блэки всю дорогу бежал рядом, нисколько не уступая Стиву в скорости, не отвлекаясь на брехливых собратьев, которые, завидев его издалека, заливались тревожным лаем. Волк единственный раз отвлёкся и рявкнул в сторону, обнажая длинные клыки, когда какой-то чересчур ретивый репортёр кинулся к Стиву, когда тот остановился купить себе кофе.

— Фу, Блэки, ну нельзя же так? — покачал головой Стив, скармливая волку третий ванильный пончик. Другие, как собственно и Брок, Блэки не выносил на дух. — Надо хорошо себя вести, — и тут же осёкся под насмешливым взглядом жёлтых глаз.

И в ЩИТ они теперь ездили вместе. Фьюри смеха ради, по другому и не назвать его поступок, выписал для волка официальный пропуск и разрешение ходить без ошейника, потому что заметил, что Блэк входил в тренировочный зал и садился около дверей, пока тот же Стив или бледнеющий при виде волка Роллинз не догадывались снять с его шеи это пыточное устройство.

Пиздец пришёл откуда не ждали — очередной фанатик судного дня, сколотивший себе небольшую армию свалился на головы Мстителей не в самый подходящий момент, на базе ЩИТа почти никого не было, только Стив с Баки и заёбаная предыдущей миссией Вдова отсыпалась у себя в кабинете, притворяясь, что пишет отчёты, и ей осталось совсем чуть чуть. СТРАЙК и тот присутствовал лишь частично.

Блэки выл, упирался всеми четырьмя лапами, но выходить из квинджета отказывался наотрез. Стив уже и не знал, как его выпихнуть, хотел было поднять на руки, но волк вывернулся и забился под кресла, сверкая обеспокоенным взглядом.

— Оставь его, — посоветовал Баки, упаковываясь в тактический костюм.

— Брок всегда пиздец чувствовал, — покивал головой Роллинз. — Может и его зверюга тоже?

Стив же не разделял общего энтузиазма. Не месте было Блэки там и всё тут, но упрямый волчара, скалился, ворчал, но вылезать отказывался. И в какой-то момент Стив махнул рукой, надеясь, что его удастся закрыть в салоне, но не тут-то было. Блэк, утробно рыча, первым метнулся в открывающийся люк, совершенно не обратив внимания, что джет висит в трёх метрах над землёй.

Искать волка не было никакой возможности, и сколько бы Стив ни кричал надрывая голос, ни звал Блэки, тот лишь на мгновение показывался в ближайшем коридоре захваченного бизнес центра и тут же смазанной чёрной тенью скрывался за поворотом, выводя на Мстителей полубезумных фанатиков и вовремя уходя с линии огня, давая суперам развернуться.

Стив закрылся щитом, прижимаясь спиной к стене. Блэки видимо и правда был очень похож на своего хозяина, потому как такого пиздеца не было уже давно. Голова гудела, ноги ныли от напряжения, выбитое плечо неприятно тянуло и в лёгких что-то подозрительно хлюпало, а эти уроды всё не кончались.

— Ну вот мы с тобой и встретились, Америка! — неприятно усмехнулся главарь, выходя на середину комнаты. — Не оглядывайся, мы с тобой один на один здесь, твоих ребяток заняли.

— Что вам надо? — прохрипел Стив, удобнее перехватывая щит.

— Мне? Ничего. Мир конечен! Герои смертны! Это всё, что эта страна должна осознать за сегодняшний день, — он ощерился, выхватывая два ножа, и двинулся к тяжело дышащему Стиву.

Противник был силён и, казалось, совершенно не ощущал усталости, осыпая Стива ударами, от которых едва-едва спасала ускоренная сывороткой реакция. Ножи в очередной раз встретились со щитов, высекая ослепительно яркий сноп искр и противник, воспользовавшись замешательством совершенно вымотанного Стива со всей силы саданул сапогом ему под колено, сбивая его на землю.

— Не такой ты и сильный, Америка, — усмехнулся главарь, оттягивая за волосы голову Стива назад, открывая беззащитное горло. Холодный металл коснулся кожи, обжигая мимолётной искрой боли, и, дёрнувшись, Стив понял, что свободен, перекатился в сторону, лихорадочно оглядываясь. В нескольких метрах от него, хрипя и царапая ногтями бетонный пол, затихал главарь очередной секты судного дня, булькая прокушенным горлом. А рядом с ним сидел, слизывая кровь с морды Блэки.

— Блядь, — только и смог сказать Баки, ввалившись в комнату через несколько мгновений, когда всё закончилось. Он помог подняться Стиву, осмотрел неглубокий порез на горле и подошёл к Блэки, присел рядом, с тоской заглядывая в жёлтые глаза. — Ты же знал, что так будет, знал и всё равно не остался, — волк очень по-человечески мотнул мордой, коротко заскулил, глядя поверх плеча Баки прямо Стиву в глаза. И в этом взгляде было столько всего понамешано, что в груди сдавило от предчувствия неотвратимой беды.

— Баки?

— Поехали домой, Стиви, — бесцветным голосом ответил Баки, потрепал Блэки по холке, поднимаясь.

Волк всю дорогу жался к ногам Стива, укладывал тяжёлую голову на колени, тихо скулил, так явно стараясь что-то сказать, что Стив не выдержал, сжал волчью морду в руках, заглядывая в глаза.

— Ну что ты, маленький? — заворковал он. — Всё же уже хорошо! Ты справился, ты спас мне жизнь!

Блэки прижал уши к голове и протяжно завыл, горько, отчаянно. У Стива всё в душе оборвалось. Его волк прощался с ним, не хотел уходить, всем сердцем желая остаться навсегда, но почему-то не мог.

Стив обнял его, прижал к себе, не обращая внимания на обеспокоенные взгляды бойцов и Наташи. Только Баки как-то понимающе криво улыбнулся и отвернулся, давая побыть им хотя бы немного наедине. Все остальные последовали его примеру.

Сердце рвалось на части. Стив бездумно гладил Блэки, шептал какой он хороший, как похож на своего хозяина, как не хотелось терять и его, потому что Стив больше не выдержит, не сможет просыпаться по утрам, зная, что у него ничего не осталось от Брока.

— Да блядь, — выругался Баки, подлетел к Блэки, сдернув с волчьей шеи жетоны Брока, которые сколько бы не снимал Стив возвращались на место. — Скажи уже, идиот, что ты к нему чувствуешь! Скажи, пока не потерял насовсем! — и кинул жетоны в Стива.

— Блэки? — Стив в недоумении глянул в глаза зверю и чуть не отпрянул в сторону, настолько внимательным был взгляд. — Брок? — Волк склонил голову набок, дернул ухом прислушиваясь. — Брок… я… — Стив сжал в ладони именные армейские жетоны Брока Рамлоу, человека, которого любил больше всего на свете. — Я не могу без тебя. Никогда не мог. Сколько бы не уговаривал себя, сколько не искал оправдания своей злости, но всё равно продолжал любить, а когда понял, что наплевать на прошлое, наплевать на то кто и что сделал было уже слишком поздно. Я потерял тебя. — Стив отчаянно глянул в глаза… Броку. — Я так люблю тебя, Брок, что страшно становится. Если не станет тебя — я тоже кончусь, только теперь насовсем.

Стив опустил голову. Его затылка коснулась ладонь. притянула ближе, давая возможность уткнуться лбом в сгиб плеча.

— Какой же ты придурок, Роджерс, — хрипло усмехнулся… Брок.

Стив вскинулся, ошарашено глядя, на обнаженного Брока Рамлоу, сидящего перед ним на корточках.

— Брок? — всё ещё не веря своим глазам, воскликнул Стив подаваясь вперёд. — Господи, Брок!


***


Брок сидел на кухне дома Стива и с наслаждением курил, жмурясь и пуская дымные кольца в потолок.

— Хорошо-то как, — протянул он. — И Барнс, отойди от турки. Если руки из жопы, то нехуй браться за то, в чём не смыслишь. Твои помои я пить не буду.

— Так это ты варил кофе и… всё остальное? — спросил Стив, усаживаясь на высокий барный стул рядом. Он физически не мог отойти от Брока больше чем на пару метров, боясь, что это всё сон и стоит потерять его из виду, как всё кончится и он проснётся один в спальне, будет слепо смотреть в потолок, надеясь подохнуть уже наконец от удушливого чувства тоски.

— Я, — оскалился Брок, протянул руку, коснулся скулы Стива.

— Но как?

Брок нахмурился, чесанул затылок и прикурил новую сигарету.

— Я почти подох в тайге. Помню, как полз куда-то, не видя ничего перед собой, лишь бы ползти. Помню мать — огромную и серую, как она приняла меня, помогла добраться до логова, поделилась своей жизнью, — Брок оттянул ворот слишком широкой для него футболки Стива, показывая отметины от зубов на левом плече. — Дала мне силы, голос и зубы, — он оскалился, демонстрируя чуть великоватые для обычного человека клыки. — Назвала сыном и отпустила, когда я решил, что мне хватит сил добраться до тебя, — Брок глянул остро, испытывающе, будто давая Стиву возможность что-то сказать. — Но с условием, что за шесть лун я верну зверем то, что потерял, когда был человеком. Твою любовь, Стив. Днём волк, ночью — человек, без возможности признаться, сказать хоть что-то, мог, блядь, только за стенкой сидеть и клясть судьбу, надеясь что ещё не всё проебал.

— Баки? — Стив оглянулся на нервно копающегося в холодильнике друга. — Так ты всё знал и не сказал?

— Таковы условия, Барнс тут не причем, — покачал головой Брок. — Он, сука, спит слишком чутко и однажды поймал меня посреди кухни с голой жопой и сигаретой в зубах, — он показательно затянулся. — К стенке прижал и давай пытать, — Брок потёр горло и перевёл взгляд на Стива. — Я хотел рассказать. Прийти в первую же ночь, разбудить и выложить всё, как есть. Но у ёбаного колдовства слишком жёсткие условия: время, тот на кого оно направлено, не должен ничего знать, и кровь других разумных.

— Не понял, — Стив сжал ладонь Брока.

— Тут всё просто, Стиви, — усмехнулся Баки. — Он не имеет право пролить кровь другого разумного иначе всё, добро пожаловать в волчью шкуру навечно. А он убил того урода.

Стив обнял Брока, зажмурился, про себя считая до десяти и, открыв глаза, счастливо улыбнулся.

— Я должен был попрощаться и уйти, — повинился Брок, совсем как Блэки боднул головой в плечо, глянув исподлобья.

— Но не успел, — Стив коснулся его губ своими, целуя едва- едва, словно вспоминая Брока на вкус, узнавая заново ощущения. Брок застонал, притягивая Стива к себе ближе, кусая, вылизывая, показывая насколько скучал и как сильно боялся, что ничего не выйдет.

— Та-ак, — усмехнулся Баки. — Пойду-ка я погуляю, пока папа занят с мамой. Мне это видеть не обязательно!

Но Стив ничего не слышал, не замечал, как Брок стягивает с него так и не снятую форму, он плавился в знакомых сильных руках, растекался горячим воском, жался к Броку, стараясь срастись с ним раз и навсегда, чтобы никакие силы не могли больше их разделить.
Стив уже давно не был скептиком, не с его работой, но сказки — это просто сказки. Выдумка для детей, чтобы сны были краше и ночные монстры под кроватью не казались такими страшными. Но Стив не верил в чудеса и, видимо, зря. Судьба сжалилась над двумя влюблёнными и снова свела вместе их дороги, дав ещё один шанс.

— Добро пожаловать домой, — прошептал Стив, прижимаясь к сопящему ему в плечо Броку. — Долго же ты добирался.

@темы: марвел, Роджерс, моё, сказка, проза, Баки, Рамлоу, Стив/Брок, au

---

* о творчестве

Нервные окончания

Сиквел к "Виват, король, Виват!"

Часть 1

Баки выпихнул из кадра ухмыляющегося Стива и сел удобнее в кресле пилота.
— Сердце моё, прости, что так внезапно, но Стив попросил о помощи, — обернулся, махнул рукой куда-то за плечо, смеясь. — Ладно, какая тут помощь, выгуляю его по пустующей базе, покажу, что к чему, и вернусь дня через три, — Баки придвинулся ближе. — Не волнуйся, мой король, там ничего опасного для жизни и моего самомнения нет: пустые стены. Но Роджерс— это Роджерс. Решил, что должен хоть одним глазом глянуть. Да и не могу я больше сидеть без дела. В стране спокойно, Геф тише мышей сидит, вздохнуть лишний раз боится. Скучно. Развеюсь, по тюленям, может, постреляю. Тут максимум сопли заработать можно. Соскучиться не успеешь, — Баки улыбнулся, протянул руку вперёд, будто коснуться хотел. — Я люблю тебя, мой король.
И отключился.
— Лучше бы по оленям, — пробормотал Джек, касаясь пальцами экрана.
Баки сорвался с места совершенно внезапно, пока Джек ездил с визитами по всей стране. Джеку было странно, что Баки не поехал с ним, но охрану «Артур Стуруа» натаскал как следует, останавливался король в частных резиденциях, где у слуг были слишком внимательные глаза и уши, так что смысл в этом был.
К тому же у Джеймса в очередной раз резались зубы, он капризничал, поэтому из Шайло Джек и сам уехал с удовольствием: капризный Джеймс был совершенно невыносим.
Вроде бы все в порядке. Что такого в том, чтобы поводить Стива Роджерса по старой заброшенной базе? Джек видел, с каким удовольствием Баки общается со старым другом. Роджерс по-прежнему очень многое для него значил. Джек даже почти не ревновал, в отличие от Брока Рамлоу, который только что не рычал, когда Баки и Стив сматывались куда-то вдвоем.
И все же, Джека покалывала иголочка дурного предчувствия. Баки, похоже, совсем заскучал в мирной стране, раз его понесло туда, где его могут помнить. Он забыл, почему ему надо сидеть в Гильбоа и не высовываться. Джеку это не нравилось.
А особенно ему не нравилось возвращаться в пустую постель после двухнедельной поездки.
В дверь кабинета, постучавшись, проскользнула Клара, оглядываясь.
— Ваше Величество, — выдохнула она. — Вас просил его принять тот странный господин, мистер Рамлоу.
— Консультант по боевой подготовке, Клара, — сказал Джек. — Пусть войдет.
Брока Рамлоу во дворце побаивались едва ли не больше, чем Артура Стуруа. И с чего бы?
Брок открыл дверь чуть ли не пинком, гневно зыркнул на побледневшую Клару и хмыкнул.
— Ваше Величество, — усмехнулся он, подойдя к столу. — Где носит вашего отморозка?
— Садись, — Джек махнул рукой. — Там же, где и твою гордость нации. Взяли квинджет и махнули куда-то на север Европы. Ты не в курсе, куда?
Брок скривился. Его всегда немного выбешивал слишком спокойный нрав короля. Иногда хотелось поднять его за лацканы пиджака и пару раз хорошенько тряхнуть, чтобы увидеть в его глазах хоть что-то, кроме привычного благодушия. Даже сейчас, когда всё шло не пойми куда, у него будто и не случилось ничего. Брок уселся напротив. Не ему судить об их отношениях с любовником.
— А ещё я знаю, — решил он зайти с другого края, — что никто из них уже третьи сутки на связь не выходит. Твоего я не знаю, но Роджерс? Он ответственный.
— Третьи сутки? — вскинулся Джек. — Брок, Роджерс не говорил тебе, куда они летят? Или хотя бы по чьей наводке? Это была его идея.
— Что? Проняло, наконец? Если бы я знал, то пришёл бы к тебе? — глаза Брока опасно сузились, он подался вперёд. — Роджерс диво упёртый, когда дело касается секретности. Хорошо хоть дружка своего взял, думал я, а дружок такой же долбоёб. Не знаю. База какая-то и всё.
— Гидра, — выдохнул Джек. — Баки собирался поводить Роджерса по ней, значит, это база Гидры. И, похоже, вполне действующая. Брок, Роджерс получил информацию по вашим американским каналам. Ты можешь достать из источника координаты? С кем из ваших он общается?
Брок скривился, как от зубной боли. Он знал только одного смертника, рискующего выдавать такие сведения Роджерсу в обход него, прекрасно зная об их семейном положении. И это радовало ещё меньше. Тем более раз сам, сучонок, сидит на месте и жопой стул греет, а не сорвался веселиться вместе с ними.
— Старк, — ответил Брок. — Только этому ума могло хватить. Вот с него я и спрошу по полной, твое величество.
Недобро усмехнувшись, он поднялся.
— Погоди… — Джек ненадолго сжал ладонями виски. — Баки забрал квинджет, лететь в Штаты долго. Погоди…
Он вызвал к себе советника по делам обороны — в его задачи входило в том числе отслеживать, где проводятся крупные конференции продавцов оружия. Золтан Корри явился мгновенно, словно нарисовался на ковре перед королевским столом.
— Где сейчас находится Тони Старк? — спросил Джек.
Корри сунулся в планшет и тут же ответил:
— В Цюрихе, Ваше Величество. Конференция по робототехнике. Продлится до семнадцатого числа.
— Выясни, где именно в Цюрихе Старк. Пришли ему приглашение в Гильбоа, если откажется, предупреди, чтобы ждал меня с неофициальным визитом.
— Да, Ваше Величество.
Если Корри и изумился, внешне он никак этого не показал. Советники короля Джонатана вообще очень быстро отучались удивляться, если хотели оставаться на своей должности.
— Достойно, — многозначительно покивал Брок. — Думаешь, примчится? Хотя… Барнс же его «ухаживания» раз за разом отбривает. Явится.
Брок снова сел в кресло, вытянув вперёд ноги. Он слишком давно знал Роджерса, чтобы не волноваться. Тот при смерти будет, но отзвонится, чтобы попрощаться, мудак пафосный. Заверить, что Брок сильный, справится и без него. Заныли виски.
Он раз за разом пересматривал то чёртово сообщение, стараясь уловить хоть что-то новое, кроме довольной рожи своего любовника, хоть какую-то деталь, объясняющую, где этих двоих черти носят и куда бежать, если что. Это же надо, сообщить об отъезде видеосообщением. Погулять они, уроды, выбрались. Ну-ну, пусть только найдутся, обоим ума через одно место вобьет. Раз родители мало пороли, он просто обязан восполнить пробел в воспитании этих столетних суперов.
— Старк прибудет завтра к утру, — сообщил Корри. — Вы примете его на общих основаниях, Ваше Величество?
Джек посмотрел на Брока. И правда, можно сказать, примчался.
— На общих, служивый, на общих. Иди, трудись, — покровительственно махнул рукой Брок и обернулся к Джеку. — А не напиться ли нам?
Джек усмехнулся. Почему бы и не напиться? Узнать о Броке Рамлоу побольше не помешает.
— Сначала пожелаю сыну доброй ночи, — сказал он. — А потом можно.
— Ты мне направление укажи только, твоё величество, — ухмыльнулся Брок, поднимаясь.
— Гостиная в королевских апартаментах, та, что справа, — ответил Джек.


Брок расположился на диване, откинув голову назад. Почему-то за неполные два часа он проникся к местному корольку уважением намного сильнее, чем за всё время, пока тренировал его людей и они встречались официально и не очень. Наверное, ему надо было увидеть беспокойство и растерянность на идеальном лице короля Джонатана, чтобы понять, что он такой же, только с регалиями.
Брок много времени общался с Барнсом, даже прикипел к нему, если быть честным, слишком тот был хорош. Роджерсу с его обязательным соблюдением правил и тягаться не стоило со своим дружком, который знал столько грязных приёмов, что Брок диву давался. Но случилось неприятное — пропали оба. Нет связи, не отвечает квинджет, GPS тоже молчал, а его Барнс отключать не умел. Брок чертыхнулся. Научился, видимо.
Он бы мог решить, что друганы по бабам подались, но Роджерс — это синоним верности, а Барнс на своего Джека надышаться не может. Достаточно один раз увидеть, какими глазами эта машина смерти смотрит на своего короля, как все вопросы отпадали сразу.
— Дела... — протянул Брок, отхлёбывая из стакана.
— Начал без меня? — Джек вошел, налил себе виски на охлажденные камни, выпил глоток. Он переоделся в домашнее, с облегчением выбравшись из костюма. Под тонким серым пуловером на груди обрисовывалось кольцо на цепочке. — Что у Роджерса к Гидре?
— Не поверишь — Барнс, — ответил Брок, салютуя полупустым стаканом. — Они вместе давили Гидру ещё в сороковых, потом Барнс «погиб», и Кэпа понесло. Будто крыша поехала. С голыми руками на врага кидался. Пока не сдох героически. И всё, теперь крикни «Гидра!» — и он там, рубаху на груди рвёт. Один, блядь, за всех!
— Зимнего Солдата продали в Гильбоа в две тысячи девятом году из России, — сообщил Джек, разваливаясь в кресле. — Кури, если хочешь, вон пепельница. Что там было с Гидрой в России, я не знаю. Может, они в Карелию полетели?
Брок плеснул себе в стакан, но, подумав, прихватил с собой несколько бутылок, поставив их на пол, чиркнул зажигалкой, прикуривая.
— Баз Гидры по миру столько, пальцем ткни — не ошибёшься. Старка ждать надо, — Брок задумчиво выпустил струйку дыма в потолок. — И лучше бы они просто дверь заблокировали и выйти не могут. Роджерс — ходячая проблема, его одного отпустишь и не знаешь — вернётся сам или по частям. Ещё Барнс твой, если он такой же, как Кэп, то беда. Эти могут в дерьмо влезть даже там, где его нет. Я-то думал, они ебались в сороковых вовсю, раз Стив так страдал по своему Баки, но нет. Ёбаные неразлучники.
— Я тоже так думал, — признался Джек, у которого уже слегка зашумело в голове. — Ну, побратимы — это крепкие узы. Ты ревновал?
— А сам, как думаешь, величество? — Брок допил из стакана и взялся за бутылку. — Думал, всё, нашёлся разлюбезный, а мне пора паковаться и честь знать, — Брок махнул рукой. — А когда Роджерс сюда меня приволок, и думать не знал, что. Он, сука, честный. С него стало бы и официально старого ёбаря новому представить.
— Я тогда тоже попрощался с Баки, — признался Джек. — Три года — и вся жизнь? Несравнимо. Только у Роджерса уже был ты, а у Баки — я. Так что выпьем за наших мужчин!
Джек коснулся бокалом бокала Брока. Речь Рамлоу Джека не шокировала. Броку было под пятьдесят, он был кадровым военным, причем в достаточно низком звании. Руководитель низшего звена, как это называлось на гражданке. Когда Джек учился в военной академии, у них был похожий спец по саперному делу. Тоже матерился через слово, хотя в гелвуйском языке почти нет матерных слов. Джек привык, ему даже нравилось, только приходилось особенно тщательно следить потом за речью во дворце — родители не переносили «армейского слэнга», как это называла мать.
Джек был в курсе, что пропаганда любила расписывать путь Сайласа от рядового до короля, но Джек отлично знал, что Сайлас происходил из достаточно влиятельной семьи кадровых военных, закончил ту же военную академию, что и Джек, а короновался, уже будучи генералом.
Брок про себя усмехнулся. Бенджамин оказался не таким чопорным и холодным, каким выглядел, натягивая на себя королевские регалии. Даже располагал к себе. Но и Брок был не пальцем деланым: разоткровенничаешься с таким, а завтра он тебе твои же слова и припомнит.
— А в постель-то к тебе он как попал? А то я наслушался при дворе об Артуре такого…— Брок хохотнул. — Стуруа — почти что легендарная личность. Брат короля. Про родство — брехня, понятное дело, но остальное…
— Ну… — протянул Джек. — Это государственная тайна. Покойный дядя подарил мне Зимнего Солдата. А я решил, что к черту регламент и инструкцию. Нельзя человека замораживать и бить током, если хочешь, чтобы он служил тебе по доброй воле. Ведь сбежит иначе или пакостить начнет. — Джек пожал плечами. — Так мы и начали. Я сделал Артура своим телохранителем. Он начал вспоминать. Мозг-то восстанавливается. У таких, как он. Ну и… — Джек неопределенно покрутил рукой в воздухе. — Как я мог не оценить такого мужчину?
Брок оскалился. Он прекрасно смог рассмотреть Барнса во время совместных тренировок и все никак не мог понять, чего это Роджерс на него в сороковых глаз не положил. Но потом сплюнул и чуть сам себе в морду не дал за такие мысли, радуясь незамутненности Стива и тому, что тот отчего-то предпочёл именно его.
— И то верно, — поддакнул Брок, разливая себе и Джеку. — Повезло тебе с подарочком.
— Да не то слово, — Джек выпил. Его понемногу отпускало напряжение. — Баки столько раз меня из такого говна выручал!
О том, что именно с Баки Джек почувствовал, что он впервые в жизни не один на один с гадюшником прежнего правления, что он вообще больше не один, что его любят, что у него прикрыта спина, Джек говорить не стал.
— Суперы это умеют, — Брок незаметно сам для себя коснулся кармана, где лежал телефон с фотографиями и завернутое в носовой платок кольцо, которое он всегда снимал на тренировках. Отчего-то на душе стало муторно, будто сам профукал своё счастье, а теперь плачется другому такому же счастливцу. Брок достал кольцо, надел на палец, повернул пару раз, задумавшись. Может, он и правда слишком мало делал для Роджерса. Это Стив — душа нараспашку, а Брок привык несколько раз обдумывать любое своё действие. Да и не любил он все эти телячьи нежности, которых сейчас страшно не хватало. Лишиться Роджерса было слишком страшно, будто большую часть себя теряешь, самую важную и правильную часть. — За что же ты мне достался, Роджерс? — спросил сам у себя Брок, глядя на кольцо на безымянном пальце.

совместная работа с прекрасной  PaleFire
Иллюстрация талантливой  Мели-Су

@темы: марвел, Роджерс, сказка, проза, Баки, Рамлоу, Джек Бенджамин, Стив/Брок, Джек/Баки, au

---

* о творчестве

Остров Никогда

Глава 8

Стив не мог спать. Проворочавшись всю ночь на слишком большой для него кровати, вскочил с рассветом, выполз на крыльцо под внимательным кошачьим взглядом Басты, вдохнул утренней прохлады. Он думал всё время, как поднялся после позднего ужина в комнату, мерил её шагами и всё никак не мог примириться с текущим положением вещей. И вроде бы всё хорошо, мирно, но то, что прямо перед носом ему помахали единственной любовью всей его жизни и тут же щёлкнули по носу, отбирая, бесило до невозможного. И всё этот Брок, пролезший и к нему под кожу, обосновавшийся там ещё со времён ЩИТа. Брок сводил с ума внимательным прищуром жёлтых звериных глаз, кривым оскалом, который только идиот мог бы назвать улыбкой, силой, стремительностью и прямотой, хотя в последнем Стив как раз и был не уверен.
Отловив Брока чуть позже в саду, куда тот явно вышел покурить, припёр его к стене.
— Рамлоу, нам бы многое стоило обсудить, ты так не считаешь?
Брок легко стряхнул его руки и оттолкнулся от стены. Объяснил:
— Цветы попортишь, хозяйка огорчится.
Действительно, стену за ним заплетала лиана с крупными синими цветами, белыми в серединке.
Брок позвал:
— Пойдем.
Отвел Стива вглубь сада, туда, где стояли деревянные кресла из кривых полированных кусков, и такой же столик.
— Поговорим? — предложил он. — Виски, пепельницу, зажигалку, — скомандовал он кому-то.
Перед ним на столе тут же оказалось все запрошенное.
Брок внимательно и немного устало посмотрел на Стива. Рамлоу выглядел лет на двадцать пять моложе, чем при их последней встрече — гладкая кожа без морщин и шрамов, слишком уж простое лицо, и тот же волчий желтоватый взгляд.
— Я не знаю твоих мотивов там, — начал Стив, стараясь не смотреть на Брока, не вспоминать оглушающую пустоту, когда они встретились в злосчастном лифте, когда понял, что не имеет право желать кого-то. Судьба, видимо, отмерила ему по заслугам, выдала роль, где рядом с ним нет никого. — Но Баки… Баки, сколько я себя помню, был для меня всем, даже после смерти.
Стив выбил из пачки Брока сигарету, прикурил, скривился от горечи, но снова упрямо затянулся.
— Я не знаю, что вас связывает, точнее, не понимаю, но ему хорошо с тобой. На остальное плевать. Рамлоу, если сделаешь ему плохо — шею сверну, понял? И мне наплевать, кто ты там на самом деле!
— Да я и не сомневался, — лениво ответил Рамлоу. — А что мне сделать с тобой за то, что ты сотворил с ним, а, Роджерс? За полгода исследований? За то, что он чуть не сдох в джунглях, когда сбежал? Серьезно, он готов был сдохнуть. Его этот гребаный котище вытащил. — Брок наклонился вперед и смотрел на Стива внимательно и зло. — Я головой каждый раз рисковал, чтобы не допустить очередных исследований Актива. Чтобы ему мозги не прожаривали, хуергу не кололи. А ты своего дорогого друга Баки прямо в них запихнул. Так что мне с тобой сделать?
— А тебе не разу не приходила в голову мысль, почему я это сделал, почему запихнул его в грёбаную лабораторию? — Стив привстал в кресле, чуть ли не упираясь своим лбом в лоб Брока. — Ты знал, какой пиздец творился с ним после Вены, после идиота Старка, который вообразил себя великим мстителем и ни разу не взял на себя труд пошевелить мозгами? Какой там, тебе скучно сиделось в жопе мира, на приключения потянуло! — Стив говорил тихо, почти шипел, боясь сорваться. — Ты видел, как Баки вздрагивал от каждого шороха, ожидая очередного идиота, узнавшего эти коды? И что спрятать его негде было, потому что мы оба были вне закона для всех, кроме Ваканды и только там дали хоть какие-то гарантии его безопасности, предложили помощь? Мне наплевать, что ты там хочешь со мной сделать, наплевать, что ты обо мне думаешь! Что бы я ни делал, всё было только ради того, чтобы Баки жил спокойно!
— Он живет спокойно, — неожиданно ровно сказал Брок. — Переводчик. Рецензент. Надо же. Но у него хорошие мозги, и я рад, что он нашел, к чему приложить все те бесконечные языки, которые в них были. Он переводит вслух с листа, знаешь? Русский в основном. Слышал поговорку «Благими намерениями вымощена дорога в ад»? Гидра тоже считала, что намерения у нее благие, гори она огнем. Что я там делал? Да ровно то же, что и ты, только приказы мне отдавали другие люди. Охота за артефактами, зачистки, точечные устранения. Фьюри одно время носился с идеей нейтрализовать ебаного Старка, ты в курсе? Передумал почему-то, но нас всерьез натаскивали на Железного Человека и, поверь, натаскивал не Пирс. Ничем ЩИТ с Гидрой не отличались, блядь. Вот совершенно ничем. Просто Гидра полагалась на инструментальные методы, а ЩИТ — на НЛП, шантаж и старую добрую манипуляцию. Во имя блага человечества, разъетить его копытом. — Брок раздавил окурок в пепельнице и тут же закурил следующую. — А в этом мире не было ни того, ни другого. Никогда.
— Красиво говоришь, — Стив откинулся на спинку кресла. Куда-то всё делось: и злость, и странное иррациональное желание придушить мудака, и желание с ним спорить. Они говорили об одном и том же, перетягивали одеяло на себя, не желая сдавать позиций. Но Стив устал, страшно устал бороться с ветряными мельницами. Он обвёл Брока взглядом, будто впервые подмечая детали, которые раньше его не волновали. Стив хмыкнул, стараясь загнать глубоко в себя проснувшийся голод немного другого плана. Брок был определённо красив тогда, в Мидгарде, но сейчас он был намного моложе. Хищный, злой взгляд, более мягкая линия скул привлекали ещё сильнее. Его хотелось приручить, приучить к своим рукам. Стив тряхнул головой, облизал пересохшие губы. — Не тебя меня обвинять, Рамлоу. Мы оба делали, что могли и как могли. Сейчас разговор не об этом. Баки счастлив здесь, с тобой, и пока это так, мне практически всё равно, что что происходило в прошлом. Но если ты причинишь ему боль, придушу.
— Я его волк, — неожиданно мягко сказал Брок. — Ты вряд ли поймешь, что это значит для такого, как я. Я сам не очень понимаю. Я горло за него вырву с легкостью. За его лапу у меня на загривке. Он мне — волку — читал вслух смешное. Как человеку, понимаешь? У меня и нет больше никого, только Барнс. И… — он посмотрел на Стива, сморщился, покачал головой. — Не бойся ты за своего Баки. Он из Йодзу веревки вьет, что ему все остальные? Ничего, паршивец, не боится.
— Да уж. — Стив улыбнулся, впервые, наверное, за все дни пребывания в этом доме. — Баки такой. Жаль, что не мой больше, — Стив поднялся. Последние слова дались с трудом, с болью в сердце, но он должен был их сказать, чтобы подвести самого себя к определённой черте. Замер напротив Брока, положил ладонь ему на плечо, бездумно провёл большим пальцем по шее. — Ты знаешь Баки и его привычку дёргать дракона за хвост не хуже моего, похоже. Береги его, Брок.
Стив отстранился, снова закурил. Нет, легче не стало, определённо не стало, и проще тоже.
Брок постукал себя пальцем по лбу, показывая, что он думает об умственных способностях Стива, но вслух не сказал ничего.
— Барнс книгу начал переводить, — вдруг сообщил он. — Читать собирается. Вслух. Придешь? Про вампиров и прочую мутоту.
— Да, приду, — улыбнулся одними губами Стив, прикидывая в голове сколько же времени займёт его обучение здесь. Слишком хотелось заняться хоть чем-то, чтобы не дёргать самого себя, не пытать вопросами, где именно он всё просрал. И так понятно.
— Школу заканчивать будешь? — спросил Брок. — В смысле, на аттестат сдавать? Заодно адаптация. Мы с Барнсом не будем, а ты вроде в спасатели хотел податься. Там это нужно.
— Снова спасать человечество, — кивнул Стив, усевшись обратно в кресло. С Броком было до странного легко, будто и не было Гидры, «Озарения», Лагоса. — Как раз постигаю современную технику. Старку такие технологии разве что только снились. Думал, может выйду в город, осмотрюсь. Время проще всего понять по людям, толпе на улицах, а не по роликам в интернете.
— Машину только не бери, тут вроде правила другие, — посоветовал Брок. — Права нам сделают, но правила придется учить. И машины изменились. Барнс для себя старую армейскую нашел, я, наверное, тоже искать буду. Он, правда, с идеей о мотоцикле носится. Сядь на хвост тому же Барнсу, он завтра собирался в город за чем-то, заодно и покатаетесь. А я пока подожду. Деньги вроде есть, а тратить не на что. Вон, тут даже на тебя тряпки нашлись. Впахивают местные фейри на благо гостей дай боже.
— А для тебя не странно всё это? — Стив махнул рукой с зажатой в ней сигаретой в сторону, осыпая себя пеплом. — Вся эта магия, духи, феи и прочие? Что всё решается так легко и просто?
— Я привык, — ответил Брок. — За полгода-то. Они в деньги не упираются, магией пользуются. Что для людей геморрой с кулак, для них просто жопа зачесалась. Я в той больнице после Лагоса сдыхал помаленьку. Сывороткой хотели накачать, сделать еще одного Зимнего Солдата. Мозги промывали. Психокодирование. Когда все болит и спать от боли не можешь, оно, знаешь, заебенски ложится. А потом за мной пришли. Мальчики такие. И еще один, тоже почти пацан. На руках оттуда вынесли и к своей леди притащили. Она смотрит и говорит: человек жить не хочет, зато есть волк. Волк хочет. Буду лечить волка. Хоп — и я волк, и вижу не так, и пахнет все, и она жизнью пахнет. По голове гладит, улыбается… Девчонка совсем. А они смотрят и тоже радуются. И начала лечить. Я уснул, проснулся — один волк, другой кот, третий вообще не пойми что, а от четвертого я чуть не обоссался. Ну они меня и привели сюда, к Барнсу. Я его унюхал — охуел просто: живой, здоровый, свободный! Они говорят: или тебе, или в стаю. А он — какое в стаю? Это мой волк. И все. Я нюхал, думал — тут же другие есть, а если выгонят? А они только миски мне поставили и все смотрели, какое мясо мне больше нравится. И чтобы я собаку не обижал. А что мне собака? Собака и собака.
— Странно развернулась судьба, согласись? — Стив отвёл взгляд в сторону. Он радовался, что Брок жив, радовался, что он здесь здоровый, не поломанный Гидрой, войной и всем тем дерьмом, которым был богат Мидгард. И не понимал сам себя, своих эмоций к этому человеку, волку, кем бы он там ни был. — Не видел тебя волком.
Брок оскалился.
— Я еще не перекидывался обратно, — сказал он. — Не уверен, что вообще смогу. Вообще не понимаю, как перекинулся, когда тебя увидел. Полгода бегал с хвостом и ссал на деревья, и даже мысли не было.
Стив прищурился.
— Не хотел, значит, — пожал он плечами. — Раз тебе и так хорошо было. Но почему перекинулся? Кто знает, может чтобы глотку мне перегрызть на глазах у Баки?
— А с чего мне тебе глотку грызть, пока ты Барнсу не угрожаешь? — ухмыльнулся Брок.
— Кто вас, волков, знает? — искоса глянул Стив на Брока. — Покажешь его мне, когда оборачиваться поймёшь как? Или не заслужил?
— Покажу, хули не показать? Я волк видный, — Брок оскалил крупноватые клыки. — Слушай, пока Барнс не здесь, скажи — за каким хуем тебя в ту лабу занесло? Ну, где из тебя кровь сосали?
Стив поморщился.
— Когда он пропал, сам чуть кони не двинул, с ума сходил, цепляясь за любую информацию о Зимнем Солдате. Искал его и думал, что нашёл, а вышло то, что вышло, — Стив задрал голову, выпуская изо рта тугие дымные кольца.
— Да, свалил он знатно. Хорошо, что выжил. Я все думал после падения Трискелиона: как он? Съебался по моим каналам или замели его? Потом узнал: таки съебался. Думал приехать, но меня пасли плотно. Транки, НЛП, то да се. Критичность почти в ноль свалилась. Только и хотел, что сдохнуть. Ну и на хуя я кому такой? Думал, об тебя уебусь хоть.
— И не вышло, как я вижу, — Стив улыбнулся мягко, немного грустно. — Специально нарывался ведь, мудак, а потом подорвать нас обоих решил. Действенное средство. Хорошо, что не сработало.
Стив не мог не думать, что было бы, решись он таки открыться Броку. Может, всё вышло бы по-другому?
— Не вышло, — согласился Брок, разглядывая, как заполняется виски опустевший бокал. — А что потом с тобой было, в душе не ебу. Мне не говорили. Барнс рассказывал, ты его таки нашел в Бухаресте, спецназ на хвосте привел. Коды ему зачитали. Гребаные русские! Американцы кодов не знали, ты в курсе? А эти и придумали, и пользовали. Суки.
Стив согласно кивнул, забрал бокал Брока и выпил в три глотка, поставив на стол пустым.
— Там многое было, но камнем преткновения всего был именно Баки. Мстители против Мстителей. Согласись, забавно. Оказалось, что не было почти никого, кому можно было верить, как и всегда. Не хочу вспоминать. Дерьмо случается, Брок, а тогда его было по самое горло.
— Ну вот пусть они сами в этом дерьме и плещутся, — духи снова наполнили бокал, и Брок пригубил виски, коснувшись стекла ровно в том месте, где его до того касались губы Стива. — Поделом. Не мы это затеяли, не нам разгребать. Блядь, я три дня новости читаю за последние годы. Самая большая городская проблема — что в сорок четвертом году тряхануло на восемь баллов, и в старых небоскребах окна повылетели! Не, ты пойми, самая большая! Ни террористов, ни войн, ни хуя подобного! Конкурс на колонизацию Марса — сто семьдесят человек на место! Только с бездомными сделать не могут ни хуя, им в этом городе как медом намазано.
— Мирно здесь и дышится как-то по-особому. — Стив потянулся всем телом. — Именно этого нам с Баки и хотелось, когда шли воевать. Такого времени. Но Мидгард, похоже, просто не способен жить без крови. Питается он ею. А тут нет нужды быть символом, можно просто жить так, как хочешь и с тем, кем хочешь, — Стив бросил взгляд на Брока. — Пойдём в дом, поедим?
— Пойдем. Ты рыбу ешь? Денис вчера охеренную рыбу с рынка припер, а Туу-Тикки затеяла на ужин мясо. Давай я ее тебе приготовлю.

совместно с прекрасной  PaleFire

@темы: марвел, Роджерс, сказка, Баки, Рамлоу, Брок/Баки, Остров Никогда, au

---

* о творчестве

Виват, король. Виват!

Эпилог


Два года спустя.
Баки удобно устроился на диване, прижав к себе дремлющего Джеймса.
Он никак не мог ожидать, что своего сына Джек назовёт в его честь, и что Люсинда с этим согласится. Он стоял около кроватки с этим крошечным существом, сладко пахнущим молоком, чувствуя, как печёт под веками. Джеймс Бенджамин, маленькая копия своего отца. Сколько бы Баки ни рассматривал его, не мог найти ничего от себя, так похожего на своего короля, но от Джека в маленьком комочке было всё: хитрые лучистые глаза, улыбка, ямочка на подбородке.
Баки почти не спускал Джеймса с рук, возился с ним, как собственным ребёнком. А он и был так же его, как и королевской четы. Люсинда смеялась, что дядюшка Баки вконец разбалует маленького Джеймса, на что тот отвечал, что шея у него крепкая и сможет выдержать одного юного принца.
Придерживая Джеймса одной рукой, Баки поставил на колено ноутбук и развернул новостную ленту. За последнее время он как-то выпал из жизни, полностью посвятив себя Джеку и его сыну, стараясь не отвлекаться на несущественное. Мало ли что творится в мире. Гильбоа оно не касалось никоим образом. Королевство процветало.
Развернув данные полугодовой давности, Баки погрузился в чтение, поглаживая спящего малыша по спинке. В мире ничего не менялось. Кто-то с кем-то воевал, заключались выгодные союзы, над многострадальным Нью-Йорком разверзся портал в параллельную вселенную — Баки хмыкнул, — но город выстоял и был спасён национальным достоянием …
Баки кликнул по ссылке и обомлел. С монитора на него смотрел, устало улыбаясь, Стивен Грант Роджерс. Точно такой же, как и в Италии, будто не прошло почти семьдесят лет, будто бы он не погиб, спасая Нью-Йорк, разбившись во льдах. Этого просто не могло быть.
Разворачивая окно за окном, Баки всё сильнее убеждался, что пропустил слишком многое. Стив жив, найден где-то во льдах, разморожен и вновь возвращён на службу ради блага человечества.
Сотни хвалебных роликов, фотографии на фоне полуразрушенных зданий и возвышающийся над всем этим хаосом Капитан Америка.
Баки захлопнул ноутбук. В голове было пусто и удивительно ясно. Он должен увидеть Стива, не поговорить, а просто увидеть. Удостовериться, что это именно он, а не тщательно срежиссированная подделка ради поддержания патриотического духа в вечно сомневающихся во всём и вся американцах.
Кое-как поднявшись, Баки побрёл нетвёрдым шагом в кабинет Джека, молча передал ему сына и вышел. В груди горело от странной смеси ожидания и плохого предчувствия, будто бы эта встреча должна решить что-то для него лично.
Введя координаты в автопилот квинджета, Баки повалился в кресло.
Его мир снова смещался. Он уже и не думал, что его может что-то удивить настолько, что он сорвётся через океан, никому ничего не сказав. Баки сам не знал, зачем всё это делал. Хотел ли он увидеть Стива, обнять, понять, что тот действительно жив? Конечно, да. Стиви долгое время для Баки был тем единственным, ради кого он старался быть лучше. Но что делать, если тот попросит Баки остаться рядом, чтобы как в былые времена?
Баки смотрел на свою бионическую ладонь, ничего не замечая вокруг: ни разрывающегося входящим вызовом интеркома, ни дождя, заливающего лобовое стекло, ни головной боли, раскалённым сверлом впивающейся в голову где-то за левым ухом.
У Баки был Джек, был маленький Джеймс. Разве можно желать ещё хоть что-то? Поэтому он и не хотел разговаривать со Стивом, а лишь увидеть его мельком, удостовериться и вернуться обратно к своему королю.
Найти Капитана Америку оказалось не так уж и сложно. Будни национального героя чуть ли не были расписаны до минуты, чтобы каждый мог убедиться, что Стив Роджерс такой же, как и все, и он борется за Америку — и прочий бред охочих до сенсаций газетёнок.
Баки шёл за Стивом, не отставая ни на шаг, рассматривал, стоило тому остановиться и заговорить с кем-то, отмечая слишком явные изменения в наивном Стиви — душа нараспашку. Синие, некогда лучистые глаза будто выгорели, вокруг губ залегли скорбные складки, словно его Стиви окунули в реальную жизнь разом и с головой, давая вдоволь нахлебаться и понять, что давно нет чёрных и белых сторон и у твоего врага с тобой может быть намного больше общего, чем у тех, кто зовёт тебя своим другом.
Баки вернулся к джету только ранним вечером. Надо было лететь домой, к своему королю и мирному королевству, оставляя Стива и его вечную войну Америке. Роджерс никогда не умел жить для себя, никогда не знал, когда стоило бы остановиться и всё бросить, но он выжил, и это вселяло в Баки уверенность, что однажды и его друг найдёт себе тихую гавань, оставляя всё наносное за дверью дома, куда захочется возвращаться.


Когда Баки, просто вручив Джеку сына, сорвался куда-то, Джек сначала подумал, что, наверное, тот нью-йоркский портал сейчас разверзнется над Шайло. Джек передал Джейми няне и первым делом пошел проверить ноутбук Баки. Тот, конечно, был запаролен, но Джек знал пароль, как Баки знал коды от всех личных сейфов Джека.
Ноутбук был не то что не выключен, но даже не закрыт до конца. Джек листал вкладки браузера, на каждой видя одно и то же лицо. Стивен Роджерс, Капитан Америка, выжил и снова проявил героизм.
Джек не знал об этом до сегодняшнего дня. Дела США никоим образом не касались Гильбоа. Джек не знал, что Стив Роджерс значит для Баки, но он помнил, что первой личной вещью Артура Стуруа стала кружка со щитом Капитана Америка, а значит, Стив для Баки был по-прежнему важен.
Может, они были любовниками когда-то? И старая любовь никуда не делась?
Джек запросил о том, где Баки, у его заместителя, и без удивления услышал, что начальник личной охраны короля взял квинджет и улетел в неизвестном направлении.
Значит, вот так. Даже не попрощавшись.
Было больно, но Джек давно готовил себя к этой боли. С того самого дня, как услышал «Меня зовут Джеймс Бьюкенен Барнс». Джек сам вернул Баки свободу, и не его дело, как тот этой свободой распорядится.
Жаль, конечно, что Баки ему ничего не сказал.
Джек попробовал позвонить ему на личный коммуникатор, но Баки не отвечал.
Джек вздохнул и закрыл лицо руками. Постоял так минуту, чувствуя, как горе обжигает изнутри. А потом пошел одеваться. Сегодня очередное заседание Совета. Будут просители со своими петициями. Джек точно знал, что даст слово председателю ЛГБТ-сообщества Гильбоа. Тот будет просить о проведении Прайда. Что ж, Джек разрешит.
Потом будет обсуждение бюджета. А послезавтра Джек на сутки ляжет в больницу. Сету снова нужна пересадка костного мозга. Правда, врачи говорили, что, возможно, последующие уже не понадобятся.
Джек поправил галстук и постарался совладать с лицом. Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Джек еще в детстве усвоил этот урок.


Баки гнал на предельно допустимых скоростях, стараясь успеть хотя бы до ночи. Он помнил, какой тяжёлый предстоял послезавтра день. Другого донора для Сета пока что так и не нашли, и в момент забора костного мозга Баки всегда был рядом, усаживался рядом и не отходил ни на секунду, игнорируя возмущённые попытки врачей выдворить из палаты посторонних. Но Джеку было плохо, и Баки физически не мог заставить себя сдвинуться с места. Он сидел и гладил ладонь своего короля, рассказывал какие-то совершенно не важные новости, отвлекая от боли, но стоило врачам покинуть палату, перебирался на больничную койку Джека, вжимался в него, мечтая забрать боль себе.
Во дворец Баки вошёл уже заполночь. Прошёлся по сонным коридорам, заглянул в детскую, коснувшись губами лба Джейми и отправился в спальню. Следовало извиниться перед Джеком, что он так сорвался, ничего не объяснив, что не отвечал на звонки, не в силах был говорить.
Баки вошёл в спальню, тихо притворив дверь за собой. Джек уже спал, свернувшись калачиком и обнимая себя за левое плечо — оно иногда ныло на непогоду.
Быстро раздевшись и приняв душ, Баки нырнул под одеяло, притянул Джека к себе, обнимая, коснулся губами сомкнутых век. Вот оно, его место, рядом с Джеком. Что Баки, что Зимний Солдат навоевался и обрёл своё невозможное счастье, которого, казалось, и не заслужил вовсе. И он теперь всё отдаст, чтобы не потерять то, за что боролся. Баки улыбнулся сквозь сон, почувствовав, что Джек, наконец, расслабился, оплёл его руками и задышал спокойнее.
— Спи, мой король, — прошептал Баки проваливаясь в темноту.


— Седьмого марта мы летим в Нью-Йорк, — объявил Джек за завтраком. — Меня пригласили выступить в ООН как главу государства. Будем обсуждать европейские проблемы. Поделюсь опытом того, отчего у Гильбоа нет проблем с мигрантами.
— Оттого, что у Гильбоа никогда не было заморских колоний, — сказала королева Люсинда, передвигая пальцем разноцветные таблетки на блюде. Люсинда снова была беременна, и ей назначили какое-то совершенно невероятное количество витаминов и поддерживающих препаратов. Королевский врач считал, что вторая беременность через год с небольшим после первой — это слишком большая нагрузка на организм. Люсинда так не считала, и потребовала от мужа исполнения супружеского долга, как только Джеймсу исполнился год. Забеременела она так же быстро, как и в первый раз. — А еще оттого, что программа «Мы сделаем вас свободными и равными» уже сто пятьдесят лет как отменена.
Джек улыбнулся. Программу, о которой говорила Люсинда, придумал тогдашний канцлер. По ней Гильбоа принимала и давала равные права всем рабам. Именно этому канцлеру страна была обязана неестественному для Европы количеству чернокожего населения.
— Нью-Йорк — это хорошо, — задумчиво протянул Баки, подкладывая в тарелку Люсинды ещё блинчиков и не слушая ее возражений. — Давно хотел показать тебе, мой король, где я жил раньше. Бруклин, конечно, давно перестроили, но какие-то знакомые сердцу черты найти можно.
Баки старался не вспоминать о Стиве, не думать, что он как раз сейчас мо-жет быть в Нью-Йорке и нести разумное, доброе, вечное в массы одним своим видом, но встречаться с ним желания всё ещё не возникало. Роджерс был одним из тех людей, что могли подвигнуть на борьбу одним своим видом, а у Баки семья.
— Что там с безопасностью? — спросил Баки, вытерев лицо Джеймса салфеткой. — Слишком уж много всего в последнее время свалилось на США.
— Да, США притягивает неадекват всех мастей, как фрукты ос, — согласился Джек. — Согласно стандартным протоколам. Займешься? Это твоя прямая обязанность.
— Мой король мо¬жет во мне не сомневаться, — одними губами улыбнулся Баки. Его мысли были далеко от Гильбоа.
Седьмое число наступило слишком рано, и хоть Баки и был полностью готов, проинструктировав гвардейцев, как тех, кого они берут с собой в качестве почетного эскорта, так и тех, кто оставался охранять дворец и королеву с принцем, на душе было неспокойно.
— Я связался с принимающей стороной, мой король, и в очередной раз убедился, что если хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам. Я взял на себя смелость заменить президентский люкс на обычный пентхаус, отказался от вооруженного сопровождения. Зачем привлекать излишнее внимание? Наши люди вполне в состоянии обеспечить безопасность своего короля, да и рядом с тобой буду я, — нахмурился Баки, рассылая письма и подтверждая отказы. — Жаль, что летим не на квинджете. — Баки тяжело вздохнул и покосился на свою нежно любимую «птичку». — Он быстрее, манёвреннее и защищён лучше, но «королю не солидно прилетать на военном транспорте», — протянул он, пародируя главного советника.
— Гильбоа не воюет, — подтвердил Джек. — Полетим королевским джетом.
Весь полет Джек размышлял, правильно ли он сделал, наметив личный визит Стивена Гранта Роджерса на следующий после выступления в ООН. Баки ни слова не сказал Джеку о том, когда и зачем мотался в тот день, когда Джек уже успел попрощаться с ним навсегда. Просто вернулся к ночи, обнял спящего Джека, и утром все было как обычно. Почти как обычно, потому что червячок сомнения Джека все же глодал.
Роджерс — удивление сквозило в каждом слове ответного письма — подтвердил, что будет.
Джек собирался столкнуть его с Баки и посмотреть на них вдвоем. Чтобы убедиться… в чем-то.
Баки маялся от безделья. Не любил он все эти великосветские мероприятия с многочасовыми расшаркиваниями толь¬ко ради того, чтобы очередная захудалая европейская страна попросила денег у более богатого соседа. Больше хотелось вернуться в номер — Баки закрыл глаза и облизал губы — и трахнуть Джека, прижав его к стеклу панорамного окна, чтобы вытравить ту самую горечь, что поселилась в глазах его короля с того самого дня, когда он мотался посмотреть на Роджерса. Но пока Баки терпел, слушая одного оратора за другим, замерев за спиной своего короля немой поддержкой.


Роджерс явился утром, в десять, как и было назначено. Довольно позднее время для визитов в Нью-Йорке — но сегодня Джек собирался устроить себе выходной и прогулку по городу.
Охранник впустил Капитана Америка в гостиную и удалился. Джек улыбнулся Роджерсу. Чем-то тот был похож на Шепарда — статный голубоглазый блондин в слишком неприметной и плохо подобранной, слегка старомодной одежде. Джек внимательно оглядел гостя, с удивлением замечая бледный, почти выцветший след от поцелуя на его шее. Джек прекрасно знал, что Роджерс — тоже модификант, а значит, кто-то впивался в его шею не позднее, чем ранним утром. У Роджерса кто-то есть? Отлично!
— Доброе утро, Стивен! — приветствовал гостя Джек. — Вы же не против, если я буду называть вас так? Это неофициальная встреча, можно сказать, почти семейная. Чаю, кофе?
Роджерс, казалось, завис, разглядывая стоящего перед ним человека.
— Баки? — прошептал он, подаваясь вперёд. — Боже мой! Баки!
Стив шёл на эту встречу, не совсем понимая, зачем понадобился королю какой-то крошечной страны, затерянной в Европе, о существовании которой вообще мало кто знал до последнего времени, пока к власти не пришёл новый монарх. Но Стив уже отчасти привык, что его именем размахивают, словно знаменем и, если бы могли, то укладывали в чужие постели «ради мира во всем мире».
— Баки…
Но стоило подойти ближе, Стив понял, что ошибся. Король Гильбоа был слишком похож на Баки времён сороковых, когда под его глазами ещё не залегли густые тени плена и лабораторных экспериментов Аззано. Джонатан Бенджамин был слишком похож на Баки, до боли в сердце, до рези в глазах, но не был им.
— Простите, Ваше Величество, — глухо сказал Стив, отступая. — Вы слишком похожи на моего погибшего дру¬га.
— Баки! — крикнул Джек, повернувшись к лестнице на второй этаж. — Спускайся! К тебе гость!
— Если снова коммивояжеры Старка, то отошли их обратно — и дело с концом. Меня не волнует закупка вооружения на стороне. Как ты сам сказал, мой король, Гильбоа не воюет, — крикнул в ответ Баки, свешиваясь с лестницы и чуть не навернулся, схватившись за перила в последний момент.
Посреди гостиной королевского пентхауса стоял Стив.
Баки сглотнул, зажмурился, но, когда открыл глаза, Стив никуда не исчез, а всё так же стоял внизу, задрав голову, и смотрел на него.
— Баки! — неверяще выдохнул он и в два прыжка взлетел по лестнице.
Он обнял Баки изо всех своих дурных сил, вдыхая его запах и не веря, что это действительно Баки, его Баки Барнс, рухнувший пропасть в сорок пятом году, который для Стива был совсем недавно, почти вчера.
— Ну-ну, мелкий, — хрипло сказал Баки, похлопав Стива по спине. — Силы в тебе прибавилось, а вот дурь осталась та же. Да живой я, живой. Пойдём вниз, неправильно оставлять в неведении моего короля, а то напридумывали себе что-нибудь, а мне потом мучайся, разбираясь, где я успел облажаться. Пойдём.
Стив вцепился в Баки, не отпуская, чувствуя, как глаза жгут слезы, которые так и не пришли тогда, когда Баки погиб. От Баки пахло гелем для душа и пеной для бритья, у него были широченные плечи и волосы, собранные в длинный хвост, он был таким же широким и высоким, как сам Стив, но это был Баки, его Баки!
Джек стоял внизу и смотрел, как Стив Роджерс, Капитан Америка, плачет на плече Баки Барнса, и думал, что даже если самого Джека эта встреча оставит в одиночестве, пригласить Роджерса было правильно. Они слишком многое значат друг для друга, эти двое. В конце концов, они прожили вместе целую жизнь, до самой смерти, а с Джеком Баки был всего три года.
Баки стоял и чувствовал, что и его накрывает. Тогда, ещё будучи Артуром и толь¬ко начав вспоминать самого себя, он узнал о смерти Стива и чуть не умер сам, второй раз рухнув в ледяную пропасть. Он запретил себе думать о старом друге, запрятал воспоминания о нём слишком глубоко, чтобы не раскалываться на куски каждый раз, как брал в руки чашку с изображением яркого капитанского щита на боку. И эти так и не пролитые слезы наконец нашли выход. Он сжал Стива сильнее, уткнулся носом в его плечо и отпустил всю горечь, отчаяние и боль. Он чувствовал, что впервые за очень долгое время действительно свободен и счастлив.
Баки оторвался от плеча Стива и глянул вниз на Джека, одними губами прошептав:
— Спасибо.
Джек печально улыбнулся ему и отошел к окну. Оно выходило на Центральный парк, и Джек любовался видами Нью-Йорка, его небоскребами и озером в парке, океаном, спрятавшимся за домами. Джек видел, как много Шайло перенял у этого города, и пытался заставить себя думать о делах государства. Завтра он вернется в Шайло, скорее всего, один. Больно будет, конечно, долго, но потом пройдет. Скоро годовщина смерти отца, на эту дату назначено открытие музея новейшей истории Гильбоа, Джек будет присутствовать. У него есть сын, который только позавчера сделал первые шаги. Люсинда носит дочь. У него есть племянница — милая Лили с золотыми локонами и мамиными глазами, смешливая и любящая кошек. Джек вернется домой, и будет смотреть, как играют дети. Будет рисовать для Лили котов. Может быть, уговорит Мишель и Давида завести для девочки кошку. Или нет! Джек сам ее подарит! Королевский подарок — Мишель не посмеет возразить. А детям нужны животные. И Джеймсу кто-то нужен. Но пока Джеймс не проявлял особого интереса к отдельным представителям животного мира.
Джек обернулся, чтобы вызывать секретаря. Пусть подготовит выжимку по породистым кошкам, а Джек выберет. Кошка из Америки — почему бы и нет?
Баки поцеловав Стива в лоб и спустился, увлекая его за собой.
На Джека было страшно смотреть. Баки закатил глаза, прекрасно поняв, что тот себе уже успел напредставлять, а поэтому отпустил руку Стива и, подойдя к своему королю, поцеловал его, вкладывая в этот поцелуй всю свою любовь.
— Сердце моё, — прошептал он так, чтобы слышал только Джек, а потом добавил громче. — Хочу представить тебе моего друга. Мой король, знакомься, это Стив Роджерс. Стив, хочу представить тебе человека, без которого не представляю себе жизни. Мой Джек.
Стив стоял, как громом поражённый. Только что он обрел своего Баки, единственного во всём мире человека, чьей смерти так и не смог себе простить, и снова его терял. Иррациональная ревность поднялась в груди, затмевая всё светлое, что всколыхнула эта встреча, но тут так некстати вспомнились слова такого же важного для него человека, каким был король Гильбоа Джонатан Бенджамин для Баки: «Не желай, Роджерс, другим того, чего не пожелал бы себе».
Его Баки был, похоже, счастлив, и с этим придётся смириться.
Джек почувствовал, что у него подкашиваются ноги. Он вцепился в Баки, чтобы не упасть. Значит, Баки все же выбрал?! И выбрал его, Джека?!
Джек смотрел на Баки сухо блестящими глазами и не мог поверить. Потом перевел взгляд на Роджерса, вспомнил метку на его шее и торжествующе улыбнулся. Баки — его! Только его! Америке придется просто принять это.
— Приятно познакомиться, — Стив улыбнулся через силу, протягивая Джеку руку.
Он смотрел на короля Джека — подумать только, и это в двадцать первом-то веке! — и не мог понять, почему Баки выбрал именно его, что их сплотило настолько, что этот Джек решился пожертвовать их отношениями, лишь бы Баки встретился с ним. Стив видел это во взгляде: отчаянном, больном, но твёрдом. Джек хотел дать Баки лучшее, и только за это стоило его уважать. Да и сам Баки смотрел на Джека так, что Стив ощущал себя лишним и совершенно незначительным во всей этой истории. Столько нежности было в совершенно целомудренных прикосновениях, что они смотрелись до невозможного интимными. Стив хотел, чтобы Баки был жив и счастлив. Он жив и, вроде бы, на жизнь не жалуется. А значит, главные условия самого сокровенного желания выполнены.
— Я думаю, — Джек стоял, опираясь на Баки, — нам троим есть, о чем поговорить, верно? У каждого из нас есть своя история. Но потом — Баки, ты обещал мне прогулку по Нью-Йорку!


— Вот объясни мне, Роджерс, какого хрена? — Брок попинал сумку с вещами, в очередной раз обошел до неприличия роскошные гостевые апартаменты в королевском дворце Гильбоа. — Тебе встрялся Барнс — вот и ехал бы к нему сам. Воссоединение любящих, бля, сердец!
— Брок, — Стив потёр переносицу. — Сколько тебе объяснять, что у нас с Баки никогда ничего не было? И мог бы ты перестать ругаться хотя бы здесь? Всё же королевский дворец, а ты ведёшь себя, как на плацу.
— На плацу ругаться не позволяет устав, — огрызнулся Брок. — Да и вообще, я в гробу видал всю эту шагистику. Роджерс, вынь голову из задницы! Этот местный королек, я слышал, сам боевой офицер. Поверь, ты не захочешь слышать, как он ругается!
Джек вошел в гостевые апартаменты, где разместили американцев, без стука. Баки с капризным по случаю непогоды Джейми на руках шел за ним. Когда у Джейми бывало плохое настроение или что-то болело, он успокаивался только на руках отца или Баки.
— Я не ругаюсь, мистер Рамлоу, — улыбнулся Джек. — Королевское воспитание, сами понимаете. Добрый день, рад, что вы благополучно добрались.
Баки улыбнулся, укачивая на руках ребёнка, и поздоровался кивком головы.
Ему было очень интересно посмотреть на того, кого выбрал Стив, и тот его несказанно удивил. Стиви, краснеющий под внимательным взглядом агента Картер, не имел ничего общего со Стивеном Роджерсом из двадцать первого века, но того, что рядом с ним окажется настолько тёртый жизнью смурной вояка, Баки совершенно не ожидал.
Он рассматривал Брока Рамлоу и не понимал. Но у Стива была своя голова на плечах.
— Не любите ходить в гости, мистер Рамлоу? — по-особому улыбнулся Баки.
— Не люблю, когда меня зовут в гости с невнятными целями, — Рамлоу внимательно оглядывал Баки. — Какое мы с Роджерсом имеем отношение к годовщине коронации в Гильбоа?
Джек пожал плечами, глядя, как Роджерс подходит к Баки с Джеймсом, осторожно останавливается в шаге от них и напряженно смотрит на мальчика. Джейми, который хмурился весь день, улыбнулся, протянул к Роджерсу ручку и звонко сказал:
— Дя!
Джек улыбнулся к сыну и повернулся к Рамлоу.
— Просто подходящий предлог. Мистер Рамлоу, я читал ваше досье. Вы лучший командир ударной группы за последние восемь лет. Да, я знаю, ЩИТ, секретность, вот это вот все… Я хочу предложить вам должность инструктора особого спецотряда разведки армии Гильбоа. Пока на три месяца. — Джек повернулся к Роджерсу. — А вам, Стив, я предлагаю принять участие в первом в Гильбоа параде гордости. Я, к сожалению, не могу этого сделать, но это очень важный праздник для всей страны.
Стив улыбался, глядя на Баки с малышом на руках. Настолько домашним и расслабленным выглядел его друг во дворце, что сразу становилось понятно: он дома. Стив даже не обратил внимания на то что говорил Джек, лишь краем сознания отмечая предложенное.
— С хуя ли? — возмутился Брок. — Чего ради Роджерсу вставать во главе вашей «армии пидорасов»? Не для того личная жизнь называется личной, чтобы трепать ею на каждом углу.
— Брок, — Стив поморщился и обернулся к Джеку. — Но и правда, почему я?
— Потому что предыдущее правление было гомофобным, — начал объяснять Джек. — Во главе Прайда пойдет преподобный Сэмуэлс. Прайд начнется с его проповеди о том, что «Бог есть любовь». Гильбоа — очень религиозная страна. Авторитет Капитана Америка здесь не так весом, как в США, но он все же есть. Мне важно показать моим военным, что мужественность не зависит от ориентации. Я не могу поставить во главе прайда Артура Стуруа — это опасно для него и опасно для королевской семьи. Но я могу попросить об этом его друга.
Брок поморщился, но глянув на самоотверженное лицо Стива, лишь закатил глаза.
— Ты уже готов запрыгнуть на баррикаду, да? Роджерс, вроде взрослый, а мозгов, как у ребёнка, управлять тобой плёвое дело.
— Откровенно говоря, мистер Рамлоу, — сказал Джек, — меня больше волнует, примите ли мое предложение вы. Прайд — внутреннее дело Гильбоа, и, если Капитан Америка откажется к нему присоединиться, я не удивлюсь. Такой демонстративный каминг-аут… — Джек сделал паузу. — Если вы не открылись в США, было бы странно, если бы вы сделали это здесь. У всех есть причины хранить свои тайны.
— О каких тайнах может идти речь, когда трахаешь национальное достояние? — оскалился Рамлоу.
— Брок! — Стив подавился воздухом, глянув на хитро сверкающего глазами Баки.
— Я уже дохуя лет Брок! — отмахнулся тот. — Наша с Роджерсом личная жизнь уже давно проходит под прицелом камер. Всегда найдётся ушлый журналюга, мечтающий покопаться в трусах героя Америки и очень не вовремя влезающий в спальню.
Стив покраснел, отводя взгляд.
— Есть разница между тем, что говорит желтая пресса, и открытым каминг-аутом, — серьезно сказал Джек. — Поверьте, я знаю. Мистер Рамлоу, вы ведь так мне и не ответили.
— Брок? — Стив нахмурился.
— ЩИТ мне отпусков должен лет за пятнадцать, так что почему нет? А за три месяца Роджерс наиграется со своим Баки и перестанет вздыхать по углам, изображая сиротку.
— Брок!
— Да-да, Роджерс, я охуенен и всё такое, но подзаебался смотреть на твою постную рожу.
— Вот и разобрались, — Баки качнул головой и, подойдя к Джеку, коснулся его руки своей ладонью. — Пойду Джейми уложу. И узнаю, как Люсинда, ей нездоровится сегодня.
— Я рад, что вы согласились, мистер Рамлоу, — сказал Джек. — Жду вас на скромном семейном обеде через час. — Он взял сонного сына из рук Баки. — Я сам его уложу.
Джек и Баки ушли. Брок смотрел им вслед.
— Развелось боевых пидорасов, — буркнул он. — Роджерс, я серьезно: в жопу местный Прайд. Если тебе неймется, в мае на нью-йоркский сходим. Здесь за такое и пулей могут обрадовать. Я узнавал.
— Тогда тем более я должен быть. Как раз ты и должен меня понять, Брок, — Стив взял его ладони в свои, поднёс к губам. — После всего, через что мы прошли, чтобы быть вместе, разве это не самый удачный случай показать, что любовь не имеет пола?
Брок закатил глаза.
— Этот местный королек вертит всеми как хочет, — сказал он. — Мной, тобой, твоим драгоценным Баки! Слушай, а этот ребенок — он вообще чей? Король-пидорас, может, он вообще не по бабам? Нет, ты подумай только — я же даже не спросил, сколько он собирается мне платить! Просто согласился!
— Да какая разница до чужой семьи? Баки рассказал, что король женат, — Стив смотрел Броку прямо в глаза. — Я люблю тебя и хочу, чтобы все знали, что ты мой, только мой, понимаешь?
— И что, ради этого ты собираешься вертеть жопой на площадях? — оскалился Брок. — Чтобы каждый мог эту самую жопу полапать?
— Нет, — Стив подошёл к ещё не разобранным чемоданам, что-то достал, зажав в кулаке и вернулся. — Брок, я хочу, чтобы между нами больше ничего не стояло. Чтобы мы всю жизнь провели вместе, как единое целое, — он вытянул ладонь вперёд и разжал. Парные кольца из белого золота блеснули в свете ламп. — Ты согласен?
Брок долго стоял и смотрел на ладонь Роджерса. Переводил взгляд на его серьезное лицо и снова пялился на кольца. Было видно, что он с трудом удерживается от того, чтобы материться вслух.
— Ррромантик! — прорычал он и добавил: — Мы больше не сможем работать вместе. А я не хочу уходить из ЩИТа. Даже ради твоей прекрасной жопы, Роджерс, я не брошу своих ребят. — Он помолчал и сказал: — В этой ебаной Гильбоа нас даже обвенчают, я думаю. Блядь, Роджерс, ты будешь в белом! — Он оскалился. — Я согласен, если ты устроишь так, чтобы моим шафером был местный король. И никакого, нахуй, Прайда!


Баки подошёл к Джеку со спины, обнял, утыкаясь носом в затылок, прижался и принялся расстёгивать пуговицы пиджака.
— Всё хорошо в том, что ты король, но одежда у тебя неудобная, — мурлыкнул он, стягивая пиджак и откидывая его в сторону. За ним полетели и галстук с рубашкой. — Пока до тела доберёшься, семь потов сойдёт.
Баки чуть отстранился, огладил прямую спину своего короля, коснулся губами шейных позвонков, лопаток. Расстегнул звякнувшую пряжку ремня и стянул брюки. Баки немного кривил душой. Ему нравилось раздевать Джека, разворачивать, как рождественский подарок, лишая яркой изысканной обёртки, оставляя только настоящее, к чему имел доступ только он один.
— Зато ты давно не надевал тактический костюм, — укорил Джек. — Понимаю, повода нет, но ты в нем великолепен.
Он откинул голову Баки на плечо и позволил ласкать себя. Джек устал, но не настолько, чтобы просто лечь и уснуть. Хотя в начале правления случались и такие ночи, когда он просто засыпал, обняв Баки.
У Джека в голове все еще вертелись дела. Страна требовала неустанных забот. Но по уговору с Баки, после того как за ними вечерами запиралась крепкая дубовая дверь королевской спальни, ни о каких делах Гильбоа они не говорили. День — дню. Ночь принадлежала только им.
Баки целовал, гладил Джека, наслаждаясь твёрдостью здорового мужского тела, вдыхал его запах. Подхватив Джека на руки, он уронил его на постель и отстранился, быстро раздеваясь и в то же время любуясь своим королём. Всё в Джеке было прекрасно: от алых призывно приоткрытых губ, твёрдых горошин сосков, крепкого, налившегося желанием члена, до подрагивающих в предвкушении лодыжек. Баки поймал ногу Джека, коснулся губами косточки рядом со ступнёй, провёл ладонями по икрам, поцеловал сначала под одним коленом, потом под другим, подхватил под бёдра, дёргая на себя.
— Люблю тебя, мой король, — выдохнул он и взял в рот член Джека сразу на всю длину, пропуская в глотку.
Джек захлебнулся стоном. Баки, его Баки… Джек принадлежал ему, как никому и никогда, и эта принадлежность не приедалась. То, насколько Баки силен, всякий раз возбуждало Джека, как в первый раз.
В этой позе, когда Баки держал половину веса Джека просто на руках, Джек не мог двинуться и только принимал ласку.
— Трахни меня, — велел он. — Твой король приказывает.
Баки Рывком перевернул Джека, укладывая его на живот, коснулся ладонями ягодиц, чуть сдавливая, разводя в сторону. Застонал отчаянно, жарко дыхнув на кольцо сжавшихся мышц, лизнул от поджавшихся яиц до самого копчика.
Растягивая Джека, подготавливая его для себя, Баки плыл, плавился, лаская, оглаживая бархатистые стенки языком, вылизывал. От стонов Джека, от того, как дрожали его бёдра, Баки рвало крышу, но он сдерживался из последних сил, чтобы не вогнать сразу на полную.
Джек вскрикнул от удовольствия, чувствуя, как Баки протискивается в него со своей всегдашней неостановимостью и неотвратимостью. Он обожал это ощущение раскрытости, натянутости, обожал, когда Баки накрывал его собой и трахал. В голове не оставалось ни одной мысли, дыхание выбивалось из груди вскриками. Джек лежал, придавленный тяжестью Баки, и не мог даже подмахивать. Только смиренно принимать. Ему в голос хотелось орать от этого.
Баки накрыл ладони Джека своими, переплёл пальцы, делая несколько неглубоких толчков и вошёл на всю длину, проезжаясь по простате, заполняя собой до краёв. Замер, переводя дыхание.
Он любил трахать Джека, любил сам принадлежать, быть рядом, засыпать и просыпаться, проводить каждую минуту. Баки любил Джека всем своим существом, как не мог бы полюбить никого другого.
Джек долго, громко застонал, выгибаясь в полном глубоком оргазме и обмяк. Иногда он засыпал сразу после, и тогда Баки обтирал его, уже спящего, и ложился рядом.
Баки отстал от Джека ровно на три толчка, втиснулся как мог глубоко и замер — Джек это очень любил. Потом лег сверху, опираясь на локти, чтобы не мешать Джеку дышать.
— Одеялко… — пробормотал Джек. — Обожаю.
Баки поцеловал его в загривок, потёрся щекой, тихо урча, будто бы стараясь оставить на Джеке свой запах, пометить его в тысячный раз.
— Почему ты мне тогда не сказал? — тихо спросил Джек. — Я думал, ты уже не вернешься. Ты даже не попрощался.
Баки откатился в сторону, лёг на спину, устраивая Джека у себя на груди, так чтобы видеть его глаза.
— Стив всегда был для меня кем-то большим чем друг, брат, чем я сам. Он всю жизнь болел, и я боялся оставить его хоть на секунду. Казалось, уйди я, и он зачахнет, погибнет, как прихотливый тропический цветок. Но потом меня призвали. Война — это грязное дело, уж тебе ли не знать, мой король. А Стив будто бы специально рвался на фронт. Хотя какой толк от такого солдата, если он во время переправки на фронт загнётся, — Баки тяжело вздохнул. — И я не переставал благодарить Бога за то, что ему постоянно отказывали. Потом мой полк попал в плен, и спасать нас пришёл Стив Роджерс, огромный, сильный, как десяток грузчиков, и совершенно здоровый. Но в нём было столько от того доходяги Стиви, что я продолжил его опекать, соваться во все дыры, лишь бы ему голову не откусили по самые плечи. За него я и умер, — Баки сглотнул, чувствуя, как горечь прокатилась по горлу, оседая где-то в груди. — Когда я начал вспоминать, то надеялся, что он прожил долгую, счастливую, а главное, мирную жизнь. Но Стив умер. Глупо разбился где-то во льдах в том же году, что и я, — Баки замолчал, смаргивая так и не подступившие слёзы.
— Он спас все крупные города Америки, — тихо сказал Джек. — Я читал. Так что совсем не глупо. Не все же герои похожи на Шепарда, понимаешь?
— Понимаю, и в то же время не могу понять, мой король. Когда я узнал, что он жив, на меня как помутнение нашло. Мне надо было его увидеть, чтобы поверить, что это точно он. Сам не помню, как добрался до джета, до Нью-Йорка, очнулся, только следуя за ним по пятам. И понял, что он снова воюет, рвёт рубаху на груди за чужие идеалы. А это уже давно не моё. С тех пор, как ты сделал меня своим, мне не требуется больше никто. За Стива есть теперь кому сражаться, а у меня есть семья — самые главные люди на свете. И ни Стив, ни кто бы то ни было этого изменить не смогут.
Джек запустил руку в распущенные волосы Баки. Такие тяжелые, шелковистые. Баки так и не стал стричься, но научился заплетать тугую косу, так что, если смотреть на него спереди, казалось, что у него аккуратная прилизанная прическа в стиле тридцатых.
— Я думал, ты вернешься к нему, — признался Джек. — Ты никогда не говорил, кто вы друг другу, но кружка со щитом была первым, что ты купил. Уже тогда начал вспоминать, да?
— Между нами никогда ничего не было, — Баки потёрся щекой о руку Джека. — Да и не могло быть. Мы были чёртовыми близнецами из Бруклина. Всегда вместе, но ему было не до любви, а я никогда не смотрел в сторону мужчин, чтобы испытывать к Стиву такие чувства. Вот смешливые дамочки — другое дело, — Баки присвистнул. — Баки Барнс был парень что надо, пользовался спросом, но всегда таскал с собой страшненького «младшего брата». А щит… Не знаю, я не помнил ничего, когда купил кружку, но взглядом сразу прикипел именно к ней.
— Просто… — Джек оплел Баки, как сонный осьминог. — Ориентация не берется ниоткуда, Баки. Я вот с детства влюблялся в мальчишек. С девочками просто играл. Но ты же католик, верно? Ты, наверное, просто не позволял себе думать в эту сторону. Вряд ли это я такой особенный, что смог совратить совершенного натурала.
— Всё может быть, — хмыкнул Баки. — Но со Стивом у нас никогда не было ничего. — Баки серьёзно посмотрел в глаза Джека. — Я никогда никого не любил. Ты для меня особенный, мой король. Единственный в своём роде.

The End

14.12.2017 — 23.12.2017

Совместно с прекрасной  PaleFire
Огромное спасибо за иллюстрацию  Мели-Су

@темы: марвел, Роджерс, проза, Баки, Короли, Рамлоу, Джек Бенджамин, кроссоверное, Стив/Брок, Джек/Баки, au

---

* о творчестве

Остров Никогда

Глава 7

Туу-Тикки встретила Баки укоризненным взглядом и улыбнулась Стиву.
— Баки, помоги Денису разобрать покупки, — попросила она.
Баки послушно ушел на кухню.
— Вопросы, Стив, — сказала она. — У тебя наверняка полно вопросов про мир, про дом и про правила. Так что я жду их.
Она уютно устроилась в кресле, натянув на ступни синий вышитый подол, и закурила.
— Мэм, мне всё странно здесь, — Стив огляделся по сторонам, коснулся ладонью обвитой лианами деревянной колонны из цельного ствола. — Всё время думаю, что вот-вот проснусь. Я вам очень благодарен. Там… где я был… — он сбился, отвёл взгляд. — Я не знаю, как с вами расплатиться за всё: за себя, за Баки и, наверное, Брока.
— С нами расплачиваться не надо, — легко ответила Туу-Тикки. — А с Первым Домом — участием в природоохранных проектах. Любых, по мере сил. Они это очень ценят.
— А вы? Кто вы? Почему принимаете без вопросов незнакомых людей. Это из-за Баки? — Стив сел напротив.
Этот дом, эти люди не укладывались в голове. Он помнил, что ему объяснял Баки, но никак не мог принять за чистую монету вот такое вот отношение. Мидгарде всё было не так, совсем не так. Всё чего-то стоило, даже хорошее отношение тех, кого называют твоими друзьями. Хотя ты их и не знаешь толком.
— Это наша работа, — объяснила Туу-Тикки. — Первый Дом платит нам за нее деньги. Мы обязаны принять всех, кто придет. Приютить, вылечить, обеспечить комфорт, тем, кто хочет остаться, помочь адаптироваться в этом мире. Я тебе чуть позже выдам планшет, телефон и гостевую карту. На карту приходит пятьсот долларов в неделю, это карманные для гостей, обязательное правило. Чтобы ты мог перекусить в городе и пользоваться общественным транспортом.
Стив задумчиво барабанил пальцами по подлокотникам кресла.
— Но почему Первый Дом помогает? Ведь Баки не человек, да? И Брок, — Стив нахмурился, стараясь подбирать слова. Всё происходящее выбивало почву из-под ног, лишало привычных правил и понятий, словно оказался в невесомости и потолку не обязательно оставаться потолком.
— Потому что Йодзу и его братья когда-то долго скитались и были без дома. И решили, что должны быть дома, где примут таких скитающихся и бездомных, покинутых, тех, кому нужен приют и передышка. Место, где можно прийти в себя и восстановиться. Получить поддержку и помощь. Когда Баки пришел сюда, у него не было ничего, даже самого себя. Он попросил, чтобы ему сняли триггеры, восстановили руку, а еще попросил остаться. И остался. Потом к нему привели Брока, и он тоже остался, потому что ему тоже некуда идти. Потом пришел ты и тоже остался. Иногда к нам приходят дети, дети остаются всегда. У меня шестеро приемных детей. Я вырастила пятерых, а шестого ты видел, это Алька.
— Вы все не люди? Глаза, уши — это легко заметить, но есть у вас что-то нездешнее. Я никогда не верил во всё вот это, — Стив обвёл взглядом дом, остановился на его хозяйке и беспомощно улыбнулся. — Считал сказками, а потом познакомился с Тором и его братом. — Стив поморщился. — Тогда, наверное, впервые понял, что мир многоцветнее и герои книжек на самом деле могут быть чернее душой, чем их противники. А теперь вы, ваша работа — помочь найтись тем, кто не имеет ничего и никого за спиной.
— Да. Мы не люди, и это наша работа. Но ты не думай, что весь мир таков. Земля-Новем — обычный человеческий мир, тут живут преимущественно люди и в фейри и богов почти не верят. Мы прикидываемся людьми, когда выходим в город.
— И никто не знает? Друзья? Знакомые? Или вы только между собой?
Хотя тут Стив мог понять. Сам бы с удовольствием нацеплял маску, чтобы спокойно пройти по улице, выпить кофе в любимой кофейне, быть с тем, с кем захочешь. Сразу вспомнился Брок, заставив криво усмехнуться. Вот уж с кем он хорошо, что не успел. Но Баки, похоже, любил Брока.
— Никто не знает, — покачала головой Туу-Тикки. — Ни мои подруги по вязальным делам, ни греновы ролевики. Люди нелюбопытны. Невнимательны. Ну и к тому же, нам без масок оказывали слишком много внимания, даже пока мы не обрели ярко выраженные черты фейри. Люди склонны путать очарование с сексуальной привлекательностью, это мешает жить. И им, и нам.
Стив прислушался к себе. Ведь могло выйти так, что и к Баки его тянет только из-за этой странной притягательности, о которой рассказала Туу-Тикки... Нет. Он любил Баки, сколько помнил себя, когда ещё не мог толком осознать всей широты этого чувства, как-то назвать его.
— Что мне следует делать, мэм? Я не хочу обременять ни вас… ни Баки своим присутствием.
Прошлое должно оставаться в прошлом, мысленно добавил он про себя, вздрогнув от прошившей сердце боли. Но и просто так оставить Баки одного он не мог.
— Учиться, — сказала Туу-Тикки. — Учиться жить в современности. Ты не сможешь обременить никого из нас. И да, скоро прибудут наши друзья: Эшу, Дани и Игорь, их воспитанник. Эшу маг, Дани — тоже, а еще Дани и Игорь — братья Дениса и Брана. Ну, названные братья.
— Похоже, я тут самый… обычный, — усмехнулся Стив, растрепав и так стоящие торчком волосы. Стив запутался, в голове была сплошная каша от событий и лиц, обрушившихся на него в последнее время, но главное — это Баки и его слова, попавшие точно в цель. И вроде бы произошло слишком много всего после Бруклина, но он сам, похоже, так и остался тем щуплым подростком с одышкой и кашлем, не смевшим даже лишний раз взглянуть на красавца Баки Барнса и, уж тем более, помыслить ему признаться в симпатии. — Простите, мэм, я пойду.
— Хочешь помочь мне приготовить обед? — спросила Туу-Тикки.
— С удовольствием, — Стив радостно кивнул.
Он и не понимал до сего момента, насколько привык быть полезным, нужным. Оказавшись здесь, в этом мире, он понял, что остался совсем один, и вот это немудрёное предложение помочь с приготовлением еды всколыхнуло в Стиве хоть грамм уверенности, что он справится.
— Ты умеешь точить ножи? — спросила Туу-Тикки. — Надо наточить ножи для начала. Брусок вон в том ящике.
Стив устроился рядом с раковиной, разложив на чистом полотенце все ножи в ряд. Он любил заниматься домашними, рутинными вроде бы делами, что-то делать руками. Так почему-то Стив ощущал себя полностью живым и мог пофантазировать, как бы было хорошо сейчас дождаться Баки с работы, встретить, усадить за стол, накормить и… Дальше этого «и» обычно ничего не шло, Стив слишком боялся разбередить и так не до конца зажившие раны.
Он бросил взгляд из-за плеча на Туу-Тикки.
— Баки мне говорил про духов, это… кто? — спросил он, ожидая насмешки, потому что так и не понял ничего из рассказа Баки.
— Домовые духи, — Туу-Тикки кивнула на картошку, которая сама собой чистилась в раковине. — Их не все видят. Их семеро. Хаору и Эшу привязали их к этому дому, потому что иначе мы бы только и занимались, что уборкой.
Она взяла наточенный нож и принялась резать мясо.
— Сделаю мясо по-бургундски, запеку картошку в беконе и сделаю салатов, — сказала она. — Ты ведь тоже, как и Баки, ешь вчетверо больше мужчины со стандартным метаболизмом?
Стив покраснел и кивнул. Он помнил, как ещё в военное время его изменённый организм требовал большее количество калорий, чем любой другой, но провизии всегда не хватало, хоть ему и старались выделять увеличенный паёк. Стив привык смирять голод. И даже в сытом настоящем очень сильно смущался, когда кто-то пытался его накормить чуть больше, чем остальных. Наверное, никто из его «друзей» и не знал, сколько на самом деле съедал Капитан Америка.
— У вас все в семье обладают какими-то способностями?
— Не смущайся, Стив, — улыбнулась Туу-Тикки. — Все, в чем ты нуждаешься в материальном мире, у тебя здесь будет. Таковы правила дома. Еду можно брать в любое время и в любом количестве. Вот холодильник, вон кладовка, вон в том морозильнике мороженое. — Она ссыпала мясо в большую глубокую сковороду с раскаленным маслом и помешала. — Да, все. Алька пока не проявился в магическом смысле, ему всего тринадцать. У Брана «зеленая рука», как и у меня. Грен творит чары музыкой. Денис — маг огня. Баки пока не проявился, но он всего год как туатта, пока только эмпатия проснулась, ему даже простенькие чары не даются. Еще все рыжие и Грен — дорожники, то есть могут путешествовать по Дороге между мирами. У всех, кроме Брана, есть способности к музыке. Бран, мне кажется, их просто не развивает. Я умею пением утишить боль и успокоить, Грен музыкой наводит вообще любые чары — покой, восстановление, здоровье, возвращение к жизни, легкую смерть, если надо. Это дом Смерти-и-Возрождения, к нам и умирать иногда приходят.
— Вы невероятные люди, — Стив сбился, вновь глянул на хозяйку, стараясь подобрать слово, чтобы исправиться. — Нелюди… Простите, мэм, я не знаю, как точнее вас с семьёй назвать, — он вновь вернулся к заточке ножей, периодически проверяя правильность скоса. — Баки всегда был необычным и казался мне волшебным, даже сказочным. Он лучился светом и сейчас тоже, хотя он совсем другой. Вырос, изменился, — Стив горько улыбнулся, сильнее нужного надавил большим пальцем на острие ножа. — Но я рад, что он жив и ему хорошо. Ведь нет ничего лучше, чем счастье того, кто тебе дорог, даже если с другим, — Стив сунул палец в рот, сгорбился над раковиной. — Простите, мэм, не стоило мне… Не говорите только Баки.
— Баки не скажу, — кивнула Туу-Тикки. — Но вообще подумал бы ты о триаде. — Она откуда-то достала пластырь и заклеила Стиву порез. — Я вижу все признаки будущей триады в вас… когда вы сможете видеть друг друга, а не свои представления друг о друге.
— Я не вижу себе места даже рядом с Баки, мэм, а про Брока… это очень сложно. И так чувствую, что навязался друг детства Баки на шею, — Стив махнул рукой и поспешил перевести тему. — Вам ещё помочь с чем-нибудь?
— Да, порежь эту грудинку тонкими полосками, — попросила Туу-Тикки. — Если бы ты не был нужен Баки, ты бы здесь вообще не оказался. Сейчас осядет пена, вы успокоитесь и проявится настоящее. Баки был очень рад, когда обнаружил тебя здесь, а Брок даже перекинулся. Он полгода пробегал волком, я думала уже, он так и останется.
Стив резал мясо и думал-думал-думал. Ему не было причин верить словам этой странной женщины, даже не человека, как и не было причин не доверять ей. Всё же семья Туу-Тикки приютила его и теперь помогает решить остальные сложности, не гонит, пусть это и всего лишь их работа. Но Стиву всё равно казалось, что они подходили с душой к каждому новому гостю, хотя Стиву была слишком хорошо известна поговорка — на всех души не напасёшься.
Но одно дело — верить или нет чужим словам, и совсем другое — знать и чувствовать самому. Баки чётко дал понять, кто для него Стив. Но с Броком действительно стоило бы поговорить.
— У вас прекрасный дом, мэм. Когда я уеду отсюда, можно будет хоть иногда навещать вас?
— Конечно, Стив, — улыбнулась Туу-Тикки. — Я буду рада. К тому же, мы нуждаемся в помощи со сбором урожая. Сад большой, а деревья обижаются, если урожай собирают духи. На днях пора будет собирать черешню. Буду делиться с тобой ягодами.
Стив, поддавшись какому-то непонятному порыву, развернулся и заключил эту маленькую женщину в объятья.
— Спасибо вам.
От Туу-Тикки веяло тем самым теплом, которого сейчас так не хватало, чтобы окончательно свыкнуться, что он готов ради призрачной возможной дружбы с Баки, его Баки, готов был бросить всё, что осталось там, в другом мире, друзей, которые его почти не знали, дом, где он практически не бывал, самого себя. Стив не знал, кем ему быть в этом мире, но готов был стать кем угодно, лишь бы рядом с Баки.

совместно с прекрасной  PaleFire

@темы: Роджерс, сказка, Баки, Рамлоу, Брок/Баки, Остров Никогда, au

---

*о страшном

я бы таких людей усыплял

09.01.2018 в 07:56

Пишет  TsissiBlack:

Какие мордатики. Жалко.
Люди суки.

09.01.2018 в 06:01

Пишет  Тэхи:

09.01.2018 в 05:56

Пишет  Kettilina:

Как владелица точно такого же черного лопоухого чудовища, заверяю: лучшего кота у меня в жизни не было. Он плюшевый, мягкий, тискательный, добродушный и вообще классный. Если б не свои двое и не переезд, сорвалась бы за котиками.

09.01.2018 в 00:09

Пишет  Оранжевы Йослик:

МОСКВА!

В клинику принесли на усыпление двух шикарных шотландских (британских?) котов - черного и белого, велели усыпить и похоронить, они-де переезжают на новое место жительства, и коты им там не нужны!!
Коты кастрированные, 6 и 5 лет, жили вместе. Пока сидят в клинике в клетке в стрессе. 😒
Ветврач пытается их пристроить.

Конечно, хорошо бы их забрать парой, они же друг к другу привыкли!
Тел. ветврача: Яна 8-916-0907761, звонить можно завтра после 11.
ВАШ РЕПОСТ - ШАНС НА СПАСЕНИЕ !!!

---

* о творчестве

Виват, король, Виват!

Часть 24

Лу-Лу раздевалась, слегка смущаясь. Она еще ни разу не обнажалась перед мужем и, похоже, ей было не по себе. Джек тоже неторопливо снимал с себя одежду. Аккуратно вынул запонки из манжет, снял галстук, повесил его на стул.
— Совершенно не возбуждает, — хихикнула Люсинда, забравшись на кровать. – Я про ситуацию, не про тебя.
— А тебе вообще не нравятся мужчины? – спросил Джек.
— Ну… как тебе женщины, — сказала она.
Джек оглядел ее. Стройная, с тонкой талией и длинными ногами, с небольшими идеально круглыми грудями. Длинные волнистые волосы рассыпались по плечам.
— Давай просто полежим, обнявшись, — предложил Джек.
Они так и сделали. Люсинда гладила Джека по груди, ероша волоски и то и дело задевая кольцо на цепочке.
— Баки подарил? – спросила она.
— Да, — кивнул Джек.
Люсинда нежно поцеловала его в губы. Джек ответил, думая о том, что совершенно отвык от поцелуев с женщинами. Хорошо, что Лу-Лу стерла помаду. У нее была нежная кожа, от которой пахло чем-то сладковатым, красивое безволосое тело.
Джек принялся ласкать ее – старые навыки не ржавеют. Им ведь не нужно изображать безудержную страсть. Просто короткий акт, ведущий к зачатию.
Лу-Лу на вкус была чуть кисловатой, как все женщины. Джек вылизывал ее, играл языком с горошинкой клитора, ласкал пальцами. Люсинда тихонько постанывала и теребила свою грудь. Наконец она тихо вскрикнула, сжала голову Джека бедрами, выгнулась и кончила. Джек лизнул ее в последний раз, немного подрочил и вошел в слишком мягкое, расслабленное тело. Он вспоминал, как Баки совсем недавно брал его, и именно это воспоминание, а вовсе не слишком слабые объятия Лу-Лу и ее ноготки, впивающиеся в плечи, толкнули его за грань.
Джек кончил с тихим выдохом, замер ненадолго и отстранился.
— Дай мне две подушки, — попросила Люсинда. Она сунула их под поясницу и натянула на себя одеяло. – Для верности, — объяснила она. – Хорошо бы все получилось с первого раза.
Джек согласно кивнул. Он поцеловал жену в щеку, встал, вытерся влажными салфетками и спросил:
— Приказать принести еды?
— Да, морепродукты. Обожаю кальмарчиков, — сказала Люсинда. – И ягод для Марины. А вы с Баки?
— А мы мужчины и хотим мяса, — улыбнулся Джек.
Он натянул штаны и выглянул за дверь. В дальнем конце коридора ждала приказов Клара. Джек велел ей принести побольше еды и вернулся в спальню королевы.
— Когда будет понятно? – спросил он.
— Через пару недель, — ответила Люсинда. – Раньше никак. Если сомневаешься, повторим через три дня.
— Лучше через месяц, — покачал головой Джек. – Ты не в восторге.
— Ты тоже, — парировала Люсинда. – Не подумай плохого, твое величество, ты хороший любовник для мужчины, просто неприятно, когда человек рядом с тобой думает о ком-то другом.
— Ты мысли читаешь? – удивился Джек.
— Да я сама о Марине думала, — призналась Лу-Лу.
О том, что Марина лижет лучше, Люсинда говорить не стала. Это и так было понятно. Для того, чтобы стать друг для друга идеальными любовниками, у Джека и Люсинды не было времени. Идеальный секс с первого раза бывает только в любовных романах. Нормальным людям нужно притереться, узнать тела друг друга.
Вместо Клары и Марии сервировочный столик в спальню вкатила Марина. Баки катил второй.
— Чем вы занимались без нас? – спросил Джек, подходя к Баки и целуя его.
Марина немедленно забралась на кровать и протянула Люсинде блюдо с осьминогами, кальмарами и крупными мидиями.


Баки дёрнул узел галстука, ослабляя его. В сотый, наверное, раз вскочил и принялся мерить шагами гостиную.
Почему-то всё это он представлял себе не так, то есть совсем никак не представлял. Гнал от себя любые мысли о том, что Джеку придётся прикасаться к кому-то, кроме него, к женщине. Он прекрасно понимал, что его королю нужен наследник и что они не могут всё сделать в стерильности лаборатории, но от одной мысли, что они там вдвоём, к горлу подкатывала тошнота.
— Да сядь ты уже, — неожиданно громко гаркнула Марина, растирая тонкими пальчиками ноющие виски.
Баки хлопнул глазами и повиновался, плюхнувшись в соседнее кресло.
— Прости, — сказала она, с грустью глядя на него. — Мне эта идея тоже мало нравится, но по-другому никак. Мы знали, на что шли.
Баки уселся удобнее, развернув кресло в сторону двери, посидел мгновение, барабаня пальцами по подлокотникам.
— Я так с ума сойду, — воскликнул он, подрываясь. — Ты умеешь играть в карты?
— Только в преферанс, — пожала плечами Марина.
— Жди здесь!
Немногочисленная прислуга, встреченная Баки в коридорах, с изумлением смотрела всегда вслед обычно безупречному Артуру: растрёпанный, с выбивающимися из-под резинки прядями, сдвинутым набок галстуком, в расстёгнутом пиджаке, он был сам на себя непохож.
— Вы видели? — шептались по углам. — Артур стал захаживать к Марине Кроу.
— Ну он тоже живой, — слышалось в ответ.
Но Баки не интересовали сплетни, он боялся сойти с ума, мечась зверем по слишком маленькой клетке, кидаясь на стены. Карты нашлись в верхнем ящике комода спальни короля. Они были тем единственным, что осталось у Баки со времён Гидры. Колода каким-то чудом завалилась в контейнер с оружием и пролежала там всё это время. Он сам не понимал, зачем сохранил их. И сколько бы Джек ни предлагал их выкинуть, Баки всё время упрямо отказывался, потому что единственным светлым моментом в существовании Зимнего Солдата была именно игра в «дурака», которой его научил шутки ради один из кураторов.
— Преферанс — игра для благовоспитанных дамочек, да и игрока нам не хватает, — расплылся он в совершенно ребяческой улыбке. — Я научу тебя игре настоящих русских, суровой, как сибирские морозы.
Он раздал карты, объясняя правила и очерёдность хода.
Марина смотрела на него во все глаза, пытаясь понять, не кажется ли ей. Артура знали и побаивались даже за пределами дворца. Одно то, что он сделал для неё и Люсинды, много значило. Ещё шептались, что это именно Артур прошёлся карающим мечом по элите Гефа, но этим сведениям Марина верить отказывалась. Как один человек за две недели может исколесить пусть и совсем небольшую страну и убить больше сотни человек?
Когда Люсинда рассказала Марине про Баки, как наедине ласково звали сурового Артура, она всё равно отчаянно трусила, но одной улыбки на чрезвычайно живом лице хватило, чтобы она оттаяла и даже доверилась ему.
— Ей, так нечестно! — воскликнул Баки, кидая карты на стол. — Ты же говорила, что никогда не играла.
Марина светло улыбнулась. Она-то видела, что Баки отчаянно поддавался, подсовывая ей самые лучшие карты, но делал это так искренне, что злиться на него за поддавки не получалось.
Баки замер, прислушиваясь, поднялся с кресла, отчаянно глянув на Марину.
— Пойдём, — хрипло сказал он, протянув ей руку.
— Клара, — мягко сказала Марина служанке, выйдя в коридор. — Мы с Артуром сами накормим их величеств.
Клара понимающе кивнула.
Люсинда лежала в кровати с очень сложным лицом. Было видно, что она удовлетворена, слегка смущена и в то же время ей смешно. Джек сидел на краю кровати и просиял, увидев Баки.
— Мы играли в «duraka», — объяснила Марина. — Это такая русская карточная игра, очень смешная.
Люсинда набросилась на кальмаров, словно и не ужинала два часа назад.
— Баки, иди сюда, — велел Джек. — Будем бессовестно нарушать этикет и есть в постели нашей королевы, — он ухватил с блюда ломтик тонко порезанного мяса. — Есть в этом что-то средневековое.
Баки вытянулся на спине, удобно устроив голову на коленях своего короля и открыл рот, прося, чтобы и его покормили. Как только пальцы Джека, испачканные в остром соусе, оказались у его губ, Баки аккуратно забрал предложенное, слизывая тёмные капельки, не отрывая от Джека взгляда, как бы стараясь показать, что ничего между ними не изменилось, он понимает и поддерживает своего короля, какое бы тот решение ни принял.
— Когда будет известно? — Баки скосил глаза на Люсинду.
Она закатила глаза.
— Мужчины! — воскликнула Марина. — В лучшем случае через две недели.
Джек погладил Баки по плечу. Марина зачерпнула клубничиной взбитых сливок и отправила ягоду в рот.
— Что? — притворно вскинул брови Баки. — Должен же я знать, что вытоптанная на ковре плешь того стоила.


Складывалось ощущение, что волновался один только Баки. Он кружил вокруг Люсинды, преданно заглядывая ей в глаза, и молчал, чем раздражал, похоже, неимоверно.
— Как ты можешь быть таким спокойным, мой король? — Баки сел напротив Джека, открывая свой ноутбук.
Когда он работал, то мог хоть как-то отвлечься, но последнее время у Баки всё валилось из рук.
— Беспокоиться я буду через год попыток, — меланхолично ответил Джек. — Если выяснится, что Лу-Лу бесплодна. Или я. Такое бывает, знаешь ли. Я никогда не проверялся на фертильность.
Баки согласно кивнул, погружаясь в чтение. Баки Барнс был простым честным работягой, далёким от всех этих придворных игр, да и вообще считал, что короли и королевы остались только в детских книжках. Он поднял глаза, рассматривая Джека и улыбнулся. Самый настоящий король.
— Как насчёт обновить квинджет и слетать попугать соседей?
— Зависнуть над главной площадью и скинуть на премьера коробку тухлых яиц? — задумался Джек. — Две проблемы: как подловить премьера и где взять коробку тухлых яиц. — Он улыбнулся. — Не надо, Баки. Твой квинджет — единственный на всю Европу, он узнаваем, а нарушать воздушные границы страны, с которой у нас мир, нехорошо.
— Там есть стелс-режим, — мурлыкнул Баки, забираясь на колени Джека. — Да и мы ещё не трахались на предельно допустимой скорости.
— Натуральный котище, — Джек запустил пальцы в волосы Баки, стаскивая с них резинку. — Тогда на Канары, это хоть дальше. Толку от пятнадцати минут полета. Не успеем распробовать.
Баки широко лизнул шею Джека, потираясь всем телом.
— Как пожелает мой король, — расплылся он в улыбке.
Баки любил летать, когда захватывало дух и уши закладывало от напряжения. С восторгом закручивал сложные фигуры, красуясь перед оставшимся на земле Джеком. Тот почему-то упорно находил тысячу и одну отговорку не подниматься на борт. Баки первое время грешил на свои навыки, мол, Джек не хочет убиться в расцвете лет, доверившись этому показушнику, но Джек всегда отвечал ровно одно и тоже, что ещё успеет взболтать себе мозги.
На самом деле Джек просто не был создан для неба и прекрасно это понимал. Самолеты, вертолеты — все это было для него только транспортом, способом для быстрого перемещения из одной точки в другую. Если Джек бы хотел получить настоящее удовольствие от скорости, он бы просто сел за руль армейского джипа и погнал его по пересеченной местности. К сожалению, король не может позволить себе ничего подобного.


Люсинда поймала Джека между заседанием Совета и благотворительным обедом в пользу ветеранов войны.
— Джек, — радостно сказала она, предварительно оглянувшись по сторонам. — Я, кажется, беременна!
Джек почувствовал, что у него камень с плеч свалился. Он поцеловал Люсинде руки и спросил:
— Откуда ты знаешь?
— Тест на беременность. Но завтра покажусь врачу. Ты рад?
— Я просто счастлив, — честно признался Джек.
— Через два с половиной месяца можно будет определить пол ребенка, — сказала Люсинда.
Джек обнял ее. Его королева была идеальна.
Баки молчал, стоя за спиной своего короля, чувствуя, как его накрывает ликование. И не потому, что ему больше какое-то время не придётся ни с кем делить Джека, а потому что внутри королевы росло продолжение самого важного человека на свете. И он сделает всё, чтобы ни Люсинде, ни малышу ничего не угрожало. Окружит их самыми верными людьми и сам сделает всё возможное, чтобы этому малышу ничего не помешало родиться.
Баки был счастлив.

Совместная работа с прекрасной  PaleFire

---

* о творчестве

Остров Никогда

Глава 6

Стиву было странно и страшно одновременно. Он не был скептиком и прожжённым материалистом. Всё же знакомство с асгардскими богами может многое сдвинуть в мировоззрении человека. Однако весь этот дом был настолько идеальным, неправильным и в то же время настоящим, что становилось не по себе. Будто попал в чужой волшебный сон, где у каждого давно прописаны роли и только он один не знает, куда приткнуться, какое занять место. И Баки, его Баки, родной, близкий и в то же время совершенно чужой, выбравший мучителя, изувера вместо него. Но больше Стив его не бросит, даже если придётся остаться здесь.
Зеркало издало гулкий звук, и сквозь него прошел высокий тощий парень с собранными в хвост каштановыми волосами. Одет он был совершенно обычно — сине-белая клетчатая рубашка, коричневые джинсы и красные «конверсы». В зубах он сжимал трубку, в руке — телефон.
— Привет! — сказал он. — Баки, ты выглядишь совсем живым. О, ты тоже. А как тебя зовут?
— Брок, — буркнул Рамлоу.
— А я Эндрю, — парень плюхнулся на диван, кивнул на кресла напротив, повернулся к Туу-Тикки. — Тикки, поделись табаком, а? Я все время забываю купить.
— А Эйрик не делится? — Туу-Тикки кинула Эндрю банку, которую он неловко поймал, едва не уронив.
— Эйрик курит табак, который пахнет кожей, а я люблю мягкие, — объяснил Эндрю, набивая трубку. — Стив, привет. Итак, имена, фамилии, кто останется, кто уйдет, у кого чего сколько в Мидгарде осталось и номера счетов, чтобы мне легче было перевести. Сфотографирую и отпечатки сниму я сам. Старые имена и фамилии могу оставить, но прикол будет тот еще.
— Брок Торрес, — ответил Рамлоу, развалившись на диване и касаясь коленом Баки. — Возраст… Ну, сам видишь. Дата рождения та же, шестнадцатое апреля. Денег у меня, считай, не осталось.
— Да, но тебе положена компенсация как жертве Гидры, — заметил Эндрю, — плюс «волчьи» от Росса Ри-Онна. Ты бы мог переодеться в белое? На паспорт положено сниматься в белом, так лицо четче видно.
— Ща, — Брок потрепал Баки по колену, поднялся и ушел наверх.
— Стив? — вопросительно посмотрел на Роджерса Эндрю, выпустив густой клуб дыма.
— Жертва Гидры, — хмыкнул Стив, упершись локтями в колени и сцепив пальцы в замок. Так проще думалось и легче было контролировать желание свернуть поганцу шею. — Джереми Стивен Каллахан, — хмуро ответил он, глядя на Баки.
Стив никак не мог понять, почему тот так спокойно принимает прикосновения такого, как Брок. Он, конечно, сам хотел его до мышечных судорог. Было в Рамлоу что-то звериное, притягательное. Но после всего что он узнал, после стольких лет служения врагу не мог понять, как Баки может так легко возиться с ним.
— И я остаюсь, — Стив продиктовал номер счёта, хоть и знал, что там осталось совсем немного. Но это лучше, чем побираться у этих странных существ или быть обязанным. Он всегда справлялся, справится и сейчас.
— Шантаж, принуждение, насильственные эксперименты, — перечислил Эндрю. — Жертва. Дата рождения?
— Четвёртое июля, а год? Я не знаю какой сейчас год, откуда считать.
Стив посмотрел на Баки.
— Две тысячи пятьдесят шестой, — ответил Баки. — Эндрю, пиши для Стива двадцать восьмой.
Эндрю кивнул. Улыбнулся вернувшемуся Броку.
— С тобой о чем-то Росс хотел поговорить, но я не знаю, когда наш вуфинька соберется, — сообщил он. — Да, а Гидру мы вынесли. Они такие идиоты.
— Какие? — живо заинтересовался Баки.
— Да просто феерические! — воскликнул Эндрю. — Представляешь, они друг друга повязали клятвами, эдакое тайное общество, и Эшу их по клятвам вынес просто влет! Только с компенсациями разбираться пришлось долго. Там треть младшего и среднего персонала были из-за шантажа. Где чем. Впрочем, Эшу хороший менталист.
— Как всё это странно, — Стив откинулся на спинку дивана. — Вот так вот просто взяли и вынесли Гидру? Сколько мы с ней ни бодались, всегда находился кто-то, — Стив Бросил взгляд в сторону Брока, подмечая засосы и отметины на крепкой шее, чувствуя, как собственные зубы заныли. — Быстрее, чтобы предупредить, увести в сторону. А тут вы и раз — нет Гидры! Как-то это всё… неправильно.
Эндрю поднял голову от телефона. Пожал угловатыми плечами.
— Вы боролись с ней как люди, силой. Мы — как маги, магией. Только и всего. Йодзу очень обиделся из-за Баки. А я не люблю, когда мой любовник обижен. У него настроение портится. «Сила солому ломит, но не все в нашей жизни — сила, да и солома — не все». Гидра опиралась на спертые откуда только можно магические артефакты. Естественно, что обычными путями справиться с ней было невозможно. Плюс круговая порука. Плюс искушение. Ты же не думаешь, что люди примыкали к Гидре только потому, что им нравилась идеология? Гидра давала то, чего нельзя добыть обычными средствами. Кстати, Баки, ты «Смену климата» читал?
— Читал, — кивнул Баки. — Ты имеешь в виду тот склад… как их… Черт, забыл название.
— Венаторов, — подсказал Эндрю. — Да, примерно.
— Перевел? — требовательно спросил Брок, уставившись на Баки.
— Начал, — ответил тот.
— Почитаешь. Ну или перескажешь.
Баки кивнул.
— Баки, — Стив не знал, с чего начать. Хотелось поговорить, решить что-то, но наедине, без всех этих непонятных людей и нелюдей, без Брока, на которого хотелось смотреть, не отрывая взгляда. Хотелось обозначить своё место. — Нам бы поговорить.
— Поговорим, — пообещал Баки. — Непременно.
— Но сначала фото, отпечатки пальцев и пироги, — сказал Эндрю.
— Пироги готовы, — ответила Туу-Тикки. — Все как ты любишь, с лесной черникой.
Эндрю сфотографировал Стива и Брока, протер экран телефона и попросил их приложить пальцы к зеленому квадрату в нем.
— Дня через три-четыре сделаю, — пообещал он. — Все будет.
Баки встал, опираясь на плечо Стива, и потянул его за собой.
— Прогуляемся на холме, — оповестил он остальных.
Стив брёл рядом. Ему впервые не надо было никуда бежать, ничего ни за кого решать, не впрягаться из-за чужой предприимчивости. Впервые — свобода. Полная или относительная, он ещё пока не понял, но свобода. Она манила открытыми перспективами и пугала. Потому что раньше всё решали за Стива, а сейчас он может стать кем угодно. Но кто нужен Баки, его Баки и был ли он когда-то его?
— Здесь мирно, — Стив вдохнул полной грудью. — Словно в сказку попал или сплю, там, в лаборатории, а в мозгах ковыряются, разглядывают под микроскопом. И ты живой.
— Мирно, — согласился Баки, прислоняясь к высокой сосне и вытягивая из кармана сигареты. — Я поэтому и решил остаться. Потому что мирно. Хаоситы правду говорят — в Мидгарде уровень агрессии зашкаливает, и это ненормально. Я устал. Хочу покоя. И Брок хочет, раз остается.
Он закурил и вкусно затянулся.
— Брок, — повторил Стив. — Почему именно он? Это благодарность?
К Баки хотелось прикоснуться. Тогда, в сороковых, это казалось неправильным, да и нужен ли такому, как Баки Барнс, доходяга-друг? А потом война и снова некогда, снова неправильно рассказать о чувствах, признаться. А теперь Брок.
— Нет, — уверенно сказал Баки. — Из благодарности я принял волка, с которым не знал, что делать. А вот остальное… — он посмотрел на Стива и как-то странно улыбнулся. — Стиви, пока ты лежал во льдах, я жил. Хреново, больно, очень больно, но жил. И в последние пятнадцать лет Брок делал все, чтобы эта жизнь была не такой хреновой. — Баки затянулся, разом докурив до фильтра, потушил окурок о подошву и сунул в карман. — Не люблю здесь сорить, — объяснил он. — Ты — мое прошлое, понимаешь? Детство, юность, молодость. Бруклин. Немного войны после Бухареста, потеря руки, исследования в Ваканде, от которых я сбежал. А Брок — это настоящее. Горячая вода вместо ледяной после миссий, пропущенные обнуления, то, как он вбивал в меня пути отхода на случай провала «Озарения». То, как я его ждал там, в Бухаресте. Как он пришел ко мне и ткнулся мордой в грудь. Как сцарапывал с себя ошейник и сожрал яблоко. Как мы катались по городу. Я машину из-за него купил, все не мог собраться, а он мне дикую индейку поймал. Брок — это здесь и сейчас, понимаешь? Ты все хотел вернуть того, довоенного Баки, только я давно уже не тот. Слишком многое случилось, слишком многое пережито. Да, я восстановился, Эндрю правильно говорит, но я не Баки Барнс из Бруклина. Ни фига. Не Зимний Солдат, конечно, хотя навыки все при мне. Я другой. Во мне есть и Баки из Бруклина, и Зимний Солдат, но больше всего меня самого. Здешнего. Нынешнего. Туатта, хотя совсем немного. Брок это понимает. Он уже полгода здесь, он бегал все это время на четырех лапах и перекинулся только для тебя. Он… я полагаюсь на него больше, чем на себя. Потому что командир всегда обо мне заботился. Даже когда я сам жопу себе подтереть не мог.
Стив зажмурился что было сил, грызанул губу, надеясь проснуться где угодно, хоть в чёртовой лаборатории, хоть в аду, но не слышать всего вот этого, не чувствовать, как снова затягивает ледяная пустота.
— Как хорошо ты говоришь, — глухо ответил он. Сел на траву, всматриваясь куда-то вдаль. — Для тебя прошло семьдесят лет, Брок прожил с тобой там и здесь достаточно, чтобы… — Он сглотнул, горький комок. — У меня не было времени, ни тогда, ни сейчас ты мне его не дал. У меня не было семидесяти лет без тебя, не было возможности тебя узнать заново, познакомиться. А ты говоришь, прошлое. Так легко отсёк. — Стив глянул на свои дрожащие ладони, поднялся. — Только непонятно, зачем твои друзья меня сюда принесли. Хотя я должен сказать спасибо и тебе, и им. Спасибо, Баки, или мне теперь следует называть тебя другим именем?
Стив усмехнулся и, отвернувшись, двинулся вниз.
Вот и поговорили, думал он, многое выяснил, дурень? Почему-то Мидгард уже не казался таким ужасным местом, здесь было в тысячи раз больнее. Да и разве важно, где оставаться одному? Он был прошлым, что там — для всего мира, что здесь — для Баки.
Баки догнал Стива в три прыжка, впечатал спиной в очередную сосну и зарычал.
— Кретин! — выплюнул он. — Был и остался кретином!
То, что Баки явно стал легче и тоньше, на его умения и силу не повлияло никак. Он просто перестал быть громоздким.
— Я тебе морду набить готов за тот исследовательский центр, — уже спокойнее сказал он. — Я тебе письмо написал, я точно знаю, что ты его получил, а ты, сука, даже не ответил!
Стив оттолкнул его, гневно поджал губы, вспоминая, как носился по всему миру, засовывая голову в дыры одна темнее другой, пытаясь найти того, кто этого не хотел.
— Письмо? — переспросил он. — А куда я должен был тебе писать? Я писал, каждый грёбаный день! — заорал Стив, толкнув Баки в грудь. — Писал, но куда слать ответы? В какой дыре тебя искать надо было, чтобы всучить эти грёбаные письма?
Стив чувствовал алые всполохи слепящей беспросветной отчаянной ярости, затягивающей сознание, как тогда, когда прочел то злосчастное письмо, оставленное в пустой палате.
— Морду мне набить? Так бей! Есть за что, да? За то, что спрятал в единственном месте, где могли помочь? Где не найдут искать и если найдут не дотянутся!
— В огонь, блядь! — завопил Баки, тряхнув его за грудки. — В живой, блядь, огонь, и сказать, кому! Католик хренов, не додумался! Письма к фейри! Я фейри на четверть, понимаешь?! Гребаный туатта, как Грен! Я тут сидел и думал: всем, кого я считал своими, на меня насрать, Брок, сука, помер, а ты молчишь! Я полгода ни с кем общаться не мог! Спрятал он меня! Спрятал и сдристнул, чтобы не смотреть, как я блюю от любой еды? Чтобы не смотреть, как меня по стенам от всех этих исследований мотало? Чтобы не видеть, что всем этим сукам тупо интересно, и посрать они хотели на то, что мне нужна помощь?
— Ты говори, да не заговаривайся! — Стив прищурился. — В какой огонь? Ты совсем поехал? Какие, к чертям, фейри? Я, блядь, носился по долбанной Ваканде, выполняя приказания этого чёртового королька, только бы границы для таких, как Старк, оставались по-прежнему закрытыми, только бы у тебя был шанс избавиться от всего того, что Гидра напихала, и жить спокойно! — Стив орал, не сдерживая злой усталости последних месяцев. — Прилетаю и узнаю, что тебя нет, грёбаное это письмо без даты и адреса! Сдриснул? Ты такого обо мне мнения, раз считаешь, что сдриснул? Это уже чересчур!
— А оставить меня мидгардским мозгоправам на растерзание — это не чересчур?! — Баки оттолкнулся от него. — Хуй знает кому с хуй знает какими дипломами? Мне столько транков и психотропов, столько в этой гребаной Ваканде, в Гидре за все время не кололи! — Он встряхнул длинными волосами и спокойно сказал: — И все без толку. Менталист был нужен. Маг-менталист и маг-целитель. Вылечить выжженные мозги и убрать закладки. Потому что их подкрепляли каким-то артефактом, воздействующим на мозг, Стив. Магия против магии, но не наука против магии. Не работает, поверь. И всякий раз, когда я хотел послать всех их на хуй, мне говорили одно и то же: это пожелание Капитана Америка, вы же не хотите его подвести. — Баки отвернулся: — Я сдохнуть уже хотел, чтобы не мучиться.
Стив потёр ноющие виски. Ярость будто бы сама собой сошла на нет, уступив место глухой усталости.
— Я ничего не знаю про магию, Баки. Лишь хотел для тебя лучшего, лучшей жизни, без ограничений, без дула у виска и ошейника на шее, потому что всем интересно, среагируешь ли ты на триггеры. Я искал ответы, носом рыл землю в поисках хоть чего-то, каких-то ответов. Но все, кто знал о тебе, погибли. Искал и получал ответы из лаборатории, что ты прекрасно справляешься, блядь, — Стив коснулся плеча Баки, сжал его. — Никогда не сделал бы тебе плохо намеренно, Бак, только не тебе.
— Ладно, — Баки устало привалился к нему, словно вспышка гнева его вымотала. — Проехали. Ты знаешь, что за то время, что я был здесь, в Мидгарде и трех недель не прошло? И ты ухитрился вляпаться. Хорошо, что Йодзу тебя вытащил. Умеешь же ты наскрести на жопу приключений.
Стив прижал Баки к себе, обнял поперёк груди, наплевав на зудевшую в мозгу мысль, что Баки теперь с другим.
— Какая разница, куда совать голову, если я смогу снова найти тебя, — чуть пожав плечами, ответил он.
С Баки рядом было правильно, тепло и спокойно, верно до последнего движения. Стив уткнулся носом в его волосы на затылке и застыл, наслаждаясь моментом, пока не прогнали.
— Ты знаешь, что Брок тебя любит? — спросил Баки внезапно. — Правда, он и меня любит. Но иначе. Я чертов туатта, Стив. Я гребаный эмпат, как все в этом доме, — он подумал и добавил: — Ну, кроме кошки с собакой и Брока с тобой. Брок меня убьет. Я разболтал его тайну. Но, думаю, ты должен знать. Ты жив-то только потому, что он тебя любит. Знаешь, он часто со мной болтал там, в Гидре, и у него были вполне рабочие планы по устранению каждого из Мстителей. Тебя тоже. А ты жив, потому что он похерил эти планы, и послал нахуй приказы, и сам едва выжил. Он не мой. Он наш. Помнишь, ты все мечтал о собаке? Ну считай, она у тебя есть.
Стив словно закостенел, замер, даже не моргая. Он здесь только из-за Брока. Как смешно развернулась жизнь. Он не мог сказать, как относился к командиру СТРАЙКа, слишком через многое они прошли вместе, чтобы быть обычными знакомцами или начальником и подчинённым, он слишком хотел этого резкого, злого за язык мужика, тянулся к нему и был жестоко обманут, предан. Тогда Стив даже обрадовался, что не нашёл в себе смелости открыться, признаться в симпатии. И сейчас выяснилось, что он жив, потому что Брок Рамлоу передумал. Влюбился. Бред какой-то. Он не чёртов Ромео, чтобы вестись на эту дешёвую мелодраму! Но тогда возникал лишь один вопрос: а не вытащили ли его почти с того света лишь потому, что так захотел Брок Рамлоу, а Баки, его Баки и не при чём?
— Не знал, — глухо ответил Стив, отстраняясь. Всё становилось ещё сложнее, запутаннее. Он не понимал этого «наш», особенно потому что никакого «мы» не было и в помине.
Баки удержал его. Развернулся к нему, прижался лбом ко лбу.
— Мы все выстроим заново, — пообещал он. — С нуля. Без оглядки на прошлое. Раз мы все здесь, значит, все, что было, обнуляется. Мы можем быть такими, какие мы есть на самом деле. Заниматься тем, чем хотим. Просто… поговори с Броком. Хотя бы попробуй. А то придет Эшу, и станет не до разговоров, поверь. Ты все еще рисуешь?
Стив смотрел в глаза Баки.
— Рисую, — ответил он, не разрывая этого единения. — Баки, зачем тебе я? Ответь. Вы… с Броком, зачем я этом всём тебе нужен я?
— «Бинарное мышление — детство человечества»... — пробурчал Баки. — А зачем тебе я, когда у тебя всегда были Мстители? Тот же Сэм? Ты странный, Стив. Я даже не знаю, что сказать. А зачем ты был мне, когда у меня была семья и трое младших сестер? Мы просто есть, вот и все. Если ты, конечно, этого хочешь.
— Семья, друзья и любимый человек — это слишком разные понятия, Бак, — Стив отвёл взгляд, отстранился. Он снова не понимал, но, видимо, только ему это всё казалось странным. И Стив пообещал сам себе, что попробует поговорить с Рамлоу, хотя и не знал, о чём. Он любил Баки, хотел Брока, и эти два факта никак не хотели укладываться у него в голове.

совместная работа с прекрасной  PaleFire

@темы: марвел, Роджерс, сказка, Баки, Рамлоу, Брок/Баки, Остров Никогда, au

---

* о творчестве

Виват, король, Виват!


Часть 23

Баки, как заворожённый, следил за разворачивающимся перед ним действом. Главная бальная зала сияла, будто усыпанная мириадами алмазных брызг. Королева хоть и скорбела по супругу и сама просила не устраивать во время траура по королю Сайласу слишком помпезных празднеств, но стоило Люсинде заняться подготовкой, как Роза оттеснила будущую невестку в сторону, взяв всё в свои руки. И если этот изысканный и дорогой приём не был помпезным, то Баки совсем ничего не понимал в лоске, шике и роскоши.
Он смотрел во все глаза на Джека и не мог отвести взгляд. Он нисколько не ревновал его к будущей жене, прекрасно видя, как светится счастьем Марина Кроу, провожая взглядом ладную фигурку своей возлюбленной, чинно шествующей к замершему у алтаря Джеку.
Хотел бы Баки занять место Люсинды? Он мог ответить, нисколько не кривя душой. Нет. Джек и так целиком и полностью принадлежал ему, и доказывать это такой вот церемонией и клятвами в верности Баки считал несусветной глупостью, хотя во внутреннем кармане его пиджака лежали простые парные кольца из платины, купленные сразу после возвращения из Гефа.
Джек надел на тонкий палец Люсинды кольцо из желтого золота. Совсем незамысловатое, всего с пятью небольшими бриллиантами. Протянул ей руку, чтобы она надела кольцо и ему. Они по очереди расписались в книге регистрации браков и поцеловались под вспышками фотокамер. Джек только сейчас сообразил, что они с Люсиндой целуются в первый раз, будто и впрямь блюли друг другу верность до брака.
По левую руку от Джека Баки держал подушку, на которой поднес кольца. По правую руку от Люсинды Марина держала букет невесты.
Джек наперед знал, что будет впереди: прием, бал, торжественный ужин. Они с Люсиндой выйдут из этого зала и их осыплют рисом. Будет постановочная съемка для прессы и будущего семейного альбома. Будет коронация Люсинды.
Будет брачная ночь.
Вот только — Джек знал точно — не с Люсиндой. Договор есть договор, и Джек собирался его придерживаться. Подходящие для зачатия дни наступят только через неделю. И Джек, и Люсинда тихо надеялись, что она забеременеет сразу. Как бы хорошо они друг к другу ни относились, спать друг с другом они не хотели совершенно. Могли, но зачем?
Джек бросил быстрый взгляд на Баки. Тот шел рядом и недовольным не выглядел. Джек уже имел представление о том, насколько Баки ревнив, и радовался, что тот больше не поглядывает на Люсинду с подозрением.
Если подумать, Баки Барнсу, простому рабочему парню из довоенного Бруклина, концепция брака по расчету, а уж тем более династического брака, близка не была совсем. Джек очень ценил то, что Баки принял его решение и не стал с ним спорить.
Даже то, что американец Барнс принял тот факт, что в стране, куда занесла его судьба, существует монархия, и он принадлежит принцу, казался Джеку странным. Джек считал, что американцы помешаны на демократических ценностях, а монархию воспринимают только в качестве забавного европейского пережитка. То, с какой легкостью Баки принял условия игры, в которую Джек играл всю сознательную жизнь, поражало.
Джек позировал для камер, кружил Люсинду в вальсе, произносил прочувствованные речи, улыбался, целовал жену, улыбался матери и сестре, пил шампанское, которое никогда не любил, и думал только о том, что, когда все закончится, они с Баки останутся наедине. Только он и Баки.
У Джека уже практически не болело плечо, и он хотел наверстать за все те вечера и ночи, когда Баки касался его, будто Джек был из тончайшего хрусталя и мог разбиться от мало-мальски резкого движения. Хотелось страсти на грани грубости. Хотелось брать без оглядки и принадлежать — так же без оглядки. Оставить отметины на крепкой шее Баки и подставить под его метки свою. Вцепиться зубами в сильное плечо, наставить синяков на бедрах. Провести без сна всю ночь и забыться под утро.


Баки развязал тугой узел галстука. Его мама всегда говорила, что придёт время, и он найдёт прекрасную девушку, чтобы пойти с ней под руку к алтарю, будет любить, как его отец любил её. И сегодня он смотрел на ожившую мечту матери, с той лишь разницей, что к алтарю шёл не он.
Пиджак полетел на спинку кресла, запонки в шкатулку. Баки ждал своего короля, чтобы поздравить его с прекрасным выбором супруги, чтобы коснуться, почувствовать желание и дрожь, забрать себе первую супружескую ночь и все последующие.
Баки не пил алкоголь, да и не действует он на модификантов его типа, но в голове шумело от хмельного ожидания, будто бы они впервые будут действительно принадлежать друг другу.
Джек отвел Люсинду в спальню королевы, где ее уже ждала Марина, целомудренно поцеловал в щеки обеих хихикающих дам и отправился к себе. В коридорах, ведших в королевские покои, не было ни души.
Баки ждал его, стоя у окна, без пиджака и без галстука. Джек подошел к нему, стягивая собственный галстук и поцеловал.
— Наконец-то, — сказал он. — Я весь вечер думал об этом моменте.
— Мой король, позволь, я поухаживаю за тобой, — улыбнулся Баки, потянувшись пуговицам пиджака.
Им некуда было торопиться, больше никто не мог помешать им быть друг с другом, наслаждаться лёгкими прикосновениями, плавиться от этой целомудренной ласки, забывая обо всем, что творится за дверями спальни.
Баки стянул рубашку с Джека, огладил грудные мышцы и присел, занявшись ботинками. Ему нравилось наблюдать, как глаза Джека затягивает поволока желания, как с губ срываются едва слышные стоны, стоило Баки чуть сильнее сжать лодыжку, массируя. Раздев, наконец, Джека, Баки отошёл на пару шагов, любуясь тем, кого любил больше собственной жизни. Руки дрожали, пуговицы упорно отказывались выскальзывать из петель, но Баки едва мог сдерживаться, находясь в метре от Джека.
— В душ, — бросил он, увлекая Джека в сторону ванной. Как бы не хотелось взять Джека прямо сейчас, несмотря на тяжёлый насыщенный день, Баки упорно тряс головой, стараясь не коситься, на своего короля, не облизывать предвкушающе губы.
Кое-как настроив наконец воду, Баки шагнул в душевую кабинку, утягивая Джека за собой.
Джек прижался к нему всем телом. У него уже крепко стояло.
— Баки, лучше дай мне вымыться одному, — попросил Джек. — Поверь, в подготовке к сексу нет ничего эротического.
Он поднял голову, подставляя лицо под теплые струи, смывавшие сегодняшний день. Баки стоял вплотную, придерживая Джека за бедра, и терся членом о его живот. Джек уперся ладонью в мокрую волосатую грудь.
— Ну Баки… — попросил он.
— Как пожелает мой король, — сдавшись, улыбнулся Баки, наскоро вымывшись, но не отрывая взгляда от Джека. Ему казалось, отвернись он, уйди — и всё это растает, как сон в утренней дымке. — Жду тебя, — шепнул он, прижавшись на мгновение губами к шраму на левом плече, и, выбравшись из кабинки, вышел.
Джек быстро, но тщательно вымылся изнутри и снаружи. Прикинул, не воспользоваться ли смазкой заранее, и покачал головой. Ему нравилось, как Баки готовил его, нравилось чувствовать его пальцы в своей заднице, нравилось ощущать постепенное растяжение, открытость, готовность.
Он вышел из ванной в спальню, полностью обнаженный. Кольца остались на полочке у зеркала. Сейчас они только помешают. Подошел к Баки, сидящему на краю кровати, и оседлал его, притершись членом к члену. У Баки был по-настоящему огромный, и Джек всякий раз изумлялся, что может принять такой размер.
— Выеби меня, — попросил он и прикусил нижнюю губу Баки. — Весь день об этом думал.
— Как пожелает мой король, — мурлыкнул Баки.
Он подхватил Джека под ягодицы, разводя их руками, коснулся пальцами живой руки пульсирующего входа и застонал. Контроль летел к чертям. Баки весь вечер, стоило ему остановиться взглядом на фигуре Джека, представлял себе, как будет вылизывать его, загоняя язык как только можно глубоко, распнёт под собой, вытрахивая из Джека любые связные мысли, но сейчас чувствовал, что ещё мгновение — и он позорно быстро кончит только от того, какой его король сладко стонущий, подающийся на его пальцы, впускающий их глубоко в себя.
Глухо рыкнул, Баки кинул Джека на кровать, на спину, навис над ним, стараясь выровнять дыхание, и сполз ниже, обхватывая губами истекающий смазкой член. Обвёл языком головку, чуть посасывая, длинно, жарко лизнул от яиц до головки, подул на влажный след и насадился, пропуская в глотку, не переставая растягивать.
Джек стонал, раскинув руки. Баки гладил его глубоко внутри, Джек чувствовал уже три пальца, горло Баки жарко сжималось вокруг члена, и Джек понимал, что еще немного — и он кончит. Но сейчас он не хотел кончить — так.
Джек потянул Баки за волосы, заставляя выпустить изо рта член.
— Хочу тебя оседлать, — объяснил он. — Садись к изголовью.
Баки послушался. Джек обхватил его член рукой, с силой сжал, несколько раз провел по все длине, оглаживая головку, и щедро полил смазкой.
— Вот так, — задыхаясь от предвкушения, сказал он.
Сев сверху, Джек начал медленно опускаться. Когда крупная головка коснулась входа и начал растягивать мышечное кольцо, Джек почувствовал, как вдоль хребта пробежала горячая дрожь предвкушения. Он медленно опускался, задыхаясь.
Раньше Джек не любил подставляться. Но с Баки… с Баки все было не так, как с другими. Джек обожал это ощущение предельной растянутости, наполненности, соединения.
У Джека вздрагивали бедра, пока он очень медленно, по сантиметру, впускал Баки в себя. Член стоял как каменный, задница горела. Джек насадился до конца и замер, переводя дыхание.
— Сейчас, — прошептал он, упираясь руками Баки в грудь. — Не могу пока…
Баки сжал зубы, из последних сил удерживая себе, чтобы не сорваться, подаваясь бёдрами вверх. И нет, у него ничего не было под контролем. Баки запустил пальцы бионической руки в волосы на затылке Джека, привлекая его к себе, сцеловывая сладкие стоны, гладил по влажной спине, напряженным ягодицам, обвёл по кругу пальцем живой руки растянутые вокруг его члена мышцы. Прижал к себе Джека, ткнувшись носом ему в плечо, прикусывая кожу.
— Господи, — выдохнул он, чувствуя, как конвульсивно сжался Джек, огладил его член, растирая большим пальцем живой руки смазку, выступившую на головке.
— Давай! — выдохнул Джек, немного приподнимаясь и сжимая в пальцах твердый сосок Баки. — Ну давай же!
Баки положил обе ладони на ягодицы Джека, сильнее разводя их в стороны, и подался вверх, аккуратно толкнувшись на пробу. Застонал, замер, боясь сорваться. Вышел почти полностью, оставляя внутри только головку и снова вошёл, заполняя, растягивая до предела. Смотрел на Джека, не мог не смотреть, как он откидывает голову назад, открывая беззащитное горло, как дрожит и вскрикивает, когда член Баки входит на полную длину, как невидяще распахиваются его глаза.
Джек вскрикивал каждый раз, когда член Баки проезжался по его простате. Он легко упирался ладонями в плечи, чувствуя, что Баки держит весь его вес на руках. Это возбуждало неимоверно — такая сила, такая мощь. Джек кричал, чувствуя, как Баки таранит его, вгоняется, слышал шлепки тела о тело. Хотелось еще и еще. Хотелось, чтобы это никогда не кончалось.
Джек запрокинул голову. Он был совсем близок. Сейчас… совсем скоро…
Жар, скапливающийся в паху, стремительно разлился по всему телу. Джек кончил с долгим протяжным воплем, даже не коснувшись собственного члена.
Баки взвыл, чувствуя, как Джек сжимается вокруг него, а горячая сперма заливает их животы. Сжал бёдра Джека, на которых, скорее всего, к утру нальются фиолетовые синяки, и отпустил себя, беспорядочно вбиваясь в сладко вздрагивающее тело.
Мир распался на части, поплыл, смещаясь в сторону. Баки не видел ничего, будто ослеп, только слышал тяжёлое дыхание Джека рядом со своим ухом. Целовал плечи, шею, грудь, туда куда мог дотянуться.
С тихим жалобным стоном Джек снялся с чуть обмякшего члена и растянулся на Баки, всем телом чувствуя стук его сердца.
— Господи, как же хорошо… — негромко произнес он Баки в самое ухо.
Они лежали так, пока Джек не почувствовал, что из него перестает течь.
— Надо вымыться, пока мы не слиплись, — сказал Джек. — Или хотя бы обтереться. Вина… у нас же есть вино? — Он приподнял тяжелую голову с плеча Баки.
На прикроватном столике стояла бутылка красного вина и два бокала.
Баки вывернулся из объятий, легко поднялся, окидывая жадным взглядом раскинувшегося на простынях Джека, провёл ладонью вдоль позвоночника, чуть надавливая на крестец и огляделся. Влажные салфетки нашлись на комоде. Наскоро вытерев себя, он вернулся к Джеку. Развёл его ягодицы, коснулся пальцем всё ещё раскрытого припухшего входа, обвёл по кругу, собирая свою сперму и, глядя Джеку в глаза, отправил палец в рот.
Джек облизнулся.
— Вытри меня, — попросил он, роняя голову на измятую подушку. — Шевельнуться не могу.
Обтерев Джека, Баки перевернул его на спину, коснулся поцелуем пока ещё мягкого члена, взял его в рот, посасывая, слизывая солоновато-пряную сперму, вычищая. Ему не хотелось касаться салфетками этого сокровища, прекрасно понимая, что он справится и сам. Вылизав Джека, Баки вытянулся рядом, чувствуя, как губы сами собой растягивает счастливая улыбка.
— У меня есть для тебя кое-что, мой король, — Баки свесился с кровати, что-то выискивая на полу рядом с резными ножками столика, поднялся, держа в руках небольшую шкатулку, и протянул её Джеку.
На тёмно-синей бархатной подушечке лежали одинаковые кольца из сероватого металла. Одно из них было на тонкой цепочке.
— Я хочу попросить, чтобы ты носил его всегда, — Баки застегнул цепочку на шее своего короля и накрыл кольцо ладонью.
— Я буду, — пообещал Джек, не спрашивая, почему не на пальце. Ему, как женатому королю, отныне можно было носить только обручальное кольцо. — Дай руку.
Джек взял второе кольцо и надел его Баки на безымянный палец правой руки.
— Вместе, — сказал Джек. — Всегда вместе. До тех пор, пока ты не захочешь уйти.
Сама мысль о том, что Баки может пожелать свободы, наполняла Джека тоской, но он должен был это сказать. Это король принадлежит не себе, а стране. Но Баки — Баки только свой собственный.
Джек поцеловал Баки, налил себе вина и жадно выпил. В горле пересохло, задницу сладко тянуло. Джек слизнул с нижней губы каплю вина и пообещал:
— Я тебя сегодня вылижу так, что ты собственное имя забудешь.
Баки бы сказал, что не сможет уйти, пока король Гильбоа Джонатан Бенджамин дышит, пока он жив, потому что даже если Джек когда-нибудь прогонит своего Баки, он не уйдёт, будет раненым волком кружить рядом, охраняя покой того, кому отдал всего себе. Зимний Солдат не умеет любить, нет в нём этого функционала, но от Зимнего Солдата в Баки Барнсе остались только тактический костюм, навыки да винтовка.
— Я только твой, сердце моё, — прошептал он.
Джек лежал, устроив голову у Баки на груди, и лениво подрачивал его член. У него едва сходились пальцы на этом стволе. Джек не боялся, что выдрочит Баки досуха — они давно выяснили, что рефракторный период у Баки совсем короткий, и хочет он чаще, чем может Джек. Джеку просто безумно нравился этот член.
— Твой мини-квинджет прибудет завтра, — сказал он. — Вместе с инструктором, который покажет тебе твою игрушку. Ума не приложу, куда ты собираешься летать. На такой машине можно пересечь Гильбоа из конца в конец за пятнадцать минут.
Баки коснулся губами макушки Джека.
— Всегда хотел трахнуть тебя под тропическим небом. Но ты же не можешь надолго отлучаться, мой король, а тут такой шанс. Да и к соседям в гости ходить самое то, — усмехнулся он. — Напоминая, что Гильбоа теперь может размазать Геф несколькими выстрелами. Ну и просто — это мечта.
— Мечты должны сбываться, — согласился Джек. — Знаешь, никогда не был в тропиках. Я вообще почти нигде не был. Ездил в Испанию и Францию, пока учился в школе. Ну и та вылазка в Геф. И все. — Джек задумчиво поворошил кудряшки у Баки на лобке. — Всегда хотел посмотреть Нью-Йорк. Отец построил Шайло, вдохновляясь Манхэттеном, а я там и не был никогда.
— Я хочу показать тебе весь мир и, если захочешь, бросить его к твоим ногам, мой король, — ответил Баки, затаскивая Джека себе на грудь, устраивая так, чтобы его член удобно лежал между ягодиц Джека, чуть касаясь входа головкой.
— Мне не нужен мир, — ответил Джек. — Всем, что мне необходимо, я уже обладаю. — Он немного поерзал, чтобы коснуться члена Баки промежностью. — Вот сейчас отдохну немного, вылижу тебя и трахну, — пообещал Джек и добавил: — Знаешь, перед смертью отец пытался поставить меня на колени. Заставить целовать землю под своими ногами. Говорил, что мой рот бывал в местах и похуже. А я вспомнил, где накануне был мой рот, и чуть в лицо ему не рассмеялся.
Баки усмехнулся. Да уж, подумал он, Сайлас ещё легко отделался. Услышь это всё Баки, он бы самого короля заставил бы землю жрать и наблюдал бы, как тот давится.
— Давай не будем поминать покойников? — попросил он. — У нас вроде есть дела поинтереснее.
Джек неохотно встал, поцеловав Баки, доковылял до ванной, облегчился, плеснул себе в лицо воды. Да уж, завтра он точно будет «смешно сидеть и неудобно ходить». Ну и пусть.
Вернувшись, он велел:
— Ложись на живот и засунь себе побольше подушек под бедра.
Баки хитро усмехнулся и повиновался. Вскинул бёдра, удобнее устраиваясь на подушках, вобрал два пальца живой руки в рот, хорошо покрывая их слюной и завёл за спину, очертил туго сжатое колечко мышц, прекрасно зная, как это зрелище действует на Джека. Подался бёдрами назад, насаживаясь. Его не надо было готовить, Баки прекрасно контролировал каждую мышцу в теле, но ради того, чтобы видеть, как темнеют глаза его короля и подрагивает вновь налившийся член, Баки готов был повторять такое снова и снова.
Джек, жадно облизнувшись, отвел его руку в сторону и принялся целовать — в крестец, покрытый темным пушком; туда, где ягодица плавно, без складки, переходила в сильное бедро. Вылизал копчик и скользнул языком ниже. Короткие жесткие волоски кололи губы, но в этом была своя прелесть. Баки был мускусный, пряный, слегка солоноватый, очень горячий и невероятно нежный в этом месте. Джек лизал и лизал его, проскальзывал языком в кольцо расслабленных мышц, наслаждаясь тем, как Баки скулил и вздрагивал. Когда-нибудь, когда у них окажется достаточно времени, Джек проверит, может ли Баки, такой тактильный, такой чувствительный, кончить только оттого, что Джек вылижет его везде.
Баки плыл, скулил, стонал в голос, совершенно не заботясь, что их могут услышать, дрожал бёдрами, мотал головой. Он пропускал язык Джека настолько глубоко, насколько это было возможно, раскрываясь под ним. Бессвязно шептал, умоляя не мучить, взять, наполнить его до краёв.
Было безумно, невозможно хорошо.
Джек приподнялся, вытирая рот и подбородок, плеснул смазки в раскрытую задницу. Он любил, чтобы хлюпало, было влажно и скользко.
Член стоял колом. Джек плавно вогнал его и замер на несколько мгновений.
Баки вскинулся, прогнулся в пояснице так, что, казалось, ещё немного — и он коснётся лопатками лба Джека, длинно застонал, расслабился, пуская член Джека глубже в себя.
Выл на одной ноте, подаваясь назад, насаживаясь до самого корня, сжимаясь.
Он не помнил себя, не понимал, что происходит, чувствуя себя сплошным оголённым нервом, по которому проходит спазм за спазмом. Джек двигался в нем плавно, но неотвратимо.
Джек любил, чтобы было долго. Именно поэтому Баки всегда брал его первым. Это было лучше всего на свете — овладевать Баки, любить его, чувствовать его всем собой. Слизывать пот с широкой спины, видеть, как хаотично, вразнобой калибруются пластины левой руки, вгонять член в обжигающе тугую задницу снова и снова.
Баки любил член Джека, любил подставляться ему, отпуская самого себя, чувствовать себя на грани, и не позволять сознанию соскальзывать блаженную темноту. Любил сжиматься вокруг члена, слушая, как срывается голос его короля, как Джек вбивается в него, замирает, вздрагивая всем телом, чтобы не кончить и вновь начинает двигаться.
Баки застонал особенно громко, чувствуя, как пульсируют мышцы, как горит и дёргается член, сжался особенно сильно и кончил, протяжно воя на одной ноте.
Джек упал на него и сильно прикусил шею под волосами, оставляя след, который все равно исчезнет к утру.
Баки рвано выдохнул, утыкаясь пылающим лицом в подушку, закусил её край, крупно вздрагивая. Всё сегодня было не так, как обычно: слишком ярко, остро, чувственно. И Баки не хотел бы ничего менять, разве что ослабить свою регенерацию, чтобы собственнические метки его короля не сходили подольше, отмечая его принадлежность.


совместно с прекрасной  PaleFire

---

* о творчестве

Мой соулмейт, прекрасная  PaleFire пишет прекрасные фики по тройничку Стив/Брок/Баки

Кошачья благодарность - ficbook.net/readfic/6218412
Рождество на Авалоне - ficbook.net/readfic/6227452

И сейчас у неё идёт работа над сиквелом к "Кошачьей благодарности" и одновременно приквелом к "Рождеству на Авалоне".
Первые пять глав, а дальше мы пишем уже в соавторстве.

Остров никогда

1.
Чувствовать на своих плечах руки Агента — обе живые! — было охуеть как странно. Агент не инициировал тактильный контакт. Любил, но сам никогда ни до кого не дотрагивался. Вот только обнимал Брока никакой не Агент, обнимал Брока чертов Баки Барнс, репья ему под хвост!
Странно, но хорошо. Правильно. За те полгода, что Брок бегал по Сан-Франциско и окрестностям на четырех лапах, прикосновения Барнса стали привычными и нужными. Не так уж много у Брока было возможностей объясниться с ним. Но Барнс отлично понимал и шевеление ушами, и тычки носом, и лапу, положенную на колено.
Брок сцепил пальцы у него на пояснице и положил подбородок на плечо. Смотрел он при этом на Роджерса, который лежал на черно-белом клетчатом пледе, как поверженный король на шахматной доске.
Все-таки приволокли.
Брок был уверен, что перекинулся просто от великого изумления. Тот факт, что его выволокли из госпиталя, притащили в место до того странное, что у него слов не хватало для описания, вывернули наизнанку, сделав волком, и отдали Барнсу, уже как-то уложился в его голове. То, что здешние нелюди, от музыки которых хотелось то выть, то плакать, то гоняться за собственным хвостом, приняли его как родного, Брок уже тоже осознал.
Но вот что здесь, в этом совсем чужом мире, который даже пах не так, как Брок привык, окажется еще и Роджерс, было совсем через край. Зачем? Для чего? Барнс ни разу за полгода не говорил Броку ни слова о нем. Брок даже думал, что Барнс забыл старого друга.
Черта с два он забыл. Вон, лежит, падшее величие. Спецом для Барнса приперли.
— Брок, — Барнс что-то говорил, но Брок почти не слушал. — Идем, расспросим Йодзу и поедим. Ты теперь не на четырех лапах, можешь есть чаще.
Барнс гладил Брока по спине так же ласково, как если бы тот оставался волком. Брок отцепился от него, поддернул широковатые штаны и буркнул:
— Пойдем. Кофе хочу до трясучки.
Даже для человеческого носа этот дом пах почти так же ярко, как для волчьего. Или Брок теперь навсегда с обострившимся обонянием? Древесный уголь и два вида табака, собака и кофе, сырая земля в кадках у колонн, кошачий наполнитель из туалета на первом этаже и корица из вчерашнего пирога, которого Броку не досталось, цветы и духи хозяйки дома.
В гостиной он цапнул со стола пачку сигарет, забытых Барнсом, выбил одну и подошел к камину прикурить. По табаку он соскучился едва ли не сильнее, чем по кофе.
Пламя камина поднялось, подпалив упавшую на лоб прядь. Брок услышал, как затрещали, скручиваясь, волосы. Но сигарету он прикурил. С наслаждением вдохнул дым и выпустил его колечками.
Барнс стоял неподалеку и смотрел на Брока, улыбаясь так тепло, словно… А что словно? Можно подумать, за эти полгода Барнс не показал, как он относится к своему волку. Можно подумать, Брок еще до «Озарения» не знал, как Актив относится к своему хэндлеру. Приятно, что это все еще оставалось взаимным, когда Барнс слепил свои мозги во что-то приличное из той каши, в которую их вечно превращали.
— Туу-Тикки, — хозяйка дома подошла к Броку и протянула ему руку.
— Брок Рамлоу, — руку он целовать не стал, просто пожал.
— И снова добро пожаловать, — улыбнулся ему Грен.
Брок пожал руку и ему.
Как волк он считал хозяев этого дома членами стаи. Они были свои. Не настолько свои, как Барнс, с которым можно было бегать и охотиться, но все же свои. И плевать, что нелюди. Можно подумать, люди бы приняли в своем доме оборотня с распростертыми объятьями. А этим нормально.
В кухне за столом сидел тот, кого Барнс назвал Йодзу, и глушил сливки. Брок принюхался к нему. Дорогой табак, кожа, сталь, оружейное масло, порох и — кот? От Йодзу совершенно не пахло человеком, зато вовсю несло здоровым чистым котом. Захотелось вздыбить шерсть на загривке, припасть к полу и зарычать.
Барнс тем временем принялся готовить кофе.
— Брок, тебе как обычно, тройной эспрессо? — спросил он.
— Да, — ответил Брок.
Вот откуда, спрашивается, Барнс помнил? Но помнил же.
— Йодзу, — тем временем спросил он. — Стив к нам насовсем или на побывку?
Брок сжал сигарету в зубах, чтобы не выдать, насколько его самого волнует этот вопрос.
— Все в ваших руках, — меланхолично ответил кот. — В смысле — как сами решите. Брок, и ты тоже. Я скажу брату, что ты обернулся, он зайдет.
Брата Йодзу Брок помнил очень смутно. Огромный белый волк, рядом с которым Брок чувствовал себя цуциком.
— Я получил свое за кошек, а Брок получит, потому что он волк? — спросил Барнс, ставя перед Броком чашку.
— Да, — кивнул Йодзу.
— Потому что людей как грязи, а оборотни — редкость?
Йодзу снова кивнул.
Брок отпил кофе и прижмурился от наслаждения. Кофе был отменный, и Брок действительно страшно соскучился по этой бодрящей горечи.
— То есть я могу оставаться здесь, как и Барнс — сколько? — спросил он.
— Не как Барнс, но сколько захочешь, — ответил Йодзу. — Сами придумаете, что делать с вашим Стивом. Вы-то нормальные, а он человек.
Брок и Барнс переглянулись. Броку немедленно стало интересно, что не так с Барнсом, если его зачислили в «нормальные» и не-люди.
— Откуда ты его вытащил? — спросил Барнс.
— Финляндия, на границе с Суоми. Какой-то бункер времен Второй мировой, я не разбирался.
— А как вы его вообще нашли? — поинтересовался Брок.
— Магическим поиском. Решили размяться, мы с братиками давно так хорошо не развлекались. Ну и Эйрик с нами пошел. Это не Гидра, черт его знает, кто. Я не разбирался, мне неинтересно.
— Его кровь? — спросил Баки.
— Разложена на составляющие. Мы сожгли. Да ты не беспокойся, при его метаболизме восстановится он быстро. Туу-Тикки говядины на ужин наготовит.
— Это если Роджерс очухается к ужину, — заметил Брок. — Что я вам всем должен?
Йодзу холодно и внимательно посмотрел на него.
— Ты волк, — ответил он. — Ты под рукой моего брата. Вообще зависит от того, останешься ты в этом мире или нет. Если вернешься в мясорубку Мидгарда, я только пожалею о твоей глупости. Если будешь жить здесь, разговор будет другой.
— Я еще не решил, — заявил Брок и посмотрел на Барнса.
— Я давно выбрал остаться, — сообщил тот.
Что-то было в эмиграции в другой мир, подумал Брок. Что здесь, по крайней мере, в этом городе, уровень агрессии ниже, чем в любом из известных ему городов родного мира, Брок уже понял. Что здесь армия США не воюет, отметил для себя, еще пока был волком: Барнс зачитывал ему всякую интересную аналитику и новости.
— Хочешь, чтобы я составил тебе компанию? — спросил Брок. — Налей тогда еще кофе.
— Хочу, — ответил Барнс.
— Если решишь остаться, — Йодзу с совершенно кошачьей усмешкой смотрел на них, — документы будут. Если у тебя есть деньги в Мидгарде — переведем сюда. Плюс «волчьи» от Первого Дома.
— Волчьи? — не понял Брок.
— Быть оборотнем — дорогое удовольствие в мегаполисе, — объяснил Йодзу. — А волка вытащили мы. Наша ответственность. Вряд ли ты планировал быт под то, чтобы бегать на четырех лапах.
— И часто я буду… бегать на четырех лапах? — спросил Брок.
— Не знаю, — развел руками кот. — Ты не циклический оборотень, к лунным фазам не привязан. Разберешься со временем.
— Да я даже не понял, как я перекинулся обратно! — рыкнул Брок.
— Волевым усилием, — объяснил Йодзу. — Ты увидел, что ситуация требует человеческого облика и сменил его. Захочешь размяться как следует, побыть на свободе — перекинешься обратно.
Брок хмыкнул. Эту мысль следовало обдумать.
Баки протянул ему чашку кофе.
— Роджерс на говно изойдет, когда меня увидит, — сообщил ему Брок.
— Стиви исходит на говно по любому поводу, — безмятежно отозвался Баки. — Ему придется смириться.
— Он меня раньше в клочки порвет. За тебя, между прочим.
— Брок, мне нужны вы оба, — твердо сказал Барнс. — Я разрулю ситуацию.
— Ну удачи, — буркнул Брок. — Хотя я рад, что он жив. С его манерой совать башку в пекло…
— Вот-вот, — согласился Баки.
В кухню заглянула Туу-Тикки.
— Обед через полчаса, — сказала она. — Йодзу, останешься? У нас сегодня дорада на соли.


2.
После обеда Туу-Тикки поднялась наверх, чтобы проверить капельницу. Барнс пошел за ней как привязанный, а Брок последовал за ним. Хотелось насмотреться на Роджерса прежде, чем тот вышвырнет его прочь.
Кто-то накрыл Роджерса одеялом. Бледный как смерть, тот ровно дышал. Борода ему решительно не шла. Старила.
— Посидим здесь, — предложил Барнс. — А то Стив очнется, увидит незнакомое место и начнет наводить порядок и справедливость.
Брок хмыкнул. Ходившую в ЩИТе историю про то, как свежеразмороженный Кэп, очнувшись, разгромил созданную для него имитацию комнаты сороковых, он помнил отлично.
Барнс устроился на кровати рядом с Роджерсом, Брок сел в жесткое, но удобное кресло из цельного древесного комля. Он привык к здешней обстановке, но волку ведь наплевать на мебель, а сейчас было странно.
— С чего Йодзу решил, что ты «нормальный»? — спросил Брок.
— Я туатта, — ответил Барнс, устраивая под спину подушку. — Это одно из племен фейри. Как Грен.
— Что, тоже острые ушки отрастишь?
— Ага, лет через пятьдесят.
— Не доживу, — покачал головой Брок. — А посмотрел бы.
— Доживешь, — улыбнулся Барнс. Зимний Солдат так не улыбался, просто не умел. — Тебя лечили методами, которые еще и жизнь продлевают.
— И омолаживают, я заметил, — недовольно сказал Брок. — Меня такого ни одна собака всерьез не примет. Я так свеженько выглядел после второй командировки в Ливию. Тому лет двадцать пять.
— Так нет тут тех собак, — серьезно сказал Барнс. — Командир, спасибо. Я сделал все, как ты приказал. Выжил и выбрался из той заварушки. А ты?
— А я — нет, — покачал головой Брок. — У тебя сигареты есть?
Баки кинул ему начатую пачку, в которую была вложена зажигалка. Пепельница появилась на столе сама собой. Брок к такому уже привык. Те, которые тут прислуживали, не пахли и человеческим зрением видны не были, но волк всегда их замечал.
— Твой дружок уронил на меня авианосец и половину Трискелиона.
— Он может, — согласился Барнс. — Стив не любит полумер. Но не думаю, что он целился в тебя.
— Да похуй.
— Что было потом?
— Больница, лечение, Гидра. Рожа как рубленый бифштекс. Барнс, я хреново помню, — признался Брок.
— Росс говорил, что тебе в голову срали.
— Росс?
— Брат Йодзу.
— Срали, конечно. Это ж Гидра. Знаешь, на последней миссии в Лагосе я хотел, чтобы твой Роджерс меня прикончил. Завязать уже со всем этим. И тут не повезло. Снова выжил.
— И хорошо, — улыбнулся Барнс. — Знаешь, я все ждал, что ты дашь о себе знать, пока жил в Бухаресте.
— И навел на тебя Гидру? Ты идиот.
— Я просто очень скучал по тебе. Дико тебя не хватало.
Брок усмехнулся. Слышать такое было приятно. Агент подобными признаниями не баловал, просто смотрел на него, как преданный пес.
— А Роджерс?
— Он сам меня нашел. Добра из этого не вышло. Дела прошлые.
— Как тебя сюда занесло?
— Ну… — пожал плечами Барнс. — Занесло. Я решил остаться. Заебался воевать. А ты?
Брок уставился на него.
— А я ни хуя больше не умею, — сказал он. — Вот ты говоришь: останься. И что я тут делать буду? Бегать на четырех ногах и индеек душить? Охренеть занятие.
— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал Барнс.
— Тут не воюют, — напомнил Брок.
— Ты умеешь не только воевать, командир, — заверил Барнс. — Серьезно, мы обязательно придумаем.
— И на хуя? — спросил Брок. — Ты хорошо устроился, какого тебе еще рожна надо?
— Тебя, — усмехнулся Баки. — У меня, знаешь, близких людей — ты да Стив. Причем Стив так меня подставил в Мидгарде, что выяснение отношений с мордобоем для него неизбежно, как рассвет.
— Что, потащил в ЩИТ?
— Не в ЩИТ, но все равно хреново вышло. Ты же знаешь, как я не терплю исследования.
— Роджерс мудак? За каким хреном? Тебе что, Гидры было мало?
— Он хотел как лучше, — объяснил Барнс.
— Угу, а вышло как всегда, — буркнул Брок. — Хорошие сигареты.
— Да здесь вообще классно, — согласился Барнс. — Оставайся, командир. Ну подумаешь, сорок лет тому вперед. Я уже привык.
— Сорок лет — чего? — подался к нему Брок. — Ты рехнулся?
— Говорят, в разных мирах время течет по-разному, — объяснил Барнс. — Тут две тысячи пятьдесят шестой год. Люди на Марсе живут, летают в отпуск на Луну и все такое. Я в сорок третьем все думал: застану ли настоящее будущее? Застал.
— Бля, — выдавил Брок. — Ты на всю голову ебанутый.
— Всегда был, — кивнул Барнс. — Мне здесь нравится.
— Только вот не делаешь ты ни хуя. Серьезно, чем ты тут занят?
— Я отдыхаю, — серьезно ответил Барнс. — Брок, я подрабатывал с двенадцати лет. Ни одного дня отпуска. До войны отпусков для таких, как я, просто не было. Потом война. Потом Гидра. Крио — это не отдых, это смерть. Я устал и заебался.
— В Бухаресте бы отдохнул.
— Я не знал, на сколько мне придется растянуть деньги, которые ты оставил. Так что устроился работать. Грузчиком. Ну и потом, мне здесь официально приказано делать только то, что хочется и доставляет удовольствие.
— Кем приказано? — вскинулся Брок.
Барнс улыбнулся.
— Йодзу посоветовал. Хороший совет, мне нравится.
— А живешь ты на что?
— Мне выплатили компенсацию за Гидру, — объяснил Барнс. — Ну и потом, здесь-то я на всем готовом.
— А кто платит?
— Первый Дом. Те, кто тебя лечили. За тебя, за меня, за Стива.
— И с хуя ли?
— Они так решили.
Брок окинул его внимательным взглядом.
— Расслабился ты, Агент, как я посмотрю. Забыл, куда бесплатный сыр кладут?
Барнс пожал плечами.
— Тут никому не сдался Зимний Солдат, — ответил он. — Да и вообще, я тут больше года, и никто от меня ничего не требовал. И тебя приняли.
— Угу, только теперь ты гребаный туатта, и хрен знает, что из этого выйдет. А я — гребаный оборотень. Это не «ничего», Барнс, это до хуя. Они людей за нормальных не считают, ты что, еще не понял?
— А мы и не люди больше, — улыбнулся Барнс. — Брок, спокойно. Хочешь, с Греном поговори, он тебе объяснит, что к чему. — Барнс погладил Роджерса по волосам. — Сейчас меня другое беспокоит. Расскажи, что было у вас со Стивом.
— А что у нас было? — оскалился Брок. — Я был командиром группы огневой поддержки ебаных Мстителей. Работал с Кэпом. Про приказ Пирса ты помнишь?
— Я все помню, — кивнул Барнс. — Не поверишь — совсем все. И как ты зубы выбил тому технику — тоже.
— Я много кому зубы выбил, — оскалился Брок.
— Судя по тому, что Стив жив, приказ Пирса ты саботировал.
Брок усмехнулся.
— Ну типа мне не по зубам Капитан Америка.
— Не пизди, — сморщился Барнс. — А то я не знаю, что у тебя были продуманы плану по устранению каждого из той пестрой компашки. Пуля в затылок — и нет Капитана Америка.
— Я не мог, — покачал головой Брок. — Вот поверишь, не мог — и все.
Барнс внимательно посмотрел на него, но спрашивать ни о чем не стал.
— Если вы со Стивом начнете сраться, — сказал он, — я на твоей стороне. Дай сигареты.
Брок перекинул ему пачку и спросил:
— Это с хуя ли? Вы, типа, друзья до гроба.
— И за гробом. Но видишь ли, Стив передо мной виноват. А у тебя я в долгу.
— Проехали. Ты мог отправить меня в волчью стаю и забыть нахуй. Я, может, и бегал на четырех ногах, но соображалку и память мне не отшибло.
Барнс закурил. Брок смотрел на то, как вкусно он затягивается, как жмурится от дыма. Живой до охренения. Таким Барнс нравился Броку куда больше. В том, что предлагал Барнс, был определенный смысл: в Мидгарде, как называли здесь их родной мир, Брока не ждало ничего сколько-нибудь хорошего. Гадючник там действительно был тот еще. Но сначала надо было разузнать, что тут и как, во всех подробностях. Разведать все подводные камни. В доброту и благотворительность ради благотворительности Брок ни хуя не верил.


3.
Что Роджерс очухался, Брок понял по его изменившемуся дыханию. Брок оказался на ногах прежде, чем тот открыл глаза. Был у двери, когда услышал негромкое хрипловатое:
— Баки?
И вышел прежде, чем Роджерс заметил его присутствие.
В коридоре Брок постоял, прикидывая, есть ли свободные комнаты. Должны быть. Денис, Бран, Роджерс, Барнс, дальняя — Алька. Три на выбор. Брок зашел в угловую, с двумя окнами, одно выходило в сад, другое — на мусоросжигательную печь. Сунулся в шкаф, нашел подходящие шмотки и переоделся в привычное черное.
Хотелось свои сигареты и выяснить, что тут и как. Какие условия, каких драконов потребуют убить за все эти блага, в какую лямку, не подумав, впрягся Барнс.
Брок спустился в гостиную, взял пачку сигарет и зажигалку — тут был целый шкафчик этого добра, однако в нем ни нашлось ни одной знакомой марки. Огляделся.
Грен прекратил дергать арфу за струны и спросил:
— Разговор?
Брок кивнул и сказал:
— В саду, ок? Там, где кресла.
Ему хотелось наружу, на воздух. Меньше разных запахов.
В саду пахло только цветами — нормально, нейтральный неинформативный запах. Брок уселся в низкое кресло из коряги, спросил:
— Выпить нальешь?
— Вино или покрепче? — спросил Грен, садясь напротив.
Выглядел он, конечно, так же странно, как пах для волка. Но Броку в целом было пофиг, пусть у него хоть щупальца отрастут.
— Виски, — сказал Брок.
Невидимый дух поставил на стол стакан с охлажденными камнями и бутылку «Грагганмор». Брок плеснул на камни, пригубил и спросил:
— Не жаль тратить на меня такую дорогую выпивку?
Грен улыбнулся:
— Это всего лишь деньги, Брок. И не самый дорогой сорт.
— Как-то не патриотично — шотландский виски.
— Так и я не американец. Спрашивай.
Брок посмаковал напиток.
— Зачем все это? — он обвел рукой дом и сад. — Знаешь, я волк, но я не кретин. Сюда кто только не таскается, хотя у тебя ребенок.
— Именно за тем, что «сюда кто только не таскается», — объяснил Грен, наливая и себе. — Это дом-у-дороги.
— В душе не ебу, что это.
— Ты знаком с Йодзу. Это его проект. Один из нескольких. Дома-у-Дороги для тех, кто идет по Дороге между мирами.
— Ок. Есть разные миры, между ними есть Дорога, по ней, как я понимаю, кто только не шляется. Йодзу построил дом, пригласил тебя, вы принимаете гостей. Так? Гости платят?
— Нет. Если упрощать — платит Йодзу.
— На хуя? В смысле зачем?
— Высокая политика, — объяснил Грен, — и высокая эмпатия.
— Объясни.
— Есть шесть опорных точек мироздания в глобальном масштабе, — Грен посмотрел в стакан, а потом на Брока. — Дворы, Чаша, Дорога, Бездна, Тьма, Свет. Эфемериды — те, срок чей жизни короток — называют Дворы Хаосом. Этот дом организован Дворами, одним из великих Домов. Дом-у-дороги под покровительством Дворов — хорошая политика в глобальном смысле.
— Типа они принимают всех подряд и охренеть хорошие.
— Примерно, — согласился Грен. — Я не вникал. Тебя лечил и привел сюда Первый Дом.
— Ну охуеть. А при чем тут высокая эмпатия?
— Йодзу и его братья когда-то скитались и не имели приюта. Они решили, что должны быть места, где примут кого угодно просто так. Потому что у всех странников есть право на кров, отдых и помощь.
— Когда ты труп того коротышки в камине сжигал, это типа была помощь? — оскалился Брок.
— Этот дом, — вздохнул Грен, — дом Смерти и Возрождения. Умирать к нам тоже приходят.
— А мы с Барнсом типа пришли возродиться? Так мы ни хуя ни с этой гребаной Дороги.
— Вас привел Йодзу. Кого бы он ни привел, мы обязаны принять. Таковы правила.
— Ну охуеть, — Брок заглянул в пустой стакан. — А хороший виски. И что, вы вот ни с кого вообще ни цента не берете?
— Нет, — Грен покачал головой. — Платит Первый Дом. Зарплаты мне и Туу-Тикки, деньги на детей, деньги на гостей и ведение дома. Понимаешь, при их масштабах что такое деньги? Ты прожил жизнь как человек, тебе это может показаться важным, но на самом деле деньги имеют значение только для людей. Людям так проще.
— То, что я оборотень, еще не значит, что я не человек, — оскалился Брок. — И что, я могу всю жизнь просидеть у тебя на шее?
— Да тебе же скучно станет, — улыбнулся Грен. — Но да, можешь, и Баки тоже.
— Слушай, я в жизни не поверю, что мою рожу привели в порядок только ради удовольствия ею любоваться. И что ни с меня, ни с Барнса не спросят.
— Вы не люди, так что с вас не спросят. Спросят со Стива Роджерса, если он решит остаться.
— Типа у людей привилегий нет? Почему?
— Людей слишком много. Человек должен доказать, что он ценен. А нелюди для Первого Дома ценны уже тем, что они есть.
— Не понимаю.
— Прими как факт.
Брок налил себе еще виски.
— И что, никакого «три года рабства», никакого «работай на нас», вся эта мутота? Живи, жри, пей дорогую выпивку и делай что хочешь?
— Ну смотри, — улыбнулся Грен. — Ты оборотень, ты будешь бегать по здешним лесам. Тут нет волков, всех вывели, а это плохо для экосистемы. Даже один волк в калифорнийских лесах — это уже что-то. Если бы ты был человеком и решил здесь остаться, Первый Дом потребовал бы с тебя в качестве платы участие в экологических проектах. Но ты сам по себе часть экологического проекта.
— Типа жри оленей — спасай подлесок?
— Типа того.
— Бред какой-то. Ты хоть представляешь, в какие деньги обошлось поставить меня на ноги? Да у меня позвоночник был сломан в трех местах, половина кожи сгорела и таз всмятку!
Грен внимательно посмотрел на Брока.
— Сделать не вполне живое совсем живым не стоит леди Наари ни гроша, Брок. Что она будет с деньгами делать? Камин топить? Монисто из монеток? За магическое воздействие такого уровня платят иначе.
— Как? — Брок подался вперед. — Я битый чай пытаюсь понять, что с меня спросят.
— Изменение сознания, — объяснил Грен. — И ты уже заплатил. Ты уже оборотень и знаешь, что оборотни есть. Ты уже знаешь, что мир сложнее, чем кажется людям. Ты уже понимаешь, что Хаос — это нечто иное, нежели энергия разрушения. Ты никогда не сможешь поверить в христианского бога.
— Да я и раньше не верил! То есть типа промыли мозги — и гуляй свободно? Проповедуй в миру?
— Проповедовать как раз незачем, — Грен покачал головой. — А вот считать людей как вид центром мироздания ты сможешь вряд ли.
— Не считал с тех пор, как узнал про Асгард, — оскалился Брок. — Хотя массой, конечно, задавят. Ладно, а чем заплатил Барнс? Я знаю его как облупленного. С хуя ли он туатта?
— Ты знал его как облупленного, — поправил Грен. — Когда он был человеком.
— То есть до того как ему руку вырастили?
— Да. Некоторые люди — не вполне люди. Есть смески с фейри, есть латентные оборотни, как ты. Когда леди Наари его лечила, она усилила в нем кровь фейри и ослабила человеческую. Она всегда так делает, сталкиваясь со смесками. Не любит людей.
— Ну да, а мне приделала хвост, — Брок с досадой сплюнул в траву. — Это значит, кто-то из моих прабабок ебался с волком?
— Скорее, кто-то из основателей рода выбрал волка покровителем. Полукровки рождаются только от настоящей любви, даже если она всего на одну ночь. У Баки дед по матери — туатта. Как и у меня. У Туу-Тикки фейри — отец. Высокие фейри долгоживущие, в людях их наследие просто не успевает проявиться, если не случается чего-то выходящего за рамки.
— В Барнсе притоптали человека и вытащили эту четвертушку, так?
— Да.
— Просто потому что эта леди терпеть не может людей и ей противно иметь с ними дело?
— Да.
— И чем с него спросят?
— Ничем. Он и как человек вышел за собственные рамки. Баки любит кошек. А Йодзу — кот всех котов.
— То есть Барнсу типа принесли мыша в тапок, чтобы с голоду не сдох?
— Примерно так.
Брок вспомнил миссию: промозглый сырой ноябрь, снайперская точка на крыше, Зимний Солдат лежит неподвижно и ждет цель. А у него на спине, над левым плечом, сидит драный одноглазый черный кошак и греется. Барнс его не гнал. Даже поделился пайком после того, как сделал единственный удачный выстрел.
И ведь не один раз. Вокруг Зимнего на миссиях, стоило задержаться где-то хоть на час, всегда вились кошки. Тому мудаку, который попытался отпинать кота от Актива, челюсть собирали часа четыре. И если Йодзу кот и все это знал, неудивительно, что с Барнсом здесь носятся как с тухлым яйцом.
В сад вышел старый белый пес. Обошел Брока по дуге, подошел к Грену, положил морду на бедро. Грен потрепал его между ушами.
— Сдохнет скоро, — сказал Брок.
— Знаю, — кивнул Грен. — Старый, и сердце сдает.
— Денис…
— Он знает.
Броку не было особо жалко Дениса, который постоянно шатался сквозь зеркало, зажигал огонь на ладони и пиликал на скрипке. Сам Брок никогда не держал собак. Но здесь так носились с тем, чтобы у каждого было хорошее настроение…
— Будет новую собаку брать?
— Туу-Тикки будет.
— Она ж ссаться начнет, как меня почует.
— Это вряд ли, — Грен покачал головой. — Она хочет взять пару русских борзых рабочих линий. Это порода, которая работает в том числе по волку.
— Типа они будут за мной гоняться?
— Или ты за ними, как сложится. Волки и собаки в норме взаимодействуют без проблем. Один вид. Проблемы начинаются, когда появляются люди.
— Все-то у вас проблемы от людей. Год сейчас пятьдесят шестой?
— Да.
— Мне нужен хотя бы мобильник, или что там сейчас вместо них. И выход в местный интернет.
— Планшет и мобильник, я понял, — кивнул Грен. — В доме есть все необходимое, но ты гость, тебе полагается пятьсот долларов в неделю на мелкие расходы. Ты здесь с Йоля, сейчас канун Литы. Накопилось двенадцать с половиной тысяч.
— Ну охуеть! — высказался Брок. — Мало того что на всем готовом, так еще и денег дают. И что, случись заварушка, Йодзу ждет, что я буду за него воевать?
Грен удивленно посмотрел на него.
— Ты не сможешь, — сказал он. — Войны на этих уровнях ведутся не солдатами. Это войны высокой магии, а ты в магическом смысле бездарен. Извини.
— Да ладно. В смысле, похуй. Но от Йодзу оружием пахнет.
— Он хорошо стреляет.
— Настолько, чтобы вынести целый охраняемый бункер хрен знает кого и вытащить Роджерса?
— Магией и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем просто пистолетом, — улыбнулся Грен. — И вряд ли он был один. Роджерса принес Эйрик. Ты его, наверное, помнишь — очень крупный блондин с косой.
— И вот такенными зубищами, — Брок оскалился. — Помню. От него охрана в госпитале разбегалась, как первоклассницы от байкера. Магия?
— Вроде того. У людей есть врожденный страх перед существами его породы.
— Похуй, — Брок мотнул головой.
Он задумался, не выпить ли еще, но выпить не хотелось. Хотелось туда, где Роджерс. Только в этом не было смысла. На хуя он Роджерсу? У них там с Барнсом воссоединение любящих сердец.
— Узнавать у тебя, где здесь можно постричься, думаю, смысла не имеет? — Брок ухмыльнулся. — Не тяжело с такими патлами?
— Я привык. Попроси духа, у нас есть дух, который любит возиться с волосами. Найди картинку — и он сделает то же самое.
— Что, вот прямо так? — не поверил Брок.
— Да.
— А словами ему сказать?
— Поймет. Да, Брок, есть одна вещь, которую тебе стоит знать, — произнес Грен.
Брок немедленно подобрался.
— Вываливай.
— Все высокие фейри — эмпаты, — сказал Грен. — Мы с Туу-Тикки, Денис, может быть, Баки знаем, что чувствует каждый в доме.
Брок моргнул раз, другой.
— То есть врать бесполезно?
— Будем знать, что врешь.
— Делать каменную рожу тоже?
— Совершенно. Мы закрываемся, чтобы не фонить собственными эмоциями наружу, но про чужие знаем всегда.
— Бля, — высказался Брок. У него хватало того, что он не хотел никому показывать, но, если Грен не лжет, здесь он как на ладони.
— Мы не ввязываемся в чужие дела без запроса, — объяснил Грен. — Никто не будет прыгать вокруг тебя и утешать, пока ты не скажешь, что тебе нужно утешение.
— И что сейчас чувствует Роджерс? — вырвалось у Брока.
— Растерянность. Недоумение. Очень большая радость. Почти такое же большое чувство вины. Досада. У тебя с ним сложные отношения?
— Нет у меня с ним никаких отношений! — отрезал Брок.
Грен посмотрел на него с пониманием, и Брок выругался про себя. Вот ведь попал! И хрен скроешь.


4.
Когда Роджерс, не сдерживая эмоций, оскалился на Брока, Барнс усмехнулся.
— Стив, о чем мы с тобой сейчас говорили? Любишь меня — люби и мою собаку.
— Барнс, а в морду? — лениво спросил Брок.
— Извини. Волка.
— Баки, он работал на Гидру! — заявил Роджерс.
— Я тоже, дальше что?
Брок развалился в кресле в гостиной. Этим шоу он желал насладиться по полной: Барнс растолковывает Роджерсу, что в жизни все не так, как на самом деле.
— Но тебя заставляли, а он…
— А о нем ты ничегошеньки не знаешь, Стив.
— Рамлоу пытался меня убить!
— Не пытался, а делал вид, — сладко улыбнулся Барнс. — Не забывай, я был там. И отлично знаю, какие приказы отдавал мне мой командир. Они несколько расходились с приказами куратора. Если бы командир действительно хотел тебя убить, мы бы сейчас не разговаривали.
У Роджерса был такой вид, будто его с размаху охуячили чем-то мягким, но очень тяжелым. Он упал на диван, схватил пачку сигарилл с журнального столика, закурил, глубоко затянулся и закашлялся.
— Ага, крепкие, — Барнс уселся на пол так, чтобы оказаться между Роджерсом и Рамлоу. Тронул Брока за колено. — В общем, так. Я остаюсь здесь. Я давно это решил и решения переменять не собираюсь. Брок, ты?
— Пригляжу за тобой, — пообещал Брок. — Тебя оставь без присмотра — то раздолбаешь что, то без руки останешься, то глаза перекрасишь.
Барнс радостно улыбнулся ему. Брок потрепал его по собранным в хвост волосам.
— А Стив сам решит, чего он хочет.
Он тоже закурил, выпустил несколько колец дыма. У него был довольный шкодливый вид, как у кота, который наблевал всем под двери и ждет, когда же это обнаружат.
— Баки, я не знаю, — Роджерс курил и аккуратно стряхивал пепел в деревянную пепельницу. — У меня команда, мы должны защищать Землю, я не могу их бросить.
— Ну так не бросай, — легко сказал Барнс. — Я тебя тут на цепи не держу. Очухаешься до конца — попрошу кого-нибудь доставить тебя в Мидгард. Может, даже в ту точку, куда ты попросишь. Вон Дениса, например, — он кивнул на рыжего, который смотрелся в зеркало.
— Лучше папу попроси, — отозвался Денис. — У меня работа, а Мидгард — это на пару недель минимум.
— Вот, попросим Грена.
Денис шагнул в зеркало. Роджерс остановившимся взглядом посмотрел ему вслед.
— Баки, но ты… Мы же вместе до конца!
— Да, — кивнул Барнс. — Только с чего ты взял, что это значит, что я по-прежнему согласен тащиться за тобой в любое пекло? Ты больше не задохлик, которого лупят в каждой подворотне. Ты сам выбираешь себе друзей. А я навоевался. С сорок третьего в строю, без отпусков и перерывов. Хватит. Я лучше книги буду переводить.
— Только сейчас решил? — спросил Брок. Он откровенно забавлялся.
— Да нет, я уже начал. Или вот Туу-Тикки говорит, что я могу попробовать себя как литературный рецензент, у меня, дескать, очень интересный взгляд на вещи.
— Ну охуеть, — оскалился Брок.
Он немного успокоился. Значит, у Барнса не поехала крыша от безделья, и он все-таки чем-то занят. Это хорошо. Деньги у него есть — пусть развлекается в свое удовольствие.
— Баки… — у Роджерса был совершенно несчастный вид.
— Стив, — серьезно сказал Барнс. — Мир вокруг тебя не вертится. Мы с Броком, конечно, очень тебя любим, — на этих словах Роджерс посмотрел на Рамлоу так, словно у того выросла вторая голова, а Броку очень захотелось заехать Барнсу в челюсть, — ценим и все такое, но сворачивать себе шею только потому, что тебе понравилось быть одним из пауков в банке под названием Мидгард, я не буду. Уясни это, наконец. Да, я понимаю — к супергеройству привыкаешь, щит прикольный, форма красивая, компания тоже ничего себе. Нет внешнего врага, так можно старому приятелю морду набить. Как раз по тебе. Но я хочу мира.
— А я — порядка и, поверь, Роджерс, он тут есть, — добавил Брок. — Прикинь, тут уже тридцать лет нет организованного терроризма. Детки по одноклассникам из пушек не палят. Страна не воюет. Все приличные люди занимаются делом. Космос вон осваивают. Барнс, ты мне обещал полет на Луну.
— Сделаем, — кивнул Баки. — Вот будут у тебя документы — и сделаем. Заодно придумаем, чем тебе заняться.
— Зал открою, — ухмыльнулся Брок. — А что? Я лучший тренер и ЩИТа, и американского филиала Гидры. Надо ж монетизировать навыки.
— О, отличная мысль! — обрадовался Барнс. — Если тебе «волчьих» не хватит, я добавлю.
— И будешь, как сука, в зал ходить, — добавил Брок. — Расслабился, половина мышечной массы ушла.
— А, это потому, что я туатта, — объяснил Барнс. — Ты же Грена рассмотрел? Это норма.
— Норма, не норма, а железо ты у меня тягать будешь, — пообещал Брок. — А то заметить не успеешь, как отрастишь пузо и задницу. Рецензент.
Барнс рассмеялся. Он вообще много смеялся и выглядел, наверное, счастливым. Расслабленным. Довольным собой и жизнью.
Пожалуй, Брок тоже так хотел.
У Роджерса был растерянный и несчастный вид.
— Стиви, — Барнс ласково потрепал его по колену, — этому миру супергерои нужны только в комиксах, а вот спасатели необходимы на самом деле. Люди здесь поприличнее, конечно, но, к примеру, этот город находится в сейсмоопасной зоне. Вокруг леса и заповедники. Бывают пожары — лесные и в городе. Щита, конечно, не дадут, но вот форма у местных пожарных ничего так себе.
Роджерс глянул на него, а потом уставился на Брока.
— Рамлоу, — сказал он. — Почему ты подписался работать на Гидру?
— Не твое дело, Роджерс, — оскалился Брок. — Может, платили хорошо и страховка дантиста покрывала.
А кстати, как бы проверить, зубы ему новые вырастили, или это по-прежнему импланты? Импланты надо беречь, а то вцепишься оленю в ногу, а зубы и вылетят.
— Баки, я не могу, — Роджерс сделал несчастное лицо.
— Не можешь — не делай, — легко согласился Барнс. — Только уясни себе раз и навсегда: я обязан командиру свободой после «Озарения» и изрядным куском рассудка. Он знал, что я человек, когда у него на руках были только спецификации. Он обо мне заботился. И кошек не обижал.
Брок закатил глаза. Кошки-то здесь причем? Мелкие, наглые, подлые, постоянно лезущие твари.
— А что кошки? — спросил Роджерс.
— Кошки — это важно, — серьезно сказал Барнс.
Черное чудовище, которое в этом доме сходило за милую домашнюю кошечку, запрыгнуло к Барнсу на колени и замурлыкало.
— Мальчики, ужин скоро, — Туу-Тикки, все это время тихо сидевшая у камина с вязанием, обернулась к ним.
— Ужин — это хорошо, — улыбнулся Барнс. — Может, сытый Стиви поумнеет. Расскажешь ему правила дома? И позови Эндрю, пожалуйста. Броку документы нужны.
— Грен уже позвал, — кивнула Туу-Тикки. — Завтра придет. Подумайте над именами пока.
— А что имена? — спросил Брок. — Я тут что, знаменитость?
— Кроссбоунс, идейный приверженец Гидры, враг Капитана Америка, в одной из веток комиксов даже его убил, — охотно сообщил Барнс. — Имя там есть.
— И фильм недавно вышел, — добавила Туу-Тикки. — Хотите, завтра сходим?


После ужина Брок по привычке пошел на холм. Сейчас он не был волком, но размяться хотелось. Барнс увязался за ним.
— Не думал, что ты такой манипулятор, — начал Брок, когда они спускались вниз по холму. — Ты Роджерсом всегда так вертел?
— Скорее, он мной. А я научился, — ответил Барнс.
— Тебе действительно похуй, останется он или нет?
— Не похуй, конечно, — вздохнул Барнс. — Только хрен я больше сунусь за ним хоть в одну заварушку. Брок, ты же представляешь, насколько я от всего этого устал. Не хочу, чтобы мне снова снилась кровь на руках и свернутые шеи.
— Мне не снятся, — сообщил Брок. Ему действительно никогда не снилась такая поебень.
— Хорошо устроился. Я вообще не хотел воевать, но был призыв — не отвертеться. Знаешь, я же пошел в армию сразу после школы, пока Стиви в колледже учился. Отмотал год, получил сержанта, научился стрелять. И понял, что это не мое. То есть кормят хорошо, даже мясо дают каждый день, но ходить строем… — Барнс покачал головой. — Мне Туу-Тикки правильно сказала: у меня никогда не было возможности заниматься именно тем, к чему душа лежит. Я даже и не думал, как это — душа лежит.
— Теперь типа задумался? — спросил Брок.
— Да. Выяснил, что это не я тупарь, который школьный курс не освоил, а просто хрен нормально выучишься, когда после школы надо идти вкалывать каждый день.
— Никогда не считал тебя тупарем. Ты тормозишь иногда, но соображаешь крепко.
— Спасибо, — Барнс сверкнул зубами в сумерках. — А как тебя занесло в армию?
— Отец не соглашался оплачивать другое обучение, — сказал Брок. — Учти, ты этого не слышал.
— А на чем тебя подловил Пирс?
Брок поморщился.
— Я в Ливии пристрелил одного капитанишку, — сказал Брок. — За дело. Мразь был человек. Думал, все обойдется, но Пирс знал. Под трибунал не хотелось. Потом втянулся. Да и заебал бардак. Ты сам знаешь, что у нас были за миссии. Ты по нобелевским лауреатам и известным виолончелисткам не стрелял.
— Пирс умел запудрить мозги, — невпопад сказал Барнс.
— ЩИТ от Гидры отличался только эмблемой, — сказал ему Брок. — Те же точечные устранения, шантаж и охота за артефактами.
— Я об этом думал, — кивнул Барнс. — Гидра бы не пропитала ЩИТ, если бы у них не было внутреннего сродства.
— Именно. Что одна секретная поебень, что другая. Что Пирс, что Фьюри хотели власти. Просто Фьюри устраивала тайная.
Барнс неожиданно остановился и обнял Брока. Тот жадно втянул его запах и обнял в ответ, крепко вцепившись в по-прежнему широкие плечи.
— Как же ты мне нужен, командир, — сказал Барнс.
Брок погладил его по спине, нажимая на мышцы подушечками пальцев.
— Работать твоим мозгом?
— Скорее здравым смыслом. И вообще.
— Да я понял.
Отцепляться от Барнса не хотелось. Брок гладил его по спине, постепенно спускаясь ниже. Актив был мужиком за миллион долларов. Барнс, более тонкий и легкий, тоже оказался ничего. Не Кэп, конечно, но…
Барнс притерся к Броку пахом. Брок прихватил его за крепкую задницу, чувствуя, как горячеет в штанах. Они начали не спеша целоваться. От Барнса пахло табаком и сливовым пирогом, который был на десерт, а еще — крепким, давно не трахавшимся мужиком. Брок полгода спал в его комнате и точно знал, что все это время у Барнса никого не было, и в город он ни к кому не таскался. От него пахло сексом только после ванной, и то совсем слегка. Дрочил втихую, как любой нормальный парень. А Брок даже подрочить не мог. Так, полизать себя немного. Пялился на Барнса, который дрых в чем мать родила, и терпел.
— А хуй у тебя тоже постройнел? — спросил Брок, прихватывая Барнса зубами за мочку уха.
— А проверь, — выдохнул тот, запуская руку в джинсы Брока.
— В койку, — с усилием оторвавшись от него, скомандовал Брок. — Никаких упражнений на природе. Кровать, резинки и смазка.
— В тумбочке у кровати, — ухмыльнулся Барнс. — Что? В ситтине серьезно подходят к комфорту гостей.


5.
— Люблю ебаться, — заявил Брок, скатываясь с Барнса и вытягиваясь на кровати рядом.
— Люблю ебаться с тобой, — Барнс навалился на него и поцеловал.
Целоваться Барнс любил и умел. Брок обвел большим пальцем его припухшую, яркую нижнюю губу и прикусил ее. Барнс застонал ему в рот. Брок затащил его на себя, ухватил за задницу. Весил Барнс изрядно, но Брок не был чахлым хлюпиком.
Они целовались, мокро, жадно, покусывая друг друга. Барнс терся о Брока твердеющим членом, и Брок чувствовал, как у него снова встает.
— Неутомимый, бля? — спросил он.
— Семьдесят лет не ебался, — признался Барнс.
— Растерял навыки-то? Я раньше думал, ты по бабам.
— Я по охрененным мужикам, — Барнс впился в шею Брока, оставляя засос. — Дашь мне?
Брок раздвинул ноги.
— Пополам меня не порви, — сказал он. — Семьдесят лет без практики.
Барнс рассмеялся и прихватил Брока за яйца.
— В кровати и с нормальной смазкой я вообще виртуоз, — сообщил он.
Барнс сполз вниз, лизнул член Брока от корня до головки, насадился на него и принялся сосать. Сосать Барнс тоже умел — влажно, с хлюпаньем, старательно работая языком. Брок расслабился, позволяя Барнсу одновременно растягивать себя. То ли у Барнса и в прежние времена хуй был как у коня, то ли стал таким в результате апгрейда в Зимнего Солдата, но Брок немного сомневался в своей способности принять такую елду.
— Смазки добавь, — скомандовал Брок. — И растяни на три пальца.
— Сделаю, командир, — отозвался Барнс, ненадолго отрываясь от его члена. — Обожаю твой хуй.
— Соси молча! — рыкнул Брок.
У него стоял так, словно не он совсем недавно втрахивался в тесную горячую задницу вскрикивавшего и стонавшего под ним Барнса так, что того возило по постели вперед-назад. Брок протянул руку и погладил припухший багровый укус в том месте, где шея переходит в плечо. Это он пометил Барнса, и тому понравилось.
Брок сам не заметил, как в его жопе оказалось уже три пальца. Он одобрительно простонал. Барнс оторвался от его члена и с энтузиазмом принялся вылизывать яйца, орудуя пальцами в заднице.
Брок не знал и знать не хотел, с кем Барнс ебался до того, как стал Зимним Солдатом, но был рад, что у того восстановилась память. С Зимнего, приди ему такая блажь в голову, сталось бы выебать Брока без растяжки и по слюне. А Барнс старательно готовил его и простату нашел прицельно. Брок раскинул ноги шире. Он не особо любил подставляться и не считал, что большому хую жопа радуется, но от предвкушения, что Барнс сейчас ему вставит, что-то вспыхивало в груди.
— Не тяни, бля, — потребовал Брок. — Я не целка-недавалка. Выеби меня уже.
Барнс с шальной ухмылкой вытащил из него пальцы и раскатал по члену презерватив.
— Давай на четыре кости, — велел он.
Брок послушался. Барнс огладил его по спине и толкнулся на пробу. Хуй у него был дай боже. Брок медленно насадился на него, чувствуя, как Барнс растягивает, заполняет его. Было почти больно и так хорошо. Горячо.
— Обожаю твою жопу, — сообщил Барнс. — Тесная, тугая, жадная.
Он уселся на пятки и потянул Брока на себя. Брок выгнулся и сцепил руки в замок у него на шее. Он чувствовал, что насадился на хуй до основания, что тот почти до печени достает, и это было хорошо до искр из глаз.
Барнс придержал Брока за бедра и задвигался, одной рукой дроча член, а другой лаская соски. Брок выгибался на нем, разведя колени, поймав ритм. Он был раскрытым, наполненным, все тело звенело, и Брок заорал, не в силах сдерживаться. Барнс был охуенно силен, Брок чувствовал себя распяленным, распятым на нем, и это было счастье.
Член Барнса в очередной раз проехался по простате, и Брок завопил, кончая, выгибаясь и выплескиваясь. Барнс втиснулся в него, вздрогнул и застонал прямо в ухо.
— Пусти, — пробурчал Брок и подался вверх, снимаясь с члена. — У меня жопа сейчас — поезд пролетит.
Барнс мягко уложил Брока на кровать и лег сзади, обнимая и нацеловывая шею и плечи. Брок потребовал:
— Сигареты дай.
Он чувствовал себя вытраханным и очень спокойным. Они лежали и курили, бедро к бедру и плечо к плечу, и Брок знал, что он наконец-то оказался там, где надо.
— Ты и раньше был по мужикам? — лениво спросил Брок.
— Середка наполовинку, — признался Барнс. — Так, поебывались в доках после смены. Дамочки до войны давали неохотно, а я не рвался жениться.
— А на войне?
— Неа. Неохота было под трибунал.
— Я думал, ты с Роджерсом…
— Стив? Никогда! Стиви у нас хороший мальчик, католик, все такое. До смерти Сары каждую неделю исповедовался.
Брок вздохнул. Не свезло так не свезло.
— То есть смотреть на меня он смотрел, — добавил Барнс, — но трогать ни-ни.
Брок раздавил окурок в пепельнице.
— Ты его любишь, — негромко сообщил Барнс. — Но ты и меня любишь. Странно как-то.
Брок огрел Барнса подушкой.
— Развелось эмпатов, — рявкнул он.
Барнс рассмеялся и скинул подушку на пол.


Брок спустился завтракать ближе к полудню. Шея у него была вся в засосах, а вот у Барнса почти зажили следы укусов.
Стив ждал их внизу, пялясь в планшет.
— Привет! — улыбнулся он, но улыбка тут же сползла с его лица. Пялился он при этом на шею Брока. Стив подобрался и сообщил:
— Вы пропустили завтрак.
— Были дела поинтереснее, — улыбнулся Баки. — Я сейчас приготовлю что-нибудь. Брок, будешь яичницу с копченым мясом?
Брок кивнул и пошел на кухню. Роджерс зачем-то потащился следом.
Первым делом Барнс приготовил кофе, а потом вытащил огромную сковороду и принялся резать мясо. Ножом он орудовал виртуозно. Брок пил первую чашку кофе за день и любовался. Нож летал в пальцах Барнса рыбкой.
— Паприка? — спросил Барнс.
— Давай, — кивнул Брок. — Ты что-то кроме яичницы готовить умеешь?
— Мясо могу запечь, — ответил Барнс. — Салат настрогать. Так, по мелочам.
— Брок, ты был прав, — внезапно сказал Роджерс. — Это действительно очень мирная Земля. Но Берлин здесь взяли русские.
— Вот не похуй ли тебе, кто здесь сто лет назад взял Берлин? — спросил Брок.
— Да, правда, — согласился Роджерс. — Я хочу пройти местный школьный курс и получить аттестат. Ты не думал об этом?
— Мне нафиг не сдалось, — ответил Брок. — Открою свой бизнес, там аттестат не нужен. Так поднатаскаюсь.
— Баки, а ты?
— Не, — Барнс разбил на сковороду двенадцатое яйцо. — Обойдусь.
Роджерс растерянно смотрел то на одного, то на другого.
— Брок, ты уже придумал себе имя? — спросил он.
— Да что тут думать? — удивился Брок. — Торресом назовусь. Оно, конечно, мексиканское, но фактура позволяет.
— Испанское, — поправил Барнс. — Стиви, а ты?
— У мамы девичья фамилия Каллахан, — сказал Роджерс. — Возьму ее. Джереми Каллахан.
— Джереми Стивен Каллахан, — поправил Барнс. — Потому что мы все равно будем сбиваться и звать тебя Стивом.
— А ты так и остался Барнсом? — поинтересовался Брок.
— Алан О’Грейди, — тот покачал головой. — Про Баки Барнса тоже комиксов как грязи. Представляешь, Стив, там придумали, что я младше тебя чуть ли не на пятнадцать лет и прибился к Ревущим Коммандос как бедный одинокий сирота. Бред, правда?
Роджерс сделал сложное лицо. Такое лицо у него всегда получалось отменно. Барнс поставил перед Броком тарелку, быстро нарезал хлеб и вытащил из холодильника тарелку с мясной нарезкой.
Брок всегда знал, что Зимний Солдат получает четырехкратный паек, но было занятно смотреть, как Барнс ест: быстро, но не жадно, с аппетитом, наслаждаясь каждым куском.
— Тут не разорятся вас прокормить? — спросил Брок.
Роджерс покраснел.
— Да не смущайся, Стиви, — улыбнулся Барнс. — Еды здесь всегда вдоволь. Завтра с Денисом метнемся купить всякого, забьем холодильник. А вообще, парни, скоро здесь будет весело. До Литы четыре дня, а после Литы явится Эшу со своими.
— Что за Эшу? — поинтересовался Брок, доедая яичницу.
— Маг, друг семьи. Превращается в большого черного кота.
— Насколько большого? — спросил Брок.
— Большого, — неопределенно сказал Барнс. — Меньше Йодзу, но больше тигра. Он славный. Язва только.

@темы: марвел, Роджерс, сказка, проза, драгонага, Баки, Рамлоу, Брок/Баки, Остров Никогда, au

---

* о творчестве

Виват, король, Виват!

Часть 22


Джек в третий раз прочитал предложенный Гефом проект мирного договора. Посмотрел на Баки, на советника Хансена, снова на Баки.
Он чувствовал, как в крови пузырится торжество. Геф прогнулся! По договору, Гильбоа получала все спорные земли на южном берегу реки Изобилия. Геф также выплачивал контрибуции. Небольшие, но лучше мало, чем совсем ничего.
Зимний Солдат напугал Геф до усрачки.
Джек гордился собой. Вот так и нужно использовать Зимнего Солдата – для решения глобальных проблем, а не для мелкого сведения счетов. Не то чтобы Джек планировал и дальше отдавать Баки подобные приказы, но сама возможность… Хороший урок всем соседям. Им хватит надолго.
Баки стоял рядом со столом своего короля непоколебимым гарантом того, что все изменения не будут временными, что больше не будет безмозглых истребителей танков, что королевство Гильбоа с таким королём, как Джонатан Бенджамин, станет по настоящему великим. Ведь Баки знал своего Джека.
Баки смотрел в глаза премьер-министру Гефа и всей душой жалел, что не может подойти к своему королю, встать за его спиной, положив руки на плечи, показывая, что за своего монарха готов пойти на всё. Тот был знаком с Зимним Солдатом и знал, что за моровое поветрие прокатилось по гефской верхушке власти, ведь верное чудовище нового короля Гильбоа только что не отчиталось перед ним, где, кого и как, явно намекнув, что так будет с каждым.
— Я принимаю ваши условия, — сказал Джек. — Подписание договора назначено на послезавтра.
Он откинулся на спинку кресла. Плечо уже почти не болело. Еще не отбывшая из столицы королева Роза проследит за тем, чтобы все было организовано на высшем уровне.
Джеку хотелось оглянуться на Баки и обменяться с ним понимающими ухмылками. Они сделали это! То, что Сайлас не мог сделать в течение нескольких лет, они с Баки совершили за месяц!
Даже странно, что Сайласу не приходил в голову такой метод решения проблем. Впрочем, судя по страху перед «голиафами», Сайласу много что не приходило в голову.
Джек распрощался с премьер-министром Гефа, дождался, пока все покинут зал Совета, и повернулся к Баки.
— К Пардесам, — сказал он. — Давно пора.
Баки сам вёл машину своего принца, не доверяя больше никому. Дорогу к маленькому домику в дальнем пригороде Шайло он прекрасно выучил ещё во время поездок Сайласа, и не мог сказать, что ему нравилось сюда возвращаться.
Он не раз наблюдал ту семейную идиллию и тепло, которых так заслуживал его король — и никогда не получал ни от одного из родителей. Здесь Сайлас был совершенно обычным, ничем не примечательным человеком, возвращающимся в свой дом после тяжёлой опостылевшей работы. Скидывал с себя корону и лавры главного человека страны, раскрывая душу и сердце.
— Мой король, — Баки погладил Джека по бедру. — Что показало исследование?
Поначалу, в первый раз, увидев Сайласа Сайласом, не королём, жестоким со всеми, кто его окружал, холодным, циничным и лицемерным монархом, Зимний Солдат взбунтовался, готовый растереть в порошок всех: и счастливую из-за возвращения своего мужчины любовницу, и маленького Сета, невинное в целом существо, маленькое и беззащитное. Баки стоял под окнами и смотрел на единственное, где был погашен свет, — окно детской спальни, когда тонкая занавеска шевельнулась, и он увидел в окне мальчика. Худого, большеглазого и настолько похожего на своего отца, что становилось не по себе. Зимний Солдат взвился, требуя уничтожить продолжение того, кто смел так поступать с его Джеком. Он всё ждал, что маленький Сет закричит, кинется к отцу, но он только щербато улыбнулся и помахал рукой незнакомцу, от которого сейчас зависела его жизнь.
— Я подхожу в качестве донора, — ответил Джек. — Договорюсь с Хелен и назначим дату операции. Сет не может долго ждать.
Джек не испытывал неприязни к любовнице отца. У каждого человека должно быть что-то свое, только для себя. Да, Сайлас был великим лицемером, но Хелен ведь в этом не виновата. Вина лежала на самом Сайласе, на Розе, на их общей жажде власти и исключительности.
Джек вышел из машины, поднялся на крыльцо и постучался в дверь небольшого домика.
Хелен открыла почти сразу, готовая броситься грудью на защиту последнего, что у неё осталось. После произошедшего в Порте Процветания и гибели Сайласа она жила как на пороховой бочке, ожидая, что ещё день — и новый король придёт, опасаясь будущего соперничества, мстя за то, что досталось ее сыну и чем были обделены дети королевской четы.
Томасина отзвонилась сразу как застрелили Сайласа, предупредила, что Джек Бенджамин давно уже знает о ней и о Сете, и прятаться бесполезно, потому что у каждого короля должен быть свой дракон, многоглавое чудовище, способное любого сожрать и не поморщиться. А уж об Артуре Стуруа Хелен была наслышана. Не бывало ни дня, чтобы Сайлас не поминал недобрым словом выскочку, так похожего на сына, который одним своим молчаливым присутствием, казалось, был способен разворачивать реки вспять.
— Что привело вас в наш скромный дом, сир? — прошипела она, вставая в проходе и складывая руки на груди.
— Не надо, Хелен, — мягко сказал Джек. — Лучше пригласи нас войти. У меня к тебе разговор, касающийся тебя и здоровья моего младшего брата.
Хелен бросила взгляд через плечо Джека и встретилась глазами с тем, кого боялась увидеть больше всего на свете, Артуром Стуруа, чистильщиком Его Величества короля Джонатана Бенджамина. Она побледнела и отступила в дом, понимая, что борьба не имеет смысла, но окончательно сдаваться не собиралась. Сету становилось всё хуже.
— Я не отдам вам сына, — упрямо поджала губы она.
— Твой сын — только твой, — Джек уверенно прошел в гостиную, сел в кресло, кивнул Сету, который смотрел мультфильмы, сидя на диване. — Тебе положена пенсия — как королевской вдове.
Джек снова кивнул, и Баки протянул Хелене папку с подписанными документами.
— Я сдал анализы на донорство костного мозга для Сета, — продолжил Джек. — Как только врачи дадут добро, можно будет произвести трансплантацию. Я подхожу. Мы же братья.
У Хелен тряслись руки, она листала бездумно, не видя ничего перед собой и совершенно не понимая, что происходит. Даже её Сайлас не мог помочь, а тут всё решилось настолько просто, что она не могла поверить.
— В чём подвох, мой король? — спросила она, глядя на Джека глазами совершенно отчаявшейся женщины.
— Нет никакого подвоха, — ответил Джек. — Это дела семейные. Понимаешь?
— Семья? — переспросила она, повернувшись к сыну.
Сет оторвавшись от мультиков, во все глаза рассматривал молча возвышающегося за спиной короля Артура, и улыбнулся.
— Я тебя знаю, ты уже приходил ко мне. Поиграем? — и безбоязненно протянул руку. — У меня есть самолёт. Тебе нравятся самолёты?
Баки растеряно посмотрел на Джека.
— Я точно знаю, что Артуру нравятся самолеты, — улыбнулся Джек. — Действительно, идите поиграйте.
— Я не понимаю, — Хелен не могла отделаться от мысли, что всё не так, как должно быть. Сайлас рассказывал о старшем сыне как о глупом порочном юноше, не достойном любви отца и доверия своего короля, мстительном, готовом на всё ради власти. Но она видела совершенно другое: спокойный взгляд, прямую спину и что-то, обращённое к Артуру, что она заметила, но никак не смогла идентифицировать. — Что я буду вам должна?
— Не пытайся играть в игры ради власти — единственное, о чем я тебя прошу, — сказал Джек. — У Сета не то здоровье, чтобы носить корону. Я поддержу и тебя, и его, просто оставайтесь в тени. Не обещаю, что смогу быть донором часто, но раз в год… — Джек улыбнулся.
Он знал, что из себя представляет забор костного мозга. Сутки прочь, месяц на восстановление и непредсказуемые боли в течение этого месяца. Ничего, год Сет продержится, а там можно будет найти независимого донора. Да и велика ли жертва?
Хелена провожала их, выйдя на улицу, и ещё долго смотрела вслед, не смея поверить, что этот странный визит ей не приснился.
Баки молчал и периодически косился на Джека, не зная, как начать разговор. Страстью к авиации он заболел ещё в детстве, но мечта так и осталась мечтой, пока Баки Барнс не рухнул в пропасть, став Зимним Солдатом, который умел водить всё, что имело мотор, и в том числе и самолёты. Многие кураторы замечали, что Актива охватывало не свойственное ему ликование, стоило только подняться на борт самолёта, и если был выбор, то всегда он предпочитал что-то с крыльями.
Но вот откуда об этом было известно Джеку?
Баки кусал нижнюю губу, чувствуя, как горит грудь в том месте, куда маленькой детской ручкой был прикреплён дешёвенький пластиковый значок в виде самолёта.
— Мой король, — растерянно начал он и замолчал, не зная, как продолжить.
Могло быть и так, что Джек сказал первое, что пришло в голову, лишь бы спровадить ребёнка, но Баки отчего-то был на все сто уверен: его король знал, о чём говорит.
— Квинджеты Старка, — только и сказал Джек. — Ты смотрел на сайте. Оставил вкладку открытой. Умеешь их пилотировать?
— Модификация Зимнего Солдата включала в себя управление любыми видами транспорта, мой король.
Баки уже несколько недель залипал на это чудо современной инженерии: быстрое, лёгкое, манёвренное, способное развивать невероятные скорости и оборудоваться любым вооружением. Квинджет чем-то напоминал Баки Зимнего Солдата: такой же смертоносный, многозадачный и непомерно дорогой. Баки прикидывал так и так, стараясь минимизировать затраты, но по всему выходило, что накопить на такой он не сможет даже за сто лет.
— Я уже заказал такой, — сказал Джек. — Пополнение авиации вооруженных сил Гильбоа, в пользование начальнику личной охраны короля. Так что он будет твой, — он улыбнулся. — Смешно, правда?
Зажмурившись на долю секунды, Баки свернул на обочину, отстегнул ремень безопасности и развернулся к Джеку.
— Что я такого сделал в жизни, мой король, что вселенная послала мне тебя?
— Не говори глупостей, — сказал Джек. — Я умею быть благодарным. И я люблю тебя. В Гильбоа нет дворянских титулов, тебе не нужны земли. Но должен же я чем-то тебя обрадовать?
Баки наклонился к Джеку, целуя его. Сможет ли он когда-нибудь расплатиться за возможность быть счастливым с самым невозможным человеком на свете, принцем, которому Зимний Солдат был подарен, как игрушка? Баки знал, что Джек Бенджамин безраздельно принадлежит ему, как и сам Баки Барнс принадлежал Джеку.
— Спасибо, моё сердце, — прошептал Баки в губы своего короля


Совместный труд с прекрасной  PaleFire

---

06.01.2018 в 12:46

Пишет  Шеллар~:

Meet Frank Grillo, Hollywood's new action ambassador
В Контакте выложили перевод относительно свежей статьи о Фрэнке (статья от 8 декабря 2017г.).
"Ух ты!" - подумала я и побежала читать.
"Э-э..." - после прочтения.
Но статью я все-таки перетащила сюда. Все равно интересно, и спасибо энтузиастам, но! перевод местами откровенно ужасен. Учтите, если пойдете читать.

Meet Frank Grillo, Hollywood's new action ambassador

Прошло два десятилетия, прежде чем Голливуд устремил свой взор на новичка в роли продюссера и актёра, родившегося в Бронксе, Фрэнка Грилло, чьи фильмы включают в себя крутой триллер от Netflix "Водила", китайский блокбастер, претендент на Оскар, "Война волков 2".
Новейшая звезда экшена, похоже, не возражает против этого.

Я нахожусь в Лос-Анджелесе, вы спросите людей, как они это делают, и получаете немедленный ответ:«О, я очень занят, так как занятость - это цель, - сказал очень занятый Грилло. - The Times over Tex -Mex в Остине, штат Техас, поездки в Бразилию и Израиль, а также возвращение в Штаты, чтобы снимать новый фильм «Доннибрук» - все это до Рождества. Как будто я умираю с голоду уже 20 лет, и вдруг я нахожусь в лучшем ресторане в мире, но должен контролировать, то что ем. Потому что я работяга, было трудно сказать "нет".”

Однако, говоря "нет", Грилло освободился, чтобы взять под свой контроль свой собственный путь. На 52 году уроженец Нью-Йорка, который начинал заниматься музыкой на телевидении и сниматься в мыльных операх, в конечном итоге имеет свой личный автомобиль, получает новые роли, путешествует и снимает документальный сериал о боевых исскуствах по всему миру.
Темноволосый, с львиным рвением, с нью-йорским обоянием может быть жестким на экранах, но никогда не забывает платить налоги. В то время, когда работа и реальная жизнь, похоже, синхронизируются в целостном сближении, отец трех сыновей, переехавших в Лос-Анджелес два года назад, благодарен за то, что он находится именно в этом моменте своей жизни.

«Это смешно, потому что мне 117 лет! - заговорил Грилло, размышляя над тем, что он характеризует это как избыток удачи. - Я парень с синими воротничками, самообразованный. Что-то происходит, когда то, что вы есть, и то, что вы делаете, как-то выравнивается, и это реально, и это затрагивает кого-то, кто думает: «Я могу связаться с этим парнем». Я не похож на голливудских парней. Я обычный парень».

Обычные парни могут не согласиться, что Грилло один из них. Осенью днем в кафе на тротуаре в Техасе он заказывает креветки фахитас, но апологетически пропускает тортильи благодаря полу-строгому режиму для предстоящей роли, возможно, это самая трогательная вещь о нём.

«Разве это не звучит глупо?» - он смеется с самоуничижительной улыбкой.

Грилло начал заниматься боксом с 18 лет и тренировался в бразильском джиу-джитсу под руководством Риксона Грейси. Между съемками фильмов и пресс-турами в этом году он путешествовал по миру, снимая документальные фильмы Netflix под условным названием “Fight World”, в которых он посещает бойцов из разных культур из Таиланда в Мьянму в Мексику, поездки, которыми он делится в Instagram.

«Мне так любопытно бороться, в целостном смысле: что делает мужчину или женщину [дракой]? - предложил Грилло, который тренируется на местах везде, куда он идет. - Трудно быть бойцом, большинство бойцов не зарабатывают деньги. Что более болезненно, чем получить удар в лицо, является подготовка, обучение. Это почти садистское. Это одни из самых красивых людей, и я очарован тем, что ими движет.
Например, в Мьянме меня познакомили с lethwei - «искусство девяти конечностей», - восторженно говорит Грилло. - В основном это локти, кулаки, колени, ноги, голова. Нет перчаток, голые кулаки. Тысячи людей идут на арены. И то, что вы узнаете, так же жестоко, как все, все эти бойцы ищут смирения и связности. То, что я узнал о борьбе и борьбе с культурами, состоит в том, что речь идет не о насилии. Речь идет обо всем остальном, что находится в бою, особенно, тем более для мужчин, я думаю».

Разминирование эмоциональных глубин под традиционно мужественной местностью боевых, жанровых и экшн-историй позволила Грилло вырезать свою собственную нишу в индустрии, переполненной актерами, ожидающими своего момента. Исходя из фильмов «Капитан Америка: гражданская война» и «The Purge: Year Year», он завершил в августе трехсезонный сериал «Королевство» MMA, в котором он сыграл патриархального владельца в тренажерном зале MMA в Венеции, Калифорния.

В настоящее время его можно увидеть в главной роли в оригинальном фильме от Netflix “Водила” в качестве водителя, разъезжающим по улицам Бостона с горячим грузом после ограбления. Далее звезда появляется в научно-фантастическом боевике, продолжение фильма, в котором он делит экран с индонезийским актером и постановщиком трюков, Ико Увайс “Рейд”.

«Я не думаю, что буду заниматься «с учителем математики, который хочет стать женщиной в истории Айдахо, - улыбнулся он, потягивая Дос Эквис в теплом полуденном солнце Техаса. - Я думаю, что это моя траектория, эти боевики».

Свою карьеру он начал с двухлетнего пребывания в сериале "Направляющий свет", где познакомился со своей женой, актрисой Венди Мониз. Но повышенная мелодрама мыльной актерской игры была не для него, вспомнил он, и в глазах его появился блеск.

«Мыльные оперы научили меня дисциплине, потому что каждый день снимается по 60 страниц, - сказал он. -
Но вы должны быть в состоянии поставить себя в определенные обстоятельства. В сериалах, как будто мы сидим здесь, обедаешь один день, а в следующий раз мы женаты, и вдруг ты говоришь мне, что ты моя сестра, и ты только что убил моего отца, а я типа, подожди, что?»
Он улыбнулся, чтобы отметить его уважение к своим бывшим братьям, которые ежедневно измельчают его там. - «Я думаю, что все, что вы делаете, вы можете отнять что-то большее, и я вынес из этого урок ... но я понял, что я должен был выйти из этого шоу».

Когда он ушел, серия телевизионных концертов последовала за преступными шоу, такими как "Щит", "Слепое правосудие" и "Побег", но это было до тех пор, пока Грилло не развил репутацию любимого актера-персонажа Голливуда в фильме, который один поворот привел к другому.
Это была его работа в качестве грязного полицейского полиции Нью-Йорка в “Гордости и славе” Гевина О'Коннора в 2008 году, которая познакомила его с режиссером Джо Карнаханом, который позже бросил его как нефтяника, столкнувшегося с Лиамом Нисоном в 2012 году в фильме "Схватка".
Незабываемое выступление в фильме O'Коннера 2011 MMA «Воин» также заставило Голливуд начать замечать: эти роли высадили Грилло на радаре кинематографистов Джо и Энтони Руссо, которые привели его в Кинематическую Вселенную Marvel, где он играет злодея Рамлоу в фильме " Капитан Америка".

«Мы искали актера, который имел бы очарование, который бы произвел на публику огромное впечатление, чтобы он взаимодействовал бы с капитаном Америкой, а потом бы шокировал публику: оказывается, что он негодяй», - сказал Джо Руссо. - «Трудно найти актеров с таким уровнем очарования, которые чувствуют себя своими и реальными, - добавил он. - Фрэнк - невероятно уникальный актер с очень одаренным натурализмом; он может передать искаженную мораль, которая делает его своим, даже на самом маленьком уровне. И - Руссо добавил: - он отличный парень».

Сценаристом и режиссером фильма "Водила" 2017 года является Джереми Раш, в качестве продюсеров в паре выступили Джо Карнахан и Фрэнк Грилло, направляя содержавший 6-миллионный жанровый триллер от начала до конца под знаменем их недавно запущенной производственной компании WarParty. Среди готовящихся проектов-ремейк “Рейда” с Грилло в главной роли, как экс-боец спецназа проходит путь через здание, полное врагов, чтобы добраться до своего брата.

«Роберт Митчум, Ли Марвин, Стив Маккуин, эти иконы - они были похожи на ребят, которые были друзьями вашего папы, парни, у которых не было традиционного прекрасно ухоженного, пигментного эльфа для волос, - сказал Карнахан. - Я думаю, что в нем замечательно то, что он не ночная сенсация; это уже давно пришло за ним».

В этом году Грилло неожиданно показал большой успех в Китае, где многолетняя аудитория установила рекордный удар по отечественной эпопее «Война Волков 2». Представленный кинорежиссером Цзин Вуи братьями Руссо, который консультировался по военному боевику, Грилло играет беспощадного американского суперзлоба, получившего название Большого Папы, которому грозит против патриотического героя Ву.

«Сумасшествие - это то, что я сделал этот фильм случайно, и теперь он делает деньги, и теперь у меня есть горючего в Китае и все эти люди выйдут из тени, — я должн получать звонки от каждой студии, у каждого производителя, потому что все хотят быть на этом рынке, - он удивился, отметив, что фильм, о китайских солдат, сражающихся западных наемников на фоне Африканской гражданской войны, была подвергнута критике некоторыми как пропагандистский.

Фильм заработал колоссальные $ 851 млн в китайском кассе, став самым кассовым фильмом страны всех времен. В октябре Китай сделал его официальным лучшим зарубежным фильмом Оскара.

Грилло пощекотал своей новоиспеченной славой в Китае и тем, как все дороги, личные и профессиональные, похоже, привели к нынешнему Грилло.

«В моей жизни есть что-то вроде симбиоза, - сказал Грилло. - Я не стремлюсь стать чем-то большим, чем я есть. Я уже давно задумался: «Может быть, следующее приведет меня к следующей цели ...». Все то, что я сейчас делаю, мне действительно нравится, и люди, с которыми я могу это сделать, сделали из меня в 10 000 раз лучше человека, отца, мужа и друга».

Перевод: ♦ Фрэнк Грилло ♦ Frank Anthony Grillo ♦

Оригинал статьи: Meet Frank Grillo, Hollywood's new action ambassador. Автор - Jen Yamato

@темы: Рамлоу

---

*о личном

Котики, есть же среди вас рукастые, кто на "ты" с фотошопом?
Я вот совсем бесперспективен в этом плане.
Помогите пожалуйста, мне нужен арт с Джеком Бенджамином и Баки Барнсом.
Буду безмерно благодарен!

запись создана: 05.01.2018 в 10:59

---

* о творчестве

Виват, король, Виват!

Часть 21

Мишель в сопровождении Давида вошла в апартаменты брата, оглядываясь. Когда ей доложили, что брат примет её сегодня, сразу после завтрака, она уже было собралась ехать в зал Совета, помня, что отец даже своих домочадцев выслушивал только там, в официальной обстановке, в присутствии секретаря, внимательно записывающего каждое слово.
Джек сидел на постели, обложенный со всех сторон подушками, и был невероятно бледен, под глазами залегли густые тени, сухие губы потрескались. Мишель вскрикнула и хотела было броситься к брату, когда дорогу ей заступил мрачный, как всегда, Артур, молча покачал головой и тут же отступил в сторону.
— Джек! — потрясенно выдохнула она. — Я не знала, что всё так. Мне говорили, что ты занялся делами отца, и вот... Я думала, тебе лучше.
Джек слабо улыбнулся ей.
— Ты говорила с Давидом? — спросил он. — Он передал тебе мое предложение?
— Да, — Мишель сложила тонкие руки на груди. — Конечно, я согласна на всё. Ты же знаешь, мне никогда не были интересны корона и борьба за власть. Ни я, ни Давид не желали, чтобы всё вышло так. — Шепард молча обнял её за плечи, поддерживая. — Только прошу, не удаляй меня от двора. Я хочу помогать хоть чем-то, хочу быть полезной. Не потому что это мой долг как принцессы, не из-за благодарности за всё, что ты для нас сделал, а потому, что это будет правильным.
— Пенсии и компенсации тем, кто пострадал от действий короля Сайласа, — сказал Джек. — Все эти люди в Порту Процветания и другие. Займешься? Про медицину я помню, но это чуть позже. Нам надо выиграть войну.
— Было бы с кем воевать, — едва слышно фыркнул Баки и тут же сделал лицо кирпичом, гневно сверкая глазами и окончательно вгоняя Мишель в ступор.
Она только и смогла, что кивнуть, переводя встревоженный взгляд с брата на его, казалось, всегда невозмутимого телохранителя. Видимо, она всё же ничего не знала о том, что происходило за последнее время с Джеком, с головой нырнув в свои мечты и чаяния.
Мишель глянула ещё раз на замершего у постели своего короля Артура и подошла, сев с другой стороны.
— Я давно хотела спросить, — она потупила взор, нервно дёрнула ладонями, сплетая пальцы в замок. — Я не люблю сплетни, ты же знаешь, — Оглянулась на Давида, ища у него поддержки, но тот молчал, отведя взгляд в сторону. И Баки сделал для себя вывод, что принцесса о чём-то так и не смогла договориться со своим женихом и пришла искать правды у Джека. — Это правда, что Артур наш старший брат?
Баки снова закатил глаза и насмешливо глянул на покрасневшего Давида.
Джек коснулся пальцев сестры.
— Нет, Мишель, — он едва заметно качнул головой. — Я проверил почти сразу. Анализ ДНК показал, что у меня и Артура нет никаких общих предков. Мы с ним просто очень похожи.
— Слава богу, — выдохнула Мишель. — Не пойми меня превратно, но просто Артур, он такой… пугающий. Иногда кажется, что он и не живой вовсе. Где ты вообще его нашёл?
— Мне его подарили, — честно ответил Джек. — Иди, Мишель. Нет, погоди. Уже известно — девочка, мальчик?
— Девочка, — чуть порозовев, ответила Мишель. — К тебе сейчас зайдет мама.
Стоило дверям закрыться, Баки громко фыркнул и приосанился.
— Вроде ничего не делал, а меня все боятся, — и расхохотался.
Дальше просители, приободрённые принцессой Мишель, пошли один за одним. Кто-то с серьёзными просьбами, кого-то интересовала сущая ерунда, и все тайком рассматривали Артура и Джека, будто сравнивая, пытаясь на глаз нащупать родство этих двоих, чтобы потом обсудить с другими, кому не так посчастливилось.
Первой пришла вдовствующая королева.
— Я уеду в «Виноградники» после твоей свадьбы, — сходу сказала она. — Возражения не принимаются. Слишком много потерь для одного года. Я устала и хочу покоя.
— Конечно, мама, — согласился Джек. — Как скажешь.
Ему было любопытно, спросит ли королева про Артура и их родство, но она не спросила.
Джек принял министра внутренних дел и приказал ему отпустить гефских послов. Принял министра иностранных дел и без удивления узнал от него, что премьер-министр Гефа просит о встрече. Назначил встречу через неделю, выпроводил посетителя, кое-как съел диетический обед, стойко выдержал перевязку и очередные уколы.
— Бедная моя задница, — пожаловался он Баки. — Я ее уже не чувствую.
— Мой король желает, чтобы я ею занялся? — сверкнул глазами из своего угла Баки, не отрываясь от ноутбука, уточняя, что и как происходит сейчас у соседей. Не думал он, что премьер-министр так быстро очухается и возьмёт быка за рога. Джек не ошибся, приказав сохранить жизнь именно ему.
— Твой король очень этого желает, — кивнул Джек. — Но твой король, увы, пока несостоятелен. Зови следующего. Кто там?
Следующей оказалась Томасина. В строгом черном платье, без украшений и косметики, она подошла к кровати Джека и остановилась в изножье.
— Я прошу об отставке, Ваше Величество, — сказала она. — Вся моя преданность принадлежала Его Величеству Сайласу. Я не смогу служить вам, как должно.
Джек внимательно разглядывал ее. Томасина попортила ему немало крови. Возможно, на ее совести — смерть Джозефа Лейсила. Но…
— Мы не выбираем, кого нам любить, — сказал Джек. — Но я был бы благодарен, если бы ты согласилась служить вдовствующей королеве.
Баки внутренне ликовал. Он не знал, что делать с верным драконом поверженного короля. Просто уволить было бы неправильно, но и наблюдать её рядом со своим королём он не желал. Слишком она была скользкой, изворотливой, знала многое, за что при других обстоятельствах Баки давно бы отправил её на тот свет. Но она была действительно верна.
А вот следующий проситель удивил даже привыкшего ко всему Баки.
На неразлучную парочку охранников Баки привык натыкаться в самых неожиданных местах, чаще всего за действиями, явно им не положенными. То они кидались всяким мусором в голубей, заявив, что это приказ Томасины, а потом и вовсе швырнули в бедных птиц петарду, на манер победителя танков примотав её к какой-то палке, то разглядывали гостей, притворяясь чуть ли не секретными агентами только оттого, что вместо обычной униформы им выдали строгие костюмы и поставили в зале. А ещё это именно они видели, как Артур Стуруа, ругаясь на чём свет стоит, переодевался прямо на парковке в тактический костюм перед тем, как пойти спасать Джека, и лишь уважительно покивали, выставив вперёд большие пальцы.
Странные ребята.
Баки давно знал, что толстяк Клотц неровно дышит к Томасине, также он знал, что тот отважился ей признаться. А вот что было дальше, Баки, занятого делами его короля, не сильно интересовало. Он здраво рассудил, что Клотцу вряд ли что-то светит.
— Ваше Величество, — начал тот, переступая с ноги на ногу. — Я хотел у вас попросить благословения… — брови Баки поползли вверх. — То есть разрешения на брак с Томасиной.
Джек едва не рассмеялся.
— Клотц, я не занимаюсь выдачей разрешения на брак. За этим тебе следует обращаться в муниципалитет. А еще лучше — к самой Томасине. Что она думает на этот счет?
Клотц кинул быстрый взгляд на Баки и вновь взглянул на своего короля, смяв в руках форменную фуражку.
— Она не отказывается, но и не соглашается, сир. Говорит, что уезжает с вашей матушкой, то есть вдовствующей королевой, — почти сразу поправил себя он. — И мы не сможем видеться.
— Я переведу тебя с твоим приятелем в «Виноградники», — пообещал Джек, — если ты пообещаешь не кидаться в голубей гранатами. — Баки рассказал Джеку эту историю как анекдот.
Клотц вспыхнул до корней волос и, не прекращая благодарить, попятился к двери.
— Я и не думал, что королём быть — настолько тяжёлая ноша, — присвистнул Баки глянув на часы. — Ты как хочешь, мой король, но остальных я разгоню. Тебе надо выпить лекарства и отдыхать. Это и так был чересчур утомительный день. Боюсь даже представить, как ты тут скакал, пока я выгуливал Зимнего Солдата в Гефе.
Баки наклонился над Джеком, коснувшись губами лба, проверяя температуру, и, одобрительно хмыкнув, лизнул нижнюю губу своего короля, тут же отстраняясь. Насвистывая что-то залихватское, вышел за дверь. Джеку надо было поужинать и лечь отдохнуть.
Люсинда пришла после ужина.
— Ох, Джек, — сказала она. — Ты совсем бледный. Баки, просто отлично, что ты вернулся. Джек совсем себя загонял. Джек, милый, Марина сказала мне про проект указа. Ты не будешь против, если мы займемся им вместе? У меня диплом социолога, я подберу тебе статистику.
— Занимайтесь, конечно, — устало улыбнулся Джек. — Лу, Баки планирует полную смену персонала дворца. Займитесь этим вместе, хорошо? Без дискриминации по полу, происхождению и ориентации. Главное — лояльность.
— Это ты сейчас на что намекаешь, мой король? — искренне изумился Баки. — Тебе ли не знать, что я родом из иммигрантского квартала Бруклина и за свою жизнь навидался достаточно, чтобы оценивать людей здраво. Или ты беспокоишься, что я буду ревновать?
— Баки, так ты американец? — изумилась Люсинда.
— Милая, это закрытая информация, — устало сказал Джек. — Баки, дело не в тебе. Просто Сайлас не принимал ЛГБТ на службу. Вообще никуда. Я хочу это изменить и хочу, чтобы об этом знали. Гильбоа будет современной европейской страной.
После Люсинды Баки не допустил к Джеку больше никого. Джек был благодарен ему за такую заботу. Сейчас, когда Баки вернулся, Джек, наконец, поверил, что теперь все будет хорошо. Вдвоем они со всем справятся.
Баки усадил Джека в кресло, пока Клара и Мария меняли постель. Из-за болезни Джека им приходилось делать это дважды в день, но они не роптали. Баки помог Джеку кое-как принять душ и переодеться в пижаму. Проследил за сменой повязки, за тем, как Джеку делали уколы.
Воспаление начало спадать. Антибиотики действовали. А может, действовало присутствие Баки, который всегда придавал Джеку сил.
Последний укол обезболивающего – и Джек лег спать. Баки привалился к нему, обнимая, и Джек наконец позволил себе спокойно уснуть. Баки здесь, с ним. Значит, все в порядке.
Впервые за две недели Джек, засыпая, не думал о делах страны, оставив дневные заботы дню. Он выдыхал запах Баки, чувствовал его дыхание, и ему было спокойно-спокойно. Он король, и он не один. У него есть Баки и Люсинда, есть Марина, Мария и Клара. У него есть вымечтанная корона, которая оказалась тяжелее, чем Джек ожидал, но все же ему по силам. Отец умер, но Джек в этом не виноват. Его даже считают героем, пожертвовавшим собой ради спасения отца.
Мысли спутывались. Джек засыпал. Ему снился Сайлас, сажающий деревья, стоя на коленях, и преподобный Сэмуэлс, смотрящий на него. Преподобный что-то говорил, но Джек не слышал, что. Во сне была зеленая трава и синее небо в белых облаках, тонкие молодые деревья и бабочки над ними.


Совместный труд с прекрасной  PaleFire

---

* о творчестве

— Поздно ты спохватился, Капитан, — ещё сильнее помрачнел Джек. — Но если хочешь, то я отвезу тебя. Командир сейчас бывает толь­ко в одном месте.

Стив и не обратил внимания, как Джек перешёл на ты, ему и дела до этого не было, все его мысли сейчас занимало это «поздно». Он нисколько не сомневался, что, реши Брок его забыть, то долго он один не будет. Таких мужиков надо держать рядом с собой крепко, но в душе все равно шевельнулся гнусный червячок кислой ревности. Хотя какое Стив теперь имел на неё право? Сам ведь прогнал. Игнорировал любые попытки примириться или хотя бы поговорить, объясниться. Сам для себя все придумал и решил.

Но Стив никак не ожидал оказаться на военном кладбище перед небольшой белой мраморной табличкой с именем Брока и годами его жизни, без посвящений, пожеланий покоиться с миром и обещаний помнить.

— Вот оно как, — просипел он, опускаясь на влажную после дождя траву.

Ноги не держали, сердце частило, отказываясь верить прочитанному, увиденному. Брок не мог умереть. Чтобы не происходило в его жизни, он казался практически бессмертным, несгибаемым, вечным. Смеясь выходил из любого пиздеца и своих выводил. Был ранен ни один десяток раз, но всё равно вставал и приползал на службу на следующий день, чтобы сидеть в удобном кресле, пить кофе и тихим голосом вынимать душу из любого, кто по его мнению решил пофилонить из-за ранения командира.

И вот эта вот мемориальная табличка никак не укладывалась в образ мудаковатого, наглого, саркастичного и живучего Брока Рамлоу, каким знал его Стив.

В груди будто ледяной водой плеснули. Стив ощущал себя так же, потеряв Баки, когда тот рухнул в пропасть по его вине, оставив один на один с не совсем честным миром. Баки вернулся, но Брок… Стив осёкся, когда осознал что бездумно гладит белый мрамор, обводя пальцем буквы. Брок не мог умереть. Толь­ко не его Брок.

пс - может я допишу этот сюжет

@темы: Роджерс, часть, проза, набросок, Рамлоу, Стив/Брок, намётки будущего сюжета, ангст, au